Сокровище Хранителя Запада

Глава 17. Отработка

Я обреченно посмотрела на Джоберти. Что он еще придумал? И я ведь совершенно не виновата!

Алхимик поднялся из-за стола и провел рукой по волосам, покрытым розовыми крапинками. А затем раздраженно произнес:

– Не знаю, что ты там со своей магией начудила, но нейтрализатор я пока не подобрал. Склянки с бурой и фиолетовой жидкостью приберешь для дальнейших экспериментов. Все остальное отмыть, рассортировать, разложить по полкам. Ячейки подписаны! Банки тоже. Если не разбираешься, вот справочник.

Он выразительно постучал пальцем по толстой и ветхой книге. После этого Джоберти скрылся в кладовке. Я терпеливо ждала и гадала, что же еще придумал учитель.

Вскоре он вернулся и водрузил на стол передо мной большой ящик.

– Это разобрать.

Пока я с ужасом смотрела на содержимое ящика, он принес еще три большие банки.

– Темная для розовой соли, для фиолетового порошка и зеленых гранул не важен оттенок стекла. Главное, сортируй тщательнее…

Я мрачно кивнула, разглядывая дикую смесь всех трех компонентов. Он что, специально их перемешал?!

Джоберти словно прочел мои мысли:

– Слуге, который доставил это в таком виде, я едва руки не оторвал. Хвала богам, компоненты не реагируют друг с другом без магии. Так что держи свою силу в узде. Иначе боюсь, отскребать со стола придется уже твои внутренности, а не очередную розовую дрянь.

Я нервно кивнула. Угроза прозвучала серьезно. Джоберти вручил мне ключ, а затем подхватил со стола документы и ушел. А я сбросила форменный пиджак, засучила рукава рубашки и принялась за работу.

Сортировку я решила оставить напоследок. Сначала занялась уборкой. Аккуратно слила в баночки бурую и фиолетовую жидкость, закупорила их, затем поставила на стол Джоберти. После какое-то время остервенело драила столы и отмывала склянки. Магические горелки я тоже отчистила до блеска. И к этому моменту начала ненавидеть не только алхимика, Барта и мерзкого Адриана, но и всю Академию Хранителей.

Мысленно ругая своего родственничка, я села возле ящика и придвинула к себе банку из темного стекла. Начнем с розового… Я вооружилась пинцетом и потянулась к полупрозрачной розовой крупинке. Но в этот момент за моей спиной раздался протяжный скрип.

Я вздрогнула и обернулась. Створка окна медленно отворилась. Из темноты высунулась коричневая чешуйчатая лапа, затем вторая, черный нос, длинные кожистые уши… Большие печальные глаза оглядели комнату, а длинный хвост закрыл окно.

– Лютик! – воскликнула я и бросилась к своему питомцу.

Пинцет и ящик были забыты. Я стиснула льепхена в объятиях и начала остервенело гладить его. Тот совершенно не возражал. Растекся у меня в руках и позволил себя тискать, как милый домашний пес.

– Не убегай больше, – попросила я. – Сюда уже никто не зайдет. Сейчас я закончу, и пойдем в комнату, хорошо?

Раздвоенный язык коснулся моей щеки. А потом пес спрыгнул на пол и вытянулся под столом. Я снова взяла в руки пинцет и принялась за сортировку. Возвращение блудного льепхена так порадовало меня, что теперь работа спорилась. Банки постепенно наполнялись, и я не торопилась – отпускать Лютика не хотелось. Даже лучше, если я закончу попозже, когда коридоры будут уже пусты. Тогда мы сможем прокрасться в общежитие.

Когда я высыпала в банку последнюю крупинку фиолетового песка, дело было уже к полуночи. С чувством выполненного долга я поставила банки рядком на столе у Джоберти. Чтобы он с утра зашел и сразу увидел, что все выполнено в точности. Может, хотя бы после этого алхимик от меня отстанет?

А мои мысли вернулись к Адриану. Он подставил меня специально. И пусть он и получил за это розовые пятна в волосах, я не чувствовала себя отмщенной. Конечно, был еще выигранный браслет…

Но об этом никто не знает. Поэтому Адриана придется проучить. Так, чтобы всем остальным задевать меня было неповадно. Осталось придумать как.

Продолжая размышлять об этом, я хлопнула в ладоши и погасила свет. А затем направилась к двери. Стоило сделать наоборот, но мысли были заняты Адрианом, а лунный свет проникал в окна и давал достаточно света. Я прошла к двери, но открыть ее не успела. Потому что в этот момент из горла Лютика вырвался глухой рык.

Я тут же присела и шикнула на него. Зверь продолжал скалиться, но рычание затихло. Я обняла его за шею, а потом услышала шаги. Тяжелые и одновременно суетливые. Неизвестный приближался, и, повинуясь порыву, я прильнула к замочной скважине.

Фонари горели рядом с кабинетом, поэтому я смогла рассмотреть тучную фигуру и знакомый узор на костюме.

Ректор Барт? Кажется, он шел из ректората. Но почему так поздно? И почему на него рычит Лютик?

Я дождалась, пока шаги стихнут, и отворила дверь. Она не скрипнула, и я тихо вышла в коридор. Нужно было возвращаться, но встречаться с Бартом совсем не хотелось. Лютик продолжал рычать, но смотрел он теперь не туда, куда ушел ректор. А в ту сторону, откуда Барт пришел. Я заколебалась, а льепехен ухватил меня за рукав и выразительно потянул за собой. И вовсе не в сторону выхода.

Что же там? Лютик продолжал тянуть меня, и я сдалась. Сделала шаг в нужную сторону, и ящеропес довольно потрусил вперед. Я шагала за ним по полутемному коридору и гадала, что же не понравилось моему питомцу. Судя по всему, это нечто не представляло опасности, но нуждалось в проверке. А учитывая магию соннов, которую я почувствовала днем…

Мы прошли по коридору и уверенно свернули к ректорату. Мне показалось, что я слышала шорох впереди, и ящеропес замер. Но, вместо того чтобы высматривать опасность, Лютик обернулся. Я с ужасом услышала за спиной приближающиеся тяжелые шаги.

Барт возвращается? А здесь сбежавший льепхен!

Я быстро огляделась и заметила впереди нишу. Лютик зарычал, но я схватила его в охапку и поспешно забилась в угол, попутно уговаривая зверя не буянить. Он продолжил беззвучно скалиться. Шаги ректора приближались. И в этот момент я вдруг осознала, что в нише мы не одни.

Над ухом раздался знакомый тихий звон, и я вскинула голову. Феликс забился в угол на потолке, подбирая длинные хвостовые перья. Оттуда фениксоид укоризненно смотрел на меня. Я прижала к себе льепхена и постаралась слиться со стеной. Лампы напротив ниши были погашены на ночь. Если Барт пройдет мимо и не станет вглядываться, то ничего не заметит.

Затаив дыхание, я вслушивалась в торопливые шаги ректора.

Что же здесь происходит? Почему Барт туда-сюда ходит в ночи и при чем тут Феликс?

В памяти вдруг всплыли слова Бланко: «Нужно попробовать снова. Сегодня». Не знаю, о чем они говорили, но, похоже, пернатый приятель декана здесь именно для этого самого «попробовать снова».

Барт протопал мимо меня, даже не взглянув в сторону ниши. Когда моего плеча коснулись птичьи когти, я вздрогнула.

– Что ты здесь делаешь? – прошипел фениксоид мне на ухо.

– Лютик почуял что-то, – пояснила я, пытаясь удержать на месте льепхена, который порывался бежать следом за ректором.

– Где ты нашла эту тварь?

– Он сам меня нашел, на отработке в кабинете алхимии. А ты что здесь делаешь?

– То, что для ума юных девушек не предназначено, – ответил Феликс. – Забирай свою тварь и возвращайся в общежитие. У меня важная миссия.

Я лукаво посмотрела на него.

– Ищешь ту штукенцию с магией соннов, которую принес Барт? Я могу помочь. Это я почувствовала ее и смогу почувствовать снова. Может быть, Лютик ее и чует?

Феликс посмотрел на меня скептически. Я уже была уверена, что сейчас он снова попытается отправить меня в общежитие. Во всяком случае, Бланко точно не разрешил бы мне участвовать. Но в этот момент фениксоид кивнул.

– Идет.

А затем золотистое птичье тело метнулось ко мне. Вспышка магии перемещения застала меня врасплох. На этот раз Феликс был осторожнее, и я устояла на ногах. Мы снова оказались в каком-то закутке. Здесь было еще теснее и темнее, пахло пылью и какими-то травами. Но наше новое укрытие имело неоспоримое преимущество: через щель отлично просматривался вход в кабинет ректора. Я сообразила, что магия переместила нас в большой шкаф, который стоял в приемной. Зимой сюда вешали шубы и плащи посетителей, но сейчас он был пуст. Точнее, уже заполнен нашей троицей.

Лютик уткнулся носом в щель и замер, настороженно принюхиваясь. Феликс опустился мне на плечо и прошептал:

– Оставайся здесь, пока он не уйдет. И придержи своего зверя!

После этого фениксоид взмахнул крыльями и растворился в воздухе. Я присела и обняла за шею льепхена. Остро не хватало какого-нибудь ошейника. Мелькнула мысль, что можно раздобыть его в городе. Но согласится ли мой питомец его носить?

Тут я снова услышала шаги. Ректор Барт прошествовал к двери в свой кабинет и вытащил ключ. Я затаила дыхание и еще крепче прижалась к льепхену. Фениксоида я не видела. Магическая вспышка оповестила меня, что ректор снял защиту кабинета. Золотой свет над входом Барт не заметил. Он прошел в свой кабинет и оставил дверь приоткрытой. Явно собрался что-то проверить и уйти. Феликс спустился с потолка и завис у входа. Миг – и он проскользнул внутрь.

Минуту спустя Барт покинул свой кабинет, и мне показалось, что ректор выглядит довольным.

Когда его шаги стихли, мы с Лютиком прокрались к двери. Я переживала за Феликса, который остался внутри. Оказалось зря. Стоило мне приблизиться, как из скважины высунулось золотое перо, и дверь медленно отворилась.

Лютик первым скользнул внутрь, я последовала за ним с опаской. Сердце колотилось в груди. Незаконное проникновение в кабинет ректора… Феликс может удрать в любой момент, а вот мы с Лютиком – нет.

Что же ищет здесь пернатый?

Темноту кабинета нарушал только золотистое свечение, которое исходило от перьев фениксоида. И оно же мешало глазам привыкнуть и рассмотреть все остальное. Топот лап оповестил меня, что Лютик уже вовсю исследовал новое помещение. Интересно, он вел меня сюда?

Над моей головой раздалось нетерпеливое шипение Феликса:

– Ну? Где там твоя чувствительность к магии соннов? Ищи давай!

– Не мельтеши тогда, – попросила я. – А то ничего не видно.

Он послушно взлетел к потолку, я прикрыла глаза и прислушалась к себе. Ладони на этот раз не зудели, а ныли, и уже довольно ощутимо. Я медленно начала обходить кабинет по кругу. Больше всего подозрений у меня вызывал стол ректора и стена за ним, а также камин. Но ломота усиливалась вовсе не там.

Поколебавшись, я остановилась у подоконника и неуверенно произнесла:

– Где-то здесь.

Феликс завис рядом со мной и недоверчиво хмыкнул. Лютик преданно сидел у моих ног. Только в этот момент я заметила, что зверь успокоился. Будто я наконец пришла туда, куда надо, и его долг выполнен. Ладони начали гореть. А затем, повинуясь странному и внезапному порыву, я протянула их к подоконнику, который так манил своей прохладой. Только инстинкт самосохранения удержал меня.

Лютик вдруг снова зарычал, а за дверью послышались голоса,

Испугаться я не успела. В следующий момент льепхен сбил меня с ног и прижал к полу.

– Уносим ноги! – выпалил Феликс.

Золотистые хвостовые перья обхватили меня за пояс, и в следующий миг мы снова провалились в пустоту.

На этот раз снова пришлось лететь, но невысоко, и приземление вышло мягким. Мягким и… знакомым.

Я открыла глаза и застонала.

Комнату освещал мягкий свет ночника. Бланко не спал, но явно собирался это сделать. Он сидел на кровати, и я могла в очередной раз лицезреть его обнаженный торс и удивленно распахнутые лавандовые глаза.

Нет, ну почему снова сюда?!

Я приподнялась на локте, но ситуация менее пикантной не стала. Теперь я почти уткнулась носом в плечо Бланко, на котором шевелились черные завитки. Моя татуировка тоже проснулась, вдоль позвоночника пополз легкий холодок.

Мы с деканом одновременно возмутились:

– Феликс!

Тот плавно вознесся к потолку и ответил:

– Недовольных в следующий раз уроню на мраморный пол в ванной.

– Не надо, – поспешно выдавила я и отодвинулась от Бланко.

Услужливое воображение тут же нарисовало картину, как я появляюсь в ванной в тот момент, когда он там находится.. С моим везением только это и может произойти…

Мы и сейчас слишком близко друг к другу.

Я села на постели. А затем до меня дошло, что в кровати теперь нахожусь не только я, но и тот, кому декан совсем не рад.

Льепхен оскалился и спрыгнул на пол. Я ринулась за ним и позвала:

– Лютик! Не уходи!

Но встать мне не дали. Бланко поймал меня за талию и притянул к себе.

– Осторожнее! – напомнил он. – Эта тварь опасна.

Татуировка перебралась на плечо и начала пульсировать. Но больше всего меня волновал льепхен. Вырваться из хватки декана было невозможно, мои лопатки теперь упирались в его грудь. Из-за этого немного путались мысли. От безысходности я позвала:

– Лютик, иди сюда!

Я была уверена, что сейчас мой питомец метнется к окну и скроется. Но зверь послушался. Он бросил презрительный взгляд на Бланко и снова вскочил на кровать. А затем спрятал клыки и лег рядом со мной, пристроив голову на моих коленях. Я с облегчением выдохнула и погладила чешуйчатую макушку.

Несколько мгновений в комнате царила тишина. Я гладила льепхена, декан по-прежнему обнимал меня за талию. Я чувствовала его дыхание над ухом.

Идиллия! Вот бы это продолжалось вечно.

Но Бланко зашевелился. Медленно убрал руку и поднялся, оставляя меня сидеть на своей постели вместе с ненавистным ему животным. Сначала декан подхватил со спинки стула рубашку и надел ее. Застегивая пуговицы, он поднял взгляд на Феликса и раздраженно произнес:

– Что она здесь делает? Кажется, я дал тебе задание. И оно состояло не в том, чтобы привести в мою комнату адептку, нарушающую правила.

Фениксоид спланировал на спинку кровати.

– А что я должен был сделать? – возразил он, складывая золотые крылья. – Оставить ее гоняться за Бартом по административному крылу в компании льепхена? Да ты бы мне первый голову оторвал! А так она принесла пользу нашему делу.

– Какому делу? – тут же заинтересованно спросила я. – В чем вы подозреваете ректора?

– Ни в чем, – отрезал Бланко. – Что ты делала в ректорате ночью?

Пришлось рассказать ему все с самого начала. С того момента, когда вернулся Лютик, до очередного падения в кровать. В это время кусочек татуировки медленно перемещался по моему телу, пока не застыл под ключицей. А Бланко оперся на комод, нахмурился и скрестил руки на груди. Когда я закончила свой рассказ, какое-то время он молчал.

Я продолжала поглаживать Лютика. Тот не расслаблялся и внимательно наблюдал за моим учителем. Но, кажется, возвращать льепхена в клетку тот пока не намерен. Во всяком случае, сейчас его явно занимала незадачливая ученица в собственной постели. Он не сводил с меня глаз, и под этим взглядом я поерзала.

Тут Бланко словно очнулся и уверенно сказал:

– Феликс, верни Марту в ее комнату.

– Снова в комнату? – возмутилась я. – Почему? Я же могу вам помочь! Мы с Лютиком.

– Лезть в кабинет Барта слишком опасно, – покачал головой Бланко.

– Давайте не будем лезть. Придем днем и разведаем. Что, у вас повода нет к нему заглянуть?

– Марта… – терпеливо начал декан.

Но я его перебила:

– Хотите, я еще какое-нибудь правило нарушу? Вы сможете привести меня к ректору и с чистой совестью ему пожаловаться. А пока вы будете меня с ним на пару распекать, я попытаюсь понять, на месте ли эта штука. Может, еще что полезного смогу почувствовать.

– Тогда они пожалуются твоим опекунам, – напомнил Бланко.

Но я отмахнулась.

– Пускай. Они там уже думают, что я больна. Хоть убедятся, что со мной все в порядке. А от Анны дядя Вест все скроет, я уверена.

Феликс не смог удержаться от смешка, а на лице декана снова появилось изумление. Но, поколебавшись, он мотнул головой.

– Исключено. Ты и так находишь неприятности на ровном месте. Не стоит их придумывать.

– Намекаете, что скоро я еще во что-нибудь обязательно вляпаюсь? – обиделась я.

– Намекаю, что ты и так по уши влезла туда, куда лезть не стоило. Укрываешь льепхена, подозреваешь Барта. Выиграла браслет, за который бьются Лассали. И при этом утверждаешь, что наследство тебе без надобности.

Я пропустила последние слова мимо ушей и подалась вперед.

– Но вы тоже подозреваете Барта, верно? Миссия, о которой говорил Тулун… это темные делишки ректора?

Бланко поморщился.

– Луди… Нет, он говорил о другом. Но герцог Скау и правда назначил меня на эту должность не случайно. Я должен понять, что происходит в академии.

– И что же здесь происходит? – поторопила его я.

– Не важно, – отрезал декан. – Я и так сказал тебе слишком много. Не вздумай сама ничего расследовать, это слишком опасно. Обещай, что не будешь лезть в это дело. Тебе учиться нужно. Проверка через неделю, затем бал…

Я тут же напряглась.

– Бал? Проверка? Какая проверка?