Сокровище Хранителя Запада

Глава 10. Прогулка по столице

Росио Бланко

Феликс плавно опустился на край стола и сложил золотые крылья. Затем он проворчал:

– Ну не могу же я и по ночам за этой резвой девицей следить. Ты приказывал только во время учебы за ней приглядывать. И это уже один раз спасло ей жизнь. Но бессмертные фениксоиды иногда должны спать!

Росио закрыл папку с документами и раздраженно произнес:

– Если бы она искала неприятности на свою голову только днем и во время учебы. Вот скажи, с чего ее понесло ночью ловить льепхена? После ранения!

Его пернатый друг махнул крылом.

– Ну не такая уж там страшная рана.

– Да половина девиц из ее группы остались бы лежать в лазарете и страдать! А эта…

Декан откинулся на спинку стула и вздохнул. Феликс подался вперед и прищурился.

– Девчонка тебя все-таки зацепила.

– Чем? – саркастично спросил Росио. – Способностью ежедневно находить неприятности? Она не проучилась даже неделю и уже поставила здесь все с ног на голову. Да еще Барт подливает масла в огонь… И этот щенок Адриан.

Феликс напомнил:

– Игра скоро. Через неделю, да? Если мальчишка урвет приз, то, может быть, отстанет от твоей ученицы.

– На ней соберется вся знать, – отмахнулся декан. – Он, конечно, попытается попасть туда. Грасси поможет… Но, поверь, за эту безделушку придут побороться рыбки покрупнее. Адриану там ловить нечего.

Феликс распахнул крылья и замер. А потом задумчиво протянул:

– Интересно, что будет, если Марта узнает про приз?

Росио покачал головой.

– Брось, никто не позволит ей попасть туда. Кроме того, до сих пор она не проявляла интереса к наследству Лассалей. Девочке нужно заниматься учебой. Кажется, дело пошло. Надеюсь, в понедельник она выдаст на тренировке хоть что-то приличное, и можно будет учить ее всерьез.

Фениксоид посмотрел на него скептически, но декан уверенно продолжил:

– Напомни ей, чтобы сходила в лазарет на осмотр. А я пойду в город.

Золотые крылья плавно подняли Феликса в воздух. Но, вместо того чтобы вылететь в коридор, тот выразительно кашлянул и деликатно произнес:

– То, что дал тебе Луди…

– Пока подождет, – оборвал его Росио. – Отправляйся к Марте.

– Доиграешься, – проворчал фениксоид, но затем степенно выплыл в коридор.

Марта

Адриан и Симон застыли друг напротив друга, как два бойцовых петуха. Будущий герцог Гольдберг взирал на своего противника снисходительно. Глаза моего родственника злобно сверкали. Я удивилась, что рядом нет ни его прихвостней, ни Ливианы.

Эолалия поспешила вмешаться:

– Вы чего? Драки между адептами запрещены. Хотите, чтобы декан Бланко лично назначил вам наказание? Или чтобы ваши родственники получили письмо от ректора?

– Пусть дерутся, – возразила я. – Должен же кто-то страдать на отработках у декана боевого факультета вместе со мной.

Адриан смерил меня ненавидящим взглядом и резко отвернулся. С каменной спиной он поднялся по ступеням и скрылся в беседке. Симон задумчиво посмотрел ему вслед, а затем обратил внимание на меня. С легкой улыбкой он спросил:

– Как твоя рана? Не видел тебя на завтраке. Думал, ты еще в лазарете.

– Все в порядке, – ответила я. – Проспала.

– Позавтракаем в городе, – добавил Тито.

Симон кивнул.

– Что ж, до встречи. Отведите Марту в заведение матушки Беттины. Она первый раз в столице. Думаю, ей будет интересно.

С этими словами он тоже поднялся в беседку.

Я спросила у своей подруги:

– Заведение матушки Беттины?

Она терпеливо пояснила:

– Да, это известная чайная. Госпожа Беттина Пьяджи – вдова трактирщика. При его жизни заведение не пользовалось популярностью, несмотря на хорошее расположение. Но после смерти супруга матушка Беттина взяла управление в свои руки. За какой-то год средненький трактир превратился в одно из самых известных заведений столицы. Великолепные десерты со всех концов света привлекают туда высокородных дам, а для мужчин во внутреннем дворе жарят мясо на открытом огне. Самые лучшие стейки в левобережной части столицы.

Желудок тут же напомнил о себе. Я сглотнула слюну и решила:

– Зайдем обязательно. Если не свалюсь от голода по дороге.

После этого мы последовали за товарищами и вошли в беседку.

В кресле за маленьким письменным столом развалился Джоберти. Алхимик был увлечен каким-то письмом и выглядел на удивление благодушным. Про то, что я не дала ему выспаться, он даже не вспомнил. Только махнул рукой, чтобы мы встали в центр беседки. Я так и не поняла, что он сделал, но вихри магии закружились и унесли нас прочь.

Мы открыли глаза в другой беседке, возле ворот какого-то парка. Ни Адриана, ни Симона видно не было. Тито поздоровался с каким-то невзрачным парнишкой и тоже умчался. Это и к лучшему, потому что Эолалия повела меня по тому маршруту, который мог заинтересовать только девушку.

Мы охали и ахали в ювелирных, в ателье и магазинах тканей, в лавочках с притираниями далекого юга и зельями с Востока. Попутно я успела сжевать какой-то пирожок и полюбоваться прекрасной архитектурой Западной Столицы. Точнее, левобережной части.

На широкую реку мы тоже посмотрели. Красивая набережная с изящными коваными решетками и фонарями покорила мое сердце. А в том месте, с которого открывался великолепный вид на дворец правителя, расположенный на противоположном берегу, и оказалась та самая чайная.

Внутри витали невероятные запахи выпечки. Столики окружали изящные решетки из лозы. Мы с Эолалией заняли место у окна. Пока моя подруга клевала какой-то известный и крохотный десерт, я пыталась возместить завтрак и обед сразу. Грибной крем-суп с нежнейшим багетом, салат из печеной свеклы с мягким сыром, тающее во рту безе и аппетитные булочки…

К этому прилагался огромный чайник, в котором, кажется, соединялись все травы мира. И вкус, и запах навевали умиротворение. Я начала понимать, почему это место так популярно: все столики были заняты. И, как только одна компания покидала их, ее место тут же занимала следующая. Публика здесь была всех возрастов, начиная от адептов и заканчивая стайкой чопорных пожилых дам за соседним столиком.

Желудок вскоре сообщил, что последняя булочка не влезет в него ни под каким предлогом. Я откинулась на спинку стула и устремила взгляд в окно. Думать ни о чем совершенно не хотелось, только наслаждаться ароматами чайной и любоваться дворцом.

Но над моей головой раздался знакомый голос:

– Пришла все-таки.

Я подняла взгляд на Симона и совершенно искренне произнесла:

– Да. Спасибо за рекомендацию.

Парень улыбнулся уголками губ и протянул мне руку со словами:

– Если хочешь, могу показать кое-что еще. То, что здесь могут увидеть далеко не все.

Я покосилась на Эолалию. Судя по ее восхищенному взгляду, парень и правда предлагал показать что-то стоящее, причем исключительно мне.

– Соглашайся, – прошептала подруга.

Поколебавшись, я подала руку Симону и поднялась из-за стола. Он повел меня вглубь заведения. Скоро впереди замаячила дверь, в которую служащий заносил поднос. Я увидела столики и поняла, что это и есть тот самый внутренний двор. Надеюсь, мне собираются показывать не местные стейки. Потому что, при всем уважении к мясу, места в желудке для него уже не было.

Но стоило нам оказаться у двери, как Симон резко толкнул меня в сторону, в какой-то закуток. Теперь нас не видели из зала, а рядом оказалась приоткрытая дверь. Наверное, в отдельную комнату для влиятельных гостей. Не успела я запротестовать, как рука парня обвила мою талию, а ладонь накрыла губы. Теперь он прижимал меня к себе, мои лопатки упирались в его грудь. А сам наследник Гольдбергов вжался в стену с такой силой, будто хотел с ней слиться. Ладонь на моих губах не позволяла издать ни звука. Над ухом раздался едва уловимый шепот:

– Слушай.

В этот момент из приоткрытой двери донеслись голоса. Первый я узнала сразу. Тот самый тип, который говорил с ректором Бартом! Второй тоже оказался мне знаком.

Сегодня этот голос звучал лениво, поэтому я не сразу поняла, где могла его слышать. А затем меня озарило. Да это же герцог Роден Гольдберг, отец Симона! Друг и соратник Правителя Запада. Он пару раз бывал в Северном герцогстве.

Симон продолжал удерживать меня, и я перестала сопротивляться. Вместо этого я затаила дыхание и постаралась разобрать слова. Сначала до моих ушей донесся голос герцога Родена.

– Модан уже в следующую субботу. Говорят, старик Лассаль собирается по такому случаю прибыть в столицу.

Модан? Где-то я это уже слышала… Ах да! Та самая игра, о которой мне рассказывал Бланко.

Тип с приятным голосом саркастично произнес:

– Собирается тряхнуть стариной и оставить всех с носом? Не думаю, что он еще способен управиться с кинжалом.

– Что вы, герцог, – ответил Гольдберг-старший. – Думаю, Лассаль желает посмотреть, как претенденты на его наследство будут рвать друг другу глотки в попытках заполучить эту безделушку.

– Победа будет за мной, – жестко сказал его собеседник.

– Несомненно, друг мой, и я с удовольствием посмотрю на это. Возьму с собой сына. Думаю, это будет поучительно. Говорят, мальчишка Лассаль тоже заполучил приглашение.

– Ему это не поможет, – ядовито заметил приятель ректора. – Я оставлю всех с носом. Нет лучшего игрока в модан, чем я.

В коридоре кто-то начал топать, но Симон только крепче прижал меня к себе. Необходимость стоять так близко не была приятна, но и не слишком раздражала. Нужно немного потерпеть.

Я замерла и снова услышала голос его отца.

– Ходят слухи, что на границе лучшим игроком считался Росио Бланко.

Какое-то время из комнаты доносился только звон чашек, а затем Гольдберг как бы невзначай проговорил:

– Говорят, в Академии появилась еще одна наследница Лассалей…

– Эту пигалицу не стоит принимать в расчет.

Я засопела от негодования. А в кабинете ректора он другое пел! Что меня нужно устранить, и я проблема. Не стоит принимать в расчет? Это мы еще посмотрим! Так, о чем это я? Мне же это наследство не нужно!

Гольдберг-старший в этот момент продолжил:

– Старик собирается отдать земли тому, кто соберет все части браслета, который когда-то принадлежал его жене. Может быть, он и правда выжил из ума.

Приятель ректора музыкально рассмеялся:

– Старый маразматик бредит почившей супругой. Он разговаривает с ее портретом.

– Ирония судьбы… – благодушно сказал герцог. – Кстати, управляющий на моих шахтах…

Разговор свернул на другие темы, и Симон наконец выпустил меня. Я хотела вернуться к столикам, но чувствовала такое смятение, что безропотно позволила парню вести меня. И очнулась только во внутреннем дворе. Мы поднялись по лестнице и остановились на увитой плющом галерее, откуда открывался прекрасный вид на двор, заставленный столиками. Достопримечательностью, наверное, был фонтан в центре, но сейчас я не могла оценить его прелесть. Я и сама не могла понять, почему подслушанный разговор поверг меня в такое смятение.

Я подняла глаза на Симона и обнаружила, что он улыбается.

– Зачем ты это сделал? – спросила я.

Улыбка стала еще шире, и он признался:

– Ненавижу Адриана. Глупый самовлюбленный петух. Хочу, чтобы он остался с носом.

Немного поразмыслив, я задала следующий вопрос:

– А что об этом думает твой отец?

Парень пожал плечами.

– Он сделал ставку на сотрудничество с герцогом Строцци, но я не хочу видеть в союзниках этого скользкого змея. Знаешь, некоторые вещи должны доставаться тем, кому они меньше всего нужны.

Он протянул руку, словно хотел коснуться моей щеки. Я решительно отбросила его ладонь и попросила:

– Давай без этого. Что ты от меня хочешь?

– Я? Ничего. Но, если вдруг тебе захочется одним глазком посмотреть на развлечения местной аристократии, у меня есть одно приглашение.

В его руках появился конверт с алой печатью. Парень притянул мой взгляд, но я покачала головой:

– И все будут считать меня твоей пассией? Нет, спасибо.

– Ничего подобного, – спокойно возразил Симон. – По традиции дамы приходят на игру в масках. Они немного искажают голос, так что если будешь помалкивать и ничего не учудишь – никто тебя не узнает.

Я долго подозрительно смотрела на него. Ясно, что будущий герцог Гольдберг преследует свои цели. Но… все попытки избавиться от меня только подогрели мой интерес. И я обнаружила, что в глубине души мне очень хотелось посмотреть на своих родственников, пусть и дальних. И неведомая игра модан тоже манила.

Симон считал сомнения на моем лице и настойчиво протянул конверт со словами:

– Никто не собирается тащить тебя туда силой. Не хочешь – не ходи. Только тебя не оставят в покое. Может быть, пора сделать какой-то ход.

Он вложил приглашение мне в руки, развернулся и ушел. Я наблюдала за тем, как мой однокурсник занимает место за одним из столиков, и прижимала к груди приглашение. Наконец, я отправилась к Эолалии, так и не рассмотрев толком чудесный фонтан.

Как только я подошла к столику, она спросила:

– Ну как?

– Познавательно, – невпопад ответила я. – Знаешь, я тут вспомнила, что хотела зайти еще в одну лавку.

– В какую? – удивилась подруга.

– В ту, где у вас продают лучшую колбасу.

Эолалия не стала ничего спрашивать. Мы расплатились и покинули гостеприимное заведение. Колбасная лавка оказалась выше всяческих похвал. Я сделала большой заказ и попросила доставить его в общежитие.

Подруга переминалась с ноги на ногу рядом, но по-прежнему ничего не спрашивала. Когда с делами было покончено, я направилась к выходу из лавки, подыскивая объяснения для Эолалии. Но стоило мне потянуться к ручке, как дверь отворилась. Я застонала в голос. На пороге стоял декан Бланко.

Изумление в его глазах быстро сменилось недовольством.

– Почему ты не на перевязке? – спросил декан. – Ты же ранена!

Кажется, я снова нажила себе неприятности.

Я сделала невинное лицо и ответила:

– Со мной все прекрасно, не нужна никакая перевязка.

Тут я вспомнила, что мы стоим на пороге лавки, где продают колбасу. И не удержалась от шпильки:

– А что вы тут делаете? Колбаски захотелось?

Лицо декана перекосило.

– Колбаса – это по твоей части, – многозначительно произнес он.

– Доброго дня, господин Бланко, – пробормотала за моей спиной Эолалия, и я вспомнила о приличиях.

Он смерил мою подругу взглядом и холодно произнес:

– Вы можете быть свободны, леди Конти. Марта, ты идешь со мной.

С этими словами декан развернулся и вышел из лавки. Я последовала за ним, но попробовала возмутиться:

– Да не нужно мне ни в какой лазарет!

Но меня никто не слушал. Бланко шагнул ко мне и коснулся своего кольца. Вихри магии закружились возле нас. Как только они стихли, я хотела снова начать возмущаться. Но тут поняла, что декан перенес меня вовсе не в лазарет. Мы стояли в галерее перед входом в общежитие.

И все же повторила:

– Я уже здорова!

– Что ж, – сухо постановил Бланко, – раз тебе не нужно в лазарет, отработаешь вчерашнюю тренировку. У тебя десять минут на то, чтобы переодеться в форму и вернуться сюда.

При этом он скользнул задумчивым взглядом по моей фигуре и добавил:

– Это платье тебе к лицу.

На миг я опешила. Вытащил меня посреди выходного, а теперь комплименты делает. Я пробормотала благодарность и помчалась в свою комнату. Слова декана были мне приятны. Пока я поднималась по лестнице, мое негодование сошло на нет. День все равно перестал быть беззаботным после встречи с Симоном; колбасу доставят в мою комнату к вечеру. И теперь никто у меня ее не отберет! Лишь бы вернулся Лютик…

В комнате я первым делом сняла повязку с раны. От глубокого пореза остался аккуратный рубец. Снадобья легко сведут его на нет, а при движении боль не чувствовалась. Я поспешно натянула на себя чистый форменный комплект, провела кончиками пальцев по рукоятке лука, едва коснулась кинжала. На миг мне показалось, что оружие отозвалось, и я замерла. Но очередная попытка пропустить магию через лезвие ничего не принесла.

Поэтому я оставила футляр открытым и помчалась обратно, к декану.

Стоило мне выйти из общежития, как до меня донесся голос Феликса:

– Не глупи, лучше сделать это сегодня…

Фениксоид сидел на подоконнике, золотые перья были взъерошены. И он явно был недоволен своим хозяином. Или подопечным?

Бланко покосился на меня и отрезал:

– Сейчас я занят.

Тут Феликс не выдержал и закатил глаза. В исполнении птицы это выглядело забавно. Я не удержалась от смешка, и теперь недовольный взгляд был адресован уже мне.

– Обоих в лазарет, – буркнул фениксоид и взмахнул крыльями.

После этого он степенно поплыл к выходу из галереи. Я окинула декана подозрительным взглядом. Бланко скривился.

– Умирать не собираюсь.

– Это не равно тому, чтобы быть здоровым, – деликатно намекнула я.

– К тебе это тоже относится, – бросил он и шагнул вперед. – У меня здоровья на десятерых.

– А у меня – всего лишь царапина, – парировала я, снова заглядывая в лавандовые глаза своего учителя.

В тот же миг нас окружили вихри перемещения. А когда магия рассеялась, мы снова стояли в зале с невероятной мозаикой на темных стенах. Розы и молнии…

Бланко шагнул назад и заявил:

– Сегодня будем тренироваться здесь.

Я покладисто кивнула и призвала оружие. Рукоять лука легла в мою ладонь, но декан остановил меня:

– Подожди. Сначала поговорим о том, где я тебя сегодня встретил.

– Тоже любите колбасу? – невинно улыбнулась я.

– Нет. Но надеюсь, что ты зашла туда не для того, чтобы раздобыть приманку для льепхена.

Лавандовые глаза прожигали насквозь, но я хитро посмотрела на декана и сказала:

– Не собираюсь я его ловить. А вы туда за этим пришли, да? Решили выбрать для него приманку получше?

Бланко мое предположение оскорбило до глубины души. Он заскрипел зубами и приказал:

– На позицию. Представь, что мишень – это несущийся на тебя жуант. Покажи мне свою истинную силу.

Лучше бы он этого не говорил… Я заволновалась, и первая стрела рассыпалась, не долетев до мишени. Следующая пара попыток была не намного лучше. Я услышала за своей спиной шаги декана и сжалась в ожидании выволочки. Но ее не последовало.

– Спокойно, – негромко сказал декан и сжал мой локоть. – Ты уже один раз сделала это. Значит, можешь повторить. Вспомни чувства и ощущения, с которыми стреляла вчера.

Он произнес это таким тоном, что я и сама не поняла, как волнение выветрилось. Я собрала магию и выстрелила снова. Мишень с тихим хлопком исчезла, и на каменный пол упала лишь пара искр.

– Отлично, – похвалили Бланко. – Продолжаем.

Продолжали мы еще час. Какое-то время декан стоял рядом, помогал и подсказывал. Когда у меня стало получаться увереннее, он отошел в сторону. Наконец, он приказал убрать оружие, и лук отправился на место. Я смахнула пот со лба и повернулась.

Бланко стоял, прислонившись спиной к стене, и наблюдал за мной. Идти ко мне он не спешил, поэтому я встала рядом и тоже облокотилась на стену. А затем едва не подпрыгнула на месте: камень оказался ледяным.

– Почему он такой холодный? – изумилась я. – Вы еще спину не обморозили?

– Приятная прохлада повел плечами декан и нехотя оторвался от стены.

А я вдруг догадалась:

– Эта штука… доставляет неудобства?

Спрашивать было глупо, меня и в прошлый раз внятным ответом не удостоили. Но живой рисунок на теле декана меня заинтересовал. Я никогда не слышала ни о чем подобном, и мои мысли регулярно возвращались к тому вечеру. Пожалуй, я думала о нем чаще, чем хотелось.

Бланко не изменил себе и тут же посуровел.

– Это тебя не касается. Молчи о том, что видела.

– Молчу, молчу… – вздохнула я. – Но я никогда не слышала о подобной родовой магии. Это же очень полезная и уникальная штуковина!

Словно в ответ на мои слова из-под воротника декана выглянул край рисунка. Я изумленно распахнула глаза, а мой учитель хлопнул по шее рукой и рыкнул:

– Сгинь!

Татуировка снова скрылась, но я продолжала алчно разглядывать шею Бланко. Он выразительно кашлянул, и я спохватилась, что это неприлично. И тут же поспешила перевести разговор на другую тему:

– Слышала, что вы отлично играете в модан. Собираетесь на большую игру?

Такого вопроса он от меня точно не ждал. Видимо, поэтому и ответил:

– Нет. Столичные игры мне не нравятся. Здесь проигрывают состояния и настоящие сокровища. В то время как на границе играют на интерес или собственные трофеи.

– Бережете состояние? – попыталась уколоть его я.

– Это все, что у меня осталось, – неожиданно серьезно ответил он. – А почему ты об этом спрашиваешь?

Ой… А вот на этот вопрос я не рассчитывала.