Метаморф 3. Красный Коммерсант

Глава 12

— А ещё агрономы нужны, и эти, ну, которые породы скота выводят, — вдруг без всякого перехода заявил я. — Вот у Канисов в их Лакуне видал такие поля, такие пастбища — загляденье просто! И свои мастерские! Вот бы нам так же! А я ведь и сам мог бы помогать теросов одомашнивать, — «размечтался» я, щёку рукой подпёр и восторженным взором в собеседников пялился. — А сколько там всякого чудесного в Лакуне — изучать — не переизучать! Вот бы все тайны открыть, что там скрываются — как бы это советскую науку продвинуло!

— А если дать учёным первичные материалы для исследований, чтобы потом сделать предметные запросы? — Токарев стрельнул в меня сосредоточенным взглядом.

— Было бы здорово, — согласился я.

— В общем, если коротко, — решил подвести я черту, пока меня действительно не понесло, — сначала оцениваем то, что сверху, берём и стараемся это продать. Но так, чтобы не выкачать всё подчистую. Потом начинаем копать вглубь и потихоньку строимся. «Курочка по зёрнышку клюёт», как Григорий говорит. Добываем, продаём и копим на исследования. Сотрудничаем с предприятиями и с артелями. С частниками тоже можно. Вот, Марк Моисеевич, например, хороший человек, и делом стоящим занимается. Наверняка подскажет, что куда и кому нужнее. Чтобы для советского государства польза была и для людей. Вот Вы, Эммануил Григорьевич, знаете много такого, чего я не знаю. А надо, чтобы в новом деле всё было правильно, грамотно и по закону. И в первую очередь чем надо заняться — организовать в Лакуне эту… экспедицию. Исследовательную. И вот Вы говорите, что главное — люди! А где их брать? Не знавши, с кем дело имеешь, как работу планировать? А вот найду я людей. Может, они про меня подумают, что со мной и каши-то не сваришь? Может, я проходимец какой или вообще дурак, как тут некоторые любят повторять, — важно покивал я, укоризненно на Вику поглядывая.

Бедняжка, как ей сегодня от меня досталось — долго же мне извиняться придётся! Просто мне было крайне важно, чтоб она со своими ценными соображениями завзятой комсомолки в разговор наш не встревала. Увы!

Девушка, красная, как варёный рак, налила всем свежего чая в опустевшие чашки, поставила на стол тарелку с бутербродами и коробку конфет. Эммануил Григорьевич извинился, достал из кармана блокнот и погрузился в записи. Через полчаса передо мной появилась страница, заполненная крупным разборчивым почерком.

1. Начать решение вопросов по юридическому и финансовому оформлению.

2. Оценка ресурсов лакуны (экспертиза «в полевых условиях», экспертиза «в лабораторных условиях». Привлечь лабораторию НВУ. Валерий Игнатьевич. Организовать встречу. Приступить к организации собственной исследовательской площадки).

3. Заявка в Гильдию Охотников (охрана, патрулирование, найм специалистов, имеющих опыт работы в Лакуне и с хищниками).

4. Закупка инвентаря, расходных материалов и предметов первой необходимости (необходимо произвести как можно быстрее и заказать сразу и с запасом, так как цены неизбежно вырастут в самое ближайшее время).

5. Подбор рабочих и персонала ( уже катастрофически опаздываем, поскольку лучших специалистов разбирают именно сейчас).

Пунктов было множество, не была забыта даже организация накопительного счёта для различных исследований. Товарищ Токарев явно старался подвести товарища Николаева к мысли, что дело предстоит грандиозное, и в момент становления нужен знающий человек… Ну, а я с удовольствием давал себя в этом убедить.

И поэтому я поднял на него ошарашенные глаза и робко спросил:

— Эммануил Григорьевич, а сами Вы не могли бы помочь? Хотя бы на первых порах? А может, и в дальнейшем?

Лишь на самую крохотную секундочку на лице коммерсанта проступило победное выражение.

— Ну, как я могу отказаться? Уверен, что смогу быть Вам полезен!

Я хотел сказать ещё что-то, но в этот момент череп словно молния раскроила: «Вожак! Тревога! Тревога! Тревога! Угроза проникновения на территорию!» — мои мысли наполнил гулкий рёв мамонта, странным образом оформившийся в слова. И через мгновение я отчётливо увидел, как вдоль границы моих земель в Лакуне растянулся цепью отряд красноармейцев, а напротив них, также цепью, стоят олени, нацелив свои рога на людей. Бойцы торопливо примыкают к винтовкам штыки. На помощь оленьему патрулю спешит рычащая свора волков, а за ними — мамонт. Дамбо трубит что есть силы. Матерятся солдаты, орёт офицер. Кажется, отдаёт команды. Вот отряд красноармейцев движется уже по моей земле, открывает огонь на поражение по оленям. Те, исполняя мой приказ, форму свою не меняют, на людей не нападают. И даже «имитируют» правильные жизненные функции…

В чем собственно и получилась проблема… Парочку из них буквально изрешетили так, что (будь они нормальными зверями, и даже теросами) бежать дальше они не могли бы ни при каких обстоятельствах, а потому теперь вынуждены изображать «умирающих лебедей». И напряжённо интересовались, нужно ли им и дальше так лежать, если эти двуногие станут их разделывать и потрошить?

Я резко вскочил:

— Очень прошу меня извинить! Просто непростительное головотяпство с моей стороны — забыть о столь архиважном и срочном деле! Должен немедленно позвонить Кириллу Витольдовичу! — выпалил я и рванул прочь, в свои апартаменты. Оказавшись за дверью, я принялся руководить действиями своих питомцев, находящихся так далеко от меня: «Внимание! Сдерживать натиск! Можно магией, но осторожно. Людей, по возможности, не убивать и не калечить! Только оборона! Себя беречь. Режим скрытности: если в вас выстрелили и попали — падаем и лежим. Если попрут в штыковую атаку, Дамбо, привлекай Гену, стройте заграждение! До своих тел людей не допускать при любом раскладе!»

Я осмотрел местность — присутствуют холмы и расщелины — есть где маневрировать и прятаться… Олени с ювелирной точностью накрыли особо настырных молнией пониженной мощности. Ага, пятеро вояк упали, оглушённые, товарищи кинулись их оттаскивать. Вот и славно, им теперь есть чем заняться.

У плеча материализовался Алукард — ну, конечно, куда же без него!

'Должен сказать, что весьма впечатлен качеством связи, которая существует между тобой и этими созданиями. Влад, конечно, умел глядеть глазами вампиров, но подобная способность появилась много позже. И имела определённые ограничения. А тут всё получилось так естественно. Причем, не просто на расстоянии! Мы же находимся за пределами Лакуны! Нужно будет изучить этот феномен, не находишь?

Нашел время для сравнительного анализа!

«А эти комментарии не могут подождать? Мы, вообще-то, воюем!»

Влетев в комнату, я отмахнулся от матери, выплывшей из кухни с самоваром, и, кинувшись к телефонному аппарату, схватил трубку и забарабанил по рычагу

— Станция! — послышался томный, чуть гнусавый голосок.

— Девушка! Горисполком! Заместителя председателя! Срочно!!! — заорал я.

— Соединяю, — невозмутимо ответила телефонистка, в трубке защёлкало и послышались гудки. Через мгновенье, наполненное для меня грохотом, криками, воем и рёвом, разносившимися по Лакуне, на том конце провода прозвучало:

— Ворон у аппарата.

— Кирилл Витольдович, кто-то решил силой занять мою долю Лакуны? Иначе красноармейский патруль не послали бы вломиться на мою территорию! — затараторил я возмущённо. — Кто разрешил им применять оружие против моих животных⁈ Зачем⁈ Они никому не угрожают! Они охраняют свою часть Лакуны от вторжения теросов! А в настоящий момент там идет бой, и уже есть потери и со стороны моих подопечных, и со стороны красноармейцев. Бойцы не могли действовать без приказа! Кирилл Витольдович, пожалуйста! Вы можете немедленно связаться со штабом армии⁈ Людей надо отозвать сейчас же! Я сдерживаю своих подопечных, чтобы они не причинили вреда, но не позволю, чтобы вред был причинён им!!!

— Не переживайте, только не переживайте, я немедленно распоряжусь, Василий Степанович! Спасибо за своевременный сигнал. Уверен, это какое-то недоразумение, мы сейчас всё решим.

Ворон положил трубку и потёр лоб:

— Твою ж мать! Как он это делает⁈ — затем снова поднял трубку и рявкнул раздражённо:

— Девушка! Петровского! Немедленно! — и, слушая гудки, выругался, — зар-р-раза!!!

На языке у него вертелись и выражения покрепче, но озвучить их он не успел даже в мыслях, поскольку из трубки донеслось:

— Петровский. Слушаю.

— Вениамин Сергеевич, это Ворон. Вы уже знаете о боестолкновении в Лакуне? — гавкнул зампред с нескрываемым раздражением.

— Что? В каком смысле⁈ — казалось, Петровский был озадачен.

— В прямом! Отряд красноармейцев, осуществляющих патрулирование Лакуны, по приказу или вследствие преступного головотяпства, пытается проникнуть на территорию, принадлежащую Избранному Николаеву, и угрожает оружием его животным, которым было приказано охранять свою часть Лакуны! — Ворона буквально трясло, голос срывался от гнева. Он ещё не отошёл от скандала в горисполкоме — и на тебе! Новые напасти! И напасти масштабов просто космических!

— Я ничего об этом не знаю… — начал было Петровский.

— А Николаев — знает!!! Понятия не имею, откуда, но знает!!! Вы понимаете, что это значит⁈ Вы понимаете, как может быть расценено Системой посягательство на объект Божественного права⁈ И Николаев, похоже, тоже так думает! — Ворон дал волю чувствам и орал, уже не сдерживаясь (когда ещё ему удастся наорать на командующего без последствий?).

— Я ничего не приказывал, Кирилл Витольдович. Но я немедленно свяжусь со штабом и разберусь, — выслушивать нотации гражданских Петровский ужасно не любил, но в данной ситуации Ворон был прав. Расшаркиваться было некогда. Надо было действовать и действовать решительно.

Поэтому, тут же отбив звонок зампреда, командующий связался со штабом. Матом наорал на дежурного офицера и матом же приказал устранить конфликт. Немедленно!!!

В дверях кабинета возникла дородная фигура заместителя:

— Что-то случилось, Вениамин Сергеевич?

— А не объясните ли Вы мне, товарищ подполковник, как оказалось, что отряд, патрулирующий Лакуну, решил устроить побоище на землях Избранного Николаева? И каким образом Избранный Николаев оказался осведомлён об этом происшествии раньше армейского командования? Немедленно проконтролировать, что произвол прекращён, а отряд вернулся на отведённые ему позиции!

Оставшись один, командующий устало опустился в кресло. А как ещё он должен убедиться, что его «орлы» в ситуации форс-мажора справятся с Николаевым и его зверинцем? А пока вопросов всё больше, и вот один из них: ну как, чёрт его побери, парень узнал о беспорядках в Лакуне?

Пока по телефонным проводам неслись приказы, щедро сдобренные нецензурной лексикой, я стоял, прижавшись спиной к стене. У моих ног, вытянувшись в струнку, замер Дружок, готовый в любую секунду выполнить любое моё поручение. А Кузя, привычно взлетев на плечо, уткнулся носом мне в висок и взял на себя роль ретранслятора, чем очень выручил.

Я видел, как в Лакуне, возглавив авангард моего отряда, Гена без устали хлещет хвостом по земле, воздвигая перед непрошенными гостями каменную преграду, а Дамбо укрепляет её острыми шипами, наподобие противотанковых ежей. Тех, кто пытается карабкаться по ней, акустическим ударом срезают летучие мыши.

Вот дюжине красноармейцев (под прикрытием какого-то амулета, делающего их почти невидимками) удалось пройти между оленями и каменной стеной «имени Дамбо».

Конечно же их сразу учуяла моя «волчья» стая и бросилась наперерез. Итог битвы — шесть искорёженных, порубленных волков солдаты посчитали мертвыми, после чего под натиском «впавших в бешенство от смерти товарищей» хвостатых отступили. «Погибшие» зашевелились уже после того, как люди скрылись… А я насчитал на земле три отгрызенных руки и одну ногу. Кто-то будет долго лечиться.

Я видел, как олени переместились дальше, выстроившись вдоль границы, чтобы никто не попытался обойти их с правого фланга. Левый фланг взяли на себя единороги. При первой же попытке прорыва они врубили свои огнемёты и подожгли кусты и траву под ногами наступающих. Тем пришлось резво ретироваться, а кому-то — и по земле покататься, туша вспыхнувшие шинели.

Кешу я отправил наблюдать за ситуацией с воздуха, чтобы знать заранее обо всех действиях противника.

Противника? Вот это меня сейчас бесило больше всего! Несколько дней назад мы с этими людьми бились плечом к плечу, защищая родной город. А сейчас они идут со штыками на тех, кто спас от гибели многих их товарищей. А может, и их самих.

Иннокентий доложил, что красноармейцы отправили связного за подкреплением. Но менее, чем через полчаса к отряду примчался посыльный с приказом командующего немедленно прекратить самоуправство, вернуться в часть и доложить по форме, кем была инициирована эта вопиющая провокация.

Уф-ф-ф!!! Пронесло!

Кажется, обошлось относительно без жертв. Если не считать нескольких оторванных конечностей и слегка поджаренных задниц. Ну и, скорей всего, кто-то сегодня отправится на гауптвахту.

Мои были целы. Стрельба была, но хаотичная — отделались лёгкими ранениями. До штыковой атаки дело не дошло, слава Богам. Потому что если бы дошло, события стали бы непредсказуемыми. И я сейчас не о поведении своих питомцев. Тут всё было куда серьёзней!

Алукард слегка злорадствовал (в режиме «накось выкуси»). Этот чёртов экспериментатор, похоже, был не против понаблюдать гнев Системы в действии, но и наша очередная маленькая победа его вполне устраивала. Он, конечно, не преминул попенять мне за то, что несколько дней среди людей превратили меня в

неженку — я серьёзно ослабил контроль за реакциями своего тела, и если бы не он, то эта вспышка тревоги и гнева превратила бы меня в чешуйчатую монстрилу. Разжав кулаки, я обнаружил на ладонях быстро затягивающиеся кровавые борозды. И сотворил это я сам. Внезапно отросшими когтями.

Семейство всё это время сидело в соседней комнате тихо, как мышки. Даже Сенька не выглянул разузнать, что происходит. Хорошие они у меня. Но чаю с тортом мне уже совершенно не хотелось…

Обо всём том, что крутилось и вертелось, бурлило и кипело, звонило, полыхало, стреляло и материлось в течение этого получаса, естественно, не имел никакого понятия оставшийся в апартаментах дочери Эммануил Григорьевич Токарев. Оглушённый потоками моего «красноречия» и слишком внезапным их окончанием, он пытался осмыслить услышанное. Из нагромождения слов и тезисов складывалась странная картинка, где явно осознанное описание последовательности действий нелепо контрастировало с иллюстрациями, где были и

«мамка моя», и «вот у нас на заводе», и «у Канисов видел». Этот ералаш требовал усвоения. Как и тот факт, что его, кажется, почти утвердили на должность. А какую? Директора? Исполняющего обязанности?

В голове Эммануила Григорьевича бился вопрос, на который он пока не получил однозначного ответа: понимает ли этот мальчик МАСШТАБ своих возможностей? Потому что в том, ЧТО он говорил, и КАК он это делал, чувствовалось что-то от лукавого. «Владелец заводов, газет, пароходов» вновь и вновь перечитывал список задач, им же самим поставленных и… уже утверждённых для него Избранным.

Он оторвал удивлённый взгляд от страницы блокнота и посмотрел на дочь:

— Вика, что это было?

Я сбежал. Самым примитивным образом скрылся за стенами своей комнаты. На минутку повернулся к своим, весь такой бледный и дрожащий, извинился и сказал, чтоб пили чай без меня.

— Что случилось, сынок?