Изгой с когтями дракона. Кровь Веиров 1

Глава 15. Ключ изгнанника

Туман «Дыхания Лича» висел над Топями неподвижным, ядовито-лиловым саваном. Он впивался в поры, обжигал глаза едкой сладостью переспевших слив и ржавчины. Каждый вдох Игната отдавался колющей болью в легких и жгучим эхом в обугленной руке. Под пропитанной гноем и грязью повязкой пульсировало «Дикое Пламя» — уже не чисто багровое, а с мерзкими, жирными черными прожилками, как трещины на гниющем плоде. Поглощение ядра Лич-Змея оставило в нем ледяной осколок чужого безумия, шепчущий о безднах и костях.

— Держись, Коготь, — хрипло бросил Лют, протискиваясь между скользкими стволами болотных кипарисов. Он шел первым, его татуированное предплечье с картой Топей было единственным ориентиром в лиловой мгле. — Скоро должны быть. По карте… этот проклятый ход где-то тут. — Он тыкнул грязным пальцем в синюю линию, уходящую под нависающий пласт черной глины, поросший ядовитым синим мхом. — «Змеиное Горло». Вход.

Игнат лишь кивнул, экономя силы. Каждый шаг давался через боль. Он чувствовал, как черные прожилки в пламени внутри руки жадно впитывают влажный, отравленный воздух, как холодок поглощенной энергии Лича ползет по венам к сердцу. Контроль. Только контроль. Ради нее. Образ матери за решеткой, ее лицо, искаженное ужасом при виде его силы в последнем видении, был якорем.

Зарина шла следом, неся на спине бесформенный сверток из мокрого плаща — Лисовика. Ее дыхание было прерывистым, лицо под капюшоном землисто-серым. Яд «Стыда Змеиных» делал свое дело, несмотря на «Чистую Росу» Лисовика. Каждый вздох стоил ей усилий, но зеленые глаза, цвета самой глубокой трясины, горели холодной решимостью. Она молча указала на странное углубление у основания глиняного пласта — полузатопленную водой щель, скрытую свисающими корнями и синим мхом.

— Там, — ее голос был шепотом, хриплым от боли. — «Горло». Оно… живое. Чувствует чужую кровь. Будь осторожен.

Ярик, алхимик, которого они тащили с собой как пленника и проводника, съежился. Его тряслись руки, но в глазах, цвета болотной тины, не было страха — лишь лихорадочный блеск.

— Да-да! — закивал он слишком быстро. — Вход! Я… я проведу. Только осторожнее. Змеины могли оставить… сюрпризы.

Лют фыркнул, проверяя тетиву своего компактного арбалета. Болтов почти не осталось.

— «Сюрпризы». Как твой газ в засаде? — Он плюнул в лиловую жижу у ног. — Шаг в сторону, гадина — и твои кишки станут приманкой для пиявко-пауков. Драконов, пропусти его вперед. Пусть «сюрпризы» на себя ловит.

Игнат молча отступил, пропуская Ярика. Его пламенная рука непроизвольно сжалась, багрово-черные искры брызнули из-под повязки, шипя в грязи. Боль пронзила предплечье, смешавшись с ледяным шепотом поглощенного Лича: «Плоть… гори… ключ…» Ярик вздрогнул, шарахнулся от искр, но заставил себя подойти к щели.

— Нужно… проползти, — пробормотал он, отодвигая корни. Из щели потянуло запахом гнили и… металла? Слабый, но отчетливый. — За мной. И… не шуметь. Стены здесь слышат.

Он исчез в темноте. Лют жестом приказал ждать, прислушиваясь. Минуту. Две. Тишина, нарушаемая лишь чавканьем топи и тяжелым дыханием Зарины.

— Ладно, — наконец сказал Лют. — Пора. Огненный, за мной. Змея, если упадешь — кричи. Хотя бы шепотом.

Игнат вдохнул полной грудью, превозмогая тошноту от тумана и боли, и протиснулся в щель. Холодная, склизкая глина облепила его, давила на грудь. Темнота была абсолютной, густой, как деготь. Воздух — спертым, насыщенным тем же сладковато-металлическим запахом. Он прополз пару метров, чувствуя, как черные прожилки в руке словно шевелятся, реагируя на сгустившуюся тьму. Потом пространство расширилось. Он встал на колени, потом на ноги, едва не задев головой низкий, неровный потолок.

Они стояли в туннеле. Не рукотворном, а словно выгрызенном в глине и камне гигантским червем. Стены были неровными, влажными, местами покрытыми бледным, фосфоресцирующим мхом, дававшим жутковатое, зеленоватое свечение, достаточное, чтобы различать очертания. В воздухе висела та же лиловая дымка «Дыхания Лича», но плотнее. Звуки снаружи заглушились, зато внутри нарастал гул — низкий, вибрирующий, словно сама земля стонала.

Ярик стоял впереди, прижавшись к стене. Его лицо в призрачном свете мха казалось восковым.

— Вперед, — прошептал он. — Главное — не прикасаться к стенам. И… не смотреть в темные углы. Они любят отражать то, чего нет.

Лют вылез следом, помог Зарине с Лисовиком. Его глаза, привыкшие к темноте контрабандиста, сразу заметили детали.

— Любопытно, — пробормотал он, тыкая носком сапога в валявшуюся под ногами кость — длинную, похожую на бедренную, но с неестественными шипами. — Ни тебе змей, ни пауков. Только кости да этот… светлячковый мох. И вонь. Как в кузнице старого железа.

Он поднял голову, втянул воздух носом.

— И запах… не только гниль. Кислота. И… озон? Как после удара молнии.

Игнат почувствовал это же. Металлический привкус на языке усилился. Его «Дикое Пламя» отозвалось глухим рокотом внутри, черные прожилки налились гуще. «Оно чует источник», — мелькнула мысль. «Чует пищу.»

Они двинулись. Туннель извивался, то сужаясь до щели, где приходилось ползти, то расширяясь в небольшие гроты, усеянные грудами костей — животных, человеческих, каких-то неведомых существ. Фосфоресцирующий мох местами образовывал жутковатые узоры, похожие на лица или спирали. Воздух становился тяжелее, гул — громче. Давило на виски.

— Не… не отставать, — прошептала Зарина, спотыкаясь под тяжестью Лисовика. Ее лицо покрылось испариной. — «Горло»… оно меняет путь. Сбивает с… с направления. Чувствуете? Пол под ногами… наклоняется.

Игнат почувствовал. Казалось, что туннель дышит, стены пульсируют. Ноги то проваливались в вязкую жижу, то скользили по камню. Туман «Дыхания Лича» сгущался, образуя впереди странные, расплывчатые тени, которые рассеивались при приближении. Шепот. Он начинался как шорох крыльев, но быстро обрастал обрывками фраз, знакомыми голосами.

— …сынок… ошейник… душит… — донеслось прямо перед Игнатом. Голос матери. Тот самый, что кричал изнутри его руки во время боя с Лич-Змеями. Он замер, сердце бешено заколотилось. Багрово-черное пламя рванулось из-под повязки, осветив стену. Никого. Только мокрый камень да мертвый мох.

— Иллюзия, — резко сказала Зарина, опираясь на стену. Ее пальцы коснулись мха — и она вскрикнула, одернув руку. На коже остался красный ожог. — Не… не трогать стены! Мох ядовит! И голоса… это не Лич-Змеи. Это само «Горло». Оно высасывает страхи… и материализует их.

— Замечательно, — проворчал Лют, настороженно озираясь. — Значит, скоро увидим Громаду в кружевных панталонах? Или тебя, огненный, плюющегося пирожками?

Ярик, шедший впереди, нервно обернулся.

— Ш-шш! Не шутите! Здесь шутки плохи! Лучше… лучше идти быстрее. Я помню поворот…

Он почти побежал, его фигура растаяла в тумане впереди. Слишком быстро. Слишком… целеустремленно для запуганного пленника.

— Эй! — рявкнул Лют. — Куда, гад? Стоять!

Но Ярик не остановился. Он свернул за резкий изгиб туннеля и исчез.

— Предает! — выдохнула Зарина, пытаясь ускориться. — Ловушка! Он ведет в ловушку!

Игнат рванулся вперед, игнорируя боль. «Дикое Пламя» взвыло в нем, черные прожилки засветились зловещим багрянцем. Он влетел за поворот, ожидая засады, пустоты, обрушения…

Но туннель просто продолжался. Ярик стоял в десяти шагах, прислонившись к стене, дрожа как осиновый лист. Перед ним зиял провал — глубокая трещина в полу, заполненная черной, бурлящей жижей, от которой шел едкий пар. Через трещину был перекинут шаткий «мост» — толстый корень какого-то болотного исполина, скользкий и облепленный синим мхом.

— Я… я не предаю! — лепетал Ярик, его глаза бегали. — Я испугался! Показалось… показалось что-то! Этот мост… он ненадежен. Нужно перебираться по одному. Осторожно.

Лют подошел, грубо оттолкнул Игната в сторону, и впился взглядом в алхимика.

— «Показалось»? — его голос был тихим, как шипение змеи. — Мне тоже много чего «показывается». Например, как ты слишком хорошо знаешь этот ход. Как не боишься ядовитого мха. И как пахнешь… озоном и кислотой. Как стены тут.

Он шагнул к Ярику. Тот попятился, наткнувшись на стену.

— Я… я алхимик! Естественно, пахну реактивами! А ход… я изучал карты! Ради противоядия!

— Карты? — Лют усмехнулся. Он резко схватил Ярика за ворот грязной робы. — А это что?

Его свободная рука дернула что-то на шее алхимика. Раздался тихий щелчок — и на ладони Лута оказался небольшой, холодный на ощупь металлический диск. Он был сделан из тускло-серого металла, не похожего на железо Веирии. На одной стороне был выгравирован стилизованный крылатый глаз, на другой — ряд непонятных зазубренных символов. Диск слабо вибрировал, излучая тот самый запах озона и холодной стали.

— Жетон Вранцев, — прошипел Лют, поднося находку к самому лицу Ярика. Его глаза горели яростным торжеством. — Контрабандисты знают эти метки. «Крылатый Глаз» — клеймо шпионов Воздушных Торговцев. Так что, «несчастный пленник»? Сколько Вранцы платят за информацию о «Диком Пламени»? За координаты «Весира» Драконовых? За то, чтобы заманить нас в ловушку здесь, под землей, где не сбежишь?

Тишина в туннеле стала звенящей. Даже гул земли стих, будто затаив дыхание. Туман «Дыхания Лича» сгустился вокруг, обволакивая группу холодными, липкими щупальцами. Игнат видел, как лицо Ярика превратилось из маски страха в каменную маску расчетливости. Дрожь исчезла. Глаза, цвета болотной тины, стали холодными и острыми, как стилеты.

— Больше, чем ты можешь представить, контрабандист, — тихо, но отчетливо сказал Ярик. Его голос потерял всю жалкую нотку, став ровным и металлическим. — И ловушка… она уже захлопнулась.

Он резко дернулся, выскользнув из растерявшего хватку Лута как угорь, и швырнул под ноги Игнату маленький стеклянный шарик. Тот разбился с тихим попом, выпуская облачко серебристой пыли.

— Спи, «Ключ», — бросил Ярик, уже отпрыгивая к скользкому корню-мосту. — Тебя ждут в «Небесном Шатре»…

Серебристая пыль обволокла Игната, проникая в нос, в рот. Она обжигала холодом, сковывала мышцы, туманила сознание. «Дикое Пламя» внутри него взревело в ярости, багрово-черные когти рванулись наружу, но серебристая пыль сжимала их, как ледяные тиски. Игнат пошатнулся, увидев, как фигура Ярика растворяется в тумане на другом конце шаткого моста. Лют выругался, поднимая арбалет, но его движения были замедленными, словно он плыл в густом меду. Зарина вскрикнула, пытаясь удержать Лисовика и не упасть самой.

Предательство было раскрыто. Но цена оказалась выше, чем они могли представить. И выход из «Змеиного Горла» внезапно стал входом в новую, еще более страшную ловушку. Серебристая пыль сжимала легкие, «Дикое Пламя» бушевало в ледяных оковах, а туннель вокруг, казалось, зашевелился, оживая в такт ликующему шепоту «Дыхания Лича». «Ключ… пойман…»

Серебристая пыль на коже Игната вспыхнула синими искрами и исчезла. Не рассеялась — испарилась под жаром багрово-черного луча, который жадно втянул в себя не только пыль, но и саму суть жетона Вранцев. Энергия ударила в Игната не ледяным безумием, как от ядра Лич-Змея, а пронзительным, очищающим электрическим шоком. Каждая клетка его тела вздрогнула, ледяные оковы пыли разлетелись в прах. Он вдохнул полной грудью, и воздух, хоть и отравленный, больше не жег легкие ледяными иглами.

— Хватай Лиса! — Игнат не смотрел на Зарину — его взгляд был прикован к шаткому корню-мосту и к лиловой мгле, где исчез Ярик. Его голос, хриплый от напряжения, резал гул туннеля. — Переходим! Сейчас!

Он не ждал ответа. «Дикое Пламя» в его руке, насытившись холодной энергией жетона, бушевало с новой силой. Багровые всполохи теперь были пронизаны не только черными прожилками, но и мерцающими стальными искорками, как на наковальне. Он выбросил руку вперед, не сгусток, не луч, а пять извивающихся, раскаленных докрасна когтей из пламени, пронизанных черно-стальной паутиной. Они пронеслись над бурлящей черной бездной и вонзились в скользкую поверхность корня на том берегу.

ШИПЕНИЕ! ШИПЕНИЕ! ШИПЕНИЕ!

Ядовитый синий мох на корне вспыхивал и превращался в пепел там, где касались когти. Сам корень задымился, но выдержал — «Дикое Пламя» прожигало не древесину, а нестабильность, выжигая иллюзии и яд, оставляя после себя обугленный, но прочный путь. Когти стали мостом в мосту — раскаленными перилами над бездной.

— Иди! — крикнул Игнат Луту, чувствуя, как невиданная нагрузка съедает его силы. Удерживать когти на расстоянии, да еще и выжигать яд… это было в тысячу раз сложнее, чем просто метнуть пламя. Холодный шепот Лича в его голове перешел в навязчивый вой: «Разорви! Сожри мост! Сбрось их!»

Лют не раздумывал. Он бросился на раскаленный мост. Его сапоги шипели на обугленной поверхности, но не проваливались. Он бежал, низко пригнувшись, почти на четвереньках, цепляясь за раскаленные, но надежные пламенные когти. Серебристая пыль, еще частично сковывавшая его, испарялась от жара. Через три секунды он был на той стороне, кувыркнулся в грязь и вскинул арбалет, сканируя туман.

— Чисто! — донесся его голос, прерывистый, но твердый. — Змея! Давай!

Зарина уже стояла у начала моста, Лисовик, закутанный в плащ, был прижат к груди одной рукой. Ее лицо было искажено болью — яд «Стыда» и усилие держали ее на грани. Она посмотрела на раскаленные когти, на бурлящую бездну, потом — на Игната. Его лицо было покрыто потом, мышцы шеи напряжены как канаты, из-под повязки на руке сочились капли сукровицы, мгновенно испаряясь в багровом сиянии. Она кивнула, коротко, и шагнула на корень.

Каждый ее шаг был подвигом. Касание раскаленного когтя обжигало даже через ткань плаща. Дым от обугленного мха щипал глаза. Бездна внизу чавкала и пузырилась, выбрасывая клубы едкого пара. Она шла, не глядя вниз, сосредоточившись только на тяжелой ноше в руках и на голосе Лута:

— Левее! Правее! Держись, почти пришла!

Она была на середине, когда туннель взвыл. Гул перешел в рев, как будто гигантская пила вгрызалась в скалу. Стены вокруг бездны содрогнулись. С потолка посыпались комья глины и камни. Один угодил Зарине в плечо — она пошатнулась, едва не уронив Лисовика. Раскаленные когти Игната дрогнули.

— ДЕРЖИ! — заорал Лют, беспомощный на том берегу.

Игнат впился пятками в скользкий пол. Он чувствовал, как «Дикое Пламя» рвется из-под контроля, черные прожилки жаждали отпустить мост, сжечь все. Холодный вой Лича слился с гулом туннеля: «Сбрось! Она слаба! Она не вынесет Ключа!» Он видел лицо матери — не в видении, а в памяти. Спокойное. Любящее. До всего этого кошмара. «Выживи, Игнат. Ради меня…»

— НЕ-Е-ЕТ! — Его крик слился с ревом туннеля. Он не убрал пламя — он вогнал его глубже в корень. Багрово-стальные когти вспыхнули ослепительно, прожигая корень насквозь в нескольких местах, но… стабилизируя его на мгновение! Это был не расчет — это была ярость отчаяния.

Зарина, собрав последние силы, рванулась вперед. Она прыгнула с конца корня, падая на руки Лута. Они рухнули в грязь, Лисовик между ними.

Игнат тут же отпустил когти. Они схлопнулись, оставив в воздухе лишь вонь горелой древесины и магии. Он едва устоял на ногах, его рука пылала адской болью. Черные прожилки пульсировали, как живые черви под кожей. Холодный вой в голове стих, сменившись ледяной, всепоглощающей усталостью. Цена…

— Живы? — выдохнул он, шатаясь к краю бездны, глядя на кучку людей на том берегу.

Лют поднялся, откашлявшись от грязи. Он помог подняться Зарине. Та кивнула, прижимая к себе Лисовика — лис слабо застонал, но не проснулся.

— Живы, Коготь, — хрипло ответил Лют. Его глаза снова метнулись в туман, в сторону, куда ушел Ярик. — А вот где этот крысиный король…

Туман перед ними вдруг рассеялся, как будто отдернули занавес. Они стояли у входа в огромный, неестественно правильной формы грот. Стены были гладкими, словно отполированными, из темного, почти черного камня, испещренного теми же фосфоресцирующими узорами, что и в туннеле, но ярче, крупнее — спирали, переплетающиеся кольца, стрелы. В центре грота возвышалось нечто, похожее на гигантский, застывший бутон черного металла, увенчанный мертвенно-зеленым кристаллом размером с человеческую голову. От кристалла тянулись тонкие, пульсирующие синим светом жилки по стенам и полу.

А у самого основания этого «бутона», спиной к нему, стоял Ярик. Но не один. Рядом с ним, сливаясь с тенями у стены, виднелись еще две фигуры в серых, струящихся плащах с капюшонами. Их лиц не было видно, но ощущалось холодное, безразличное внимание. В руках одного из них поблескивал прибор, похожий на компас с вращающимися кольцами. В руках другого — тонкий жезл с наконечником в виде того же крылатого глаза, что и на жетоне.

— Пунктуальность — вежливость королей, — раздался голос Ярика. Он был спокоен, почти лекционным. — И образцов тоже. Вы опоздали ровно на три минуты. «Дыхание Лича» в этом секторе достигло пика концентрации. Идеальные условия для изъятия нестабильного артефакта.

Он кивнул на Игната.

— «Дикое Пламя». Кровь Веиров, искаженная техногенным вмешательством «Стального Века»… или чем-то более древним. Вранцам нужны его показания. Живым. Остальные… — он махну рукой в сторону Лута, Зарины и Лисовика, — …секундарный материал. Утилизировать.

Фигуры в серых плащах двинулись вперед бесшумно, как призраки. Тот, что с жезлом, поднял его. Наконечник с крылатым глазом засветился холодным синим светом, нацеливаясь на Игната. Воздух затрещал от накапливающейся энергии. Второй, с компасом, щелкнул переключателем — прибор загудел, и фосфоресцирующие узоры на стенах грота вспыхнули ярче, сфокусировав световые лучи на группе, как прожектора.

Лют выругался, вскидывая арбалет. Зарина, бледная как смерть, инстинктивно прикрыла Лисовика собой. Игнат почувствовал, как «Дикое Пламя» в его руке отвечает на вызов чужой энергии — не страхом, а голодом. Багрово-черные искры с металлическими блестками заплясали на его обугленной коже. Черные прожилки шевельнулись, тянусь к источнику синего света. Холодный шепот Лича прошипел: «Поглоти их. Стань сильнее. Открой Бездну…»

— Нет, — прошептал Игнат, сжимая кулак здоровой руки до хруста. Он встретился взглядом с Лютом. В глазах контрабандиста не было страха — только холодная ярость и готовность к последней ставке. Зарина кивнула ему, ее рука сжала последний кривой клинок.

Они стояли спиной к спине над бездной, загнанные в угол. Путь назад отрезан. Впереди — предатель и безликие слуги Вранцев с оружием, питаемым самой враждебной силой Топей. «Ключ» был в ловушке. Но «Когти» еще не сломаны.

Ярик улыбнулся тонкой, холодной улыбкой ученого, наблюдающего интересную реакцию.

— Резистентность образца повышена, — констатировал он. — Применяем протокол «Стальной Ветроград». Подавить волю. Изъять артефакт. Остальное — в топку.

Жезл с крылатым глазом вспыхнул ослепительно-синим светом. Луч сконцентрированной энергии, холодный и безжалостный, как взгляд самого Ветра, рванулся через грот прямо в грудь Игната. Время замедлилось. Лют вскрикнул, пытаясь оттолкнуть Игната. Зарина зажмурилась. Ярик наблюдал.

Игнат не стал уворачиваться. Он поднял свою пылающую, искалеченную руку навстречу лучу. Багрово-черное пламя с мерцающими стальными искрами взметнулось вверх, формируя не щит, а… пасть. Пасть огненного дракона, жаждущего поглотить саму бурю.

«ПОГЛОТИ!» — проревело в его душе, заглушая вой Лича и шепот Топей.

Багрово-черная пасть из пламени сомкнулась вокруг синего луча.