Изгой с когтями дракона. Кровь Веиров 1

Глава 7. Суд Весира

Дождь хлестал по лодке, смешиваясь с кровью, сочившейся из раны Лисовика на плече Игната. Воздух звенел от напряжения — позади, в ядовитом тумане, слышался рев костедробителей и металлический скрежет брони Волчицы. Лют, бледный и мокрый, гребел из последних сил, уводя утлую лодку от заставы Горюнов в зыбучие объятия Бездонных Топей. Черная вода, маслянистая и холодная, плескалась через борт.

— Держись, лис, — Игнат прижимал корзинку с пирогами к дрожащему тельцу Лисовика. Его собственная рука, забинтованная новым «Снежным Комом» после перелома от щита Волкодава, горела тупой, глубокой болью. Пальцы не слушались, словно чужие. Клеймо «Весира», «Выродка Драконовых», жгло не на коже, а в самой глубине души. Мать на стене позора. Отец, отрекшийся. Весь мир — враг. «Дикое Пламя» под ребрами, обычно неугомонное, сейчас глухо булькало, придавленное усталостью, болью и ледяной мазью.

— Пирожка… «Корень Жилы»… в корзинке… — прошептал Лисовик, его шерсть слиплась от крови и воды. Глаза, обычно озорные, были тусклыми. — Жуй сам… сила нужна… Волчица близко… чую железо и злобу… как гнилой зуб…

Игнат судорожно порылся в корзинке. Нашел маленький, плотный пирожок цвета темной земли. Откусил. Вкус был терпким, горьковатым, как коренья и старая кора. По телу тут же разлилась волна тепла, приглушая боль в руке, проясняя сознание. Он сунул кусок в рот Лисовика. Тот слабо прожевал.

— Куда, Лют? — Игнат повернулся к контрабандисту. Тот не сводил глаз с предплечья, где под мокрой рубахой угадывались контуры татуированной карты. Его лицо было каменным, лишь в глазах мелькал холодный расчет.

— «Остров Костей». Скоро. Там… врач. Старик — он знает многое. — Лют кивнул в сторону сгущающегося тумана, где угадывались очертания неестественно белых, будто выбеленных солнцем и временем, скал. — Но плата его… не серебром, а информацией, секретами. Особенно про Драконовых. — Он бросил многозначительный взгляд на Игната.

— Заплачу, — хрипло сказал Игнат. Алые искры, слабые, как угольки, проступили на его здоровой ладони. — Чем угодно. Если он поможет Лису и… скажет про «Узилище».

Лют усмехнулся, коротко и беззвучно:

— Поможет. А про тюрьму… — Он похлопал по татуировке. — Карта — ключ. Но без кристалла — просто картинка. Силовое поле не снять. А кристаллы… — Он махнул веслом в сторону Топей. — Там. У Лича. Или у Горюнов.

Внезапно воздух прорезал свист. Что-то тяжелое и острое вонзилось в борт лодки в сантиметре от руки Лута. Техноболт с эфирным наконечником. Потом второй, третий. Из тумана, разрезая черную воду, вынырнули три узких, стремительных катера Горюнов. На носу ближайшего, в плаще, не намокшем под ливнем, с арбалетом в руках, стояла Волчица.

— Весир! — ее голос, усиленный фильтром, ревел, как сирена. — Ты не уйдешь от Суда Горюнов! Сдавайся — лису сделаем чучело, тебя — убьём быстро! Будешь сопротивляешься — сделаем больно. Очень.

Лют выругался, резко свернул лодку в лабиринт полузатопленных коряг. Катера, более маневренные, легко последовали. Эфирные болты свистели, вздымая фонтаны грязи. Один чиркнул по плечу Игната, оставив кровавую полосу. Боль подхлестнула «Дикое Пламя». Искры на ладони вспыхнули ярче.

— Нельзя! — застонал Лисовик, чувствуя скачок энергии. — Они в демпферах… отдача… рука…

— Выбора нет! — рявкнул Игнат. Он развернулся, поднял здоровую руку. Тонкая, как игла, алая нить «Дикого Пламени» выстрелила к ближайшему катеру. Не в людей — в мотор. Раздался хлопок, синее пламя эфирного двигателя погасло, катер беспомощно закрутило.

— Сумасшедший выродок! — завопила Волчица. — Огонь по нему! Живым не брать!

Град болтов обрушился на лодку. Лют пригнулся, прикрывая голову. Один болт пробил дно. Холодная вода хлынула внутрь.

— Остров! — Лют указал веслом вперед. Сквозь пелену дождя и тумана вырисовывался берег — не земля, а нагромождение гигантских, полированных временем костей. Черепа неведомых тварей, ребра, словно арки разрушенного собора, лопатки, торчащие как скалы. «Остров Костей». У подножия костяных скал темнел вход в пещеру.

Они выбросились на берег, едва не перевернув тонущую лодку. Игнат схватил Лисовика и побежал к пещере, спотыкаясь о скользкие кости. Катера Волчицы уже подходили к берегу, высаживая воинов в демпферных доспехах.

Пещера встретила их гробовой тишиной и запахом пыли, сухости и… трав. Неожиданно чистым. Стены были гладко отполированы, не природой, а руками. На них — фрески, выцветшие, но различимые: драконы, парящие над вулканами, люди в древних одеждах, склонившиеся перед алтарем с сияющей Искрой. Это был не просто укрытие. Это был храм. Заброшенный храм Веиров.

В глубине, у грубо сколоченного стола, сидел старик. Очень старый. Его кожа напоминала пергамент, натянутый на кости, длинные седые волосы спадали на плечи. Он не поднял головы при их появлении, сосредоточенно растирал в ступке какие-то сухие листья. Его пальцы, тонкие и цепкие, двигались с хирургической точностью. Возле него на костяной подставке дремал огромный филин с глазами, как расплавленное золото.

— Доктор Варнак, — хрипло позвал Лют, отряхиваясь от воды. — Помоги. Раненые.

Старик медленно поднял глаза. Они были невероятно живыми, ярко-голубыми, как ледники Кремнеборья. Его взгляд скользнул по Лисовику, задержался на обожженной руке Игната, на его лице, искаженном болью и яростью.

— Лют-контрабандист, — голос Варнака был тихим, но врезался в тишину пещеры. — Привел гостей. Шумных. С кровью. И с… интересной кровью. — Он ткнул ступкой в сторону Игната. — Драконова. Но грязная. Дикая. Весир, да?

— Я хочу помочь Лису! — вырвалось у Игната. — Назови цену!

Варнак усмехнулся беззвучно. Золотоглазый филин открыл один глаз.

— Цена? — Он отложил ступку. — Расскажи, Весир, как ты сжег щит Горюна? Подробно. Ощущения. Что было с пламенем? С тобой?

Снаружи донеслись крики, лязг оружия. Горюны ворвались в костяной лабиринт у входа.

— Некогда! — Лют схватился за нож. — Волчица здесь!

— Здесь тихо, — Варнак махнул рукой. Филин взмахнул крыльями. На входе в пещеру дрогнул воздух, затянулся мерцающей вуалью. Звуки снаружи приглушились, стали далекими, как из-под воды. Иллюзия? Или настоящая защита? — Теперь время есть. Говори, Весир.

Игнат, стиснув зубы от боли в руке и ярости, коротко описал бой с Волкодавом, взрыв щита, ярость, давшую силу. Варнак слушал внимательно, его голубые глаза сверлили Игната.

— Не просто «Дикое Пламя», — пробормотал старик, когда Игнат закончил. — Оно… пожирает Эфир, Магию. Жизнь? Интересно… — Он подошел, его костлявые пальцы с неожиданной нежностью коснулись повязки на руке Игната. Холод проник сквозь бинты, заглушая боль, но вызвав новое, тревожное ощущение — онемения, мертвенности. — Некроз. Кость повреждена. «Дикое Пламя» ест тебя изнутри, мальчик. Обычное лечение — ампутация. Но… — Он посмотрел на Лисовика, которого Игнат осторожно положил на стол. — Для лиса — просто болт. Рану зашью — быстро поправится. Для тебя… — Его взгляд стал острым. — Нужен ритуал. Древний и рискованный. А плата — не информация. Кровь. Твоя кровь. Чистая. Глоток.

— Бери, — Игнат протянул здоровую руку, не раздумывая.

— Не так просто, — Варнак покачал головой. — Ритуал покажет суть крови. Может убить. Может… открыть что-то, что ты не готов узнать. Ты уверен, Весир?

Снаружи завеса дрогнула. Раздался грохот — Волчица била в иллюзорный барьер чем-то тяжелым. В воздухе запахло озоном. Они взламывали защиту.

— Да! — крикнул Игнат. Каждая секунда промедления могла стоить жизни Лисовику.

Варнак кивнул. Он быстро начертил на каменном полу костяным стилетом круг со сложными рунами. В центр поставил чашу из темного камня.

— В круг. Руку на край чаши.

Игнат шагнул в узоры. Камень под ногами стал теплым. Он положил обожженную руку на прохладный край чаши. Варнак вонзил стилет ему в ладонь здоровой руки. Боль была острой, короткой. Алая, почти золотистая кровь капнула в чашу.

Круг вспыхнул холодным синим светом. Воздух затрещал. Игнат вскрикнул — не от боли, а от вихря образов, ворвавшихся в сознание:

Пламя. Огромный дракон, спящий в озере лавы под Кремнеборьем. Сердце дракона бьется в такт с сердцем Игната. Голос: «Кровь моя…, но чужая воля…»Тень. Бездонная чернота, холодная и безмолвная. Что-то шевелится в глубине. Голос, скрежещущий, как камень по камню: «Ключ… Освободи…»

Мать. Ее руки на его детских ладонях. Нежность. Страх. Шепот: «Они не должны узнать… дитя двух кровей… Пламени и Бездны…»

— Кто?! — закричал Игнат, пытаясь вырваться из круга. Его рука в чаше горела ледяным огнем. — Чья воля?! Какая бездна?!

Внезапно синий свет погас. Круг потух. Игнат рухнул на колени, обессиленный. Видения рассеялись, оставив ледяной ужас и жгучую жажду правды. Рука… онемение прошло. Но боль сменилась странным, пугающим ощущением — плоть под повязкой будто каменела, теряла чувствительность. Не к добру.

— Интересно… — прошептал Варнак, глядя на застывшую в чаше каплю крови. Она переливалась странными оттенками — алым, золотым, чернильно-черным. — Очень… — Он резко обернулся к Лисовику. Работа его пальцев была молниеносной: щипцы, скальпель, игла с нитью, похожей на паутину. Рана зашита. Лисовик слабо пискнул, открыл глаза.

— Где «Узилище»?! — Игнат поднялся, шатаясь. Его голос звучал хрипло, но с новой силой. Видение матери было ясным. Она жила. Ее держали. — Говори! Я заплатил!

Варнак указал на стену пещеры. Там, среди фресок, была изображена черная башня, уходящая вершиной в облака. У ее подножия — стилизованные волны.

— Веиград. Подземелье под Дворцом Правосудия. Камера № 7. Окно — на обрыв. Ошейник «Удавка». — Он посмотрел на Игната. — Но без кристалла чистого эфира размером с кулак — силовое поле не снять. Его создали Стальным Веком по заказу твоего отца. Рвется только от мощного эфирного импульса. Кристалл — лучший детонатор.

— Где взять? — Лют шагнул вперед, его глаза жадно впились в старика.

Варнак усмехнулся.

— У Костяного Лича в Топях. Растут на его ребрах. Или… — Он кивнул в сторону входа. Завеса треснула, как стекло. В проеме, с дымящимся техно-топором в руках, стояла Волчица. За ней — ее люди. — У них. Конвой Горюнов везет такой кристалл для подзарядки ошейника в «Узилище». Сейчас. Через северные Топи. К рассвету должны доставить.

— Ловушка! — выдохнул Лют.

— Возможно, — Варнак пожал плечами. — Но шанс. — Он схватил со стола маленький кристалл дымчатого кварца и швырнул его в пол перед Волчицей. Кристалл взорвался ослепительной вспышкой и облаком едкого дыма. — Бегите! Через задний ход! В топи! Я задержу…

Он не договорил. Филин с криком бросился на Горюнов, его когти сверкали в мерцающем свете разваливающейся защиты. Варнак схватил костяной посох, на конце которого вспыхнул холодный огонь.

Игнат схватил Лисовика — лис уже пытался встать — и рванул в узкий лаз в глубине пещеры. Лют — за ним. Последнее, что увидел Игнат, оглянувшись — это старый доктор, стоящий против Волчицы и ее воинов в клубах дыма, его фигура казалась вдруг огромной и невероятно древней. Потом темнота поглотила их.

Они выбежали на другой стороне острова, к зловещему сплетению мангровых корней и черной воды. Дождь не утихал. Позади, из пещеры, доносились крики, звон стали, шипение магии и техники.

— Куда?! — крикнул Лют, озираясь. Топи вокруг казались безжизненными и безысходными.

Игнат поставил Лисовика на ноги. Лис шатнулся, но удержался, крепко сжимая свою корзинку. Боль в руке Игната была теперь иной — не острой, а глубокой, тлеющей, как угли под пеплом. Онемение сменилось ощущением тяжести, чужеродности. Некроз. Но в глазах горела новая решимость. Видение матери. Камера № 7. Кристалл.

Он посмотрел на Лютову татуировку, которую тот, отчаянно дыша, растянул на мокрой рубахе. Реки, похожие на вены. Болота. И черная башня «Узилища». А еще… метка в углу: «Костяной Лич».

— Туда, — Игнат ткнул пальцем в зловещую метку. Его голос не дрогнул. — К Личу. Добываем кристалл. Потом — перехватываем конвой Горюнов или идем к тюрьме. Выбор за тобой, Лют. Ведешь?

Лют посмотрел на него, потом на дымящуюся пещеру, откуда все еще доносились звуки боя. На бледное, но решительное лицо Лисовика. В его глазах мелькнуло что-то — страх, расчет, азарт? Он плюнул в черную воду.

— Безумие! Но… ладно, Весир. Только помни: если Лич нас схватит, сдам тебя первым. За право умереть быстро. Иди за мной. И не отставай.

Он шагнул в зыбкую трясину, сверяясь с картой на своей коже. Игнат поддержал Лисовика. Они исчезли в зеленоватом, ядовитом тумане Бездонных Топей, оставив позади «Остров Костей» и гул последней битвы доктора Варнака. Путь в ад был открыт. Путь к матери — тоже. Цена — его кровь, его рука, его жизнь. Игнат сжал здоровый кулак. Алые искры ответили ему тихим гулом. Бездна звала. И он больше не боялся. Он горел.