Следующий

Глава 33 Итог

Императорская Николаевская гимназия

В зрительском зале царил полумрак, свет софитов направлен на сцену. Звучит живая музыка, «сплетая» звуки инструментов в особую невероятно величественную мелодию. Вещает со сцены конферансье в строгом черном костюме и белоснежной сорочке.

Большой магический смотр продолжается. Выходят на сцену гимназисты, одни номера сменяются другими. Дети восторженно хлопали в ладоши, родители переживали за своих детей, что выступали или готовили к выступлению. Приглашенные гости с интересом приглядывались к выступающим, оценивая магический потенциал гимназистов и перспективы будущих брачных союзов. Творимое на сцене магическое действо никого не оставляет равнодушным, точнее почти никого.

— Гм, — равнодушный взгляд вдовствующей императрицы скользил по сцене, изредка останавливаясь на ком-то из выступающих. — Пресно…

Для нее, помнящей великолепие Больших Императорских магических состязаний, все это казалось возней в детской песочнице. Естественно, как можно было сравнивать грандиозное действо, собиравшее одномоментно в столице более двух, а то и трех тысяч магистров магии со всего мира, и обычный гимназический праздник? Оттого время от времени она и кривила губы, словно укусила что-то кислое.

— Пресно…

От мыслей о прошлом женщина перешла к мыслям о будущем — будущем династии. И в ее рассуждениях не было ничего пафосного и далекого, а содержалась лишь горькая правда жизни. Из-за бездетности императора, ее сына, императорский род грозил пресечься, и тогда все, что она десятилетиями строила, рассыплется, как песочный замок.

— Хм, и правда, детская возня.

С такими мыслями было нелегко держать каменную маску, но пока она еще справлялась. Всегда и везде на людях вдовствующая императрица всем своим видом демонстрировала, что трон крепок, как никогда, а династия непоколебима. Но обмануть можно одного, двух, десяток, но не всех. Неверие, подозрения и слухи уже давно отравляли общество, высший свет. Многие в открытую поговаривали о наступлении в скором времени для династии тяжелых времен.

Ещё хуже разговоров были слухи о порченности династии, которые велись уже на улице. Тайная полиция не раз и не два ловила тех, кто говорил об этом.

Все это можно было пресечь лишь одним способом — появлением наследника мужского пола. Но с этим-то и была проблема — император оказался бесплоден после одной из перенесённых им «срамных» болезней. Сказался разгульный образ жизни. Пока еще все это удавалось скрывать благодаря железной воле государыни-матери. Только, вечно это не могло продолжаться. Рано или поздно обман вскроется, и тогда разразится грандиозный скандал, который может не просто пошатнуть положение династии, а скорее погребет её под своими руинами.

Чтобы хоть как-то скрыть новость о бесплодности императора и дать им хоть какое-то время на лечение, императорская семья распространяла слухи о болезни императрицы. Личный медик императора, давший династии магическую клятву верности, всячески поддерживал эти слухи, делая всякий раз трагическое лицо при разговорах о здоровье императрицы. Все это им давало время на поиск лечения бесплодности или по крайней мере надежду на это.

— Матушка, что вы сидите с траурный лицом, словно на похоронах? — к ней вдруг повернулся сын, отвлекая ее от этих тяжёлых мыслей. — Лучше поглядите вон на ту особу! Не правда ли, она великолепна⁈

Она «мазнула» взглядом по сцене и привычно скривилась. Сын был в своём репертуаре — как он мог пропустить мимо себя очередную юную особу, тем более одетую в невесомое платье. Те куски ткани, соединённые в замысловатый костюм, что красовался на выступавшей на сцене девице, скорее показывал её прелести, чем скрывал. Но она ее не осуждала, а прекрасно понимала. Любой такой смотр — это не просто выступление, а возможность показать даже не себя, а свой род. Если выступала девица, то на нее смотрели, как на потенциальную невесту, которая способна усилить род жениха. Если же на сцене был парень, то его рассматривали и как потенциального брачного партнера, и как претендента на хорошую должность. Вот отсюда и то самое платье на гимназистке, больше похожее на рыбацкую сеть.

— Подбери слюни, — сказала, словно отрезала, с удовольствием замечая обиду на лице сына. — Ты — император, а не уличное отребье, чтобы пускать слюни перед каждой…

В такие минуты она его откровенно ненавидела. Сын напоминал ей животное, которое не могло справиться со своими инстинктами. Император так глазел на эту девицу, извивавшуюся на сцене, что был похож на пса, кружащегося возле течной суки.

— Животное… — еле слышно прошептала она, с отвращением отворачивая голову. — Как и свой отец, животное…

— Га-га-га! — услышав ее шепот, император громко загоготал. После же с усмешкой, а может быть и с угрозой, посмотрел на нее — Не говори так больше. Я — император, матушка, и этим все сказано.

Женщина ответила каменным лицом. В последнее время такие пикировки довольно часто происходили между ними, но она и не думала обижаться. Глупость, обижаться. Ведь, она думала о судьбе династии, о судьбе императорской крови. И готова была на все, чтобы на троне сидел император настоящей крови, а не какой-то незаконнорождённый ублюдок.

— Да, на все…

С этими мыслями вдовствующая императрица сразу же вспомнила о том, ради кого она и пришла на этот смотр — о Воронцове. Ведь, именно и был сыном той самой женщины, незаконнорождённой дочери покойного императора.

— Матушка, что вы скрепите зубами? — хохотнул сын, услышав ее скрежетание зубами. — Может вам не здоровится?

Но она даже не повернула в его сторону голову, целиком покруженная в свои мысли.

Женщина снова и снова «прикидывала» все ли она сделал, чтобы обезопасить династию. Насколько она представляла, пока все разворачивалось именно так, как она и хотела. Из-за ее действий род Воронцовых-Захарьиных оказался на грани исчезновения после того, как его глава, граф Воронцов, и его мать, графиня Захарьина, погибли. Супругу графа Воронцову, графиню Алисию, оказавшуюся после всех этих событий в лечебнице, можно было не брать в расчет. Доктора сделают все, чтобы она никогда не вышла оттуда в здравом уме, а кто будет слушать сумасшедшую? Правильно, никто. Словом, наследник рода Воронцовых, и один из главных претендентов на престол империи, пусть и совершенно забытый высшим светом, оказался совершенно один и без всякой защиты.

— И никто за него не вступится, — она хищно улыбнулась.

Правда, этот несносный мальчишка еще пытается защищаться, и даже «атаковать». Его последний ход — заявление о признании его совершеннолетним и полностью дееспособным, было довольно сильным ходом. Однако, и она не сидела сложа руки. все нужные слова были уже сказаны нужным людям, и скоро Императорский Опекунский совет должен был отклонить иск Воронцова о полной дееспособности, признать его частично дееспособным и назначить ему официального опекуна.

— А тогда уже все может случится…

Главное, все сделать так, чтобы высший свет, а именно старая знать, не обратила на все это ровным словом никакого внимания. Вся эта возня должна была пройти мимо него.

Она улыбнулась. План был, в самом деле, хорош. Но, к сожалению для нее, все пошло по совсем иному сценарию — по самому худшему…

— А этот еще чего встал, как статуя? — из глубокой задумчивости ее вдруг вывел недовольный голос сына. — Что еще за болван? Забыл что ли, что нужно делать?

Вдовствующая императрица «мазнула» взглядом по сцене и тут же замерла. Ее глаза расширились, внимательно следя за высоким парнем на сцене. Тот, и правда, вел себя крайне странно. Вместо того, чтобы начинать свое выступление, гимназист с графским гербом на правой стороне костюма почему-то вот уже минуту совершенно неподвижно стоял на сцене и кого-то напряженно искал взглядом.

— Чего он уставился-то? — продолжал возмущаться император.

В зрительном зале то же «поползи» удивлённые разговоры. Гости явно не понимали, что происходило, а что-то странное точно происходило.

— Кто-нибудь уберите этого бол… — раздраженный император начал было говорить, как замолчал.

На сцене началось движение. Гимназист вдруг вздрогнул всем телом. Среди зрителей он явно что-то или кого-то увидел, что стало для него сигналом. Его ярко освещенное лицо вдруг жутко исказилось, став похожим на маску ужасной твари. Фигура парня в мгновение ока окуталась огненным маревом.

Зрители тут же захлопали, решив, что выступление наконец-то началось. Но…

Гимназист неожиданно резко развернулся в сторону императорской ложи, вскинул руки, с которых тут же сорвался огненный шар. Вскипел воздух, раздалось шипение — атака встретилась с защитой. Где-то на полпути огненный шар пересекся с ярко-синими молниями магов и императорской гвардии.

Висевшая в воздухе тишина тут же взорвалась неимоверным шумом! Зрители стали вскакивать с мест. Стали раздаваться крики, женские визги. То там то здесь вспыхивали сверкающие защитные барьеры, которыми гости пытались защитить себя и своих близких.

Началась жутка свалка, в которой не было ни своих, ни чужих!

В сторону императорской ложи продолжали лететь багровые огненные шары. Часть рассеивались в воздухе от защитных чар, часть врезались в потолок, ряды зрителей.

Уже полыхали роскошные ткани, которыми были задрапированы стены, потолок. По стенам огонь взбирался к потолку, жадно облизывая золоченые скульптуры. С отчаянным визгом зрители рвались к выходам, втаптывая друг друга в пол.

Императорская Николаевская гимназия

Все только-только закончилось.

Площадь перед зданием гимназии была затоплена водой, на брусчатке лежал грязный пепел, покрывавший ее плотным покрывалом. Некогда торжественно украшенные стены здания гимназии напоминали руины. К небу тянулись закопченные колонны, от белоснежного цвета которых не осталось и следа. Зияли выбитыми стеклами окна, из которых высовывались обожжённые шторы. В воздухе еще стоял удушливый горьковатый запах.

Марк молча сидел прямо на газоне. Бледный, почти белый, растерянно смотрел прямо перед собой, и ничего не видел. Получалось он все же смог «громко хлопнуть дверью».

— Громко… Очень громко…

Где-то рядом раздался тихий вскрик. В стороне от него сидели точно такие же, как и он гимназисты. Парень повернул в их сторону голову и взглядом наткнулся на неполный десяток императорских гвардейцев.

— … Император… Смотрите, император… — «побежал» испуганный шепот. — Несут, несут… Убили…

Гвардейцы, и правда, кого-то несли, закрывая собой от чужих взглядом. Виднелось лишь часть тела, завернутого в плащ пурпурного цвета –императорского цвета, что говорила о многом.

— Он… Это он… А если государыня? — шептались совсем рядом. — Нет, нет, вон она…

Марк не сводил взгляда с мраморной лестницы, по которой спускались трое. Двое гвардейцев вели под руки вдовствующую императрицу, которая имела совершенно безумный вид. Ее строгая прическа растрепалась, и сейчас седые космы торчали во все стороны. Платье напоминало собой нищенское рубище. Испачканное сажей лицо кривилось в жутких гримасах.

— Ты-ы-ы… во всем виноват… Ты-ы-ы, — время от времени выкрикивала она.

Пусть она и тыкала скрюченным пальцем в разные стороны, Марк все равно чувствовал, что показывают именно на него.

— Ты-ы-ы-ы… Я знаю, что это ты…

От этого безумного голоса у него спина покрылась мурашками. Сильно захотелось куда-то залезть и спрятаться.

— Ты-ы-ы…

Вскоре голос затих, и парень с облегчением выдохнул:

— Наконец-то, убралась эта старая карга.

Прислушался к себе, своему настроению, и выдал то, что «накипело»:

— Завыла… А где она до этого была? Когда приказывала моих родных мочить, ничего не ёкнуло? Хорошо спалось, елось… Ведьма!

И в самом деле, какая тут, к черту жалость? К кому? К откровенному врагу, который видит в тебе таракана, грязь под ногами? Нет, ему нечего жалеть и мучиться раскаянием, мотнул Марк головой. Не он начал эту войну, но он ее закончит или… сгинет.

Поднялся с травы, решительно выпрямился и пошел прочь отсюда. Теперь он князь Воронцов-Захарьин и него много дел, которые сами себя не сделают. И если к нему снова попробуют сунуться, то он опять ударит в ответ.

Упрямо сверкнув глазами, парень зашагал к воротам из кованного железа. Толкнул их, сделал шаг за территорию, остановился. Вновь холодок скользнул по спине.

— Значит, не уйметесь, твари? — ощерился Марк, отступая к ограде.

Прямо перед ним разворачивался роскошный мобиль, сверкая никелем и лакированным деревом. На капоте красовался незнакомый ему графский герб, простенький с виду, без всяких вензелей, лишней красоты, что говорило о невероятной древности рода. Только у истинных аристократов с многовековой родословной на гербах изображались лишь несколько простых символом. Давно известное правило геральдики: чем древнее род, тем проще его герб. У «только оперившихся» дворян, напротив, были роскошные композиции с невероятно пышными элементами — гроздья винограда, лавровые листья, фигурные наконечники, разнообразные завитушки, удивительно пафосные девизы. Здесь же ничего подобного и в помине не было.

Дверь мобиля открылась и из него вышел довольно пожилой мужчина в старомодном костюме. Не будь его пиджак от самого известного в империи портного, и не украшай его узловатые пальцы массивные персти с крупными брильянтами невероятной чистоты, его смело можно было принять за обычного дедушку.

— Граф Воронцов? — внушительно пророкотал мужчина, остановив на парне хмурый взгляд. — Внук графини Захарьиной?

Марк сделал еще один шаг назад и уперся спиной в изгородь. Дальше уже некуда было отступать. Значит, нужно было выиграть время, а потом атаковать, если только это новые враги.

— Да, я — Воронцов, — он коротко поклонился. Враг это был или не враг, но обычную вежливость еще никто не отменял. — Теперь я — князь Воронцов-Захарьин. С кем имею честь говорить?

Незнакомец не сразу ответил. Какое-то время он пристально его разглядывал. Оставалось впечатление, что его самым тщательнейшим образом обыскивали.

— Хм, вежливый, серьезный, твердый, и главное, без гнили, — проговорил мужчина с некоторым удивлением в голосе. — Значит, она нас не обманула.

Марк непонимающе качнул головой. Что, вообще, здесь происходило? Что это еще за смотрины? И кто такая она, что про него что-то рассказывает совершенно чужим людям. Внутри него начала медленно подниматься злость.

— А взгляд какой… — старик продолжал его разглядывать, похоже, даже не думая ничего объяснять. — Узнаю его. Старый волк всегда так глядел — с вызовом, с напором.

Вдруг взвизгнули тормоза, и рядом с первым мобилем остановился второй, точно такой же роскошный, невероятно дорогой. Из него вышел то же мужчина, но чуть моложе первого. Холеный вид, породистое лицо, говорящее о многочисленных поколениях благородного сословия.

— Это он? — негромко спросил он, обращаясь к первому. Тот молча кивнул.

— Что здесь происходит? — давя в себе недовольство, Марк с вопросом посмотрел сначала на первого, а потом — на второго. — Или дальше будем в молчанку играть?

— Очень похож, такой же вспыльчивый, — проговорил старик, снова кого-то вспоминая. — Хм… Сейчас не так важно, кто мы такие…

В этот момент на импровизированной стоянке остановился новый мобиль, копия первых двух. Через минуту к ним присоединился еще один молчаливый человек — по виду то же аристократ, тут же уставившийся, как и первые два, на Марка.

— Совсем не важно, — несколько раз повторил старик, не спуская глаз с парня. — Важно другое — кто ты. Ты знаешь это?

Марк непонимающе качнул головой. Эти шарады ему нравились все меньше и меньше. Похоже, его нетерпение так ясно отразилось на лице парня, что старик улыбнулся.

— Марк, ты — наш новый император, — вдруг выдал старик такое, что у Марка волосы дыбом встали. — Если, конечно, будешь нас слушать. Твоя бабушка, графиня Захарьина, перед смертью направила главам всех старых родов, основателей империи, письма, где рассказал о тебе. И поэтому мы здесь…

За его спиной появлялись все новые и новые мобили, сверкавшие никелем и дорогим деревом. Оттуда выходили молчаливые люди в умопомрачительно дорогих костюмах и вставали рядом.

— Ответь на вопрос: ты готов стать новым императором? — спросил старик.

И стало оглушительно тихо.

УВАЖАЕМЫЙ ЧИТАТЕЛЬ, история подошла к концу. Главный герой потерял родных, но, сумев отомстить за них, приобрел нечто новое — шанс на другую жизнь.