Кольцо Небулона

Эпилог

Я возвращаюсь на базу Небулонцев, используя Поток, и пространство расступается передо мной, как тонкая завеса, открывающая дом, что ждал меня веками. Вакуум космоса растворяется, и я появляюсь в медицинском отсеке, окутанный мягким светом багровых жил, что пульсируют в стенах, их ритм — как сердце галактики, бьющееся в унисон с моим. Запах озона и раскалённого металла смешивается с теплом живых тел, их дыханием, их энергией, что наполняет воздух, как невидимый ток. Я чувствую их присутствие, их радость, их веру, даже не активируя Сферу Всеведения, — это связь, что глубже любой системы, сильнее любой звезды. Мои линии на коже пылают голубым, их сияние отражается на стальных панелях отсека, как звёзды, что танцуют на глади замерзшего озера. Я дома, и это чувство — как возвращение к самому себе, к тому Небулону, что когда-то мечтал о свободе для всех.

Скверна замечает меня первой. Её алые глаза вспыхивают, как рубины, поймавшие свет сверхновой, и она бросается ко мне, её чёрные волосы струятся, как тени в невесомости, их концы мерцают, словно впитывая свет багровых жил. Она обхватывает мою шею, её объятия крепкие, почти отчаянные, как будто она боится, что я растворюсь, как мираж в пустоте. Её броня с алыми вставками блестит, отполированная до сияния, её кожа тёплая, как угли, что оживают от ветра, и я ощущаю её сердцебиение — мощное, живое, непобедимое. Её сила, её любовь, что сильнее космоса, бьёт по моему сердцу, как молния, что зажигает звёзды. Ещё недавно она была на грани гибели, её тело ломали, её кровь лилась на холодный пол застенков Федерации, но теперь она здесь, живая, сияющая, моя. Я обнимаю её, мои пальцы скользят по её волосам, их шелковистость успокаивает, и впервые за годы я чувствую, как тяжесть веков — предательства, войн, потерь — спадает с моих плеч, как пепел, унесённый ветром. Мои линии на коже сияют ярче, их свет отражается в её глазах, и я вижу в них не только любовь, но и обещание: мы непобедимы, пока мы вместе.

— Небулон! — Её голос дрожит от радости, её клыки блестят, как осколки звёзд, и она прижимается ближе, её броня тихо звенит, касаясь моей. — Ты вернулся…

Я улыбаюсь, мои губы касаются её лба, и я шепчу, мой голос мягкий, но полный силы, что может расколоть планеты и зажечь новые солнца.

— Я всегда возвращаюсь к тебе, — мои слова — клятва, что я сдержу, даже если звёзды погаснут, даже если космос обратится в прах.

Лира и Шестерня подходят ближе, их шаги отдаются эхом в отсеке, их лица озарены радостью, что режет тьму, как луч света в пустоте. Сколько времени прошло с тех пор, как я видел их такими — живыми, полными надежды? Будто вечность, что я провёл в тенях, сражаясь с Федерацией, с самим собой. Лира, её эфирианские глаза блестят от слёз, прозрачные волосы струятся, как лунный свет, касаясь её плеч, и она касается моей руки, её пальцы дрожат, как будто я — мираж, что может исчезнуть. Её прикосновение — как ток, что возвращает меня к жизни, к тем дням, когда мы мечтали о свободе вместе. Шестерня, его жёлтые глаза горят под капюшоном, металлическая рука сжата, но его улыбка — как искра, что зажигает надежду в самом холодном сердце. Они — моя семья, мои звёзды, что светили мне во тьме, когда я был Дареном, марионеткой Федерации, когда я почти потерял себя. Их вера, их любовь — это нектар, что возвращает жизнь, сильнее любого бонуса СИСТЕМЫ. Только они не дали мне уйти во тьму, когда я мог, даже Вектор с Арканой, с их порядком и манипуляциями, не могли дать того, что даёт мне «Кольцо Небулона».

— Ты заставил нас поволноваться, босс, — говорит Шестерня, его голос ровный, но в нём тепло, что он редко показывает, его металлическая рука слегка расслабляется, как будто он позволяет себе выдохнуть.

Я смеюсь, мой смех — как звон хрусталя, что разносится по отсеку, отражаясь от стен, и впервые за долгое время он искренний, свободный, как ветер в космосе. Мы стоим вместе, и я ощущаю, как их присутствие, их связь делают меня сильнее, чем любая способность, чем любая звезда. Багровые жилы в стенах пульсируют ярче, как будто откликаясь на нашу радость, их свет смешивается с сиянием моих линий, создавая ауру, что окутывает нас, как щит.

Но радость длится недолго — Шестерня, всегда самый спокойный, всегда тот, кто видит дальше, делает шаг вперёд, его жёлтые глаза прищурены, их свет режет полумрак отсека. Его голос ровный, но в нём — вопрос, что горит в каждом из них, как звезда, что не даёт покоя. Он касается терминала металлической рукой, его пальцы скользят по сенсорам, где всё ещё мигает уведомление об обновлении СИСТЕМЫ, его голографический свет отражается в его капюшоне, как далёкие созвездия.

— Небулон, что творится с СИСТЕМОЙ? — спрашивает он, и его тон, хоть и сдержанный, выдаёт тревогу, что зреет в его разуме. — Почему всё так… поменялось? Почему галактика гудит, как улей, а Федерация теряет контроль?

Я киваю, мои линии на коже пульсируют, их голубое сияние отбрасывает тени на стены, как маяки, что зовут к истине. Я сажусь на край платформы, её холодная поверхность гудит подо мной, вибрация отдаётся в костях, как эхо далёкого двигателя. Скверна всё ещё держит мою руку, её пальцы тёплые, её алые глаза полны любопытства, их свет — как сверхновые, что ждут моего ответа. Лира стоит рядом, её прозрачные волосы дрожат, как занавес, её эфирианские глаза блестят, отражая мои слова, ещё не сказанные. Я смотрю на них — Лиру, Шестерню, Скверну — мою семью, мой свет во тьме, и начинаю рассказывать. Не так часто я вспоминаю прошлое, но повод, пожалуй, подходящий, как звезда, что загорается в нужный час.

— Преодоление лимита СИСТЕМЫ… Это мало о чём вам скажет без контекста, — начинаю я, мои воспоминания вспыхивают, как звёзды, что я видел в юности, когда космос был юн, а я — полон надежд. — Всё началось давно, когда мы с Вектором и Арканой создавали СИСТЕМУ. К большому сожалению наши взгляды часто расходились, как лучи света в призме. Вектор хотел порядка, иерархии, контроля, где каждая деталь, каждый разум служит его идеалу гармонии — холодной, механической, безупречной. Аркана видела СИСТЕМУ как инструмент манипуляции, как паутину, что держит разумы в узде, направляя их волю к её целям. Я… я хотел дать живым существам свободу, возможность раскрыть свой потенциал, стать больше, чем они есть, — звёздами, что сияют, не зная оков.

Я делаю паузу, чтобы они могли осмыслить мои слова, мои глаза скользят по их лицам, ловя их эмоции: удивление Лиры, задумчивость Шестерни, лукавую искру в глазах Скверны. Багровые жилы в стенах пульсируют медленнее, как будто прислушиваясь к моему голосу, их свет окутывает нас, как тёплое одеяло.

— Мы спорили, как лучше развивать СИСТЕМУ, и не могли прийти к согласию, — продолжаю я, мой голос становится твёрже, как сталь, что выдерживает взрывы звёзд. — Тогда я создал внутри неё функцию развития — скрытый механизм, что делает СИСТЕМУ живой. Она имела базовый функционал с определённым лимитом, но когда существо достигает этого предела и перешагивает его, СИСТЕМА адаптируется. Она вбирает подсознательные желания пользователя и обновляется, устанавливая новые пределы, новые возможности, как галактика, что расширяется с каждым вдохом.

Скверна наклоняется ближе, её глаза вспыхивают, как алые сверхновые, и она улыбается, её клыки блестят, как рубины, поймавшие свет.

— Подожди… ты хочешь сказать, что уже обновлял СИСТЕМУ? Не раз? — Её голос лукавый, но в нём искренняя надежда, что я раскрою больше, её пальцы сжимают мою руку, как будто подталкивая меня продолжить.

Я смеюсь, мой смех — как звон хрусталя, что разносится по отсеку, отражаясь от стальных панелей, и качаю головой, мои линии на коже сияют ярче, их свет танцует на стенах.

— Нет, Скверна, не я, — отвечаю я, и мой взгляд становится мягче, как свет далёкой звезды, что манит путников. — Мы с Вектором и Арканой думали, что только мы будем решать, как СИСТЕМА будет развиваться. Мы были горды, считали себя создателями, что держат космос в руках. Но первым предела достиг не я, не Вектор, не Аркана. Это был… подросток. Обычный парень с окраин, которому немного повезло.

Лира ахает, её прозрачные волосы дрожат, как занавес, что колышется на ветру, её эфирианские глаза расширяются, явно не понимая, как в гонке трёх основателей мог победить какой-то мальчишка. Шестерня приподнимает бровь, его жёлтые глаза блестят от интереса, его металлическая рука замирает на терминале, как будто он пытается представить эту картину.

— Подросток? Серьёзно? — шепчет Лира, её голос дрожит, как струна, что вот-вот лопнет.

Я киваю, мои губы изгибаются в улыбке, и я вспоминаю тот день — лица Вектора и Арканы, их потрясение, их ярость, их неверие. Мы едва не уничтожили того парня на месте, осознав, что он сделал, но я остановил их, увидев в этом знак.

— Забавная история, — говорю я, мои глаза блестят, как звёзды, что я видел в тот день. — Он был смышлёным, но не гением. Просто оказался в нужном месте в нужное время — на краю галактики, где СИСТЕМА тестировала новые протоколы. Его желания — свобода, приключения, возможность расти — стали основой первого обновления СИСТЕМЫ. Он не знал, что изменил космос, но его воля дала миллионам новые пути. Тогда я решил, что не буду гнаться за адаптацией СИСТЕМЫ под себя. Пусть другие живые существа решают, как она будет расти. Так было до сегодняшнего дня.

Я делаю паузу, беру время, чтобы самому подумать. Я считал, что никогда не стану тем, кто изменит СИСТЕМУ, — моё подсознание слишком сильно повлияет на неё. Как один из творцов, моё понимание глубже, и моё решение изменит миры. Но выбор сделан, и звёзды уже сияют иначе.

— Времена изменились, — продолжаю я, мой голос твёрд, как клятва, что сотрясает космос. — Я решил, что готов. Мои желания — свобода, хаос, возможность для каждого быть больше, чем пешка, — теперь часть СИСТЕМЫ. Она стала отражением моей воли, но не только моей. Она вбирает желания всех, кто смеет мечтать, кто рвётся к звёздам. Это только начало.

Они молчат, переваривая мои слова, их лица — как звёзды, что загораются в ночи, их глаза сияют, отражая свет моих линий. Лира, её эфирианские глаза полны света, делает шаг вперёд, её мантия шелестит, её голос дрожит, но в нём — надежда, что горит ярче солнца.

— Что дальше, Небулон? — спрашивает она, её пальцы сжимают край мантии, как будто она держится за надежду.

Я встаю, мои линии на коже сияют, как маяки, что зовут к бою, их свет заливает отсек, отражаясь от багровых жил. Скверна сжимает мою руку, её алые глаза пылают, и я чувствую её силу, её веру, что делает меня непобедимым. Я смотрю на них — мою семью, мои звёзды, мой свет во тьме, — и моя улыбка ширится, как рассвет, что сжигает тьму, как сверхновая, что рождает новые миры.

— Пора бросать клич, — мой голос — как гром, что сотрясает космос, его эхо разносится по отсеку, как зов к войне. — Созови всю семью, Шестерня. Время пряток закончилось. Федерация почувствует, что значит бросить вызов «Кольцу Небулона».