Эвис: Повелитель Ненастья

Глава 30

Второй день второй десятины первого месяца весны.

Домой вернулись под утро. Усталые, абсолютно не выспавшиеся, но довольные. Как проектом, так и друг другом — после того, как я закончил смотреть презентацию и ляпнул, что за такую бесподобную работу обычно награждают, Стеша потребовала эту самую «награду». Причем «немедленно и побольше». Отказать ей я не смог. Вернее, не захотел, ибо был в полнейшем восторге от того, что сотворили они с Амси. А мои эмоции, как как-то выразилась призрачная хозяйка, послужили очень неслабым «катализатором» для нас обоих.

По привычке вломившись в мою спальню, мы уткнулись взглядами в пустую кровать, недоуменно переглянулись и, наконец, сообразили прислушаться к дому. Потом вспомнили вечер и, не сговариваясь, полезли разбираться с системой визуализации и роботизированными уборщиками. А еще я подключился к потолочным турелям, скрытым за маскировочным полем, и постучал по бронестеклам, пытаясь понять, как этот тонкий и прозрачный материал способен выдержать выстрел из снайперского или штурмового комплекса.

Когда утолили жажду любопытства, я отправился во вторую спальню и разбудил женщин вопросом, сопровождающимся обещанием чуда:

— Дамы, хочет кто-нибудь увидеть результат трудов своей подруги?

Меньше, чем через минуту толпа заспанных красавиц лежала на моей кровати и с нетерпением смотрела на лилию. А та, замерев перед панелью управления системой визуализации, говорила. В основном для Ланы:

— То, что вы сейчас увидите, называется презентацией. Кстати, бояться изображения, которое вот-вот появится в комнате, не надо. Оно — что-то вроде оживших грез. Или радуги. То есть, красиво, безопасно и может разнообразить жизнь нашей семьи.

Алька и Тина, лежавшие по обе стороны от сестры Магнуса, тут же обняли единственную девушку, способную чего-то испугаться. И Амси, прислушивавшаяся к монологу лилии, вывесила в центре комнаты изображение радуги. Яркой, красивой и отличающейся от настоящей только размерами. Первый показанный образ был выбран очень удачно — вместо того чтобы испугаться, Ирлана удивилась. Когда из-под радуги выбежал маленький зайчонок, оглядел нас испуганными глазками и спрятался обратно, умилилась. А при виде воробья, «прилетевшего с улицы», нахально усевшегося на середину многоцветной дуги и начавшего чистить перья, захихикала.

— Как я понимаю, первый ужас пережили без обмороков или побегов к брату? — пошутила Стеша.

Лана показала ей язык, возмущенно фыркнула и посерьезнела:

— Ладно, показывай то, что ты хотела — я уже почти привыкла!

Старшая лилия улыбнулась и начала с тех же слов, что и во время первой презентации. Только обратилась не к мужчине, а к женщинам. Говорила тихо и очень мягко, сопровождая свои слова вспышками нужных эмоций. Поэтому перед зрительницами постепенно открывался придуманный ею образ: Ореховая аллея с притягивающим взгляд зданием с непривычно большими окнами. Широкий пандус для карет, накрытый навесом, подпираемым колоннами в виде скульптур. Резные двери, лестница на второй этаж, общий зал, примерочные — в общем, все, включая кафе, расположенное на крыше. А когда женщины насмотрелись на это великолепие, общий зал вдруг ожил, в нем появились покупательницы, мэтр Колин и манекенщицы, демонстрирующие новые наряды.

До самого последнего мгновения презентации дамы грезили наяву. А когда изображение свернулось и пропало, восторженно уставились на меня.

Мысль, которая читалась в глазах и звенела в эмоциях каждой, первой высказала Тина:

— Нейл, проект бесподобен! Когда эта лавка заработает, весь Лайвен потеряет Свет!

— Ты против?

— Конечно, нет: пусть они его теряют хоть по десять раз на дню!

— Стеш, и твоя идея, и презентация великолепны! — сказала Майра. Потом подошла к лилии и расцеловала. — Я счастлива, что Пресветлая свела твой путь с путем нашей семьи!

Чувств, которые она вложила в последнее предложение, оказалось многовато даже для такого спокойного, как эта лилия, человека: из глаз девушки выкатились слезы счастья, и, прочертив по щекам вертикальные дорожки, сорвались в короткий полет к груди.

— Стеш, а как Нейл тебя наградил за это великолепие? — ехидно поинтересовалась Вэйлька, когда буря в душе девушки более-менее улеглась.

— О-о-о… — мечтательно закатив глаза, выдохнула девушка, а после короткой, но очень многозначительной паузы добавила: — Сейчас покажу…

И начала раздеваться. При этом и раздевалась, и играла эмоциями настолько двусмысленно, что Лана покраснела до корней волос, облизала враз пересохшие губы и торопливо зажмурилась. А когда услышала многоголосый восторженный стон, заткнула уши!

— Эх! — сокрушенно вздохнула насмешница. — А я только собиралась сказать, что ее сбруя, перевязь с мечом и новое белье лежат на подоконнике!

От слитного хохота шести женщин пальцы в ушах не спасли. От щекотки Альки — тем более. А секунд через двадцать после начала истязания младшая лилия, наконец, заметила, во что облачена Стеша. И поняла, что над ней подшутили…

…На тренировку удалось выделить всего полторы стражи: к концу третьего часа после рассвета к воротам подошел Мирко Подкова, и мне пришлось прервать занятие. Общаться с ним на улице я не собирался, поэтому сказал Селии, чтобы она провела гостя в большой обеденный зал и накрыла на стол. А сам сбегал на остров, привел себя в порядок и переоделся. Потом немного подождал чуть менее шустрых дам, и в сопровождении всего своего «цветника» пришел в обеденный зал.

Кузнец на какое-то время потерял дар речи, поэтому сложился в поясном поклоне и простоял так секунд пятнадцать-двадцать. Потом выпрямился, поздоровался и ляпнул:

— Арр, зачем вам были нужны эти рыжие пигалицы⁈ Ваши супруги — самые красивые женщины на свете!!!

— Ну-у-у, как тебе сказать? — «задумчиво» протянул я. — Если честно, то не знаю: слух придумывал не я, а в подробности идеи меня не посвятили…

Мирко жизнерадостно заржал, потом сообразил, что не на улице, и виновато развел руками:

— Извините…

— Мы тоже любим посмеяться! — улыбнулся я, прошел к своему креслу и сел. А когда рядом со мной устроились и дамы, предложил гостю располагаться поудобнее и попробовать то, что приготовила моя кухарка.

Пока ели пироги и запивали их морсом, Подкова рассказал, что нашел требуемую артель и пришел узнать, когда и где я смогу переговорить с ее главой. Я поинтересовался, сможет ли он привести его к лавке мэтра Колина через половину стражи после полудня, а когда услышал утвердительный ответ, добавил:

— Если есть желание поучаствовать в очень интересном замысле, неплохо подзаработать и обрести известность среди благородных, то можешь присутствовать при нашем с ним разговоре.

— С удовольствием, арр! — не задумавшись ни на мгновение, ответил кузнец. А через некоторое время откланялся и ушел.

Приблизительно в это же время к дому начали подходить или подъезжать мои новые вассалы. Когда собрались все, я вышел во двор и устроил небольшой смотр: проверил оружие, доспехи и все, что должен был иметь нормальный воин. Особой радости этот процесс не доставил, так как оказалось, что в предыдущих родах их держали в черном теле — выдавали оружие из дрянной стали, кольчуги, которым было место на пугалах, и щиты, годные разве что на растопку. Не густо было и с лошадьми — на одиннадцать человек их нашлось всего три. В общем, оглядев все это великолепие, я завел парней в большой зал, построил в одну шеренгу и сказал то же самое, что говорил парням Конгера перед тем, как потребовать с них Клятву Мертвого Слова. Не засомневались и эти, так как имели возможность оценить и снаряжение Сангора, и его способности, поэтому жаждали стать такими же. А когда дали клятву, я показал им выложенные в ряд баулы со всем необходимым, приказал переодеться и обрадовал сообщением, что их служба начинается уже сейчас, а тренировки — со следующего утра.

Когда воины разглядели, что им вручили, они аж задохнулись от восторга. А я, жестом потребовал тишины и негромко сказал:

— Полгода назад порог моего дома перешагнули десять таких же парней, как и вы. Дав вассальные клятвы, они сразу же начали вкладывать душу во все, что делали, от тренировок и до несения караульной службы. И постепенно стали превращаться в столь умелых и грозных воинов, что посол Хейзерра, отчаявшийся терять своих лучших бойцов, послал против них боевую звезду, вооруженную Гневом Ати. Но, даже потеряв зрение и слух, Эвисы продолжали сражаться. И убивать. В итоге звезда осталась тут. Вся, до последнего луча. А из тех моих вассалов, которые заступили ей путь, выжили двое. Так вот, вы — в самом начале пути, по которому прошли те, кто не только жаждал стать настоящим воином, но и стал им. Начнете вкладывать душу во все, что делаете — превратитесь в таких же несгибаемых бойцов, как они, и, даст Пресветлая, обретете прозвища. Если нет, то так и останетесь безвестными мальчишками, которые знают лишь то, что меч — это штука вроде поварешки, только железная, плоская и в ножнах…

Парни улыбнулись шутке одними глазами. Зато развернули плечи, приподняли подбородки и полыхнули решимостью. А я продолжил:

— И последнее, что я хочу вам сейчас сказать. Поспрашивайте у десятника Сангора о том, что такое род Эвис и по каким правилам мы живем, пропустите все, что он вам расскажет, через свои души, и начните учиться быть такими, как мы…

Сангор подал команду, и строй врезал сжатыми в кулак десницами по груди. Увы, вразнобой. Я грустно усмехнулся и протянул десятнику кошель:

— Поблагодари Койренов за службу, раздели среди них эти деньги и отпусти домой. Естественно, после того как заменишь на своих парней. И учи подчиненных так, как я учил вас…

…После беседы с вассалами я поднялся наверх, собрал всех женщин и, оставив на хозяйстве Найту с Ирланой, перевел на базу. Там познакомил с Сарджем, объяснил, что такое имплантация и для чего нужно оборудование, которое им установят, дождался, пока они улягутся в медкапсулы, и вернулся домой. Убивать время каким-нибудь делом. Прошел в кабинет, просмотрел принесенные приглашения, выслушал рассказ Амси о последних новостях, а когда начал обсуждать с Сарджем те дополнения, которые превратят нашу «полосу препятствий» в кошмар для учеников, ко мне постучалась Лана.

В ее эмоциях творился жуткий раздрай, поэтому я тут же отключил систему визуализации, попросил призрачных хозяев острова и базы исчезнуть, и разрешил лилии войти.

Девушка зашла, села в кресло, положила руки на бедра, посмотрела мне в глаза и вздохнула:

— Пока ты общался с вассалами, я поговорила с Вэйлью, и теперь не знаю, что делать…

— Что такого она тебе сказала?

— Что ты, сам того не понимая, относишься ко мне, как к девочке-подростку. А видишь во мне подростка лишь потому, что я сама веду себя, как ребенок.

— Я об этом не задумывался! — зная, что она слушает мои эмоции, честно сказал я. — Но я бы к ней, по крайней мере, прислушался: Вэйлька ошибается крайне редко.

— Все правильно и в этот раз: я и сама это чувствую! — вздохнула лилия. — В общем, я решила стать нужной. Такой же, как Майра, Тина или Стеша. Поэтому, пожалуйста, поручи мне какое-нибудь важное дело!

Снова услышав в ее эмоциях ревность к старшей лилии, я поморщился:

— Знаешь, почему я поручил делать презентацию именно Стеше?

Она полыхнула завистью, но удержала лицо и отрицательно помотала головой:

— Нет.

— Представь себе, что у меня есть два гонца, с которыми я могу отправить письмо, скажем, в Глевин. Оба молоды, выносливы и верны. Но один боится лошадей и ни разу не видел хейзеррцев, поэтому пойдет туда пешком, а на границе, увидев первого же рыжеволосого мужчину, будет долго размышлять, не повернуть ли ему обратно. А второму плевать, куда и на чем добираться — он жаждет быть полезным и гордится тем, что служит именно мне. Поэтому если я предложу ему лететь на орле и покажу насест с парой-тройкой этих птиц, он спросит лишь, которую из них седлать, и будет вне себя от счастья, когда поднимется выше облаков! Так и вы с ней: ты боишься всего нового, судорожно держишься за те представления о жизни, которые составила в детстве, и боишься принять правила, по которым мы живем. А Стеша уже отринула то, что мешало стать нашей, поэтому всем сердцем радуется любым странностям рода Эвис, делает именно то, что ей поручено, и с удовольствием использует для этого все те возможности, которые у нас есть.

Лилия опустила голову, вцепилась дрожащими пальчиками в поясок платьица и взмолилась:

— Поручи хоть что-нибудь и мне! Пожалуйста!!!

— Когда-то давно я объяснял Альке, что такое слепая вера. И сказал, что если я встану во дворе, Майра будет смотреть из окна третьего этажа, и я прикажу ей спрыгнуть вниз, то она выполнит этот приказ, не задумавшись ни на мгновение. В тот день Алька долго думала, а потом решила, что слепая вера не такая уж и плохая вещь. Ведь такой крик во время пожара позволит Майре спастись, а всех остальных убьют сомнения и страх. Логику поняла?

— Логику — да. Но к чему ты это сказал — не очень…

— Я хочу поручить тебе сразу два «самых важных дела». Первое: поверь, наконец, что никто из нас никогда не сделает тебе ничего плохого, и научись нам безоговорочно доверять. Чтобы все те возможности, которые ты уже увидела, и те, о которых еще не знаешь, могли усиливать всех без исключения, а в нашей защите не было слабых мест. И второе: прими душой, что наша семья — это одно целое. Ведь только так ты сможешь навсегда забыть, что такое зависть, обида и ревность, так как указательный палец не стесняется среднего, большой не обижается на мизинец, а безымянный не ревнует ко всем остальным…

— Ты слышишь все эти чувства⁈ — густо покраснев, спросила она.

Я кивнул.

Она подняла голову, посмотрела мне в глаза и облизала пересохшие губы:

— Я завидую, обижаюсь и ревную, потому что очень тебя люблю!

— Лан, всю любовь, которая во мне есть, я отдавал, отдаю и буду отдавать только семье. Ты же держишься в стороне. Делай выводы…

…Когда лилия ушла из моего кабинета, я связался с Найтой, попросил Дарующую посмотреть запись моего разговора с Ирланой и присмотреть за расстроенной девушкой, а сам посмотрел на часы и перешел на базу. Времени до конца имплантации оставалось не так уж и много, но тягостное чувство, оставшееся от разговора, действовало на нервы, поэтому я отправился в зал с тренажерами и пробежался по знакомой дорожке. Увы, выложиться до предела не получилось, ибо «противникам» все равно не хватало скорости, чтобы реагировать на мои атаки. Поэтому, «намекнув» Сарджу на то, что хотелось бы рубиться с чем-нибудь побыстрее, я вернулся в зал с медкапсулами. А когда крышки уползли в стену, выплеснул в любимых женщин все свои чувства.

Через пару секунд меня обожгло и жаром пробуждающегося Дара, и ответными выплесками. Потом мы от души пообнимались — я, Майра, Тина, Алька и Стеша получали удовольствие от близости, а Вэйлька проверяла состояние здоровья каждой из подруг. А когда Дарующая удостоверилась, что со всеми все в порядке, и дамы оделись, мы рванули домой. Готовиться к выезду в город.

Не очень радужное настроение Ланы отметили все. А, выяснив причину, незаметно вовлекли ее в процесс выбора нарядов. Правда, при первой же возможности мелкая выговорила мне за излишнюю жесткость разговора, а Майра, наоборот, похвалила, сказав, что девочка пришла к нам в семью лилией, а не единственной женой, и задолго до прихода знала о моем отношении к супругам. Вэйлька, Тина и Стеша не сказали ничего, ибо были согласны с Майрой, но при этом все равно сочувствовали Лане. А я слегка расстроился, почувствовав в привычной цельности семьи тоненькую трещинку.

Из дому выехали достаточно быстро. Я и инеевые кобылицы — верхом, а остальные в карете. По городу промчались с ветерком, почти нигде не задерживаясь. А когда повернули на Ореховую аллею и услышали надежду, сомнения и страх, обуревающие сознания сразу двадцати швей, собравшихся неподалеку от лавки мэтра Колина, настроились на работу.

У портного оказалось многолюдно, поэтому большая часть моих дам осталась в общем зале. А я, извинившись перед покупательницами за то, что не могу уделить каждой из них столько времени, сколько жажду, вместе с Вэйлькой и Стешей ушел во внутренние помещения.

Меньшицы мастера-портного, за последние несколько десятин успевшие и приодеться, и округлиться, и осунуться, встретили нас с нескрываемой радостью. А когда я сообщил, что им предстоит выбрать себе помощниц, недоуменно переглянулись. После меня заговорила Стеша — объяснила, каким, по ее мнению, должен быть правильно организованный процесс пошива элитной одежды, а чтобы ее мысль была понятнее, привела несколько примеров. Сообразив, что при таком подходе они смогут переложить на плечи помощниц самые однообразные и муторные операции, меньшицы Колина обрадовались. И тут же предложили несколько не очень понятных мне дополнений. В тонкостях этой профессии мы со Стешей разбирались как-то не особо, поэтому согласились, толком не вникая. Потом отправили единственную служанку Колина за толпой будущих помощниц, дождались их появления, и добрых минут сорок пять слушали те эмоции, которые в процессе испытаний ощущала каждая из женщин.

В итоге объединенными усилиями отобрали двенадцать человек. А когда расстроенные «лишние» удалились, я выдал счастливицам по две серебряка в счет будущей платы, сказал, что поручаю их заботам меньшиц Колина, и забрал портного с собой…

…Третья презентация, которую Стеша провела меньше, чем за сутки, понравилась мне куда меньше, чем предыдущие две. Зато Колин, Мирко и глава артельщиков по имени Осип потеряли дар речи. И хотя они представляли придуманное лилией не с помощью системы визуализации, а по куда менее красочным рисункам Амси, восторгов не скрывали. А Подкова, с нескрываемым уважением посмотрев на спокойную и уверенную в себе девушку, понимающе хмыкнул:

— Теперь понятно, что значит «строить именно так, как пожелает заказчик»!

Я пожал плечами и кивком разрешил Стеше продолжать.

Она тут же обожгла меня веселой радостью и повернулась к главе артели:

— А теперь, если общая идея понятна и вы готовы взяться за ее воплощение в жизнь, обговорим частности…

…Домой вернулись перед самым закатом. Те дамы, которые общались с благородными, решившими посетить лавку Колина именно в этот день — одуревшими от щебета. Я с Вэйлькой — от того количества «частностей», которые пришлось обговорить. А Стеша — счастливой до невозможности. Когда поднялись к себе, я загрузил обеих лилий делами, поручив им передать Селии, чтобы накрывали на ужин в малом зале, навестить раненых и убедиться в том, что они чувствуют себя хорошо, выяснить у Сангора, как обустроились новые вассалы, и так далее. А сам с помощью системы визуализации показал боевой пятерке нарезку из записи разговора с Осипом и Подковой, сделанную по дороге домой. Объяснять, почему я выделил именно поведение Стеши, не понадобилось — и во время презентации, и во время обсуждения «частностей» Вэйлька чувствовала то же, что и я. А еще слышала мои эмоции. Поэтому, сообразив, что я собираюсь показать, начала комментировать нарезку. И заостряла внимание зрительниц на особо запомнившихся моментах.

Когда закончился последний отрывок, и изображение пропало, я оглядел впечатленных женщин и поинтересовался:

— Что скажете?

— Она их задавила, как матерый волкодав котенка! — полыхая нешуточным уважением, воскликнула Алька.

— Даже сейчас, без знаний и опыта, она — воплощенный кошмар для тех, кто имеет глупость с ней спорить… — усмехнулась Найта. — А что будет через пару лет?

— Она умна, обстоятельна, добросовестна, внимательна, въедлива и, что самое главное, вполне самостоятельна… — высказала свое мнение Тина. — В общем, я в восторге.

— Самое главное то, что она уже наша! — сварливо пробурчала Вэйлька. — Стеше плевать на все, кроме семьи!

Пока они высказывались, Майра невидящим взглядом смотрела в то место, где еще недавно демонстрировалась нарезка. А когда младшая Дарующая, закончив говорить, требовательно пихнула ее в бок, вскинулась, и твердо сказала:

— Завтра оставляем Лану на хозяйстве и везем Стешу в храм Пресветлой: негоже настоящей ар Эвис ходить в каких-то там лилиях!

— А Террейл? — напомнила мелкая.

— Утрется: Стеша восхитительна, и Нейл имеет полное право ввести ее в семью. А эта девочка должна почувствовать уже сейчас, что она такая же полноправная супруга, как и мы…

— Тогда я — на остров: подберу ей умопомрачительное платье! — сообщила Тина, встав и направившись к дверям.

— А мое мнение вас вообще не интересует? — «возмутился» я, поймав проходящую мимо женщину за талию и усадив к себе на колено.

— От твоего мнения у всех нас ослабли колени и пересохло во рту! Видишь, даже ноги подгибаются! — пошутила она. Потом выждала, пока все отсмеются, и добавила: — А если серьезно, то ты его уже высказал. Своей нарезкой. И мы с тобой полностью согласны…

…На остров перешли всей семьей. Как только выбрались из подвала, Тина, многообещающе улыбнувшись, убежала в дом. А я, оглядев темное и идеально гладкое зеркало лагуны, вдруг понял, что хочу чего-нибудь особенного, непривычного. Поэтому оглядел стремительно обнажающихся женщин, прислушался к эмоциям Ланы, не обнаружил в них ничего, кроме мрачной решимости, и мысленно махнул на нее рукой:

— Дамы, вам прыжки в воду еще не надоели?

Через долю секунды меня оглушило восторженным многоголосым воплем, пятью вспышками нетерпения и одним вполне реальным ударом — Алька, сорвавшись с места и пролетев разделявшие нас четыре метра, влипла в меня всем телом, а потом закружила в безумном танце:

— Что будем вытворять?

— Да вот, думаю… — ответил я, вывернулся из захвата мелкой непоседы, скользнул ей за спину и ласково шлепнул по одной из двух аппетитных округлостей.

— Если дело во мне, то я готова на все, что угодно! — подала голос Ирлана. А когда мы посмотрели на нее, твердо сказала: — Прошу прощения за свое поведение, мысли и чувства. Все это осталось в прошлом. Обещаю!

Эмоции, которые она вкладывала в эти слова, говорили о том же, поэтому я коротко кивнул:

— Мы тебя услышали.

Потом задумчиво потер переносицу и скомандовал:

— Майра, Вэйлька и Найта за мной. Остальным — ждать!

…Когда мы влетели в лагуну на четырех скутерах, освещающих океан мощными прожекторами, Ирлана испугалась до смерти. Но, тем не менее, сделала несколько шагов навстречу и оказалась по колено в воде. А мелкая, наблюдавшая за нашей суетой в ангаре с помощью комма, спрыгнула с верхней площадки вышки и поплыла к берегу. Я снизил скорость, подал меньшице руку и прокатил почти до кромки прибоя. Потом рассказал обеим лилиям, для чего служат те «штуки», на которых мы приплыли, объяснил, что катание на них абсолютно безопасно, и… обратил внимание на то, что Майра снимает с себя жилет:

— Ты передумала кататься?

— Вот еще! — фыркнула девушка. — Шторма нет, океан — как зеркало, значит, ленты антиграва вокруг талии хватит за глаза…

— … всем, кроме лилий! — уточнила Амси в общем канале.

Мнение искина счел достаточным аргументом не только я, поэтому жилеты Вэйльки и Альки тоже отправились на берег. Потом эта троица и примкнувшая к ним Найта о чем-то посовещались и рванули в дом. За Тиной. А когда вышли обратно впятером и спустились к воде, скромненько потупили глазки:

— Если развлекаться, то от души!

Да уж, души в подготовку к ночному катанию они вложили немерено: распустили волосы, подкрасили губки и… решили, что самый лучший наряд для катания на скутере — это трусики от раздельного купальника и нож на правой голени! Но смотрелись девушки настолько бесподобно и воинственно, что я плеснул в каждую восхищением и махнул рукой:

— Творите, что хотите!

— Напрасно ты это сказал, любимый! — ехидно ухмыльнулась Майра, дождалась, пока за ее спиной устроится Алька, и унеслась к выходу из лагуны. Секунд через десять ее примеру последовали и Найта с Тиной. А мы с младшей Дарующей остались с лилиями.

Минут через пять, когда с объяснениями и сборами было покончено, Стеша устроилась за спиной Вэйльки и что-то шепнула ей на ушко. Та расхохоталась и под восторженное верещание подруги рванула с места в таком режиме, что окатила нас водой. Я улыбнулся, проводил их взглядом, уселся на свою машинку и похлопал ладонью по сидению за своей спиной. Лана полыхнула эмоциями так, как будто бросалась в бездонную пропасть, но опустилась на предложенное место, дождалась, пока я защелкну замки на жилетах, сцепляя их в одно целое, прижалась всем телом, обняла и решительно заявила:

— Развлекайся так, как нравится тебе. А я постепенно привыкну!

Такое самопожертвование мне понравилось, но пугать девушку до икоты в мои планы не входило, поэтому я неторопливо разогнался, проскочил между «рогами» берега, вынесся в океан и заложил плавную дугу. Когда лилия слегка освоилась «с безумной скоростью», нашел волну, оставленную какой-то их моих красавиц, и легонечко подпрыгнул. Прыжка после пятого стал поворачивать порезче, а когда в эмоциях Ланы появились первые искорки удовольствия, принялся осторожно их раздувать. И дораздувался. До ликующего вопля на ухо после очередного прыжка. И до просьбы:

— А разогнаться еще быстрее можно?

Разогнался. Прыгнул. Развернулся почти на месте, в какой-то момент «поставив» скутер почти вертикально. Дождался, пока пройдет звон в ушах, и услышал ворчливое, но довольное бурчание Амси в личном канале:

— Нейл, твои девицы вообще охамели: нашли небольшую рыбку, и сейчас доводят ее до инфаркта!

Определить направление на «охамевших девиц» с новым коммом не составляло никакого труда, поэтому я развернул скутер и рванул к ним на полной скорости, по дороге выясняя у искина, что такое этот самый «инфаркт». А когда подлетел поближе и увидел эту самую «небольшую рыбку», то мысленно схватился за голову: Майра и Найта со своими напарницами решили довести до инфаркта меня, ибо издевались над здоровенной белой акулой, которая, как я помнил, считалась одной из самых опасных хищников в океане! Кстати, мое появление рядом с этой четверкой не изменило в судьбе хищницы ровным счетом ничего: скутеры с хохочущими наездницами то с ревом проносились впритирку к морде с весьма впечатляющей пастью, то перепрыгивали через «рыбку», почти касаясь ее верхнего плавника, то проныривали под ее брюхом! Правда, дамы не забывали и об осторожности: одна из машинок постоянно освещала «поле битвы» прожектором, что позволяло второй с легкостью уклоняться от любых рывков акулы, явно не разделявшей общего веселья.

— Это что, Древнее Зло⁈ — потрясенно выдохнула Лана, когда оценила размеры чудовища и ужаснулась количеству зубов в его «ослепительной улыбке».

— Да нет, обычная рыбка! — успокоил ее я. — Просто отъелась!

— А зачем она Майре и Найте?

— Не знаю. Может, проголодались?

— Если вы решили приготовить стейк из акулы, то могу навести вас на экземпляр поменьше… — сообщила Амси в общем канале.

— А что это вы не зовете нас? — возмущенно поинтересовалась Вэйлька, и четвертый скутер, полосовавший ночную тьму в полутора километрах, повернул световой столб в нашу сторону. — Мы со Стешей тоже проголодались!

Я расхохотался. В голос. А примерно через минуту, услышав продолжение ее же монолога, поразился бесшабашности этой меньшицы:

— А что, если проплыть впритирку к плавнику, зажав в руке нож, то акулку можно будет отпустить…

— Нейл, уйми своих женщин! — весело рассмеялась Амси. — А то они мне тут всех рыб покромсают!