Стрелы степных владык

Глава 25. Союзница

Четыре всадника выехали из ставки и направились на северо-восток, к горам. В лесах на склонах удобно спрятать труп, сняв с него одежду, а звери быстро сделают тело неузнаваемым. Спутники не разговаривали с Гийюем, и это понятно: незачем беседовать с навлёкшим на себя гнев шаньюя глупцом, который не доживёт до заката.

Оружие у Гийюя отобрали ещё в ставке, но не стали связывать руки: для случайных встречных он должен выглядеть свободным. Кобылу ему дали старую, такую легко догонят сильные кони охранников — от них не ускачешь. Один воин ехал впереди, двое позади Гийюя. Он чувствовал на себе их цепкие недобрые взгляды и почти ощущал, как ему в спину между лопаток войдёт стрела, лезвие кинжала или остриё охотничьего копья.

Глядя вперёд, Гийюй вспоминал разговор в белой юрте, лицо принцессы, гадал, отважится ли Унур прийти на помощь. Промелькнула мысль, а может, Модэ всерьёз говорил об изгнании, но её пришлось отбросить — шаньюю невыгодно оставлять в живых человека, который слишком много знает. Да и хули-цзин была чересчур откровенна: в её глазах он обречённый смертник.

Время текло, и Гийюй всё чаще говорил себе, что степь и горы, возможно, станут последним, что он увидит кроме своих убийц. Пока суетиться не стоило, лучше поберечь силы для момента, когда охранники решат остановиться.

Лес на склоне уже так близко, что можно различить мелкие жёлтые цветы на кустах лапчатки в подлеске. И тут раздался топот копыт. Он приближался. Гийюй и его охранники оглянулись — позади из-за низкого холма показались три всадника. Передний зычно проорал:

— Повелением великого шаньюя, стойте!

Этот грубый голос показался Гийюю прекраснейшим в мире — Унур со своими людьми всё-таки нагнал его.

Скорее всего, телохранители шаньюя не знали в лицо всех подчинённых Гийюя, и решили подождать объяснений от прибывших. Они были молоды и слишком самоуверенны, ведь охране Модэ мало кто смел сопротивляться.

Унур и его спутники первыми натянули луки и выстрелили. Удивлённые охранники чуть замешкались, один из них не успел увернуться и со стрелой в груди свалился с коня.

Гийюй соскочил с лошади, схватил ближайшего, самого юного и щуплого из охранников за руку и пояс, рывком стащил с седла, с размаху ударил по лицу. Тот на миг обмяк. Над головой Гийюя свистнуло копьё — будь он в седле, его пришпилило бы к конской шее. Отчаянно заржала раненная лошадь.

Заломив руку противника за спину, Гийюй приподнял его и выставил перед собой, как щит. Вовремя! Третий охранник увернулся от второго выстрела Унура, и сам натянул лук. Его стрела прошила тело товарища и воткнулась в бок Гийюя, вынудив его зашипеть от боли. Враг в объятиях Гийюя дёрнулся и обмяк.

Оставшийся в живых третий охранник мог бы удрать, но он все ещё пытался выполнить приказ убить Гийюя и поскакал к нему с мечом в руке. Отшвырнув труп, Гийюй схватил валявшееся на земле копьё и встречным тычком сшиб противника с седла, приставил остриё оружия к его горлу.

Подскакали Унур со спутниками и радостными возгласами приветствовали Гийюя. Тот ответил. Лежавший на земле пришёл в себя, но остриё оружия у шеи не давало ему дёрнуться.

— Что вам велели сделать со мной? — спросил у поверженного Гийюй.

Совсем ещё молодой парень полоснул его ненавидящим взглядом, облизал губы и нехотя ответил:

— Шаньюй приказал прирезать тебя в укромном месте и спрятать труп.

Всё было ясно — Гийюй поднял и с силой опустил копьё.

Унур заметил:

— Остальные тоже мертвы. Скажи, что ты натворил?

Пришлось Гийюю рассказать им про то, как он потерял голову от прелестной дочери императора и предложил ей бежать с ним. У людей Унура поотвисали челюсти, а сам он присвистнул от изумления и спросил:

— Ты свихнулся?

— Ненадолго. Принцесса мне отказала, и я пожалел об этом, но было поздно. Шаньюй сказал, что отправляет меня в изгнание. Я этому не поверил. Благодарю вас за помощь. Возвращаться мне незачем, и я в самом деле уеду на север.

— Да уж, — проворчал Унур. — Эх, вернусь, разгляжу императорскую дочку получше, что там за красотка такая, что из-за неё с ума сходят.

— Унур, принцесса ни в чём не виновата. Она выполняла свой долг перед отцом и мужем.

Гийюй осёкся, подумал, что захватившая тело принцессы хули-цзин в его защите не нуждается, и продолжил:

— Шаньюй был в своем праве. Я не держу зла на него. Служите ему так же хорошо, как и прежде. После него на престол должен взойти сын Чечек. Берегите детей моей сестры, прошу вас.

Унур и его спутники переглянулись и пообещали исполнить просьбу. Гийюй хотел было раздать им свои перстни, но бывшие подчинённые отказались.

— Это слишком приметные вещи, — объяснил Унур. — Они тебе самому пригодятся в пути.

Рана в боку Гийюя оказалась лёгкой, её перевязали. В седельных сумках охранников не оказалось припасов, и это понятно: они и не помышляли о дальней поездке до северной границы. Унур и его спутники отдали Гийюю немного прихваченного с собой вяленого мяса и оружие погибших, добили раненную лошадь, поймали остальных коней. Тела убитых раздели, отволокли в густой кустарник подальше от опушки леса, и забросали ветками, а их вещи зарыли в другом месте.

Попрощавшись со своими спасителями, Гийюй направился на север, ведя в поводу двух запасных коней. Он старался избегать кочевий, благо, что сейчас тепло и можно спокойно ночевать в степи. Еду можно раздобыть на охоте или выменять на перстни во встречных кочевьях.

Будущее впереди туманно и безрадостно. Можно стать наёмником или попытаться найти легендарные льды на севере и умереть там. Хотя болтали о том, что на великом озере Бай-коль есть священный остров, где живут шаманы — вдруг они смогут дать совет, куда идти Гийюю, и как жить дальше, если в груди пустота.

Утром он проснулся на рассвете, умылся и выпил воды из ручья, через силу пожевал кусок вяленого мяса. Гийюй седлал коня, когда услышал позади певучий женский голос.

— Господин!

Обернувшись, Гийюй увидел на берегу ручья незнакомую девушку. Она была прекрасна: луноликая, стройная, смуглая, со смеющимися чёрными глазами и яркими губами. Под алым платьем колыхались полные груди, а двигалась юная красавица изящнее тонконогой лани. Гийюй изумлённо спросил:

— Кто ты? Откуда?

— Я Эмек, дочь Аймира. Наше становище вон за теми холмами. Ты ночевал здесь один, господин. В юрте моего отца будут рады тебе. Пойдём со мной.

Гийюй повёл глазами по сторонам — нигде не видно лошади. Неужели эта девица явилась сюда пешком? Очень странно.

Он не подавал виду, что его что-то встревожило, и с восхищением смотрел, как грациозно чернокосая прелестница идёт к нему. На неё можно было смотреть бесконечно, как на пляшущее пламя костра, а голос завораживал.

Гийюю пришлось сдерживать себя, чтобы не шагнуть навстречу этому созданию. На краткий миг почудилось, что на него движется степной пожар — Гийюй тряхнул головой и представил перед собой каменную стену, какие строят южане, мысленно повторяя: «Камень не горит, не горит». Кажется, защита сработала.

Вот странная гостья подошла совсем близко, так что можно было рассмотреть в её ушах дорогие серьги из кораллов в золоте. Гийюй узнал их, и у него чаще забилось сердце, он с трудом заставил себя стоять на месте. Пронеслась мысль: «Понятно, почему Модэ до сих пор безумно влюблён в неё».

Девушка оказалась высокой, почти с него ростом. Улыбаясь, она кокетливо посмотрела на него и добавила:

— Я никогда не видела таких могучих батыров, как ты. Может быть, ты тот, кого я давно жду — обещанный мне духами в мужья доблестный герой?

Взмахнув длинными чёрными ресницами, она попросила:

— Поцелуй меня, господин.

На свете нашлось бы мало мужчин, кто смог бы отказать такой красавице. Эмек сама подалась навстречу Гийюю, чуть приоткрыла манящие пухлые губы. От неё шло приятное тепло и пахло цветами. Левую руку Гийюй положил на затылок красотки, улыбнулся, привлёк её к себе. Их губы ещё не соприкоснулись, когда он выхватил нож и всадил его в бок девушки.

Он оттолкнул от себя обмякшее тело, оставив нож в ране. Упавшая застонала и скорчилась на траве, её побледневшее лицо исказила гримаса боли. Платье испачкали тёмные струйки крови. Жить ей оставалось недолго: рана смертельна.

Трогать умирающую не хотелось, и Гийюй отошёл, вскочил на лошадь и побыстрее отъехал подальше. Не утерпев, он оглянулся — алое пятно на траве не двигалось.

И тут Гийюя озарило: если хули-цзин здесь, значит, она покинула тело принцессы. Лю Ян свободна! Увидеть бы её ещё раз, и больше ничего не надо. Гийюй помчался на юг, к ставке шаньюя.

Когда вдали утих конский топот, алое пятно на земле дрогнуло, утратило очертания человеческой фигуры. От него отделилась слабая, тонкая струйка огня, поползла к сусличьей норе, нырнула в неё, вернулась и втянулась в пятно.

Вслед за первой из пятна в разные стороны поползли другие пламенные змейки побольше, впиваясь в попадавшихся им зверьков. Те, кого кусали огненные змеи, падали и умирали. Сверху казалось, что на зелёной траве раскинул лапы большой алый паук в центре пылающей паутины.

Торопясь на юг, Гийюй думал о том, что совершает безумный поступок, но горячее желание увидеть Лю Ян, убедиться в том, что она жива, пересиливало все доводы разума. Конечно, его могут поймать в ставке, и тогда придётся покончить с собой. Люди сочтут, что он сошёл с ума, только это лучше позорной казни.

Хорошо, что можно было пересаживаться с одной заводной лошади на другую. Гийюй достиг ставки поздним вечером. Его беспрепятственно пропустили часовые, видимо, не знали о его преступлении и об изгнании. Он и рассчитывал на то, что шаньюй сохранит тайну.

Пробравшись к своей юрте, Гийюй тихо разбудил доверенного слугу, велел собрать припасов в дорогу, узнал, что шаньюй уехал на охоту и вернется только завтра. Гийюй переоделся в простую тёмную одежду, сунул за пазуху кошель с золотом и серебром, и, вооружившись, вышел в ночь, наказав слуге держать лошадей наготове.

Он приблизился к жилищу Лю Ян. Хорошо, что собак здесь не было: их убрали, чтобы они не беспокоили своим лаем госпожу. У юрты стояли четыре охранника, поодаль горел костёр.

Прячась в тени соседней юрты, Гийюй сжимал в руке один из метательных ножей и прикидывал, как подобраться к страже.

Вдруг за спиной прошелестел тихий женский голос:

— Ты хочешь увидеть принцессу?

Обернувшись, Гийюй схватил за плечо незаметно подобравшуюся к нему женщину и прошипел:

— Кто ты? Что тебе нужно от меня?

Незнакомка спокойно ответила:

— Зови меня Суру. Я помогу тебе.

Гийюй повернул женщину так, что её лицо оказалось в лунном свете, и узнал её — это оказалась одна из служанок яньчжи, невысокого роста хорошенькая худышка с родинкой над левой бровью. Она присутствовала при его разговоре с Алтынай, а потом и с Айго. Тут наверняка какой-то подвох.

— Почему я должен верить тебе? — спросил он.

— Потому что один ты не прорвёшься к принцессе. Я помогу сделать это тихо, иначе тебя быстро поймают. Просто подожди здесь.

Что-то было в её голосе, что заставило поверить ей. Гийюй отпустил служанку, и та скользнула в тень. Миг спустя она появилась перед стражниками, взмахнула рукой, и те застыли на месте. Повернувшись, женщина знаком пригласила следовать за собой. Гийюй осторожно прошёл мимо стражников, замерших с ошарашенными лицами, и проскользнул в юрту вслед за служанкой.

Лю Ян лежала на постели с закрытыми глазами. Кроме неё в юрте никого не было.

— Почему её бросили одну? — спросил Гийюй вслух.

— Я должна была оставаться с ней. Остальные служанки спят в другой юрте.

Приблизившись, Гийюй тихо позвал Ласточку по имени — девушка не отреагировала. Её сон оказался настолько крепок, что даже прикосновение к руке не разбудило её.

Служанка Суру подошла и тихо произнесла:

— Лиса покинула её и ушла. Давай, я займусь принцессой, иначе ты её не дозовёшься.

Изумлённый Гийюй повернулся к ней и спросил:

— Ты знаешь про лису?!

Сверкнув в улыбке очень белыми зубами, Суру ответила:

— Конечно, ведь я сама — лиса.

Гийюй аж отшатнулся и сжал рукоять кинжала. Сморщив нос, женщина сказала:

— Да не шарахайся ты. Я уже тебе помогла, если ты не заметил. А теперь пусти меня к принцессе.

Она взяла Лю Ян за руку, поводила ладонью над её лицом и тихо пропела какую-то фразу. Гийюй различил имя «Мэн Ян» и покачал головой. Видимо, этой служанке доверяли многие тайны. Эх, знал бы он об этом раньше…

Все мысли вылетели у него из головы, когда принцесса открыла глаза и спросила:

— Кто здесь? Господин Гийюй, что ты здесь делаешь?

— Лю Ян, ты жива! Я так рад!

Суру заметила:

— Погодите радоваться. Госпожа Шенне скоро вернётся, и тогда я не дам за ваши жизни сухой коровьей лепёшки.

Обернувшись к ней, Гийюй спросил:

— Шенне — это твоя госпожа, возлюбленная шаньюя?

— Верно.

— Я убил её.

— А вот и нет. Ты ткнул её ножом, но не смог прикончить. Она жива, восстанавливает силы и к утру доберётся сюда. Вам надо бежать.

— Откуда ты это знаешь?

— Она сама мне недавно сообщила. Мы, лисы, можем переговариваться мысленно на расстоянии.

Удивлённая Лю Ян спросила:

— Почему надо бежать? Кто такая Шенне?

Гийюй объяснил:

— Шенне — лиса-оборотень, в которую Модэ влюблён без памяти. С согласия шаньюя лиса хочет занять твоё тело, а тогда твоя душа погибнет. Надо бежать, если не хочешь такой участи. Я увезу тебя на родину.

— А где шаньюй?

— Он на охоте, вернётся завтра. Нам надо успеть уехать подальше от ставки.

— Если я убегу, Маодунь оскорбится и начнётся война, — робко напомнила Лю Ян.

Вмешалась Суру:

— Сама по себе ты шаньюю не нужна, уж прости. Госпожа Шенне примет твой облик и станет зваться твоим именем. Никто не заметит подмены.

— Ага, — поддакнул Гийюй. — Ты не нужна шаньюю, принцесса. Он готов принести тебя в жертву своей драгоценной лисе.

— Ах так?! — бросила Лю Ян, сверкнув глазами. — Тогда я пойду с тобой.

С помощью Гийюя она встала с постели. Суру озабоченно сказала:

— Госпожа, для бегства тебе нужна удобная и неприметная одежда, а не воздушный шёлк. Хочешь, я дам тебе свою?

— Давай, — согласилась Лю Ян и добавила:

— А ты возьми мою. А ты что, тоже лиса?

— Это правда. Меня зовут Суру. Если дашь мне своё платье, это будет здорово. Я смогу показаться своему любимому в красивом наряде. Он живёт в твоей стране, принцесса, и я хочу одеться, как женщины южан. Отвернись, господин, пока мы переодеваемся.

Гийюй послушно отвернулся, подумал и задал вопрос:

— Суру, ты хочешь убежать к своему возлюбленному? Поедешь с нами?

— Конечно. Я помогу вам добраться до безопасного места, если ты не станешь пырять меня ножом.

— Не стану. Благодарю тебя.

Гийюй замолчал, думая: «Если эта лиса хочет нам помочь, значит, Великое Небо смилостивилось над нами. Я заключу союз с кем угодно, лишь бы спасти Лю Ян».

За его спиной женщины тихо переговаривались: Лю Ян предлагала Суру выбрать любое платье и украшения к нему. Гийюй слышал, как они помогали друг другу переодеться. Когда его терпение начало лопаться, он напомнил:

— Госпожи, не хотелось бы, чтобы нас здесь застали. Нельзя ли поторопиться?

— Мы уже закончили, — отозвалась Суру. — Можешь посмотреть.

Обернувшись, Гийюй увидел Лю Ян в скромном коричневом платье служанки. Рядом с ней стояла лиса в ярко-розовом, вышитом золотыми пионами ханьском наряде, на её руках блестели золотые браслеты, на шее янтарные бусы, а в ушах покачивались жемчужные серьги. Радостно улыбающаяся Суру выставила вперёд носок алого башмачка со словами:

— Смотри, он жемчугом расшит! У меня никогда таких не было.

Бросив взгляд на башмак, Гийюй усомнился:

— А эта обувь выдержит дорогу? Мы же не по коврам гулять будем.

Лиса засмеялась и ответила:

— Не бойся. Я зачарую башмаки, они не протрутся, и платье не порвётся.

Повернувшись к Лю Ян, она добавила:

— Спасибо, принцесса. Ты очень добра.

— И я благодарю тебя, — ответила Лю Ян, опустила глаза и тихо произнесла: — Только я не настоящая принцесса. Сын Неба удочерил меня два года назад, а раньше меня звали Мэн Ян.

— Ты внучка полководца Мэн Тяня? — спросил Гийюй.

— Да, — ответила Ласточка. — Я знаю, он когда-то воевал с хунну. Вы можете меня возненавидеть за это.

— Ты не права, — возразил Гийюй.

Его перебила Суру:

— Не болтай глупости, принцесса. Твой дед давно помер, а ты сама никого не убивала. Я же помогаю господину Гийюю, хотя его народ воевал с моим, и меня захватили в плен. Я из гяньгуней, — пояснила она.

— А как лису могли пленить, ты же волшебница? — удивился Гийюй.

— Тогда я была обычной девушкой. Хватит болтать. Принцесса, собери остальные украшения в узелок, они тебе пригодятся в пути

Когда женщины закончили сборы, Суру скомандовала:

— Пошли.

Она первой выскользнула за дверной полог, за ней Гийюй и принцесса. Увидев стражников, Мэн Ян зажала себе рот рукой. Те по-прежнему торчали столбами и ни на что не реагировали.

Когда беглецы оказались в тени соседних юрт, Суру щёлкнула пальцами, и обернувшийся Гийюй увидел, как стражники задвигались.

— Они ничего не вспомнят, — шепотом сообщила ему лиса.

Гийюй сказал:

— Теперь идём к моему дому, возьмём лошадей.

К жилищу Гийюя они добрались без происшествий, сели на навьюченных припасами коней и благополучно покинули ставку. Прощаясь со слугой, Гийюй подарил ему кошель серебра и взял с него слово молчать о случившемся.

Беглецы помчались на юг, к границе с империей. Суру обещала, что чарами прикроет их от чужих глаз. По дороге Гийюй поведал Ласточке об многолетних отношениях шаньюя с лисой, о погубленных ими девушках.

Мэн Ян рассказала, как в день приезда её пригласили к шаньюю. В его юрте принцесса увидела рядом с мужем незнакомую высокую и красивую женщину, которая пристально посмотрела на неё, и Мэн Ян уже не смогла пошевелиться. Незнакомка подошла ближе и поцеловала принцессу обжигающе горячими губами — больше Ласточка почти ничего не помнила, только неясные обрывки, казавшиеся видениями, как она сказала.

— Лиса Шенне вселилась в твоё тело, воспользовалась твоей памятью и рассказала Модэ об обмане императора и о нашем разговоре, — сказал Гийюй.

Посмотрев на Суру, он спросил:

— А ты тоже такое проделывала?

Та мотнула головой, ответив:

— Неа. Я такого пока не умею. Ещё и пятнадцати лет не прошло с тех пор, как я стала лисой.

— Прости за любопытство, госпожа, — спросила Мэн Ян. — А как ты смогла превратиться в лису?

Нехорошо усмехнувшись, Суру ответила:

— Очень просто — я умерла. Точнее, меня убили мучительной смертью.

— За что? — спросил Гийюй.

— Когда меня привели к хунну как добычу из набега, старый предводитель рода Ливу потащил меня в постель. Я прирезала его. Его старший сын стал князем. Он приказал выгнать меня в степь и затравил собаками. Когда моя душа вылетела из тела, рядом оказалась госпожа Шенне и удержала меня в этом мире, превратила в лису. Я обрадовалась и вскоре убила нового князя Ливу.

Гийюй помнил этот случай: его долго обсуждали в кочевьях. Его покойный дядя Пуну считал, что нужно было казнить убийцу князя, но не таким способом, и тем более, не стоило раздевать обречённую женщину и голой гнать её плетьми в степь. Гийюю стало неловко перед Суру, и это глупо, ведь это не он издевался над несчастной.

— Это ужасная смерть, — тихо сказала Мэн Ян. — Мне кажется, что ты вправе была отомстить.

— Госпожа Шенне говорила мне то же самое, — с кривой усмешкой ответила Суру.

— А почему ты её бросила? — спросил Гийюй.

На языке у него вертелось слово «предала», но он подобрал более мягкое выражение: не ему упрекать кого-то в предательстве.

— Конечно, Шенне научила меня многому, только требовала служить ей. Мы, лисы, свободолюбивы, и рано или поздно такая зависимость нам надоедает. Шенне сама когда-то сбежала от своего учителя. Можно сказать, что я следую её примеру. На юге меня ждёт любимый лис, он продолжит меня обучать.

— И он был раньше человеком? — задал вопрос Гийюй.

— Конечно. Он стал лисом раньше, чем я — погиб, когда полководец Бай Ци приказал закопать его живым, как и других попавших в плен воинов царства Чжао.

— А Шенне тоже умерла страшной смертью?

— Ужасной — её похоронили заживо в могиле мужа.

Гийюя пробрала дрожь. Выходило, что люди порождают лис-оборотней своей жестокостью, а те, в свою очередь, платят им взаимностью.

Лиса хорошо поколдовала, и через несколько дней беглецы беспрепятственно пересекли границу с империей, оказавшись в провинции Шаньси. Здесь они расстались. Прощаясь, Мэн Ян упрашивала Суру принять в дар половину своих драгоценностей, но та отказалась, сказав:

— Дальше я побегу лисой и таскать с собой узелок не смогу, сохраню только то, что на теле. Прощайте. Будьте счастливы.

— Спасибо! — в один голос произнесли Мэн Ян и Гийюй. — Прощай. Долгих лет жизни тебе.

Суру спрыгнула с лошади, улыбнулась спутникам. У тех вдруг потемнело в глазах, а когда зрение к ним вернулось, они увидели пышный рыжий хвост, мелькнувший в кустах.

— Ушла, — задумчиво сказала Мэн Ян. — Надеюсь, она будет счастлива со своим лисом.

— Я тоже надеюсь на это, — согласился Гийюй и спросил: — А мы сможем? Останешься ли ты со мной, моя Ласточка? Или проводить тебя к родным?

— Мне некуда идти, — ответила Мэн Ян. — Если позволишь, я поеду с тобой куда угодно. Я полюбила тебя ещё во время поездки, но тогда не смела признаться в этом. Отныне моя жизнь связана с твоей.

— Как я рад этому! — сказал Гийюй.

Он прижал девушку к груди, а потом они впервые поцеловались.

— Ласточка, жизнь и душа моя, — прошептал Гийюй. — Я буду любить тебя всегда, счастье моё.