Стрелы степных владык

Глава 18. Война с империей

Из ставки шаньюя во все стороны поскакали гонцы — Модэ призывал предводителей родов на совет. Когда князья собрались в белой юрте шаньюя, Гийюй подумал, что половина из них не присутствовала на советах в год смерти покойного Туманя. Их предшественников унесли войны и болезнь.

Лишь старый глава рода Хуань, уже с трудом садившийся на коня, помнил тот давний совет, на котором приняли решение покинуть Ордос, спасаясь от огромной армии Мэн Тяня. Сейчас хунну угрожала армия едва ли не большая.

Сидя на своем войлочном престоле, Модэ приветствовал князей и коротко рассказал им про два посольства от южан, затем кивнул стоявшему у дверей Гийюю. Тот сообщил о том, что император готовится пойти войной на хунну, собирает трёхсоттысячное войско.

— Люди Хань Синя высмотрели, что у нас творится, и передали своему повелителю, что моровое поветрие ослабило нас. А император прислал своих послов, и те убедились в этом сами, — закончил Гийюй.

— Они рассчитывают на лёгкую победу, — брюзгливо заметил глава рода Сюйбу, государственный судья Увэй.

— Не так уж они и неправы, — отрывисто бросил троюродный брат Модэ, носивший титул западного чжуки. — У меня сейчас не наберётся полного тумэна воинов.

— И у меня, у меня тоже. А у меня и полутумэна не осталось, — раздались голоса других предводителей.

В уме Модэ прикидывал численность войска, на которое он мог рассчитывать. Даже в самом лучшем случае у хуннов сейчас меньше воинов, чем будет в армии императора. Несомненно, остальные присутствующие на совете тоже занялись такими подсчётами.

Арвай, глава рода Лань, сурово произнёс:

— Пусть южане приходят. Для их костей у нас хватит места.

Невольно Гийюй вспомнил, что в эту страшную осень этот молодой князь потерял пятерых детей и двух жён. Может, и он рвётся в бой, чтобы забыть о горечи утрат.

Арвая охотно поддержали. Никто не заикнулся об отступлении — второй раз бросать Ордос не хотели. И наверняка князья помнили о пылкой речи Модэ на таком же совете, о том, что отдавать свою землю добровольно нельзя.

Когда подсчитали силы хунну, князья обратили взоры на молчавшего шаньюя — теперь он должен сказать своё слово. Сейчас на престоле сидел уже не юноша, а зрелый муж, одержавший немало побед.

Модэ дождался полной тишины, обвёл взглядом выдубленные ветром лица князей и начал говорить:

— У императора будет триста тысяч воинов. Когда он придёт на север, в Шаньси, к нему присоединится наш сосед, князь Хань Синь. В его войске около тридцати тысяч.

Он чуть повысил голос:

— Мы не станем сидеть и ждать, пока армии наших врагов объединятся. Пойдём на юг и начнём войну во владениях Хань Синя. Он уверял меня, что желает мира, так пусть понесёт ответ за лживые речи. Когда покончим с Хан Синем, встретим армию императора, и пусть кости его воинов лягут в его же землю. Здесь они нам не нужны.

Предводители родов поддержали шаньюя воодушевлёнными возгласами. Решение принято. Осталось лишь распределить силы, чтобы обрушиться на южан с нескольких направлений, и оставить на родине достаточно воинов, чтобы юэчжи не посмели вновь напасть на кочевья хунну.

Через десять дней воины хунну выступили на юг. В этот раз яньчжи упросила Модэ взять её с собой.

— Я хочу быть с тобой, любимый, — говорила она ему, лёжа с ним в постели ночью.

— Это опасно, Шенне. Не хочу рисковать твоей жизнью. Да и тяжело тебе будет в походе.

— Я вынослива, мои девушки тоже. Модэ, я чувствую, что на этой войне с империей ты завоюешь себе величайшую славу, и хочу видеть час твоего торжества. Долгие годы я помогала тебе и заслужила эту награду. Возьми меня с собой!

Кто мог устоять перед такими пылкими речами? Модэ сдался, только предупредил возлюбленную, что в походе им придётся обходиться малым.

На исходе осени необычно рано выпал снег, и ударили морозы. Шенне действительно оказалась сильной, не жаловалась на тяготы пути, на отсутствие привычной роскоши. Оставаясь наедине с шаньюем по ночам, она рассказывала ему о местности, по которой им предстояло идти: она бывала здесь раньше. Конечно, Модэ располагал сведениями от лазутчиков Гийюя, других разведчиков, но и советы лисы оказались полезны.

Служанки яньчжи не уступали ей в выносливости — лишь одна не выдержала испытаний. Однажды ранним утром, когда войско готовилось отправиться в путь, эта пылающая в жару девушка с трудом поднялась с постели и не смогла сесть на лошадь. Модэ подъехал к женщинам и видел, как несчастная плакала, но не могла присоединиться к уже сидящим в седлах подругам.

Когда больная служанка в отчаянии мешком осела на землю, шаньюй подозвал к себе одного из телохранителей и тихо приказал ему что-то. Угрюмый воин подошёл к девушке сзади, поставил на колени, запрокинул ей голову, полоснул ножом по горлу. Хлынула кровь, вскрикнули и тут же замолкли другие служанки. Красная лужа разлилась на истоптанном посеревшем снегу вокруг тоненького девичьего тела.

Лицо яньчжи до самых глаз защищало от ветра плотное багряное покрывало. Она смотрела на убийство хладнокровно, молча, затем хлестнула плетью коня и последовала за отъехавшим шаньюем.

Модэ знал, что Шенне понимает, почему девушку не стоило оставлять в живых: брошенная здесь, она могла бы сболтнуть лишнего южанам. Можно было бы положить больную в кибитку с припасами, но места там мало, да и незачем таскать с собой источник заразы.

За сборами яньчжи наблюдал и Гийюй. Он тоже понимал, почему убили служанку, но поведение Алтынай возбудило в нём отвращение — она даже не попыталась вступиться за несчастную.

Войско хунну продвигалось по вражеским землям области Дай необычайно быстро. У крестьян отнимали съестное и скот, сжигали дома, но убивали только тех отчаянных, кто оказывал сопротивление. Пленных не брали по приказу Модэ, он сказал, что рабов можно наловить на обратном пути. Шаньюй распорядился не препятствовать перепуганным крестьянам бежать в город Маи, под защиту главной крепости области.

— Пусть у Хань Синя голова болит о том, как прокормить всю эту ораву.

На равнине неподалеку от Маи князь Хань Синь собрал большую часть своих войск, чтобы дать отпор хунну. Сражение длилось полдня. Стрелы хунну вновь и вновь закрывали тусклое солнце, прежде чем упасть вниз смертоносным дождём, а когда ряды китайской пехоты изрядно поредели, на них обрушилась вся мощь степной конницы. Заснеженное поле покрылось трупами.

Бросив свою разбитую армию, Хань Синь бежал и сумел укрыться в крепости Маи. Упустившие его воины хунну объясняли свою неудачу тем, что только быстрый тысячелийный конь помог вражескому предводителю уйти от погони.

Хунны окружили Маи. Штурмовать крепости они не умели, так что осада могла длиться долго. Рассматривая стены с зубцами, высокие башни с изогнутыми крышами, Модэ думал, что южане слишком горды: их города своей тяжестью попирают землю, а башни дерзко устремляются к облакам. В вольных степях его народа никогда не будет таких нелепых строений, пока хунну чтут Великое Небо и живут в юртах.

Со стен крепости осаждённые могли видеть горящие деревни в окрестностях — степняки хладнокровно уничтожали вражеские селения. Те запасы зерна, что хунны не могли вывезти, сжигались в амбарах. Весной земледельцам нечего будет сеять.

В Маи собралось слишком много людей, припасы быстро закончились. Через два десятка дней из городских ворот вышли посланцы Хань Синя: тот просил о встрече с шаньюем.

Когда Модэ и Хань Синь встретились, Гийюй присутствовал и переводил их речи. Китайский князь обещал сдаться, если ему сохранят жизнь. Больше того, он предложил стать союзником хунну и вместе с ними выступить против императора. Часть армии Хань Синя находилась довольно далеко от Маи и не пострадала.

Модэ спросил, почему Хань Синь предаёт своего повелителя. Когда Гийюй перевёл вопрос, очень высокий, с седеющей бородой китаец сощурил воспалённые глаза и с горечью ответил:

— Это Лю Бан предал меня. Я был его верным соратником, сражался рядом с ним, победил немало его врагов, а он сослал меня сюда. Бросил мне эту захолустную область и княжеский титул как последнюю кость старому псу.

У трона собралось столько прихлебателей, что я императору больше не нужен. Он уже присылал ко мне чиновника с выражением своего недовольства. Следующий императорский посланец приехал бы уже за моей головой. Я хочу отомстить.

Вечером в своей походной юрте Модэ посоветовался с предводителями родов. Уже стало известно, что императорская армия приближается. Осада Маи не могла продолжаться, иначе враги ударят хунну в спину.

Если Хань Синь сдержит своё слово, его войско не будет сражаться с хунну и даже вступит в бой на их стороне. Совет решил, что предложение следует принять, шаньюй с ними согласился и наутро дал Хань Синю утвердительный ответ.

На следующий день Хань Синь сдал крепость, опустился на колени перед сидящим на вороном коне Модэ и поклялся служить ему. Спешившись, шаньюй разрешил китайцу подняться и ответил, что принимает клятву. В дар Модэ Хань Синь преподнёс шёлк, дорогое оружие и своего тысячелийного жеребца, потому что во время предыдущей беседы шаньюй намекнул ему, что хотел бы получить лучшего княжеского коня вместо красивых невольниц.

Затем Модэ в своей юрте разделил трапезу с новым союзником, и подметил, что тому кусок не лезет в горло, а чашу с аракой Хань Синь осилил с трудом и попросил налить себе рисового вина. Присутствовавшие за столом князья переглядывались, хмыкали, вполголоса отпускали язвительные замечания, которые Гийюй, конечно, не переводил южанину.

Яньчжи наблюдала за Хань Синем издалека, а ночью сказала Модэ:

— Этот человек не внушает мне доверия.

— Мне тоже, — ответил шаньюй. — Но оставлять за спиной не сдавшуюся крепость не хочется. Взять её штурмом мы не смогли бы, а для долгой осады у нас не хватит времени.

— Надеюсь, Хань Синь сдержит своё слово. Он не покончил с собой, сдался, а значит, стал изменником. Император ему этого не простит, — заметила Шенне.

По уговору с Модэ Хань Синь должен был собрать остатки своего войска, навербовать новых бойцов и присоединиться к войску хунну. А пока Хань Синь отправил с шаньюем своего военачальника Ван Хуана с его отрядом.

Хунну отошли от крепости Маи и устремились навстречу огромной армии императора. Вели войско лазутчики Гийюя, бывавшие здесь в мирные дни. Вместе с ними и Гийюем Модэ осмотрел не одну долину, по которым хунну продвигались между невысокими заросшими лесом горами навстречу китайской армии. Наконец неподалеку от города Пинчэна Модэ облюбовал одну горную долину близ деревушки Байдын.

Перейдя хребет Гэучжу, хунну подошли к городу Тайюань и осадили его. Оставшись у Тайюаня, Модэ послал больше десяти тысяч всадников из родов Лань, Хугэ, Ливу, Ван Хуана с отрядом, а также западного чжуки с его воинами, к столице провинции Шаньси городу Цзиньян. Там хунну впервые встретили армию императора, вступили в бой, понесли поражение и отошли в область Лиши. Осаду Тайюаня Модэ снял и тоже отступил на север.

Южане преследовали хунну, и в Лиши случилось второе сражение. Степняки наскакивали, осыпали южан стрелами, но вскоре побежали, не выдержав удара боевых колесниц и тяжёлой конницы.