Эвис: Повелитель Ненастья

Глава 17

Третий день пятой десятины второго месяца зимы.

…От Жиоров уезжали одними из самых последних. Мало того, задержались даже на крыльце, ожидая, пока нам подведут лошадей и подгонят карету, ибо делились с ар Койреном впечатлениями о только что закончившемся бале. Магнус, краем уха прислушивавшийся к разговорам в «парах» близняшек, вдруг хмыкнул:

— Все, Хельгу с Хильдой я уже потерял.

А увидев мой недоуменный взгляд, объяснил:

— Хлоя, их мать и первая меньшица моего отца, умерла родами в позапрошлом году, как раз перед тем, как девочки вошли в возраст согласия. Близняшки настолько тяжело пережили ее смерть, что первый год толком не разговаривали. Потом начали потихоньку оттаивать, но не особенно быстро. Ни на какие балы и приемы не ездили, ибо веселящиеся женщины напоминали им о матери. Мы с отцом не настаивали, так как прекрасно понимали их состояние. Не говорили с ними и о замужестве. И отваживали от дома всех тех, кто просил их руки. Не сразу, конечно, а только тогда, когда убеждались, что эти мужчины им не интересны.

— А мои их, по-твоему, заинтересовали?

Магнус усмехнулся:

— Да только за последнюю стражу девочки сказали раз в десять больше слов, чем за последние два года!

— Будешь смеяться, но они не замолкали весь день. Правда, у них была очень веская причина — твои сестрички контролировали работу артели, которая перестраивает псарню в большой тренировочный зал! — улыбнулся я. Потом заметил подъезжающую карету и жестом разрешил женщинам в нее забираться. — Кстати, делали это настолько добросовестно, что Тина умирала от скуки…

— Хозяюшки! — с ясно различимыми нотками гордости в голосе сказал он, а затем вполне серьезно поинтересовался: — Ты ведь не просто так поручил их заботам именно этих парней, правда?

— Не просто так! — подтвердил я, запрыгнув в седло Черныша. — Твои сестры нравятся и мне, и моим супругам. Поэтому, как только я почувствую уверенность в том, что каждую из этих пар влечет друг к другу не сиюминутное желание, а серьезный, и, главное, обоюдный интерес, наведаюсь к твоему отцу.

— Странный род, странные принципы! — хохотнул ар Койрен, тоже забравшийся на своего жеребца. После чего посмотрел на близняшек, нетерпеливо приплясывающих перед распахнутой дверцей: — Ехать к нам в манор совсем не обязательно: когда примешь решение, просто скажи мне: моего слова будет вполне достаточно.

— Договорились! — кивнул я. — Да, кстати, передай жене, что мы купили отличную винарру, но Найта с Майрой напрочь отказываются петь вдвоем…

…По дороге к их особняку обсуждали, в основном, тот самый бросок, который я показал Магнусу — он жаловался, что ему не дается одна «мелочь», а я объяснял, какие упражнения могут упростить ее понимание. Но между поместьями Жиоров и Койренов было совсем недалеко, поэтому совсем скоро мы въехали в ворота, украшенные знакомым гербом, высадили враз погрустневших девиц у парадного крыльца, тепло попрощались, и я приказал Одену править в сторону Хейзеррского посольства. Точнее, объяснил, где оно находится, и как туда лучше проехать. Через мгновение меня окатила волна любопытства, а в общем канале послышался один и тот же вопрос, но озвученный несколькими разными голосами:

— А зачем⁈

Слава Пресветлой, дамы быстро догадались, что мой разговор «ни с кем» будет выглядеть странно. Поэтому буквально через несколько мгновений дверца кареты приоткрылась, и Майра задала тот же самый вопрос, но «вслух»:

— А вы что, уже забыли о нападении лихих людишек⁈ — притворно удивился я.

— Нет, конечно!!! — хором воскликнули дамы.

— Вот и я не забыл. А еще страшно возмущен тем, что арр Ассаш не приехал к Жиорам — ведь я его так ждал, так ждал! Поэтому хочу доставить немножечко радости человеку, ставящему очень-очень важные дела выше досужих развлечений.

— Судя по вашему голосу, арр, радость будет не самая веселая! — ухмыльнулся Конгер.

— Что поделать? Пусть привыкает! — ответил я, толкнув младшую Дарующую ее же Даром: — Вэйлиотта, любимая, у тебя, случайно, нет желания составить мне компанию во время небольшой романтической прогулки под звездами⁈

— Только об этом и мечтаю, дорогой! — мурлыкнула меньшица, вызвав смешки у Дитта с Фиддином. — Что с собой прихватить?

— Твоей любви хватит за глаза. В смысле, перевязь с мечом можешь оставить в карете…

…С «любовью вместо перевязи» Вэйлька шума не создавала. Если, конечно, не считать таковым негромкое чавканье грязи под ее сапожками. Но так как мы «прогуливались» по двору особняка, соседствующего с посольским, эта мелочь особо не волновала. Зато радовали непоколебимая уверенность в чувствах первой меньшицы и легкость ее движений. На крышу каретного сарая она забралась так же уверено, как и я. По слежавшемуся снегу почти бесшумно прокралась к одному из самых удобных мест для наблюдения за окнами посольства и перевалила через скат крыши. А когда я, двигающийся за ней след в след, оказался рядом, присела на корточки и двинулась в обратном направлении, описывая незамкнутую охотничью «петлю».

Ждала так спокойно, как будто с детства училась сидеть в засаде. При этом не издавала ни единого звука и не шевелилась, хотя на улице было не так уж и жарко. Зато следила за приближающимся сознанием с азартом хищника, следящего за обреченной жертвой; еле слышному шороху, раздавшемуся из-под единственного места, по которому на эту крышу можно было забраться зимой, обрадовалась, как ребенок подаренному леденцу; а когда по протоптанным нами глубоким «колодцам» следов, наконец, скользнула белая тень, аж затрепетала от нетерпения. Но прихватила «тень» «Стужей» только по моей команде.

С этого момента развлекался я — подошел к одному из трех последних «лучей» основательно облысевшей боевой звезды, перевернул его на спину и всадил под подбородок тот самый арбалетный болт, которым в меня стреляли. Снизу вверх. Чтобы ни один, даже самый тупой хейзеррец, не смог подумать, что этот болт мог откуда-нибудь прилететь. Потом помог Вэйльке спуститься с крыши, спрыгнул следом и совсем скоро выскользнул из тьмы переулка к нашей карете.

— А где добыча? — недовольно поинтересовалась Майра, когда увидела в проеме открывшейся двери подругу, вернувшуюся с «романтической прогулки» с пустыми руками.

— Мы ходили возвращать свою! — отшутилась Дарующая. — Наш любимый муж решил, что лучшее место для трофейного болта — тушка одного из лучей хейзеррской боевой звезды!

— Вы что, попортили кого-то еще⁈ — ужаснулась Найта. — Прямо на боевом посту⁈

— Простите за вопрос, арр, но где вы взяли арбалет? — поинтересовался Фиддин.

— Для того, чтобы воткнуть болт под подбородок хейзеррцу, да еще и с помощью обожаемой супруги, арбалет не нужен! Вот и Нейлу хватило одного легкого взмаха руки! — гордо заявила Вэйлька.

— А чем помогала ты? — лукаво спросила мелкая.

— Как это «чем»? — возмутилась меньшица. — Конечно же, отвлекала рыжего своей невероятной красотой…

…До своего владения добрались без приключений. Въехав во двор, передали карету и лошадей конюхам, выслушали доклад Кэйлора, оставленного за старшего, и вошли в дом. Ждать, пока нагреется вода, было лениво, поэтому перебрались на остров и помылись там. Потом дамы унеслись обратно — ложиться спать — а меня задержала Амси. Сначала порадовала, сообщив, что только что остановила сердце Лограта ар Эжьена, а значит, одной проблемой в нашей жизни стало меньше. Потом вручила программатор, восемь «гвоздей» с приспособлением, позволяющим их вколачивать, и две небольшие коробочки. И отправила «доводить до ума» бывшую псарню и обеденный зал. Заодно объясняя, где, что и как требуется закрепить.

Работы оказалось не так уж и много, но я, по своему обыкновению, старался разобраться во всем, что можно и нельзя. Поэтому в сторону спальни отправился существенно позже, чем рассчитывал. А по пути боролся зевотой и мечтал пусть о не таком уж и длинном, зато спокойном сне. Поднявшись по лестнице, лениво вслушался в сознания своих женщин, хотя понимал, что после такого длинного и насыщенного событиями дня все, кроме, разве что, Майры, должны спать. И, ощутив чувство одиночества с тихой грустью, замер, как вкопанный. Еще больше меня удивило то, что этими чувствами, в моей семье, казалось бы, давно забытыми, тянуло от Тины! Но, немного подумав, пришел к выводу, что ничего странного в этом нет, ведь с тех пор, как Найта перестала меня дичиться, пропала необходимость и в связующем звене между нею и всей семьей. А значит, Тина, которая помогала Дарующей чувствовать себя нужной, вдруг осталась не у дел! Мало того, она перестала себя чувствовать даже советницей, так как с появлением в нашей жизни искина все серьезные дела я планировал с ним, а не с ней. Ну, и до кучи, когда требовалась помощь женщин с клинками, я обращался к Майре и обеим Дарующим, домашние проблемы обсуждал с Майрой, да и единственной женщиной в семье, которая спала одна, была именно Тина!

«Когда ты последний раз уделял ей хоть толику внимания? — спросил я сам себя и вскоре нашел ответ: — Больше десятины тому назад, в тот день, когда показывал Доре разминку. И то случайно, так как остался с ней в зале один на один».

Расстроился — жуть, но чувствовал себя слишком вымотанным для более-менее серьезного разговора, поэтому прошел к ней в спальню и воспользовался некогда полученными клятвами:

— Сегодня ты ночуешь с нами…

Несколько мгновений женщина не шевелилась — видимо, пыталась сообразить, не послышалось ли ей это распоряжение. Но через пару ударов сердца ее эмоции плеснули безумной радостью, и советница, сдернув с изголовья «сбрую» с ножами, вскочила с постели.

Я мотнул головой в сторону двери, предлагая следовать за собой, и вышел в коридор. А когда переступил порог спальни и почувствовал одобрение в эмоциях бодрствующей Майры, то завалился на оставленное для меня место, аккуратно сдвинул в сторону дрыхнущую Вэйльку и похлопал ладонью по простыне, приглашая Тину устраиваться рядом.

Советница недоверчиво посмотрела мне в глаза, убедилась, что я не шучу, и скользнула на предложенное место. А я, дождавшись, пока она пристроит свои ножи так, чтобы до них можно было дотянуться, вдруг накинул на нее свою петельку своей воли и, уже проваливаясь в сон, захотел, чтобы эта женщина, наконец, почувствовала, насколько она мне дорога…

…Проснулся, как ни странно, сам. Привычно прислушался сначала окружающему миру, а затем и к своим женщинам, и… не поверил своим ощущениям: если Майру, обеих Дарующих и мелкую я слышал так же, как обычно, то Тину, сладко спящую лицом к Вэйльке, ощущал почти частью себя! То есть, знал, что она улыбается во сне, чувствовал, что ей жарко, и что правая кисть, оказавшаяся под боком младшей Дарующей, слегка затекла. А когда убрал руку с ее талии, понял, что советнице стало не хватать моих прикосновений!

Стоило убрать петельку, как ощущение единства почти пропало. И пустота, появившаяся в чувствах после его исчезновения, мгновенно разбудила Тину.

— Что случилось⁈ — торопливо повернувшись ко мне лицом, встревожено прошептала она, и, приподнявшись на локте, потянулась левой рукой к изголовью, чтобы нащупать там оружие.

— Все нормально! — плеснув в ее душу спокойствием, еле слышно прошептал я. А когда она расслабилась и снова легла, пододвинулся к ее ушку и рассказал о своей петельке.

Толком не дослушав, женщина попросила дать ей возможность еще раз почувствовать результат. А когда я выполнил ее просьбу, ухнула в новые ощущения с головой.

Я перевернулся на спину, с наслаждением потянулся и мысленно улыбнулся тому счастью, которым звенели эмоции советницы. А через какое-то время, почувствовав, что этого счастья становится многовато, петельку снова убрал.

— Сумасшедшие ощущения… — выдохнула Тина, когда снова смогла нормально соображать. А потом плеснула в меня своей благодарностью, хотя оба Дара были погашены!

Пара десятков тихих вопросов — и я осторожно разбудил Майру. После чего попросил советницу сначала послушать старшую жену, а затем и «толкнуть» ее какой-нибудь эмоцией. Увы, с нею у Тины получилось в разы слабее, чем со мной. Равно как и с Вэйлькой, которая проснулась во время наших экспериментов. Тем не менее, что-то все-таки получалось, и это заставляло задуматься. Потом я сбегал в туалет и по дороге убедился в том, что советница, пусть и слабо, но может чувствовать меня аж через половину дома. Правда, при этом быстро устает.

Унять безумную радость Тины удалось только за два кольца перед построением на пробежку, когда я приказал дамам одеваться и с помощью Амси объяснил тонкости будущего ритуала. Правда, даже после этого осчастливленная женщина то и дело обжигала меня своими эмоциями. А еще ослепительно улыбалась и старалась держаться как можно ближе, словно побаиваясь того, что новое умение пропадет.

Собрались мы достаточно быстро. Затем спустились на первый этаж, и я, отправив семью в обеденный зал, вышел на крыльцо. Все шесть парней уже стояли перед лестницей, построенные в одну шеренгу. Увидев одного меня, порядком удивились, так как давно привыкли к тому, что мои женщины бегают в любую погоду. Но когда услышали приказ проходить в обеденный зал, подобрались, сообразив, что вот-вот сделают еще один шаг к моему среднему кругу.

Я зашел в зал самым последним, встал перед коротенькой линией, образованной боевой звездой рода Эвис, и начал говорить. Вернее, читать текст, который появлялся у меня перед глазами. Негромко, однообразно и без пауз. Чуть позже тем же самым занялась и Майра[1]. При этом я ее голоса не слышал. Точно так же, как и она моего. А обе Дарующие и Тина с Алькой лишь только изображали участие, так как с самого начала ритуала в общем канале играла музыка и забивала все «внешние» звуки. Когда глаза парней начали подергиваться легкой поволокой, неслышно включился гипномодулятор — очередное устройство Ушедших, по словам Амси, позволяющее внушить кому угодно что угодно — и вскоре ввел их в глубокий гипнотическийтранс. После чего выключился, а искин, убрав музыку из общего канала, сообщил, что можно начинать.

Я не без внутренних колебаний подошел к ближайшему креслу, откинул в сторону «забытое с вечера» полотенце и достал из коробки, обнаружившейся под ним, инъектор — непонятную штуковину с удобной рукоятью и рабочей плоскостью, испещренной крошечными отверстиями. Рисунок, демонстрирующий, как правильно держать это устройство, был перед глазами, поэтому, взявшись в рукоять и нащупав указательным пальцем нужное утолщение, я подошел к Фиддину.

Парень стоял недвижно, как статуя и невидящим взглядом смотрел сквозь меня. Тем не менее, прижимая к его шее плоскость с отверстиями, я постоянно ждал, что он дернется. А когда дотронулся до утолщения и скорее почувствовал, чем услышал короткий и тихий свист, вдруг окончательно поверил в то, что этот промежуток времени в памяти моих вассалов не сохранится.

Процесс введения наноботов остальной пятерке занял от силы три десятка ударов сердца. А уже через пятую часть кольца парни одновременно вышли из транса, причем с такими вдохновленными лицами, как будто слушали проповедь в храме Пресветлой или что-нибудь столь же торжественное. Впрочем, почему «как будто»? Какая-то «моя» речь в их памяти явно появилась, так через пяток ударов сердца после завершения «ритуала» они прижали кулаки к груди и аж засветились от радости.

Все время, пока мы бегали, я невольно приглядывался к их движениям, пытаясь заметить хоть какую-то разницу между тем, что было, и что стало. Хотя прекрасно знал, что она начнет появляться только через четыре дня, да и тогда будет еле заметна. Правда, круге на сороковом я все-таки унял свое любопытство. А после окончания пробежки загнал парней в бывшую псарню и, последовав рекомендациям Амси, в течение целой стражи заставлял их не только выкладываться до предела, но и перешагивать через него.

При этом ничего нового не показывал, заставляя делать только то, что вбито в ноги — в общем, в точности следовал указаниям искина, который через восемь датчиков считывал какие-то показатели и создавал исходнуюбазу данных по возможностям каждого носителя наноботов.

«Боевая звезда рода Эвис» занималась наравне с нами. Но не стражу, а три четверти. А потом была отправлена в наш зал, дабы не сводить с ума парней, начинающих уставать, своей «ненормальной» выносливостью.

Когда Амси сообщила о том, что создание базы данных завершено, вассалы были в состоянии разве что дышать. Поэтому, услышав фразу «на сегодня все», были готовы упасть там же, где стояли. Но, прекрасно понимая, что холодный пол еще не отапливающегося помещения не лучше место для отдыха, собрались с силами и, поблагодарив за тренировку, поплелись в сторону своей бани. А я, с сочувствием посмотрев на ковыляющего последним Дитта, рванул тренировать женщин. Точнее, и себя, и их, так как совсем не устал. Ну, и потренировал — почти три кольца дрался против боевой звезды рода Эвис. Кстати, отнюдь не безуспешно, к концу бесконечного поединка все-таки подобрав ключик к защите, казавшейся идеальной, и начав ее пробивать.

После тренировки всей семьей перешли на остров, где, ополоснувшись, сразу же попадали в джакузи, ибо делать хоть что-то еще не было ни сил, ни желания. А когда лето, прохладная вода, потрясающий вид и удовлетворение от хорошей тренировки вытянули усталость, я был вынужден напомнить женщинам о делах:

— Значит, так: сразу после завтрака мы с вами отправимся навещать королеву Манишу…

— Давно пора! — поддакнула Тина. — А то некрасиво: пообещали, что заедем, еще в середине прошлой десятины, но все никак не сподобимся.

— Вообще-то Нейл, вроде как, в опале! — напомнила Майра. — И, выполняя договоренности с королем, должен появляться во дворце только во время балов и приемов…

— … чтобы резать послов, как куриц! — кровожадно добавила мелкая.

— Как я понимаю, наш визит к Манише — прикрытие для твоего визита к Зейну? — без особого труда «прочитав» мои эмоции, спросила Вэйлька.

Я утвердительно кивнул:

— Ага, надо как можно быстрее подарить ему меч ар Цайна.

Алька нахмурилась:

— Зачем⁈ Это же трофей!

— Нейл прав! — подала голос Амси. И, появившись, на краю джакузи, посмотрела на мелкую с укоризной: — Таких мечей у вас в тайнике аж полтора десятка. Ну и зачем лишний раз вызывать зависть у человека, от которого вы, так или иначе, зависите, и давать возможность мутить воду недоброжелателям?

Алька виновато потупила взгляд, слегка покраснела и ушла под воду с головой.

— Вроде бы, с мечом разобрались, поэтому вернемся к Манише! — предложил я. — Если мы заявимся к ней без подарков, то нас не поймут…

— Амси, ты ведь можешь «пошить» что-нибудь под ее фигуру, правда? — подалась вперед Найта.

Призрачная хозяйка ухмыльнулась:

— Расположение камер на женской половине дворца заставляет сомневаться в нормальности того, кто их устанавливал. Но в результате трудов этого любителя подглядывать за ее обитательницами, трехмерную модель тела королевы я могу показать во всех подробностях хоть сейчас. Только прикройте кто-нибудь Нейлу глаза, а то он юноша молодой, неопытный и очень впечатлительный, поэтому избытка ее недостатков может и не пережить!

Чтобы подыграть развеселившимся женщинам, я схватился за голову и тоже сполз под воду. А когда вынырнул — услышал окончание фразы:

— … подарить ей утягивающее белье. Посмотрите, как она будет выглядеть без него и в нем. А если еще пошить во-о-от такое платье…

Открывать глаза сразу же расхотелось. Поэтому я нащупал бортик джакузи, повернулся спиной к месту, где, предположительно, могла «висеть» эта самая «трехмерная модель», и выбрался на помост:

— Дамы, не забудьте о том, что любой подарок должен появиться и в лавке Колина!

— Заедем по дороге и объясним, что и как… — пообещали женщины. А через миг я почувствовал прикосновение Майры:

— Жмуриться совсем не обязательно: Амси показывает Манишу только нам и через коммы. А ты куда собрался?

— Хочу поплавать. Жарко…

— Я с тобой…

Я обрадовался, рванул к лагуне и, разогнавшись, вытянулся в длинном прыжке. А оказавшись под водой, услышал звук второго удара. До дальнего берега плыли «наперегонки». То есть, моя старшая супруга выкладывалась до предела, а я держался прямо перед ней и усиленно поддразнивал. Когда добрались, и я встал чистое дно из розового «непонятно чего», отталкивающего даже песок, то развернулся на месте и позволил Майре врезаться в живот. Потом подхватил девушку на руки, приподнял к самой поверхности и залюбовался ее воистину совершенной фигурой.

Она засияла, как лик Ати, некоторое время нежилась в моих эмоциях, а потом вдруг посерьезнела:

— Ты притащил к нам Тину очень вовремя, а то я уже начала за нее беспокоиться. Только это полумера, ведь всю осень и первую половину зимы ни одна из нас, за исключением, разве что, Найты, не чувствовала себя одинокой. А сейчас, когда мы мотаемся на балы и приемы, принимаем гостей и тренируем вассалов, недостаток твоего внимания ощущает даже Вэйлька, которая безвылазно живет в твоих чувствах!

Я согласно кивнул:

— Уже додумался. Еще вчера вечером. Но что с этим делать, пока не понимаю…

— Может быть, имеет смысл установить что-то вроде очереди? Скажем, если бы сегодняшний день был посвящен той же Тине, то во время тренировки ты уделял бы ей больше времени, чем нам. А вечером, на каком-нибудь балу, танцевал бы с ней намного чаще. Мало того, я уверена, что девочки с радостью будут освобождать таких счастливиц от домашних забот, чтобы они хотя бы стражу-две не думали ни о чем, кроме отдыха с тобой…

Сначала эта идея меня покоробила: одна мысль о том, что супруг надо будет хвалить или одаривать ласками по очереди, вызывала раздражение. Но ближе к середине объяснений, когда жена описала, что чувствовала на протяжении последней десятины, я поставил себя на ее место и решил, что отвергать то, что пока не понял, неправильно. А когда вспомнил еще и те эмоции, к которым привел Тину «естественный ход событий», решил хотя бы попробовать. И благодарно улыбнулся Майре:

— Я говорил, что ты умница?

Девушка «расстроено» вздохнула:

— Говорил. Но это было так давно! Поэтому стоит повторить… несколько раз! А еще как-нибудь поощрить… почувственнее и понежнее…

…Из дому выехали перед самым обедом. Дамы в карете, добрая треть которой была завалена подарками, а я и Фиддин с Диттом — верхом. Пока ехали во дворец через Ореховую аллею, устали проклинать дороги и время года, так как четырежды попадали в заторы и раз восемь объезжали целые грязевые озера. Поплутать пришлось даже на территории дворца — аллея, ведущая к парадному крыльцу, была так сильно разбита, что соваться на нее, не облачившись в костюмы для подводного плавания, я бы не рискнул. Впрочем, аллея, ведущая к Серебряному Двору, выглядела не лучше. Тем не менее, в какой-то момент наши мытарства закончились, и мы, выбравшись на крыльцо, поднялись в свои покои. А через какое-то время, приведя в порядок обувь с одеждой и с помощью камер выяснив местонахождение венценосцев, вышли в коридор.

Для того чтобы пройти в Королевское крыло и пронести с собой два баула со шмотками, демонстрировать кольцо Маниши или «тараны» не потребовалось: увидев нас, стражники прижали десницы к груди и расступились. При этом в их эмоциях ощущались уважение, гордость и веселое одобрение. Мысленно поразившись скорости, с которой по Лайвену разносятся слухи, я прошел в большую гостиную и, отловив первую попавшуюся горничную, потребовал сообщить ее величеству о прибытии моих дам.

Та рванула выполнять мое распоряжение прямо из реверанса — пронеслась по комнате до двери, ведущей на женскую половину, чудом не снесла бедром одну из створок дверей и исчезла. Вернулась приблизительно так же. И, зацепившись за ту же створку, но уже другим бедром, сообщила ответ:

— Ее величество королева Маниша приглашает и вас, и ваших спутниц в Розовую гостиную!

Игнорировать столь явный намек на то, что видеть желают еще и меня, было бы крайне неразумно, поэтому, забрав у парней баулы с вещами и отправив их в распоряжение Конгера, я последовал за горничной. И вскоре переступил порог помещения, красоту которого могли оценить разве что девушки — в нем все, начиная от гобеленов на стенах и заканчивая ковром, было разных оттенков розового! Слава Пресветлой, дуреть от этого «великолепия» пришлось не так уж и долго — не успели мы зайти в помещение с одной стороны, как с другой в него «впорхнула» королева. И радостно заулыбалась:

— Нейл, дамы Эвис, искренне рада вас видеть!

И ведь не солгала — была рада на самом деле. Мало того, в ее эмоциях не чувствовалось даже застарелой неприязни к Тине! Я рассыпался в комплиментах и попробовал объяснить, что навестить ее раньше не позволили обстоятельства. Но, толком не успев начать монолог, увидел, что Маниша махнула рукой:

— Можешь не извиняться — Зейн мне уже все объяснил. Лучше скажи, за что ты зарубил несчастного ар Цайна?

— Пока не начинай! — посоветовала Амси в личном канале. — Король уже на подходе…

— Расскажу, но чуть позже! — учтиво поклонившись, пообещал я. — После того, как преподнесу вам небольшой подарок от своей семьи.

В первый миг женщина почувствовала скуку. Но потом, видимо, сообразила, что подарки от Странного рода тоже могут оказаться странными, и заинтересованно подалась вперед. А когда я поставил перед ней баул и посоветовал взять с собой одну из моих супруг, дабы не путаться во всяких там крючках и завязках, цапнула подарок за ремень и попросила о помощи у Найты.

Король ворвался в гостиную в сопровождении Недвира Топора через две трети кольца после их ухода. Оглядевшись по сторонам, но не обнаружив старшей жены, а затем и увидев наши скучающие лица, нахмурился:

— А мне сказали, что Маниша уже здесь!

— Ушла примерять подарки! — улыбнулся я.

Зейн мученически закатил глаза, а затем вздохнул:

— А жаль: до начала Малого Совета осталось всего ничего.

Намек был предельно понятен, поэтому я вытащил из второго баула аккуратный сверток и протянул его королю:

— Этот подарок можно не примерять. Но насладиться его видом, вне всякого сомнения, стоит!

Шандор принял сверток без особого интереса, из вежливости развернул ткань, наткнулся взглядом на богато украшенные ножны и слегка поморщился. Но клинок из них все-таки вытянул и… охнул:

— Меч Наказующих⁈

— Ага! Наследство от Нолдиса ар Цайна!

— В подарок мне⁈

— Вы можете назвать кого-то более достойного? — «удивился» я.

— Но ведь это трофей! — Зейн сделал слабую попытку отказаться, хотя в душе уже ликовал.

— Для меня оружие Наказующих — лишь символ эпохи, о которой слагали легенды, и не более… — пожал плечами я. — И носить его я никогда не стану. Ибо считаю, что этот клинок может храниться либо в роду тех, кто имеет право им пользоваться, либо в роду тех, чью руку они держали.

Король величественно кивнул.

— О первых не слышно со времен Обретения Воли, а вторым я служу. Поэтому он ваш!

— И ведь не придерешься! — в общем канале восхитилась Амси.

— Что ж, я принимаю этот воистину бесценный дар, Нейл ар Эвис по прозвищу Повелитель Ненастья! — торжественно объявил Шандор, тем самым, официально подтверждая данное мне прозвище. Затем прикоснулся к клинку губами, нехотя передал его Недвиру и неимоверным усилием воли заставил себя отвлечься от мыслей о подарке: — А теперь расскажи-ка мне, чем ты опять так расстроил арра Ассаша, что гонец с его письмом ломится во дворец чуть ли не с рассвета?

— Вам версию «для всех» или «для своих»? — ухмыльнулся я.

Шандор усмехнулся в усы, прошел к креслу с самой высокой спинкой, уселся, предложил нам последовать его примеру, и сделал выбор:

— Сначала ту, которая для всех.

— Тогда ничем: на бал к Жиорам посол приехать побоялся, поэтому мы с ним даже не встречались. А ведь и я, и мои супруги так на это надеялись…

— Раз не встречались, значит, Нейл ни в чем не виноват! Правда, Недвир? — оглянувшись на телохранителя, ехидно поинтересовался король.

Топор, естественно, подтвердил.

— Что ж, так ему и напишем! — хохотнул Зейн, а затем повернул голову на скрип двери и вытаращил глаза: — Маниша, ты⁈

Я бы на его месте тоже удивился, увидев, что жена не только помолодела лет на пятнадцать, но и прилично «похудела». Королева, увидев его реакцию, засияла еще ярче. И поплыла к супругу, обольстительно покачивая бедрами, красиво очерченными платьем без кринолина. И пусть привычки ходить на высоких каблуках у этой женщины еще не было, но со своей задачей она справлялась просто отлично.

Зейн оценил и радость в глазах супруги, и изменения в фигуре, и новое платье, и походку. Поэтому встал с кресла, встретил Манишу на половине пути, поцеловал в губы и сделал несколько комплиментов. На ушко. Судя по тому, как заалело лицо Маниши — весьма игривых. А потом повернулся к нам:

— Нейл, твой мэтр Колин действительно поэт! Ты не передашь ему мою личную благодарность?

Конечно же, я сказал, что передам. Тогда король снял с пальца один из перстней и вручил его мне:

— За ту радость, которую он доставил мне своим талантом!

Потом супруги прошли к своим креслам, уселись, и я, получив высочайшее разрешение, продолжил рассказ:

— Теперь вариант «для своих»: арр Ассаш так обиделся на меня и моих супруг из-за пары-тройки невинных шуток в свой адрес, что поручил одному из помощников нанять «лихих людишек, знающих, с какой стороны браться за арбалет». Вчера вечером эти самые «людишки» напали на нас в тот момент, когда мы ехали к Жиорам. Когда нападающие закончились, я подобрал болт, которым в меня стреляли, и решил его вернуть…

— В каком смысле «закончились»? — не поняла шутки королева.

Я опустил взгляд и «виновато» посмотрел на носки своих сапог:

— Умерли. Как-то уж очень быстро!

Зейн расхохотался, а через пару мгновений к его смеху присоединилась и Маниша.

— В общем, после бала я совершенно случайно проезжал недалеко от хейзеррского посольства. Ну, и решил вернуть болт тем, кто его направил. Увы, посол уже почивал, поэтому пришлось передавать эту железку через одного из «лучей» боевой тройки, охранявшей территорию. А чтобы воин его случайно не потерял, я оставил болт прямо в его тушке.

— Ты хотел сказать, боевой звезды? — поправила меня королева.

— Два первых «луча» отломались еще дней пять тому назад… — пожаловался я. — Когда заглянули к нам в гости и нарвались на моих парней. Так что вчера у Ассаша была боевая тройка, сегодня двойка…

— … потом она превратится в боевую единичку и закончится! — весело продолжила королева. А когда отсмеялась, задала следующий вопрос: — А чем тебе не угодил ар Цайн?

Почувствовав, что Найта очередной раз ушла в прошлое, я захотел, чтобы она вспомнила что-нибудь теплое, поэтому чуть-чуть сместил акценты:

— Мы с ним не сошлись во мнениях по поводу роли оружия в поединке. Арр Нолдис был уверен, что силу мечника определяет древность клинка, зажатого в руке. А мне по душе одно из любимых утверждений отца: побеждает не оружие, а навыки, вбитые в ноги.

— Гаттор это говорил даже мне! — подтвердил Зейн. — А тем, кто имел глупость не верить ему на слово, обычно показывал.

— Этот тоже имел глупость не поверить. Пришлось убеждать…

…Шандор уделил нам куда больше времени, чем собирался. Потом извинился, сказав, что его вот уже три кольца, как ждут в кабинете, и, одарив жену многообещающим взглядом, нехотя удалился. Маниша тут же встала со своего кресла и, виновато посмотрев на меня, насела на мою личную боевую звезду — принялась выяснять, что еще можно пошить у мэтра Колина. Потом послала горничную за меньшицами Зейна, и тут я понял, что пора бежать. Ибо в том языке, на котором говорили женщины, я не понимал ни одного слова!

— Ваше величество, вы не будете против, если я вас покину и заберу с собой советницу? У меня есть некоторые дела, которые хотелось бы привести в порядок еще до вечера!

Маниша прервалась на полуслове, оглядела помещение, за какие-то две трети кольца превратившееся во что-то вроде лавки портного перед Короткой десятиной, и развела руками:

— Прости, не удержалась…

Я поклонился, а Тина присела в реверансе. Потом мы вышли из гостиной, покинули королевское крыло, добрались до Бирюзовых покоев и, воспользовавшись «своим» входом в тайные коридоры, перешли на остров. Теплая лагуна манила и звала, поэтому, потратив на переодевание считанные мгновения, мы оказались в воде и неторопливо поплыли к башенке бара.

Я привычно пробежал пальцами по панели управления, заказав себе сок из смеси тропических фруктов, а Тина захотела мороженого. Получив двойную порцию, она приподняла один из подводных лежаков под самую поверхность, улеглась на бок, чтобы было удобно и смаковать лакомство, и общаться со мной. А я уселся рядом с ней и с наслаждением уполовинил стакан воистину божественного напитка.

— С ума сойти, как вкусно! — отправив в рот первую ложку лакомства и облизав губки, выдохнула женщина. После чего лукаво посмотрела на меня: — Как я понимаю, сегодня как минимум одна стража моя?

Я утвердительно кивнул.

— Тогда я сейчас быстренько доем, ты набросишь на меня свою петельку, и мы отправимся нырять…

[1] Описана техника так называемого эриксонианского гипноза.