Изгой с когтями дракона. Кровь Веиров 1

Глава 10. Логово Алхимика

Топи встретили их зловещей тишиной. Зеленый туман, еще недавно клубившийся над водой, осел тяжелым саваном, обнажив черные коряги, похожие на скелеты исполинских рыб. Игнат шагал, сжимая зубы от боли. Повязка на обожженной руке промокла сукровицей, и под ней пульсировало раскаленным шлаком. Каждый вздох обжигал легкие ядовитыми испарениями.

— Чую беду… — Лисовик, сидя в корзинке за спиной Игната, настороженно шевелил носом. — Воздух пахнет гнилью и… обманом. Как пирожок с тухлой начинкой под золотистой корочкой.

Лют, шедший впереди, мрачно усмехнулся, сверяясь с татуировкой на предплечье:

— В Топях только так и пахнет, пушистый трикстер. Иди уж впереди, раз нюх чуткий. Найди нам твердый островок, а не вязкую ловушку.

Лисовик фыркнул, но спрыгнул на зыбкую кочку, покрытую фиолетовой слизью:

— Уж лучше я «трикстер», чем ты — «проводник», ведущий в кислое озеро! Помнишь Зарино предупреждение? Она-то знала толк в совести!

Игнат остановил их жестом. Его уши уловили слабый звук сквозь болотное бульканье и писк кровососущих мошек:

— Слышите? Стон… Человеческий.

Звук шел из полуразрушенной каменной арки, едва видневшейся за завесой ядовитого папоротника. Арка, поросшая черными лишайниками, явно была рукотворной — остатком чего-то древнего и зловещего.

— Ловушка, — сразу заявил Лют, хватаясь за нож. — Горюны или Змеины. Или хуже.

— Или кто-то в беде, как мы, — возразил Игнат, продираясь сквозь колючие заросли. Боль в руке рванула с новой силой, но видение матери — бледной, с перекошенным от ужаса лицом в темнице — придало сил. Она ждет. Нельзя пройти мимо.

За аркой открылось зрелище. Не лаборатория — склеп алхимика. Обрушившиеся своды открывали серое небо. Стены были покрыты иссиня-черными подтеками, словно кто-то расплескал чернила смерти. Повсюду валялись осколки колб, перекореженные медные трубы и чудовищные костяные инструменты, похожие на хирургические пилы. В центре, прикованный цепью к огромному алтарному камню, сидел человек.

— Помогите… — его хриплый голос был едва слышен. — Ради Веиров…

Это был мужчина лет тридцати, в рваном балахоне цвета болотной тины. Его лицо, исцарапанное и бледное, было изможденным, но глаза — ярко-зелеными, как у змеи, — горели лихорадочным блеском. Ржавая цепь впивалась ему в лодыжку, а вокруг валялись кости — человеческие и не только.

— Кто ты? — Игнат шагнул вперед, готовый в любой миг выпустить «Дикое Пламя». Алые искры заплясали на его здоровой ладони.

— Ярик… — пленник кашлянул, брызгая слюной с примесью крови. — Алхимик… вернее, был им. Пока не попытался создать противоядие.

— Противоядие? — Зарина, молчавшая до сих пор, резко шагнула вперед. Ее глаза сузились. — От чего?

— От «Слез Лича»! — Ярик ткнул пальцем в зеленоватую лужу у камня, где плавали мертвые пиявки. — Яд, который Змеины капают в колодцы рабам… чтобы те покорно работали до смерти. Я нашел способ нейтрализовать его! Но старшие клана… — он закашлялся снова, — …узнали. Схватили. Приковали здесь как предупреждение другим «мягкосердцам».

Лют громко фыркнул:

— Сказки для доверчивых крысят. Змеины своих алхимиков берегут как зеницу ока. Даже еретиков. А цепь-то… — он пнул сапогом звено, — …ржавая снаружи, но внутри — чистое серебро! Не для пыток. Для сдерживания магии.

Ярик вздрогнул, его зеленые глаза метнулись к Луту с ненавистью:

— Я не маг! Я — ученый! Серебро… для защиты от тварей Топей!

— Каких тварей? — Игнат присел на корточки, вглядываясь в лицо пленника. Боль в руке сливалась с подозрением. Голос Ярика звучал… слишком гладко, как заученная речь.

— Тех, что приходят на запах крови… — Ярик задрожал. — Слышите?

Тишину разорвал скрежет камня. Из темного провала в углу руин выползло… нечто. Гибрид растения и насекомого — клубеньчатое тело, покрытое хитиновыми пластинами, с десятком щупалец, оканчивающихся жалами с каплями яда. Пасть, усеянная иглами, чавкнула.

— «Корнеед»! — ахнул Лисовик, ныряя в корзинку. — Пирожки не помогут! Бежим!

Чудовище метнулось к Ярику. Тот вскрикнул, прикрывая лицо руками. Игнат среагировал быстрее мысли. Здоровая рука метнула сгусток алого пламени. Оно ударило в «Корнееда», но… не сожгло. Хитин лишь почернел, затрещал, а тварь взревела громче, разворачиваясь к Игнату.

— Не помогает! — крикнул Игнат, отступая. Боль в обожженной руке ударила в висок.

— Он же корень! — завопил Лисовик, высовываясь из корзинки. — Огонь его только злит! Режь щупальца!

Лют уже действовал. Его нож блеснул, отсекая одно жалящее щупальце. Ядовитая капля брызнула на его рукав, прожгла ткань и кожу. Лют застонал, но не отступил. Зарина метнула горсть алого порошка — яд «Жгучая Крапива». Порошок осел на «Корнееде», и тварь завизжала, покрываясь волдырями.

— Цепь! — закричал Ярик. — Руби цепь!

Игнат прыгнул к камню. Алый коготь «Дикого Пламени» сформировался вокруг его сжатого кулака. Он рубанул по серебряному звену. Шипение! Магия встретила магию. Серебро раскалилось докрасна, но не поддавалось. «Корнеед» рванул к Игнату, отшвырнув Лута ударом корневища.

— Концентрируйся на звене! — прошипел Лисовик, бросая под ноги твари пирожок «Ледяная Мята». Облако инея окутало «Корнееда», замедлив его. — Представь, что это не цепь, а гнилая веревка!

Игнат стиснул зубы. Внутри вскипело. Мать в цепях. Мать в темнице. Ярость вырвалась из обожженной плоти, влилась в алый коготь. Он ударил снова. Звон! Серебряное звено треснуло, разлетелось на куски. Ярик рванулся прочь от камня.

— Выход там! — он указал на узкую трещину в стене. — Быстрее!

Группа ринулась к щели. «Корнеед», стряхнув иней, бросился вдогонку. Игнат развернулся последним. Алый коготь рванул вперед, не для разрушения — для поглощения. Он коснулся хитиновой пластины. ШИПЕНИЕ. Часть панциря сморщилась, почернела, превратилась в пепел. Тварь завизжала, отползая. Игнат почувствовал прилив чужеродной, едкой силы. «Дикое Пламя» внутри булькнуло удовлетворенно.

— Бежим! — Лют, прижимая обожженную руку, втолкнул его в щель.

Трещина вывела на крошечный островок, окруженный черной водой. Солнце, пробиваясь сквозь туман, бросало косые лучи на покрытую плесенью каменную плиту. Ярик рухнул на нее, давясь кашлем. Его лодыжка была истерзана в кровь.

— Спасибо… — он прохрипел. — Вы… не знаете, что сделали…

Лют не дал ему договорить. Нож уперся Ярику в горло:

— А теперь правда, алхимик. Кто ты? И почему тебя держали на серебряной цепи? Говори, или проверю твою кровь на яды ножом.

Ярик замер. Его зеленые глаза, полные слез и благодарности секунду назад, стали холодными, как болотные глубины:

— Я сказал правду. Змеины схватили меня за ересь — за попытку помочь рабам. Цепь… — он кивнул на рану, — …была не только физической. Она подавляла мою связь с… эфирными потоками. Я не маг, но алхимик высшего круга чувствует Жилы Веирии. Без этой связи я беспомощен.

— А «Корнеед»? — спросила Зарина, перевязывая свою царапину от шипа. — Он знал тебя. Шел целенаправленно.

— Он страж руин, — пожал плечами Ярик. — Любое движение здесь — сигнал. Я был приманкой.

Игнат прислонился к мшистому камню. Боль в руке тупо пульсировала. История Ярика была гладкой, как отполированный кристалл, но что-то… резало слух. Как скрип несмазанных механизмов под маской искренности. Лют явно чувствовал то же самое.

— Почему ты не умер? — Лют не убирал ножа. — Здесь нет воды. Нет еды. Только яды и твари. Как продержался?

Ярик слабо улыбнулся:

— Алхимик всегда имеет запас. — Он достал из-под рваного балахона маленькую ампулу с мутной жидкостью. — «Эссенция Вечности». Капля в день — и голод не страшен. Воду конденсировал из тумана с помощью обломков реторт.

Лисовик фыркнул, доставая из корзинки пирожок:

— «Эссенция Вечности» пахнет амбре розы и гнилью. От тебя же — только болотная слизь да страх. Вот, жуй «Правдивость». Не лечит вранье, но живот успокоит.

Ярик взял пирожок с неловкой благодарностью. Игнат наблюдал за ним. Руки алхимика, хотя и исцарапанные, были ухоженными — без мозолей, с чистыми ногтями. Не руки узника, месяцами сидящего в цепях.

— Ты знаешь, что здесь? — спросил Игнат, указывая здоровой рукой на руины. — И зачем Змеиным эта лаборатория в глуши?

Ярик оживился:

— Это не просто лаборатория! Это «Узловая Станция» эпохи Вторых Веиров! Здесь когда-то стабилизировали Жилы, текущие к Кремнеборью. Змеины использовали древние резонаторы, чтобы усиливать свои яды… и мутировать тварей Топей. Как того «Корнееда».

— Мутировать? — Зарина нахмурилась. — Старейшины отрицают такие опыты. Это запрещено Уложением Крови.

Ярик горько усмехнулся:

— Официально — да. Но «Черные Змеи» — тайная ветвь клана — давно нарушают запреты. Они создают биологическое оружие против технократов… и других кланов.

Лют хмыкнул:

— Удобно. Значит, ты, скромный алхимик, знал все их самые страшные тайны? И они просто приковали тебя, а не вырезали язык и не бросили в трясину?

Ярик сглотнул, его глаза снова стали «искренними»:

— Я… был учеником Старшего Алхимика. Его доверенным лицом. Он верил мне. Пока не узнал о моих… гуманистических взглядах.

Игнат почувствовал, как «Дикое Пламя» в нем клокочет не только от боли. Лют был прав — ложь висела в воздухе гуще тумана. Но… Ярик знал эти руины. Знания были ценой. А мать ждала.

— Ты говорил о тюрьме, — жестко сказал Игнат. — О той, где Змеины держат пленников. Ты знаешь, где она?

Ярик кивнул, в его глазах вспыхнула надежда:

— Знаю. И знаю тайные ходы. Те, что не охраняются ни Лич-Змеями, ни мутантами. Я проведу вас. В обмен… — он посмотрел на свои окровавленные ноги, — …выведите меня к людям. К любым. Я больше не могу здесь.

— Никуда мы его не выведем! — взорвался Лют. — Он — змеиный клык! Заведет в западню!

— А если нет? — Игнат посмотрел на Ярика. Тот выдержал его взгляд. — Если он говорит правду? Мы спасем не только его. Мы спасем тех, кто там, в тюрьме. Возможно… мою мать.

Зарина молчала, ее лицо было каменным. Она изучала Ярика, как ядовитую змею перед броском. Лисовик жевал пирожок, его умные глаза перебегали с Ярика на Игната, на Лута.

— Есть способ проверить, — вдруг сказал алхимик, опуская глаза. — В руинах есть «Зал Истины». Там стоит артефакт — «Камень Прозрения». Он покажет чистоту намерений… если осмелитесь подойти.

— Камень? — Лют язвительно рассмеялся. — И он, конечно, скажет, какой ты белый и пушистый?

— Он покажет истину, — настаивал Ярик. — Без прикрас. Даже самую горькую. Я готов.

Игнат сжал здоровый кулак. Алые искры обожгли пальцы. Боль в обожженной руке кричала: Опасность! Но образ матери в темнице был сильнее.

— Веди, — сказал он. — К этому камню.

Ярик кивнул, попытался встать и застонал. Зарина молча подставила плечо. Лют плюнул под ноги, но пошел следом. Лисовик сунул Игнату пирожок «Успокоение нервов»:

— На, пожуй. А то пламя из ушей повалит. И без того жарко.

Они снова вошли в мрачные руины. Ярик, опираясь на Зарину, вел их по узкому коридору, заваленному обломками. Стены здесь были покрыты фресками, изображающими древних Веиров, усмиряющих стихии. Воздух пахло озоном и старым страхом.

— Вот, — Ярик указал на массивную бронзовую дверь в конце коридора. На ней был выгравирован символ — глаз внутри треугольника. — «Зал Истины». Но дверь запечатана. Открыть ее может только… чистый порыв. Или великая нужда.

Игнат подошел к двери. Его обожженная рука горела огнем, но внутри было пусто и холодно. Мать. Правда. Спасение. Он поднял здоровую ладонь, чтобы толкнуть дверь…

Внезапно стены коридора содрогнулись. С потолка посыпалась пыль и камни. Из боковых проходов, с шипением и щелканьем клешней, выползли три новых «Корнееда» — больше, злее первого. Их хитиновые панцири блестели свежей слизью.

— Это не случайно! — заорал Лют, выхватывая нож. — Он их привел!

Ярик побледнел как смерть:

— Нет! Это… система охраны! Она активировалась, когда мы вошли в священную зону!

Один из «Корнеедов» метнулся к Зарине. Она отпрыгнула, швырнув горсть ядовитого порошка, но тварь лишь замедлилась. Второй пошел на Игната. Тот выставил вперед алый коготь «Дикого Пламени».

— Дверь, Игнат! — крикнул Лисовик, швыряя в тварей пирожки с липкой смолой. — Открой ее! Только там безопасно!

Игнат рванулся к бронзовой двери. Его ладонь уперлась в холодный металл. Мать. Правда. Спасение. Ярость и отчаяние слились в единый порыв. «Дикое Пламя» вырвалось из него волной, ударив в дверь. Символ глаза на двери вспыхнул ослепительно-белым светом. Раздался скрежет механизмов.

Дверь медленно поползла вверх…

Из темноты хлынул воздух — холодный, с привкусом меди и омертвевшей магии. Игнат втянул его в легкие, и боль в руке на миг отступила, сменившись ледяным оцепенением. Внутри зала царил мрак, но по стенам ползли фосфоресцирующие голубые жилы, словно вены мертвого великана.

— Быстрее! — Лют втолкнул Зарину внутрь, сам прыгнул следом, едва уворачиваясь от щупальца «Корнееда». Дверь рухнула вниз, отсекая чудовищ. Глухой удар эхом раскатился по залу.

Тишина. Только тяжелое дыхание да капли воды, падающие с потолка.

Лисовик зажег светлячок-фонарь. Зеленоватый свет выхватил из тьмы круглое помещение. Стены были испещрены фресками: Веиры в звездных мантиях сжимали в руках стихии — пламя, воду, камень. В центре на черном базальтовом постаменте лежал кристалл. Не ограненный, а словно выточенный ветром — неровный, шероховатый. Внутри него пульсировал тусклый золотой свет.

— «Камень Прозрения»… — Ярик сделал шаг вперед, но Лют перегородил ему путь.

— Ни с места, змеиное отродье! — Нож в его руке дрожал от ярости. — Ты первый! Подходи к своей «истине»!

— Я… не боюсь, — бледный алхимик выпрямился. — Мои намерения чисты.

Он шагнул к камню. В воздухе запахло озоном. Ярик протянул дрожащую руку…

Камень вспыхнул.

Не светом — видениями. Они заполнили зал, проецируясь на стены, на лица, в мозг:

Ярик в черной мантии стоит над картой Топей. Его окружают тени с глазами-щелями — «Черные Змеи». Голос из тьмы: «Найди „Ключ“. Его кровь откроет Врата Бездны».

Лаборатория. Ярик вливает зеленый яд в колодец рабов. Их кожа покрывается язвами. Он записывает в журнал: «Доза 7-А: летальный исход за 3 дня. Идеально».

Серебряные цепи. Ярик сам надевает их на лодыжку, усмехаясь. Рядом — разбитый флакон с надписью «Антидот-113».

— Ложь! — закричал Ярик, отдергивая руку. Камень погас. — Он искажает…

— Молчи! — Рев Игната потряс стены. Алый коготь «Дикого Пламени» вырос вокруг его кулака. — Ты травил рабов! Ты служишь тем, кто охотится на меня!

Ярик отступил. Его лицо исказила маска страха, но в глазах вспыхнул холодный расчет:— Да! Я служу Силе, которая сметет ваши жалкие кланы! А ты, «Ключ»… — он выпрямился, — …будешь послушным инструментом.

Он швырнул на пол ампулу. Стекло разбилось, выпуская облако желтого дыма.

— «Дыхание Лича»! — Зарина в ужасе зажала рот тканью. — Не вдыхайте!

Лют рухнул на колени, давясь кашлем. Игнат рванулся к Ярику сквозь дым, но алхимик уже скользнул к стене, нажал на плитку с символом змеи. Каменная панель бесшумно сдвинулась, открывая проход.

— До встречи в «Узилище», Драконов! — Ярик скрылся в темноте.

— Ловушка! — Лисовик прыгнул к Игнату, сунув ему пирожок. — «Чистые Легкие»! Жуй!

Игнат раздавил пирог зубами. Мята и полынь прочистили сознание. Он увидел, как Лют бился в судорогах на полу, изо рта шла пена. Зарина, прижимая к лицу мокрую тряпку, пыталась оттащить его от эпицентра яда. Стена, где скрылся Ярик, начала медленно смыкаться.

«Дикое Пламя» взревело в ответ на бессилие. Игнат толкнул его не в стену, а в пол. Алые волны ударили по каменным плитам, раскалывая их. Под ногами открылся люк — темный, ведущий вниз.

— Сюда! — Игнат схватил Лута, сползающего в забытье. — Зарина, помоги!

Они рухнули в черный колодец, падая несколько секунд. Приземлились на мягкий, склизкий ковер мха. Сверху с грохотом захлопнулась плита.

Тишина. Темнота. Запах гнили и воды.

— Где… — Зарина зажгла химическую палочку. Синий свет озарил туннель. Стены были покрыты инеем. — Это ледяные катакомбы. Старая система охлаждения лаборатории.

Лют застонал. Его рука, обожженная ядом «Корнееда», почернела до локтя.

— Он умрет без противоядия, — констатировала Зарина. — Нужен «Корень Жилы» или… — она посмотрела на Игната, — …твоя сила. Она поглотила яд «Корнееда».

— Попробую, — Игнат присел рядом с Лютом. Алый коготь сменился тонкой нитью пламени. Он коснулся почерневшей кожи. Шипение. Чернота замедлила распространение. Лют открыл глаза, хрипя:

— Спасибо… выродок…

— Молчи, — Игнат встал. — Куда идти?

Зарина указала на трещину во льду:

— Там. Чую сквозняк. Он выведет к реке Стикс.

Они шли час. Лют, опираясь на Игната, ковылял. Ледяные стены сменялись каменными трубами, ржавыми люками. Внезапно Лисовик замер:

— Стоп! Чую… жизнь. И боль. Много боли.

За дверью из решетчатого железа слышались стоны. Игнат просунул пальцы в прутья. За ней — клетки. Десятки клеток с людьми в рваных робах. Глаза, полные безнадежности.

— Рабы… — прошептала Зарина. — Те, кого травил Ярик.

Один из узников, старик с лицом в оспинах, дополз до решетки:

— Вы… не Змеины? Помогите… алхимик… мутирует нас…

— Какой алхимик? — Игнат присел.

— Ярик… — старик кашлянул кровью. — Превращает в… тварей. Как тех «Корнеедов». Говорит… ищет «устойчивую форму»…

Зарина ударила кулаком в решетку:

— Где он?!

— В… «Сердце Холода»… — старик показал в темноту. — Там печи… и кристаллы…

Лют вдруг засмеялся — горько и зло:

— Видишь, Драконов? Он вел тебя не к матери. К своей лаборатории! Чтобы и тебя превратить в монстра!

Игнат сжал кулак. Повязка на обожженной руке просочилась кровью. Мать. Ее лицо в темнице. Обман горел в горле ядом.

— Выведите их, — приказал он Зарине, указывая на рабов. — Лисовик, дай им пирожков для сил.

— А ты? — Лисовик насторожил уши.

— Я иду к «Сердцу Холода», — Игнат повернулся к темному проходу, откуда веяло морозом и страхом. — Заканчивать то, что начал Ярик.

Алый коготь «Дикого Пламени» вспыхнул в темноте, освещая путь в ад.