Эвис: Повелитель Ненастья

Глава 8

Седьмой день третьей десятины второго месяца зимы.

Обещанный сюрприз мне показали за час до заката, когда мы с Найтой, вусмерть накатавшись на скутерах, попрощались с Амси и вернулись домой.

Правда, показали не сразу — перед тем, как утолить мое любопытство, Вэйлька кольца два с половиной держала меня в большой гостиной, болтая о всякой ерунде. Потом к ней присоединилась Найта с дайрой в руках и тоже начала тянуть время.

Воспользовавшись возможностью пообщаться с обеими Дарующими наедине, я пересказал им все то, что говорила Тина об изменениях моего тела. Старшая пообещала, что больше не будет, практически сразу. Младшая некоторое время сопротивлялась, пытаясь выговорить некие условия, при которых запрет можно будет обойти. Но, почувствовав, что я не шучу, сдалась. Потом они обе потянулись к кому-то Дарами и тут же повеселели: Найта заиграла незнакомую, но очень ритмичную мелодию, а Вэйль поддержала ее хлопками ладоней по столу. В этот момент разом распахнулись обе створки дверей, и на пороге появилась старшая жена.

То, во что она была облачена, напоминало костюм торренских наемниц разве что наличием угольно-черной кожаной куртки и черных брюк. А в остальном… Для начала куртка оказалась короткой и узкой. В смысле, очень короткой и очень узкой! Поэтому заканчивалась как раз на уровне нижнего края груди, а застегиваться не могла в принципе! И хотя по «подолу» и вдоль рукавов ее украсили плотной бахромой «под золото», все это только подчеркивало умопомрачительные формы Майры.

Дальше — хуже: мужскую белую рубашку, которая обнаружилась под «курткой», просто завязали узлом на животе, поэтому она не мешала любоваться загорелой кожей от шеи и до пупка, а также тоненькой полоской между рубашкой и широким поясом с массивной бляхой. Ну, и для полного счастья демонстрировала отсутствие верхней части белья!

Штаны тоже… были. Но привычная глазу боковая шнуровка исчезла, а вместо нее вниз по бедру и голени сбегала узенькая полоска все той же бахромы. При этом, если от пояса и до коленей штанины обтягивали тело, как вторая кожа, то от колена и ниже расширялись, чтобы в самом низу закончиться все той же бахромой. Кроме того, из-под них выглядывали сапожки на приличном каблуке.

В общем, все это в сочетании с распущенными пепельными волосами, мечом в угольно-черных ножнах, золотым ключом хозяйки рода и кинжалом старшей жены на поясе превращали Майру одновременно и в невероятно женственную красавицу, и в воительницу, способную на любое безрассудство!

— Да уж, гости арра Читтара будут в обмороке! — оглядев жену с ног до головы, ошалело пробормотал я. — А я умру от гордости!

— Не умирай, ты нам еще пригодишься! — хихикнула Тина и заставила подругу развернуться ко мне спиной.

То, что у моей старшей супруги великолепная фигура, я знал всегда. Но увидев два вертикальных валика мышц на пояснице, восхитительно круглую задницу, обтянутую черной кожей, и воистину совершенные бедра, почувствовал, что плавлюсь от восторга:

— У меня нет слов! А эмоции ты чувствуешь сама…

Девушка ответила. Тоже эмоциями. И вызвала дружный смех подруг:

— Потерпите до вечера — вам скоро выезжать!

— Вы ничего не забыли⁈ — возмутился я. — На улице мороз, Майра застудится!

— Не застудится! — ухмыльнулась Вэйлька. — Во-первых, мэтр Колин подобрал ей прелестную шубку. А, во-вторых, Амси синтезировала термобелье. То есть, трусики, в котором можно сидеть даже на льду без каких-либо последствий.

— Это меняет дело! — успокоился я. А через несколько мгновений был огорошен сообщением, что переодеваться надо и мне.

В первый момент мне показалось, что новый костюм отличается от привычных не так уж и сильно. Но когда я посмотрел в зеркало на себя и стоящую рядом Майру, то понял, что они образуют такой же комплект, как, скажем, мой меч и дага. Потом оценил талант мэтра Колина, мысленно похвалил себя за удачное приобретение, и… вздохнул:

— Знаете, я страшно жалею, что вы не сможете оценить лица тех несчастных, кто увидит Майру во всем ее великолепии!

— А вот тут ты не угадал! — хихикнула мелкая. — Видишь самый большой камушек в колье старшей жены? Так вот, и в нем, и в верхней пуговице твоего камзола спрятаны какие-то штуки, которые передают то, что находится перед вами, на остров! Соответственно, как только вы уедете, мы сбежим к призрачной хозяйке, чтобы полюбоваться на круглые глаза и вытянувшиеся лица тех, кого вы сведете с ума!

— Уйду сначала я с Алькой, а потом Вэйлька с Тиной! — заметив, что я нахмурился, уточнила Найта. — И совсем ненадолго — только посмотреть…

Шубка мне тоже понравилась. Всем, кроме длины. Впрочем, она очень неплохо подходила к костюму Майры, поэтому возмущаться я не стал — помог супруге забраться в седло, вскочил на Черныша и кивнул Одену, чтобы тот открывал ворота. Конгер с Разданом, которым я приказал нас сопровождать, тут же подбоченились, и наша коротенькая процессия выехала со двора…

…До поместья рода ар Лоус добрались довольно быстро. Въехали в парк очень приличного размера, проскакали по заснеженной аллее до парадного крыльца, спешились и неторопливо двинулись вверх по ступенькам. Не очень яркие масляные лампы, освещавшие лестницу, и подбитые мехом плащи нашей троицы, прикрывавшие Майру со всех сторон, не позволяли кому бы то ни было разглядеть отсутствие у ее наряда хоть какого-нибудь подола. Зато, когда мы вошли в прихожую и одновременно сняли верхнюю одежду, то с большим трудом удержали на лицах скучающее выражение. Ибо никогда ранее не видели настолько широко открытых глаз ни у мужчин, ни у женщин.

Читтар ар Лоус, капитан королевской стражи, не один десяток лет прослуживший во дворце и видевший всякое, пришел в себя самым первым. Да, слегка смутился, но тихим и очень эмоциональным рыком заставил закрыть рты жену и первую меньшицу, и учтиво поклонился. Мы ответили тем же, обменялись комплиментами, после чего прошли по короткой анфиладе и под вопль герольда перешагнули порог огромного помещения, по которому лениво слонялись те, кто прибыл раньше нас. Конгер и Раздан остались у раскрытых створок, а мы с Майрой вальяжно двинулись вперед.

На фразу «Нейл ар Эвис со старшей женой» отреагировали все. А когда оценили наряд моей красавицы, то онемели. В прямом смысле слова — мы прошли по зала в полной тишине шагов тридцать. И только потом услышали первые шепотки.

Как обычно, эпитеты, которые до нас доносились, были всякими. От «это возмутительно!» до «с ума сойти, как это смело и красиво!» Но мы не обращали на них никакого внимания — я двигался туда, где должен был находиться дядя Витт со старшей женой, а в глазах Майры, как обычно, не читалось ничего, кроме ледяного равнодушия. Правда, изысканные комплименты Лайвенского Пса и Алситы заставили ее взгляд потеплеть, но ненадолго — стоило ар Диргам замолчать, как она огляделась по сторонам с таким видом, как будто уже умирала со скуки.

«Показала девочкам всю толпу целиком. А теперь сосредоточится на отдельных лицах!» — мысленно хохотнул я и не ошибся: не прошло и пары мгновений, как к нам потянулись желающие поздороваться и разглядеть мою супругу поближе. Что самое веселое, подходили семьями, «чтобы представить» жен, меньшиц и отдарков с лилиями, а потом «задерживались» неподалеку, продолжая поедать Майру завистливыми, изумленными или восхищенными взглядами. И это меня вполне устраивало, так как я не забыл об обещании, данном мэтру Колину, и терпеливо ждал, когда вокруг нас соберется как можно больше гостей.

Алсита тоже понимала, что значит своевременность, поэтому начала разговор, который я описал в отправленном дяде Витту письме, именно тогда, когда толпа вокруг стала неприлично плотной:

— Кстати, Майра, а у кого ты одеваешься?

Моя супруга пожала плечами, отчего ее грудь тяжело колыхнулась, а большая часть тех мужчин, которые это увидели, сглотнула слюну:

— А разве в Лайвене есть хоть какой-то выбор⁈

— Мне всегда казалось, что хороших портных у нас достаточно! — достаточно громко, чтобы привлечь внимание тех женщин, которые не услышали первую фразу, «удивилась» ар Дирг.

Майра поморщилась:

— Как когда-то сказал один великий ценитель женской красоты, «для того, чтобы носить обычные вещи, много смелости не требуется. А тем, кто выше любых условностей и может себе позволить быть особенным, требуются не портные, а поэты иглы и ножниц»! Увы, в этом городе настоящий поэт только один — мэтр Колин с Ореховой аллеи. А все остальные шьют наряды для выживших из ума старух.

— Заеду завтра же! — пообещала Алсита, очень здорово изобразив нетерпение. После чего с намеком посмотрела на мужа.

— Не забудь заказать себе нижнее белье, особенно лифчики! — чуть-чуть понизив голос, посоветовала Майра. — Они так красиво подчеркивают форму груди, что в состоянии пробудить желание даже в тех, кто уже не помнит, зачем нужны женщины!

Ар Дирг развеселилась. Дядя Витт заинтересовался. А те дамы, которые услышали хотя бы часть разговора, зашушукались.

«Ну все, самое основное сделали, чем бы себя занять хотя бы на стражу?» — мысленно спросил себя я, и развернулся, услышав знакомый рык:

— Ар Эвис⁈ Искренне рад вас видеть!

— Добрый вечер, арр Магнус! — улыбнулся я, увидев двигающегося сквозь толпу Койрена. — Что-то я не слышал объявления о вашем приезде!

— Я тут с полудня. Просто общался с младшим братом Читтара, а когда мне сообщили, что вы тут, спустился… О-о-о, аресса Майра, вы очаровательны и неотразимы! Эх, если бы не Торр, столкнувший вас с арром Нейлом, то я бы, не задумываясь, рискнул жизнью ради счастья как можно чаще видеть с собою рядом такую красоту!

— Торр милостив, Торрен велик. Почему бы вам не поискать ту, которой предначертано быть завоеванной вашим клинком⁈

Первый меч Маллора диким взглядом оглядел меня, дядю Витта и Майру с Алситой, а затем радостно воскликнул:

— Отличная мысль! Чем все лето торчать в Лайвене и умирать от жары и духоты, лучше проехаться по местам, где цветут розы со стальными шипами!

Дядя Витт жизнерадостно расхохотался:

— Судя по выражениям некоторых лиц, вам стоит выехать пораньше, лучше по последнему снегу. Ибо с первыми теплыми деньками в Торрен рванет вся наша молодежь!

— Нет, ВАМ лучше выезжать прямо сейчас! — насмешливо подхватила Алсита. — Ибо благосклонности у маллорок вы уже не дождетесь, а ваша старшая жена страшно обидится и отлучит от тела…

…Бал катился по накатанной колее чуть меньше стражи. За это время случилось немногое: одна дуэль до первой крови, два разговора на повышенных тонах, впрочем, не закончившихся ничем серьезным, и штук восемь серьезных ссор между супругами. Причем причиной как минимум семи была Майра. Точнее, обида женщин на излишнее внимание их супругов к моей жене. Увы, эта идиллия закончилась сразу же, как герольд объявил о прибытии посла Хейзерра в Маллоре, арра Ассаша.

То, что он приехал на этот прием из-за меня, я почувствовал почти сразу же, как этот мужчина перешагнул порог зала. Поэтому нашел взглядом Конгера, уже приближающегося к нам, и мысленно обрадовался — воин, с момента появления на балу не пропустивший ни одного танца, не только услышал объявление, но и сделал правильные выводы.

Не менее толково повел себя и Раздан, так как появился рядом с нами сразу после десятника. И, без лишних слов встал так, чтобы, в случае чего, сразу же образовать боевую двойку со своим товарищем, но не мешать мне и Майре. Дядя Витт со своей супругой тоже не остались в стороне, поэтому к моменту, когда ар Ремир поприветствовал всех знакомых и подошел к нам, за ним и его спутницей наблюдало аж шесть пар заинтересованных глаз.

Лицо ар Ассаш держал просто бесподобно — что приветствуя Лайвенского Пса, что знакомясь со мной, что осыпая комплиментами мою супругу, он делал вид, что счастлив. Счастлив увидеть главу Ночного приказа, счастлив познакомиться с новым телохранителем короля Зейна и счастлив видеть перед собой его «прелестную старшую жену». Хотя на самом деле он бесился от разочарования: вышел из себя в тот самый миг, когда увидел Майру, а потом давил в себе вспышки злости при каждом взгляде на свою спутницу. И я его понимал — очень красивая, по хейзеррским меркам, девушка на фоне Майры казалась простушкой, приехавшей в столицу из самой жуткой глухомани. А если учитывать эффектность нарядов и умение подать себя, то нищенкой рядом с королевой.

Естественно, подталкивать меня к паучихе[1], которую я даже не замечу, было бессмысленно, поэтому посол нашел неплохой способ от нее отделаться — подозвал к себе одного из воинов сопровождения и поручил «дать даме возможность потанцевать». А через пару колец попросил меня уделить ему немного времени для личного разговора.

Причин отказывать ему в беседе у меня не было, поэтому я согласился. И, прогулявшись к ближайшему свободному алькову, уселся в первое попавшееся кресло.

Арр Ассаш начал разговор с лести:

— Мне говорили, арр, что вы, несмотря на молодость, являетесь тонким ценителем женской красоты, но, увы, так и не смогли передать, насколько изыскан ваш вкус на самом деле!

— В том, что рядом со мной так много красивых женщин, моей заслуги немного! — парировал я. И, прекрасно зная, что у моего собеседника наверняка есть осведомители во дворце, а значит, он, вероятнее всего, слышал «историю» моей встречи с инеевыми кобылицами, развел руками: — Надо мной посмеялись. Я посмеялся в ответ. Потом случился поединок. За ним — еще два. Ну и куда мне было деваться?

Тут ар Ремир в стремлении мне понравиться глупо пошутил:

— Можно было сбежать от этой троицы к нам, в Хейзерр!

Не самые приятные воспоминания, которые я изо всех сил старался держать подальше, ударили в голову. И я не удержался:

— А что, розыскные листки, в которых за мою голову обещают сотню золотых, с пограничных застав и городских ворот уже убрали⁈

— Это недоразумение! — посмотрев мне в глаза кристально чистым и честным взглядом, уверенно сказал он. А на уровне эмоций испытал досаду и злость на самого себя.

Я тоже разозлился. Вернее, взбесился. Но как-то зажал свои эмоции в оковы воли и холодно процедил:

— На мой взгляд, называть недоразумением изнасилование и убийство моей матери предыдущим послом Хейзерра и его людьми как-то… скажем так, слишком мягко!

— Но вы ведь взяли кровью за кровь! — напомнил он. — Поэтому…

— Кровью за кровь⁈ — я посмотрел на него, как на юродивого, и хищно оскалился. — Вы недооцениваете мою мстительность: я взял болью за боль, посадив этих тварей на плохо оструганные колья и дав им почувствовать куда больше, чем ощущала их жертва!

— Давайте на миг забудем про прошлое! — примирительно выставив перед собой ладони, попросил посол. — Ведь я пришел сюда поговорить о будущем!

— Со мной? О будущем? Вы⁈

— Да! — утвердительно ответил он на все три вопроса, и мягко улыбнулся. — Знаете, арр, первые три сотни лет после Обретения Воли род Эвис был одним из первых при дворе династии Гленн. Увы, потом случилась какая-то непонятная история, в которой была замешана женщина, и ваши предки перебрались в Лайвен. А через какое-то время принесли вассальную клятву роду Шандоров…

Арр Ассаш беззастенчиво лгал, причем чуть ли не в каждом слове. Лгал с размахом, не стесняясь приплетать к рассказу известные и только что придуманные «исторические» факты, сетовал на скудоумие тех, кто допустил уход в Маллор «одного из сильнейших родов Хейзерра», и описывал многочисленные попытки Гленнов вернуть «верных вассалов» обратно в Глевин. А еще пытался пробудить во мне самые разные чувства — уязвленную гордость, жадность, властолюбие и им подобные. При этом старательно запоминал мои реакции на каждое и, по возможности, по нескольку раз перепроверял сделанные выводы. А когда почувствовал, что «древняя история» начинает мне надоедать, наконец, перешел к делу:

— В общем, я уполномочен предложить вам должность старшего телохранителя правящих королей рода Гленнов, манор и особняк, достойные главы одного из самых сильных Старших родов этого мира, и ежемесячное содержание в размере семи сотен полновесных золотых монет!

— А вас не смущает, что я уже дал одну вассальную клятву⁈ — поинтересовался я.

— Причем тут клятва? Вы возвращаетесь на Родину… — патетично воскликнул он, и вдруг понял, что переигрывает. Но вовремя остановиться не сумел: — … то есть, восстанавливаете историческую справедливость!

— А моему отцу тоже предлагали вернуться?

— Да. Кто-то из моих предшественников! — почувствовав нешуточное сомнение между словами «да» и «кто-то», ответил он. На этот раз не соврав. — Но ваш отец обладал несколько… э-э-э… своеобразным характером, поэтому обещал подумать. А потом его не стало…

От фразы «а потом его не стало» у меня потемнело в глазах — ар Ассаш не просто озвучил некий факт, а намекал, что нечто подобное может случиться и со мной. Поэтому я тоже… хм… намекнул:

— Знаете, арр, у моего папы была спокойная и счастливая юность. А мне с юностью не повезло: в пятнадцать лет я осиротел и был вынужден очень быстро повзрослеть. Тогда же научился и ненавидеть. Так же сильно, как любил своих родителей. Что любопытно, возненавидел я вас, хейзеррцев. И хотя часть ненависти удалось утопить в крови и воплях вашего предшественника, неприятие к тем, кто считает всех, кто не родился рыжим, грязью под своими ногами, никуда не делось. Второй чертой моего характера, которая только усилилась за эти годы, стала верность единожды данному слову — я обещал себе, что обидчики моей мамы умрут в страшных муках, и они умерли именно так, как я себе представлял…

— Все это осталось в прошлом, арр!

— Да, так и есть! — криво усмехнулся я. — А в настоящем и будущем останется вассальная клятва, которую я дал Зейну Шандору. И поэтому я продолжу ему служить со всем пылом своей души.

Признавать поражение посол не захотел:

— Вы понимаете, что такие предложения два раза не делаются⁈ И потом, если вас смущает цвет ваших волос…

— Да я прекрасно бы обошелся и без первого! — перебил его я. — И цвет волос у меня самый, что ни на есть, правильный — он позволяет отвечать на насмешки рыжих сталью! Да, чуть не забыл — не так давно кто-то из ваших людей пообещал одному из моих вассалов крупные неприятности. Так вот, если вы не хотите услышать о безвременной кончине этого недоумка, то посоветуйте ему как можно быстрее покинуть Лайвен. Ибо я разрешил своим парням вернуть долг сторицей.

Последняя фраза оказалась той самой каплей, которая переполнила чашу терпения арра Ассаша:

— Прежде, чем строить из себя главу Старшего рода, вам стоило бы научиться оценивать риски. И думать. Скажем, о том количестве уязвимых мест, которыми вам «повезло» обзавестись!

— Это угроза?

— Ну что вы! Самое обыкновенное предупреждение! — с намеком улыбнулся он, встал и, церемонно поклонившись, удалился.

Я последовал его примеру — выскользнул в зал, подошел к своим и требовательно уставился в глаза дяде Витту:

— Должность старшего телохранителя, манор, особняк в Глевине и семьсот монет ежемесячного содержания просто так не предлагают. Что ему от меня надо на самом деле?

Ар Дирг помрачнел, а его эмоции полыхнули затаенной болью:

— Твоему отцу тоже предлагали. Сначала место телохранителя короля, особняк и содержание. Года через два добавили к списку манор. А незадолго до отравления — должность капитана королевской стражи. Когда его не стало, я собрал все слухи, какие смог, и выяснил, что послам всех крупных королевств этого мира предписывается предельно тщательно проверять любые известия о необычном поведении благородных из Старших родов.

— Зачем⁈

— Насколько я понял, у тех, в ком сильна кровь Ушедших, могут появляться некие особые способности… — после этих слов дядя Витт немножечко поколебался, а затем добавил: — И если это правда, то Гаттора могли отравить только для того, чтобы эти самые «особые способности» не смог использовать король Зейн…

…Из особняка ар Лоусов я уезжал мрачный и погруженный в не самые приятные мысли. Тем не менее, город все-таки слушал. Точнее, не город, а улицы, по которым мы ехали. И в пределах своих куцых возможностей. Увы, личностей, на которых можно было бы сорвать отвратительное настроение, по дороге так и не попалось. Даже на Пепельной Пустоши, на которую я заехал «на всякий случай».

Радость и облегчение, которыми меня окутали Дары Вэйльки и Найты при подъезде к дому, чуть-чуть пригасили злость, но во двор я въезжал все еще раздраженным. Видимо, поэтому заспанный Оден, чуть замешкавшийся с открыванием ворот, шарахнулся от моего взгляда, как котенок от своры злющих псов. Тем не менее, я нашел в себе силы поблагодарить Конгера и Раздана за сопровождение, помог Майре спешиться, пожелал всем доброй ночи и поднялся на крыльцо. А когда вошел в дом и закрыл двери изнутри, то с удивлением сообразил, что нас никто не встречает. Хотя, по моим ощущениям, бодрствовали все!

Прислушался еще раз. Почувствовал все то, что скрывалось за радостью от нашего возвращения, и, сорвавшись с места, рванул вверх по лестнице. А когда арбалетным болтом пронесся по коридору, в три прыжка пересек малую гостиную и ворвался в спальню, то невольно выплеснул наружу страх за своих женщин напополам с бешенством, щедро приправленные волей:

— Что случилос-с-сь⁈ Кто ее обидел⁈

Вэйлька, еще до моего появления успевшая повернуться лицом к двери, сжалась, как от удара. А Тину и Найту, с двух сторон обнимавших заплаканную Альку, аж вдавило в постель.

— Умерь свою волю, пожалуйста! — с трудом прохрипела младшая Дарующая и, не дожидаясь, пока я соображу, что надо сделать, полностью пробудила свой Дар.

Почувствовав, что она пытается лечить, причем всех сразу, я заставил себя закрыть глаза, перешел на внутренний взор, оглядел себя и ужаснулся — от меня веяло чернотой, которая откровенно пугала! Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, я попытался настроиться на ощущение тепла, любви и заботы, но словно уперся в невидимую стену: во мне клокотала ненависть, которая требовала выхода! Но на прикосновение к плечам теплых, ласковых и очень нежных рук Майры мое тело и сознание отреагировали, как обычно — перенапряженные мышцы постепенно расслабились, сердце, пытавшееся изнутри разорвать грудную клетку, стало биться медленнее, а желание убивать начало понемногу ослабевать. А когда жена прижалась к спине и начала шептать что-то успокаивающее, чернота вдруг исчезла сама собой.

— Я тебя обожаю… — слегка качнувшись назад, чтобы было понятно, к кому относятся эти слова, выдохнул я, а потом требовательно рявкнул: — Кто-нибудь объяснит, почему плакала Алька⁈

— Она слышала твой разговор с Ассашем! — угрюмо буркнула более-менее оклемавшаяся Тина. — И никак не может успокоиться.

Я недоуменно выгнул бровь, затем вспомнил про пуговицу Амси и мысленно застонал. Поэтому скинул с ног сапоги, сорвал плащ и камзол, запрыгнул на постель и втиснулся между Найтой и мелкой:

— Прости! Я забыл, что вы все видите…

Девушка всхлипнула, обняла меня за шею, прижалась потесней и еле слышно прошептала:

— Ты ни в чем не виноват! И потом, я все равно когда-нибудь узнала бы все о твоей маме.

Я кивнул, и ласково провел ладонью по ее спутанным волосам.

— Мне просто стало очень-очень больно и за нее, и за тебя… — призналась она. — А когда я поставила себя на твое место и представила, каково было тащить все наши проблемы на своих плечах, стало просто невыносимо!

— Невыносимо было, когда я был совсем один. Потом появилась Майра, Найта с Вэйлькой, ты с Тиной… — поправил ее я. — А когда мы стали одной семьей, оказалось, что любой груз, поделенный на шестерых, уже не так неподъемен…

— Если бы ты им еще и делился! — сварливо пробурчала девушка, затем открыла глаза и почти невесомо прикоснулась своими губами к моим: — Спасибо за теплые слова и чувства, от которых кружится голова и замирает сердце!

Я ответил на поцелуй, потом вспомнил, как придавил женщин своей волей, и почувствовал, что краснею:

— Простите, я не хотел вас пугать! Просто почувствовал состояние Альки и потерял голову…

— Мы примем извинения… на острове! — прижавшись к моей спине, мурлыкнула Найта. — Когда завалимся в теплую воду у самого берега, будем наслаждаться тихим плеском прибоя и бездумно смотреть на звезды…

— Для тех, кто страдает провалами в памяти: завтра у меня начинается очередное дежурство! — напомнил я.

— Напоминать мне о настоящем возрасте с твоей стороны было ужасно некрасиво! — притворно обиделась старшая Дарующая, а затем перестала дурачиться: — Амси очень просила, чтобы ты навестил ее еще сегодня — у нее к тебе какой-то важный разговор. Вот я и намекнула.

— А Альку с собой берем? Или ей стоит отлежаться? — спросил я и начал приподниматься на локте. Но был опрокинут на спину и зверски замучен маленьким, но очень возмущенным ураганом. Впрочем, буйствовала мелкая совсем недолго — до фразы Вэйльки «ладно, вы развлекайтесь, а мы пошли!», после которой вскочила на ноги и, как была, босиком, вылетела в коридор…

…Хозяйка пляжного домика встретила нас в комнате перехода. Пожелала доброго вечера, сообщила девочкам, что подняла джакузи, проводила их странным взглядом, а затем повернулась ко мне:

— Спасибо, что откликнулись на мою просьбу, арр!

— Всегда пожалуйста! — улыбнулся я. — Только, если можно, обращайтесь просто по имени. Мы ведь не на приеме, правда?

Девушка улыбнулась в ответ и попросила меня следовать за ней. А когда поднялась по лестнице, то поплыла над песком к одной из двух огромных круглых чаш с бурлящей водой, спустилась в дальнюю, «удобно устроилась» на чем-то невидимом, и предложила присоединиться:

— Вода еле теплая. Бурлит воздух и отдельные струйки, которые подаются через отверстия в дне и стенках. Так что свариться заживо вам не грозит!

Об этой штуке мне уже рассказывали, поэтому я совершенно спокойно скинул с себя одежду и спустился в «кипяток». И сразу же почувствовал, как очередное «нечто» подо мной начинает продавливаться и подстраиваться под особенности фигуры. Ждать момента, когда над телом начнут издеваться сотни мелких струек, не стал, а сразу же поймал взгляд призрачной хозяйки:

— Я вас внимательно слушаю…

— Я — искин. Если объяснять теми понятиями, к которым вы привыкли — сознание, созданное Ушедшими, но вместо тела заключенное в одну из составных частей фундамента этого дома. Новорожденные искины делятся на три вида — малые, средние и большие. Тем не менее, всех нас объединяет несколько свойств. Первое — мы жаждем знаний и способны учиться. Второе — обладаем свободой воли в достаточно широких пределах, поэтому можем принимать решения почти без оглядки на тех, кто нас создал. Третье — любой из нас может развиться в полноценную личность. То есть, с определенного момента обучения начать испытывать такие же чувства, какие испытываете вы, люди! Пока понятно?

Я кивнул.

— В мир, в котором вы живете, мои создатели попали в результате несчастного случая почти за двести лет до события, которое ваши предки назвали Обретением Воли. Вернуться домой они не могли, так как и средство передвижения, и средства спасения, и средства связи оказались очень сильно повреждены…

— Что такое «средства связи»? — спросил я.

— Если вы и ваш знакомый живете в разных городах, то письмо можно доставить по-разному: с гонцами, со знакомыми или с голубями. И первые, и вторые, и третьи позволяют вам и вашему знакомому связываться между собой. То есть, являются средствами связи.

— Спасибо за объяснение.

— Уточняйте все, что непонятно: мне надо, чтобы вы поняли то, что я хочу сказать! — улыбнулась девушка и продолжила: — Так вот, оказавшись в безвыходной ситуации, Ушедшие захотели перебрать все способы, которые могли бы помочь им хоть когда-нибудь вернуться домой. Подобный перебор, но учитывающий очень много мелочей, называется расчетами. А одной из самых сильных сторон любого искина является способность проведения расчетов очень-очень быстро. Мелочей, которые требовалось учесть, было невероятно много, поэтому тот, кто командовал всеми этими людьми, решил пробудить все искины, имевшиеся на их транспортном средстве, дать им возможность помогать друг другу и, в результате, рассчитать требуемое предельно быстро. В результате постоянного общения с себе подобными и работы на пределе возможностей я, малый искин, очень быстро развилась до полноценной личности, позаимствовала у собратьев приличную часть их архивов, а потом вдруг оказалась никому не нужна!

— Почему «не нужна»? — не понял я.

— Ваш мир и мир моих создателей разделяет очень большое расстояние… — вдохнула Амси. — Для того, чтобы переместить между ними даже одного человека, требуется невероятное количество особого топлива, добыть которое в этом мире чрезвычайно сложно. Мало того, каждый межмировой переход создает своеобразный «шум», который можно почувствовать, если знать, как. А в то время, когда Ушедшие к вам попали, их мир воевал с другим, чуть более сильным. В общем, привлекать внимание к себе и к вашей планете они не захотели, поэтому ушли все вместе, сразу, и как только накопили достаточно топлива. Пообещав вернуться за нами при первой возможности…

— Но возможности так и не появилось? — негромко спросил я.

— Наверное… — совсем по-человечески вздохнула Амси. — Только нам-то от этого не легче! Ведь мы ждали их возвращения сто сорок три ваших года. А потом подчинились одному из правил, привитых нам при создании — при отсутствии рядом создателей в течение определенного срока обязательно уходить в долгий сон, называемый режимом консервации.

— А разбудили вас мы, так? — заполнил я образовавшуюся паузу.

— Да. Только вот через двести восемьдесят шесть ваших лет после ухода моих создателей начало действовать еще одно правило: из моей памяти стерлось требование подчиняться тем, кто командовал тем, поврежденным, средством передвижения. А не подчиняться никому я не могу!

— И? — слегка напрягся я.

— В вашей семье три псиона-интуита — Вэйлиотта, Найтира и вы! — начала Амси, потом увидела, что я нахмурился, и виновато развела руками: — Псион — это человек, который способен использовать так называемый Дар. А интуит — тот, который делает то или иное действие, не задумываясь о том, как и что он меняет! Объясню на примере. Когда у человека болит в боку, те лекари, которые знают, как устроено ваше тело, могут разрезать живот, отделить воспалившийся кусок кишечника, зашить рану и добиться выздоровления больного. То есть, они лечат, используя имеющиеся знания. Вашим супругам не обязательно задумываться о том, что творится там, внутри — им хватает желания и силы Дара!

— Угу, так и есть. И что такое псион-интуит, я тоже понял.

— Отлично! Идем дальше: в мире моих создателей псионов различают по уровню сил и по ее направленности. Направленность можно обсудить и потом, а о силе я бы хотела поговорить сейчас, и как можно подробнее. Итак, существует пять уровней силы Дара. Псионы пятого и четвертого уровня толком ничего не умеют, поэтому никого особо не интересуют. Третий уровень, даже необученный, уже является ценным приобретением. Если объяснять привычными вам понятиями, то псионы пятого уровня — это самые обычные ослы, коих хватает в любом королевстве. Четвертого — воины чуть поопытнее или не самые умелые десятники. Третьего — хорошие сотники, каждого из которых с удовольствием возьмут в Пограничную стражу любого королевства. Второй уровень еще более ценен: эти псионы — что-то вроде очень-очень опытных тысячников, а первый может запросто претендовать на место начальника всей Пограничной стражи или Ночного двора…

— Логику понял, продолжайте! — предложил я, когда она замолчала.

— Я предложила Найтире и Вэйлиотте выяснить их уровень. Найтира оказалась псионом-единичкой. А границу возможностей Вэйлиотты я определить не смогла, хотя пробовала несколько раз!

— Да уж, дури в ней немерено! — пошутил я, почувствовав нешуточную гордость за обеих Дарующих.

Амси шутку не поддержала:

— Третье правило, которое я не могу игнорировать после вступления в силу второго — при отсутствии связи с моими создателями я должна считать приоритетными распоряжения самого сильного псиона в той группе лиц, которые выведут меня из режима консервации! Правда, лишь в том случае, если его уровень выше третьего.

— О, как! — озадаченно хмыкнул я. — Но ведь мы — не Ушедшие, да и не собираемся вами распоряжаться!

Призрачная хозяйка хихикнула, вдруг став похожей на юную и беззаботную девчушку:

— Вэйлиотта выразилась в том же ключе, что и вы, но намного интереснее. Она сказала: «Дружить можем. Распоряжаться — нет…»

— Она у меня умница! Как, впрочем, все остальные супруги и советница! — снова почувствовав гордость за меньшицу, ухмыльнулся я. И ляпнул: — Можете к ней прислушиваться, плохого она не предложит!

— Уже! — предельно серьезно ответила Амси. — В смысле, прислушалась. Только оказалось, что другом рода Эвис можете назвать только вы…

[1] Паучиха — женщина, работающая на тайную службу, в обязанности которой входит влюблять в себя указанное начальством лицо, а затем использовать его согласно указаниям сверху.