Метаморф 3. Красный Коммерсант

Глава 20

Григорий отложил газету и широко улыбнулся. Я моргнул удивлённо: во даёт Игнатий Петрович! Услышав тихий всхлип, обернулся — за моей спиной стояла мама, прижавшая сложенные замочком руки к груди (очень уж она все новости обо мне близко к сердцу принимает).

Забыв про завтрак, я сам потянулся к газете, развернул, быстро пробежал статью глазами. Не передовица, конечно, ну так и уровень СМИ совершенно иной! Но почему «Красная звезда»? Ну, точно! Юхтин же боевой маг! И член Комитета Пламенного Сердца, вот и заработали его связи.

И раз уж утро начинается с хороших новостей, будем ловить волну! На месте не сиделось. Хотелось вскочить и бежать.

— Куда⁈ — всполошилась мать. — Позавтракай!

Я вернулся за стол. Пока ел, всё прокручивал в голове наш вчерашний разговор с Игнатием Петровичем.

Когда после обеда и серьёзного, но душевного разговора с друзьями, Малыш и Шкода вернулись к работе, я вышел из цеха. Там меня уже ждал Юхтин, и вместе мы снова пошли в заводоуправление. Надо полагать, что не только и не столько его пламенные речи, сколько само его присутствие рядом со мной сильно облегчили и ускорили кручение бюрократических жерновов. Да так, что копию приказа о моём увольнении мне прямо там и выдали.

— Ну, вот и всё… — испытывая смешанные чувства облегчения и грусти, сказал я, выходя из здания.

Юхтин проводил меня почти до самой проходной. Не доходя, он крепко взял меня за локоть и свернул за угол «караулки» — в это время тут всегда было безлюдно.

— Василий, — сказал он твёрдо, — Мне нужно кое-что тебе сказать, как коммунист коммунисту и… как человек — Избранному.

Я насторожился. Как пришелец из двадцать первого века я к подобной патетике отношусь скептически и даже скорее настороженно. Но тут времена и нравы другие, а потому сейчас должно произойти что-то, чего я явно не ожидаю. Хорошее или плохое?

— Я буду с тобой честен настолько, насколько позволяет партийная и человеческая этика. Ну, и мои личные убеждения. Ты ведь знаешь, что я вхожу в Ленинский набор и Дар Огненной Магии получил непосредственно от вождя? В Рев.Отряде Ильича состоял, но подал в отставку.

Наверное, физиономия моя такой жгучий вопрос изобразила, что Юхтин скривился и рукой замахал:

— Не об этом сейчас речь! Когда ты в Лакуну провалился, я о твоём случае товарищам написал. Потом ты вернулся, а на следующий день мне позвонил замком Отряда. Про тебя расспрашивал — очень был заинтересован! Сказал, чтоб я сразу к нему обращался, если трудности какие увижу, или поддержка понадобится. Так что знай, если кто реально проблемы тебе создать постарается, то ты теперь можешь обратиться за помощью к Ленинцам — за тебя, считай, словечко уже замолвлено. А если Владимир Ильич в ближайшее время из медитации выйдет — тоже о тебе узнает! Наказ от него есть строжайший — обо всех Избранных ему докладывать лично.

При упоминании Ленина лик сурового огненного мага приобрёл вид такой одухотворенный, что в другое время я даже улыбнулся бы. Но сейчас было не до того — я усиленно думал и прикидывал. С одной стороны, как говориться «храни нас Боже пуще всех печалей…», и лучше от подобного внимания держаться как можно дальше. А с другой — возможность в случае чего сослаться на личных подчиненных и порученцев Вождя стоит ОЧЕНЬ многого…

— Но это ведь не всё, о чем вы со мной поговорить хотели? — была, была в речи Юхтина какая-то недосказанность.

— Не всё, — согласно кивнул Игнатий Петрович. — Я считаю, очень большую пользу для страны ты со своими умениями принести можешь. Вот только уж больно ты беспокойный, слишком яро к себе неприятности притягиваешь.

«А вот тут я с ним солидарен», — вклинился в разговор Алукард.

— А потому, я лично готов оказывать тебе поддержку и обеспечивать посильную помощь.

— Вы предлагаете со мной работать? — не слишком уверенно «догадался» я.

— Верно! — кивнул Юхтин. — Я готов присоединиться к тебе и по мере сил помогать в твоих начинаниях. И от возможных гроз (а они у тебя будут случатся, поверь мне) прикрывать.

— А от меня Вы получить что хотели бы? — меня, если быть откровенным, идея получить «в пользование» сильного мага заинтересовала до крайности. Вот только хотелось сразу уточнить систему мотивации противоположной стороны.

А то ведь, если он сейчас скажет «ничего не нужно, готов работать за идею», как же я ему доверять буду⁈ Ведь «идея» эта будет заключаться не в преданности мне, такому замечательному, а в максимизации моей полезности для Советского государства. Что, конечно, не сказать, чтобы плохо, но, как говориться «есть нюанс». А потому, мне очень хотелось услышать более «материальный базис» наших будущих взаимодействий. И Юхтин меня не разочаровал.

— Видишь ли, Василий, буду с тобой откровенен. Я почему из Рев.Отряда ушёл? Потому что считаю (да и не секрет это), что в сравнении со многими слишком уж талант к магии у меня скромный, — на этом месте мужчина тяжело вздохнул. — Сам я в своей культивации в потолок упёрся. Замер. Не двигаюсь. А для преодоления этого барьера мне нужны магические ресурсы. Много. По результатам своей прошлой службы мне правительственную квоту выделяли. Но ты сам посуди — если этот же ресурс отдать более способному магу, он же в отличие от меня, не один, а два, а то и три уровня поднять сможет. Вот я и решил, пусть государство своей квотой более эффективно распорядится. И подал в отставку. На завод пошёл. И вдруг — бах!!! Лакуна!!! И ты! И Божественное право на новую неосвоенную, переполненную ресурсами территорию! И если часть ты выделишь на моё развитие, то получишь под свою руку боевого огненного мага! Что скажешь?

А что я мог сказать? Получать под своё начало сильного мага с боевым опытом гражданской — это круто! А наличие шкурного интереса, связанного с желанием совершить качественный скачок в развитии, немного успокаивало мою паранойю.

«Но полностью ему доверять всё равно нельзя! Он получил Дар от другого Избранного и будет в первую очередь учитывать именно его интересы,» — со своей стороны оценил предложение Алукард.

Ну, о стопроцентном доверии никто и не говорит. Если речь не пойдет о подрыве устоев Советского государства или стремлении нанести вред самому Ленину, то, думаю, на Юхтина вполне можно будет положиться… А я вообще собираюсь демонстрировать стремление принести ту самую «большую пользу», поэтому работать он станет с полной отдачей!

Х-м-м. А ещё будет осуществлять надзор… Так лучше известный соглядатай, чем неизвестный! Или, Боги упаси, придётся пресекать попытки вербовать моих близких… А Юхтин прямо сказал, что «поддерживает связь со своими сослуживцами». Можно сказать максимально прямо и честно заявил: я буду присматривать за тобой. Короче, нечего тут раздумывать, профессиональный боевой маг огня в хозяйстве будет очень полезен, нужно только держать в голове, что ему показывать можно, а что категорически нежелательно. Я решительно посмотрел ему в глаза и протянул раскрытую ладонь:

— Работаем, товарищ Юхтин!

Он крепко пожал мою руку, хлопнул меня по плечу и молча ушёл. А я отправился восвояси.

Яркие воспоминания я запил чаем с рафинадом вприкуску. Кинул ещё раз взгляд на газету (вот он, Юхтин, уже принялся за работу), улыбнулся Григорию, поблагодарил маму за завтрак и хотел было рвануть к Виктории, чтобы обсудить последние события, как в соседней комнате зазвонил телефон. Мы переглянулись. Опять начинается?

Сняв трубку, я услышал голос Ворона:

— Здравствуйте! Василий Степанович?

— Да, я. Здравствуйте, Кирилл Витольдович.

— Василий Степанович, не могли бы Вы сейчас подъехать в горисполком? Мы хотим обсудить с Вами некоторые наши предложения относительно исследования Лакуны. Машину за Вами выслали.

Ай, красавцы! Мне оставалось только мысленно усмехнуться: какая разница, мог бы я или не мог, машину-то они уже всё равно выслали. Этакий выбор без выбора. Но в трубку я, конечно же, сказал:

— Хорошо, Кирилл Витольдович. Спасибо. Скоро буду.

«И повесил же трубку, подлец!» — проворчал Алукард.

«Ну может у них там аврал» — я весело хмыкнул, наблюдая как вдоль стенки в направлении кладовой прошмыгнул «ничем не примечательный и вовсе неопасный котик». Вот! Страж дома пошел инспектировать материально-гастрономические ценности! Настроение продолжало держаться на уровне «стабильно приподнятое». Правда, стало понятно, что с визитом к Вике придётся повременить. У меня почему-то было предчувствие, что именно эта поездка в горисполком поможет мне сделать немалый шаг на пути к своим целям!

И вот уже снова посыльный открывает передо мной дверцу авто. Почему-то в такие моменты (в этом мире) я чувствую себя ужасно глупо. В голове возникает ужасный сумбур, в котором кружатся видения моих помпезных покатушек из прошлой жизни, пожимающий мне руку Юхтин, Ворон, выписывающий мне талоны в Гастроном № 1, подсвеченные прожекторами памятники Ленину с простёртой рукой («Вегной догогой идёте, товагищи!»), Шкода, весело тычущий меня кулачком в плечо, и грустные глаза Малыша, перед которым мне почему-то стыдно.

В чувство меня снова приводит Кузя, на этот раз просто тихонько выпустивший когти в моё плечо. Под ногами беспокойно завозился Дружок.

«Вот ведь чёрт! — слышу я в голове голос Алукарда, — ты так глубоко заныриваешь, что до тебя не докричаться!»

«Извини, не знаю, как так получается…»

«Не зна-а-а-ает он!..» — тон у напарника язвительный.

«Тебе хорошо: ты то, что ты есть, и никем другим тебе быть не нужно. А я, мало того, что объединяю в себе две личности, очень разные по возрасту, образованию и статусу, так ещё и вынужден использовать кучу личин на все случаи жизни. И не дай Боги спутать! Помнить, что кому при каких обстоятельствах и в каком контексте сказал. Тут не то что биполярку — тут чего похуже словить можно!»

«Ладно, — примирительно сказал Фамильяр, — успокойся и соберись. Приехали».

Ворон встречал меня в кабинете с улыбкой вежливой, но настороженной. «Как ты их! — хохотнул Алукард, — До сих пор боятся, что ты какой-нибудь фортель выкинешь!» Я тоже мысленно усмехнулся, заметив, что Кирилл Витольдович продолжает воспринимать меня как крайне импульсивного типа с плохо прогнозируемыми реакциями. «А если ему доложили о моём вчерашнем „гостевании“ у Песчаных…»

На столе всё было приготовлено для совещания в непринуждённой обстановке, то есть, совмещённого с чаепитием. Сушек не было. Вместо них — изящные пирожные (я такие в Гастрономе № 1 видел). Означало ли это то, что наши деловые отношения переходят на новый уровень, или просто избавляет от неловкости прерывать серьёзную беседу звонким хрустом, я не понял. Но галочку в уме поставил.

Ворон жестом гостеприимного хозяина пригласил меня к столу. Сам сел напротив. В кабинете материализровалась секретарша, налила нам чаю и растворилась так же незаметно, как и появилась. Витольдыч взял чашку и поднёс её к губам. Я последовал его примеру. Мы сделали по глотку и синхронно поставили чашки на блюдца. При этом Ворон, кажется, почувствовал себя несколько неуютно. Он поёрзал в удобном кресле и, подавшись ко мне, заговорил:

— Василий Степанович, мне сообщили о досадной попытке Вашего похищения. Гарантирую, что мы привлечём все доступные нам ресурсы, чтобы найти и примерно наказать инициатора подобного безобразия! И чтобы подобных инцидентов в будущем не повторилось, Савелий Инатьевич поднял вопрос о выделении Вам персональной охраны.

Я неловко пожал плечами:

— Благодарю, Кирилл Витольдович. Но с сегодняшнего дня вопросами моей безопасности занимается Игнатий Петрович Юхтин.

Вопрос про охрану я предвидел. Ну, и для чего мне лишний надсмотрщик, топающий всюду за мной по пятам, обладающий солидным магическим потенциалом (а иначе зачем он вообще нужен?) и сводящий на «нет» львиную долю моих авантюр?

Фамилия Юхтина Ворону была знакома, ибо никаких вопросов на тему «кто таков?» не последовало. Напротив, функционер согласно покивал головой и продолжил:

— Василий Степанович, от имени городской администрации хочу Вас заверить, что к статье, опубликованной в «Новогирканских Известиях», мы отношения не имеем.

— Да я догадался, чьих это рук дело! — хмыкнул я и потянулся за пирожным. — А Вы в «Красной звезде» заметку видели?

— Конечно! — Кирилл Витольдович выпрямился и сверкнул глазами. — И вот эту публикацию мы поддерживаем целиком и полностью! Даже поспособствовали распространению этого выпуска по предприятиям города!

Я собрался было по-пролетарски откусить пирожное, но правильно смутился, положил его на блюдце и чинно взял ложечку. Ворон продолжал:

— Товарищ Юхтин И. П. очень верно и по-большевитски смело отреагировал на необоснованный выпад в газете, — Ворон дипломатично вздохнул. — К сожалению, бремя власти делает кого-то порой недальновидными и невнимательными к деятельности и инициативам рядовых коммунистов и простых тружеников. И очень хорошо, что Игнатий Петрович не побоялся подчеркнуть недопустимость ошибок такого рода.

Я жевал пирожное и внимательно и «преданно» смотрел в глаза зампреда, а сам думал: «А чего ему бояться? Боевому магу, подчиняющемуся лично Ленину? Такого тронь! Ошпаришься!»

— Товарищ Юхтин поступил как советский человек, как советский рабочий, который не боится трудностей и ответственности, — во время своего монолога Ворон не стремился поддерживать со мной прямой глазной контакт, но в этот момент взгляд его стал острым, даже колючим, словно он твёрдо решил получить от меня ответ на важный для него вопрос. — Вы ведь, Василий Степанович, тоже советский человек и советский рабочий.

— Конефно! — я не успел проглотить кусок пирожного, но не смутился: сглотнул, облизнулся и, чуть ли не подскакивая с место резко ударил себя рукой в грудь и радостно выдал: — Прямо как мой наставник товарищ Юхтин!

Ворон чуть сбился от неожиданности, но сдержался: «Спокойно, Кирилл, — пронеслось в голове у бывалого функционера. — Всё идёт по плану! Сейчас этому парню „прыгать“ больше некуда! А вот тебе, дружок, не помешает вспомнить железное правило трижды обдумать каждое своё слово с точки зрения „а как на него отреагирует этот… это молодое дарование!“ Да, однозначно не помешает!». И тут же приветливо улыбнулся и продолжил:

— Так вот, как советский человек, не боящийся трудностей и ответственности, не хотели бы Вы, Василий Степанович, как можно быстрей заняться развитием своей территории?

Я радостно хлопнул себя по коленке:

— Кирилл Витольдович! Да Вы просто мысли мои читаете! Именно это я и хотел предложить, только не знал, как правильно сформулировать! Ну, и как, и с чего лучше начать — тоже.

Я так сиял глазами, что у Витольдыча явно отлегло от сердца.

— Тогда выслушайте наше предложение. Конечно, решение принимать Вам, но, думаю, Вы поддержите нашу инициативу, — он усмехнулся уголком рта, а я отодвинул блюдце с пирожным и, подавшись вперёд, замер в позе «весь — внимание». — Видите ли, Василий Степанович…

— А можно просто «Василий»? — неловко пробормотал я.

— Хорошо, Василий. Видите ли, обстановка текущего момента такова, что всё внимание главных государственных органов сейчас занято подготовкой к промышленно-добывающей экспансии в Лакуне. Это огромный пласт работы, включающий в себя организацию обороны земель от теросов, разведку основных ресурсов и оформление различной документации по всем абсолютно вопросам. Тут задействованы и армия, и рабочие, и огромный чиновный аппарат. А вот учёные, настоящие светила науки, остались без должного внимания. А ведь они хотят трудиться на благо своей советской Родины, хотят как можно скорее приступить к работе! Эти светлые умы буквально «бьют копытом и роют землю»! Ведь некоторые исследования нужно производить сразу! И у них всё готово: есть аппаратура, есть инструментарий, есть положенный штат сотрудников!

Я с трудом сдерживал себя от слишком уж понимающей улыбки. Хорошо, когда твои цели с целями бюрократов пересекаются. А ещё лучше, когда последние и не догадываются о твоих интересах. Тогда они сосредотачиваются на деле, а не пытаются выдоить тебя по максимуму на каждом шагу… Хотя, возможно, я переношу сюда своё отношение к чиновникам двадцать первого века. Это сейчас не важно! А важно то, что Ворону и его начальнику нужно, чтоб я начал активно, а главное — самостоятельно, заниматься своей частью Лакуны.

Я приложил руку к груди и вдохновенно произнёс:

— Кирилл Витольдович! Учёным нужно помочь! Ведь наука — это наше будущее! Я готов! Что нужно сделать?

Ворон аккуратно отодвинул чашки и блюдца, извлёк откуда-то папку с документами и разложил их передо мной на столе:

— Мы Вас поддержим. Вот договор между Вами и горисполкомом. Вот приказ об организации экспедиции и научной станции на Вашей территории в Лакуне. Конечно, развернуть саму станцию так быстро, как хотелось бы, не получится. Но тут главное — начать! Я уже подготовил документы, и Савелий Игнатьевич их завизировал. Нужна только Ваша подпись.

Я внимательно прочитал договор, приказ и приложения к ним. Изображал «титаническую силу мысли», пыхтел, высовывал язык и всячески тянул время — ну не может же почти подросток без образования сходу воспринимать подобную информацию. Эх, хорошо бы Токарев тоже на это глянул. Надо показать ему в самое ближайшее время!

Да, всё верно. Речь в документах идёт именно об экспедиции, научной станции и исследованиях. Об отчуждении или передаче в управление изученных территорий — ни слова. Причем, документы были составлены так, что как только под ними окажется моя подпись, и они вступят в силу, я окажусь повязан с чертовой дюжиной ведомств и учреждений. И так хитро, что передача управления землей без расторжения всех договоренностей, практически, нет, не невозможна, но времени на это может уйти — от пары месяцев до бесконечности. В зависимости от того, как на различных инстанциях будут это дело волокитить и саботировать. Таким образом Ворон со своей стороны создавал для меня «канцелярскую броню», затрудняющую кому бы то ни было подвести мои земли под государственное управление…

Кирилл Витольдович пододвинул мне перо и чернильницу. Я — для убедительности — почесал ручкой пера за ухом, якобы снова углублённый в чтение и осмысление, а затем обмакнул его в чернила и, под довольный кивок Ворона, принялся ставить подписи.

Надо бы, кстати, познакомиться с тем ветераном бюрократически-юридического фронта, который всё это оформил. Мне такой кадр (или хотя бы контакт с ним) не помешал бы. Ведь документы были оформлены так, словно я УЖЕ (вот ещё вчера) занимаюсь исследованиями и разработкой Лакуны. И УЖЕ привлёк к этому целый штат научных работников — не последних лиц в отечественной науке! Что на корню резало возможность перехватить сии бумаги, оспорить их или пытаться аннулировать… Прекрасная работа!

— Хорошо! — Кирилл Витольдович взглядом оценил мой росчерк, что с каждой подписанной бумагой становился всё уверенней. — Дальше мы с Вами делаем вот что: сейчас же отправляемся в Новогирканское Высшее Училище. Я познакомлю Вас с учёными, которые проводили активные исследования во время Вашего пребывания в Лакуне.

Блеск! Вот это оперативность! Могут же, когда захотят!

Я в ускоренном темпе заглотил остаток пирожного — не оставлять же такую вкуснятину — отряхнул руки от крошек и вытер их и рот, перемазанный кремом, салфеткой:

— Я готов!

— Отлично! — Ворон подошёл к своему столу и снял трубку служебного телефона. — Машину — к подъезду.

Знаете, во времена моего детства — в том, другом мире — мне очень нравилось смотреть в старых фильмах как два решительных революционера — или солдата, или милиционера — шагают по коридору, мало что не чеканя шаг. Такая сила, такая целеустремлённость в них, такая уверенность в своей правоте! Вот так и мы с Вороном сейчас шагали по коридорам горисполкома, и мне казалось, что каждый наш шаг эхом отражается от стен. А служащие провожали нас взглядами, полными уважения.

Служебная машина быстро домчала нас до училища. И через минуту мы уже стояли возле массивной двери, из-за которой доносились возбуждённые голоса.

«Отдел по прикладному изучению техно-магических явлений,» — гласила серебряная табличка. Я усмехнулся — короче, лаборатория.

Мы вошли. На небольшом пятачке, свободном от всевозможной безумной аппаратуры, которая сейчас, кстати, не подавала признаков жизни, стояли двое и о чём-то оживлённо спорили. Один — седовласый усталый старик в белом халате, явно не разделял энтузиазма собеседника. Второй — ещё молодой, взъерошенный, под его халатом был виден костюм. Мятый, но добротный. Заметив нас, оба смолкли и обернулись.

— Здравствуйте, товарищи! — поприветствовал их Ворон. — Хочу познакомить вас с Василием Степановичем Николаевым, Избранным, обладателем Божественного Права. Он готов возглавить исследовательскую экспедицию и организовать на своей территории полноценную научную станцию!

Учёные кинулись к нам с прытью, основательно меня удивившей. Причём первым до меня домчался именно старик. Он схватил мою руку и энергично затряс её:

— Старосветов, Рафаил Германович, руководитель техно-магической лаборатории политехнического отделения Новогирканского Высшего Училища, — представился он.

Молодой стоял рядом и сиял глазами. Я понял, что его «медлительность» обусловлена уважением к старшему коллеге. Он дождался своей очереди и тоже радостно пожал мою руку:

— Потёмкин Валерий Игнатьевич, доцент МГУ, — скромно сообщил он. — Рад личному знакомству! Имел честь наблюдать за Вашей деятельностью в Лакуне. Опосредованно, конечно, с помощью аппаратуры. Но, могу заметить, это было феноменально! Феноменально!

После эмоционального знакомства мы сразу перешли к сути и, на удивление, быстро достигли взаимопонимания. Предварительный план экспедиции был составлен молниеносно. Оставалось утрясти детали, для чего меня пригласили для подробного обсуждения через два дня. Я предупредил, что буду не один.

Меж тем помещение наполнялось народом — весть о предстоящей экспедиции неслась всё дальше по кабинетам и аудиториям. Ворон дипломатично отошёл в сторонку, а я был погребён под градом расспросов — обо всём и сразу. Дружок изображал из себя неподвижную статую. Кузьма пошёл по рукам, преимущественно женским, в роли плюшевой игрушки. И всё же это были учёные. С моего разрешения мои звери были сфотографированы с различных ракурсов, подвергнуты различным измерениям и заборам образцов — материал для начальных исследований мы предоставили прямо сейчас. Прежде, чем Старосветов и Потёмкин умчались, дабы возглавить подготовку, мы договорились о дате старта экспедиции — через две недели.

А перед выдвижением основной экспедиции хорошо бы провести поверхностную разведку, наметить маршрут, приоритетные точки для изучения, определиться с местом для стационарной площадки. Всё это я решил сделать сам. Возьму с собой Юхтина, и устроим парный выезд на два-три дня. Заодно посмотрим друг на друга в деле, познакомлю его со своим зверинцем.

Ворон одобрил сроки, взял на себя административные утрясания и предложил подвезти меня домой. На том и попрощались.

На сегодня у меня грандиозные планы. Найти Викторию — к ней у меня особое предложение. А с отцом её неплохо бы обсудить происходящее. На вечер я запланировал встречу со Шкодой и Малышом, чтоб не на бегу в обеденный перерыв. С ними мне тоже было о чём потолковать.

И непременно устроить сеанс связи с моим отрядом в Лакуне — эк мы ввалимся к ним с огненным магом! Всем придётся держать ухо востро, а инстинкты — в узде.

В общем, — понеслась…