Метаморф 3. Красный Коммерсант

Глава 5

Парень располагал к себе. Мы уселись на койку и продолжили беседу. Я в красках, но без «физиологических» подробностей, рассказал о приключениях в Лакуне — флора, фауна, некоторые биологические открытия (Вацик, кстати, знал, что теросы — яйцекладущие. Это, как оказалось, факт общеизвестный, и у гильдии Охотников «яйца теросов» идут одной из основных статей дохода), ну и разное по мелочи. Вацслав рассказал, что ведет собственные исследования и готовит труды к публикации.

Он мне понравился: умный, образованный, тактичный, легко поддерживает беседу, а главное — интересы у нас оказались очень комплементарными. Ученый-биолог из другого мира и студент-медик с даром исцеления нашли немало точек соприкосновения. Я кайфовал! Как же давно не удавалось поговорить на интересующие меня темы на хорошем профессиональном уровне!!! Конечно, приходилось постоянно делать поправку на степень развития науки, чтобы не сболтнуть лишнего. Здесь ведь ещё даже пенициллин не открыли (вроде как). Оно им, собственно, и не к спеху: если что — Веды в помощь. Но от Вацслава я узнал много интересного, а кое-что даже взял на заметку — пригодится, как пить дать!

Собеседник же был явно удивлён моей продвинутостью в некоторых вопросах. Каюсь! Иногда увлекался и забывал корчить из себя простого рабочего паренька с неоконченным средним. Неудивительно, что Алукард во время этой беседы нервно ёрзал на моём плече, перебирая щупальцами, и, почти не останавливаясь, бубнил: «Ага! Давай! Расскажи ему! Чего стесняться? Родился, учился, женился, помер, переселился в готовое тело, живущее в параллельном мире, имею Фамильяра из запрещённого списка… Нашёл, мать твою, брата по разуму!»

Вацик же во время моих «проколов» смотрел задумчиво, но внимания на этом не акцентировал. По-моему, он тоже получал немалое удовольствие от общения. Да и его самого, по зрелому размышлению, назвать нормальным язык не поворачивался. Наверное, так проявляется гениальность. Но это и не удивительно, он же Избранный Фамильяром: как все помнят, эти иномирные гости обычных людей не выбирают. Я порой замечал, как собеседник отрешённо замирает, словно к чему-то прислушиваясь. Тоже выслушивал комментарии своего подселенца? Интересно, он у него такой же беспокойный, как мой?

— О! Врачи возвращаются! О тебе говорят, — слух у Вацика оказался не хуже моего. А может, и получше. Я по началу просто уловил тихий бубнёж в паре коридоров от моей палаты. Впрочем, Зельцин тут «местный», госпиталь знает, как свои пять пальцев. Да и привык, небось.

— … и крайняя степень истощения! — донеслось до меня. — Теоретически, в таком состоянии он должен лежать пластом и дышать через раз. А он выглядит так, будто, максимум, по коридору пробежался!

Про истощение — это они правы. Из Лакуны я вышел вконец отощавшим — в течение боя с учетом всех ограничений пришлось серьезно выложиться, отчего кожа на ребрах и натянулась…

— Не передёргивайте, коллега! Показатели чётко фиксируют общую перестройку организма Фамильяром, что, как Вы понимаете, не редкость. Условное истощение, о котором Вы говорите, возможно, является следствием перенапряжения энергетики из-за слишком быстрого роста. И не исключено, что оно как раз и компенсируется изменениями, произошедшими в процессе слияния с Фамильяром.

— Коллега! — не сдавался первый. — У нас в госпитале целое крыло занято боевыми магами, участвовавшими в этом сражении. Они выжаты досуха! А провели на поле битвы меньше получаса каждый. А этот мальчик был там от начала до конца! И на выжатый лимон совершенно не похож, хотя анализы и говорят обратное.

— Коллеги, не понимаю, о чём спор? — вступил в разговор ещё один, — назначьте ему поддерживающую терапию.

— И усиленное питание! — женский голос.

Ура! Сейчас меня покормят! Сейчас я буду кушать!

— Ох, посмотри на этого идиота! — Вацик ткнул себя в грудь указательным пальцем. — Как это я сам не догадался принести тебе что-нибудь поесть? — парень выглядел совсем расстроенным. — Вон, твоя зверюшка на меня так поглядывает… Не съест? — он вымученно улыбнулся.

И только тут я заметил, что Дружок и Кузя уже давно проснулись и внимательно следят за моим новым приятелем. Прислушался к их мыслям — метаморфы ощутили явную инакость моего собеседника в сравнении с остальными людьми, вот и всполошились.

— Не, они без команды не кусаются, — успокоил я студента, — «Если только сильно не оголодают», — продолжил уже мысленно.

Я привычно утихомирил своих питомцев, но в ответ получил какой-то непереводимый ментальный сумбур. «Алукард, чего это они?» — удивился я. «Похоже, их встревожил собеседник…» — почесал макушку напарник. «Или его Фамильяр…»

Дружок шумно вздохнул, расслабившись, подошёл ко мне, клацая когтями по полу, ткнулся мордой в мои колени и поднял на меня виноватый взгляд. Кузя же щёлкнул зубами и юркнул под кровать.

— Они впервые видят другого Избранного, вот и насторожились, — объяснил я странное поведение своих зверюшек.

— Бывает, — кивнул Вацлав. Он прислушался к голосам из коридора, которые, тормознув на полпути к моей палате, продолжали оживленно спорить. — Ладно, пора мне, а то ещё привлекут для «сравнительного анализа». А оно нам надо? Пока. Увидимся, — поднявшись, он с улыбкой протянул мне руку и быстро удалился.

Минут через пять после того, как от нас сбежал второй Избранный, дверь распахнулась, и в палату вкатилась тележка с ужином. Толкала её этакая классическая санитарка «тётя Дуся» весьма солидных размеров.

Замерев на пороге женщина сурово уставилась на устроившегося перед моей койкой Дружка, и тот, словно по команде, поднялся, тяфкнул что-то неразборчиво и отошел в облюбованный ранее угол. «Тётя Дуся» задумчиво покосилась на волчару, но ничего не сказала. Привычным движением подхватила глубокую жестяную миску и сняла крышку с огромной кастрюли, выпустив наружу аромат наваристой перловки с мясом.

ЗА-ПА-А-АХ!!!

— Вург-г-г! — громогласно высказался мой желудок (вот что значит ученые: говорят об истощении, а обедом покормить забыли!).

«Дуся» смерила оценивающим взглядом то, что от меня осталось, снова покосилась на моих питомцев и задумчиво уставилась в кастрюлю. И да, именно на питомцев, так как после открытия крышки из-под кровати показался и Кузя, уставившись на гостью жалобным взглядом котика из Шрека. Впрочем, Дружок от него отставал несильно, несмотря на разницу в размерах.

Осмотрев композицию жалобных взглядов, санитарка усмехнулась. Закрыв крышку, она наклонилась и достала с нижнего яруса тележки два котелка.

— Дай-ка вот этим, — она указала пальцем на мой зверинец.

Я быстренько подхватил котелки и поставил их перед Дружком и Кузей. В котелках были кости с солидными ошмётками мяса. Волк и покемон немедленно засунули в них мордахи и принялись чавкать, стараясь вести себя прилично.

— Оспади! Оголодали-то так, бедные! — всплеснула руками «тётя Дуся», после чего быстро наполнила миску и мне. В которую я, лишь успев пробормотать «Спасибо», впился так же, как и моя команда. Только сейчас я понял, как был голоден. Не Голоден, но есть хотелось зверски…

Наблюдая за мной, женщина запричитала:

— Ох, милок! Да тебе миска эта — на один зубок! Ты ж силов-то сколько потратил, пока энтих аспидов изничтожал! Уж мы наслышаны!

Я поднял голову, «Дуся» теребила фартук, глядя, как быстро убывает содержимое миски.

— Ты знаешь, что? — «Дуся» приняла решение и отважилась на последствия. — Ты бери всю кастрюльку. Уж её-то на троих должно хватить. А я, если что, отбрешусь как-нибудь… Должны ж они понимать, через что вы прошли.

Санитарка ухватилась за одну ручку здоровенного чана и кивком велела мне взяться за другую. Я бы, конечно, и один справился, но не командовать же. Вдвоём мы поставили кастрюлю на стол рядом с койкой. Тётя Дуся, не переставая причитать, выдала мне чистую тряпицу («морды „этим“ вытрешь») и ловко выкатила тележку в коридор. В дверях остановилась на миг, перекрестила нас и, украдкой смахнув слезу, удалилась. Добрая женщина!

Как только за нею закрылась дверь, над сознанием сомкнулась пелена, и я отдался чревоугодию. В себя я пришёл только тогда, когда от перловки не осталось ни зёрнышка.

«Всё?» — удивился я, заглядывая в пустую кастрюлю. Дружок и Кузя довольно облизывались.

Чтобы продлить удовольствие сытости, я завалился на койку, подспудно будучи готовым к тому, что Алукард сейчас начнёт нудеть про медитацию.

Кровать! Подушка! Бельё! Тело приятно заныло. Я прикрыл глаза, и вскоре почувствовал, как возле моей головы устраивается Кузя, а на полу в ногах пытается примоститься Дружок. Лепота! Воздев взгляд к потолку, увидел Фамильяра, зависшего над нами: щупальца скрестил, любуется.

— Ну-с, давай пробежимся по нашим планам и дальнейшим действиям, — сказал он, не меняя позы.

— Давай, — зевнул я.

— Итак, я так понял, завтра у нас Комиссия? Возможно, снова начнут с медицинского обследования. Но это мелочи. Главное — будут проверять магию и сличать её с их данными по «черному списку».

«Да, да». — произнес я мысленно. «Нас будут тыкать различными артефактами, проверять заклинаниями и ещё черт знает как сканировать, попутно требуя продемонстрировать свои навыки».

«Правильно. И среди прочего будет проверка на вампиризм и оборотничество. То есть, на выявление меня.»

«Но тут ты уже подготовился и давно „замел следы“. Так что проверка покажет, что я и близко не кровосос и не оборотень», -постарался я успокоить Алукарда. Вновь он начал себя накручивать.

«Да. Но этого может оказаться мало. Мы с тобой, конечно, основательно поработали. Но за века моего отсутствия могла быть придумана, разыскана или открыта какая-нибудь новая дрянь, реагирующая конкретно на моё присутствие. А я о ней, как ты понимаешь, ничего не знаю. Конечно, на этот случай я придумал один финт ушами и, надеюсь, он сработает.»

«Ой! Опять ты за своё!» — я тяжело вздохнул и закатил глаза. «Если они что такое придумали, то мы ничего сделать не можем! Просто держимся плана! Завтра идем. Я колдую, как умею, демонстрирую им взаимодействие с теросами: лечение, приручение и прочая фигня. Это ноу хау в чистом виде! Хрен подкопаешься!»

Я по сотому разу повторял наш «план» летающему под потолком Фамильяру. «Тем более, что „искажение своей магической подписи“ ты хорошо отработал, сам ведь говорил. И получим мы свою отметку „о прохождении комиссии“, и по-быстрому отсюда срулим! Так что хватит нервничать и нервировать меня! Давай спать!»

«Можно подумать, ты без меня не нервничаешь, — огрызнулся зависший в воздухе Алукард. — В моей жизни слишком часто всё идёт не так именно тогда, когда „не так“ пойти ничего не может…»

Следующее утро началось с приятного сюрприза. «Тётя Дуся» привезла нам плотный завтрак, и сама решительно поставила две кастрюльки перед Кузей и Дружком (волка даже бесстрашно погладила). По её сияющей физиономии было понятно, что вчера она приняла бой и отстояла наше право на усиленное питание. Ибо герои! Я благодарно улыбнулся ей. Санитарка раскраснелась, промокнула глаза кончиком фартука и пожелала нам удачи:

— Вы держитесь там… Покажите им! — и удалилась, толкая перед собой грохочущую тележку.

Едва я успел проглотить последний кусок, дверь распахнулась и в палату решительно шагнул человек в штатском. В глаза бросилась военная выправка.

— Здравствуйте, Василий Степанович! — отчеканил он. — Солдатов Петр Ефимович. Я буду представлять нашу страну на Комиссии Фамильяров. Буду следить за тем, чтобы интересы и права Вас, как Избранного, и СССР не нарушались другими членами комиссии. Основной состав, если вы не знаете, — иностранцы.

— Уф! Отлично! Поддержка своих — это… Ух! –я встал, сияя «воодушевлённым» взором и радостно тряся руку вошедшего. Тот слегка смутился и насторожился — явно знал историю моего ухода в Лакуну. — А что это за Комиссия вообще? Что меня там ожидает? Волнуюсь… — я жестом пригласил его присесть. Окинув взглядом смятое белье на койке и не слишком удобный стул, визитер отказался.

— Комиссия эта международная. Ездит по миру и проверяет всех новых Избранных. Уже на месте в Комиссию входят представители страны (тут мужчина показал на себя), на территории которой Избранный обрёл Фамильяра. Я должен следить, чтобы маги не превышали своих полномочий. Сейчас в составе, как я уже говорил, сплошь иностранцы, а потому за ними глаз да глаз нужен. Мало ли, что разнюхивать будут. Их задача — определить, относится ли Ваш Фамильяр к списку запрещённых. И не больше. Доскональное же изучение способностей и уникальных особенности Вашей магии с их стороны будет оцениваться нами как недружественные действия и шпионаж. И я здесь, чтобы решительно пресекать подобные поползновения.

Понятно. Пятиминутка «производственного» инструктажа для малограмотного пролетария о возможных опасностях контакта с представителями империалистического лагеря.

— Ага! Вот это хорошо! Вот это правильно! Вас понял! — решительно кивал я, а про себя думал: «Похоже, меня тут заочно в „народное достояние, подлежащее защите (и контролю)“, записали. И, конечно, представитель Страны Советов должен проконтролировать, чтобы перспективного Избранного, „проявившего недостаточную моральную устойчивость“, кто-нибудь сманить не попытался».

Товарищ в штатском глянул на часы и сказал: «Пора». Он решительно распахнул дверь, и мы вместе с Алукардом, Дружком и Кузей двинулись за ним через полумрак коридоров.

Сзади тут же пристроились двое красноармейцев, этой ночью охранявшие мой покой (или меня — это с какой стороны посмотреть). Хотя нет, эти вооруженные мужики были другими, но, как и вчерашние, красноречием не отличались. На мой пожелание доброго утра они лишь скупо кивнули, пропуская нас вперед.

Мысль мелькнула, что меня ведут на расстрел. Может оттого, что гулкое эхо чеканных шагов наших «конвоиров» разносилось, казалось, по всему госпиталю?

А направлялись мы, как выяснилось, в подвал, где за высокой дверью располагалось огромное помещение, предназначенное «для широкого перечня магических операций». Судя по тому, что соседняя дверь дальше по коридору — морг, не удивлюсь, если тут некромантию практикуют…

Но, шутки в сторону. Я сделал глубокий вдох и решительно шагнул в указанную дверь… Петр Ефимович последовал за мной. «Конвоиры» традиционно бухнули в пол прикладами.

Что можно ожидать от помещения в подвале госпиталя? Каморки, склады, технические помещения? Щас! Потолки три метра. Ослепительный свет. Мраморный пол, покрытый пентаграммами и письменами. И куча аппаратуры по периметру.

У левой стены — длинный стол, за которым расположились двенадцать человек. Десять из которых ощущались сильными магами.

«Пик четвертого ранга», — это Алукард.

Председатель — высокий сухощавый мужчина с постным лицом — поднял взгляд от бумаг и окинул меня внимательным, сканирующим взглядом.

— Что ж, коллеги. Испытуемый прибыл, так что предлагаю не откладывать и приступить к процедуре проверки. — Говорил мужчина по-английски. Стоящий по правую руку от меня «представитель Советского Союза» наклонился и быстро перевел сказанное.

Собравшиеся одобрительно закивали.

— Ну, наконец-то! Мы этого болезного месяц ожидаем! — подала голос единственная женщина (неопределенный возраст, стрижка каре, сдержанный «сексапил»).

— Скажите спасибо, что он вообще пришел! Я, если быть откровенным, уже и не рассчитывал его дождаться. Думал, время вхолостую потрачено! — усмехнулся сидящий рядом с ней старичок, с бОльшим интересом рассматривая не меня, а Дружка с Кузей, «прячущихся» за моей спиной.

Это Петр Ефимович предпочел не переводить. Я же в свою очередь продолжал изображать «лихого и придурковатого», которому аглицкий знать не полагалось… К счастью, в дальнейшем представители комиссии перешли на ломаный, но вполне удовлетворительный русский.

Что можно сказать о сием мероприятии? А ничего особенного… Процедура оценки больше походила… на медосмотр в военкомате.

— Встаньте на эту пентаграмму.

— Дышите. Не дышите. Подайте магию на данный камень. Как подавать магию? А как вы колдуете? Да, вот и представьте, что камень — это терос, на которого вы воздействуете.

И так по кругу. Менялись «камни», менялись узоры под ногами, нужно было трогать и наполнять магией какие-то предметы.

Параллельно со мной изучению подверглись и Дружок с Кузей.

— Встаньте вот сюда и сфокусируйтесь на сиянии красного камня, — выдали мне очередную инструкцию.

Но представитель Советов свой хлеб ел не зря. Я уже было двинулся выполнять, как мне на плечо легла тяжелая рука.

— Василий Степанович не будет проходить данное исследование, так как оно направленно на получение индивидуальной магической информации, изучение которой не входит в полномочия Комиссии…

И так ещё несколько раз. Собравшиеся маги явно морщились, но спорить даже не пытались…

Прошло часа три, и вот в зал доставили несколько клеток с запертыми в них животными.

— И последняя прроба, — слегка грассируя, заговорила женщина. — Прошу продемонстрировать нам свои умения на практике.

Меня поставили в центр особо «ветвистой» пентаграммы и указали на предоставленных подопытных кроликов (в прямом смысле).

Глаза собравшихся синхронно вспыхнули синими, зелеными и фиолетовыми огоньками.

— «Активировали заклинания Продвинутой Магической Оценки, — подал голос Алукард, до этого напряженно молчавший. — Сейчас будет самое важное. Сосредоточься!»

Что ж! Где наша не пропадала⁈

Я раскрыл руку над первой клеткой и произнес:

— Подчинение.

Не то, чтобы это было каким-то заклинанием или словесным активатором навыка. Как я давно выяснил, четкая вербальная форма позволяет лучше фокусировать магию

— Подчинение!

От моей руки пошла волна магии и… Следующие пять минут я старательно пыхтел, причем пыхтел вполне натурально.

Во-первых, без привычной поддержки Алукарда магическое воздействие у меня получалось гораздо слабее. А во-вторых, в отличие от Лакуны, где я всё отрабатывал «на хомяках-теросах», тут мне предоставили обычных животных.

Как выяснилось, на теросов накинуть «подчинение» или «лечение» было куда проще. Из-за энергетической «незавершенности», те буквально впитывали инородную магию, встраивая её в свой организм. С земными животными всё было с точностью до наоборот. Мне приходилось пробиваться через естественную защиту организма, чтобы получить доступ к возможности его изменения и программирования.

— Не стоит волноваться, попробуйте ещё раз! — подбодрил меня Солдатов, когда понял, что я спалил мозги уже третьей по счету животине…

— Хорошо! — кинул я. А было действительно хорошо, так как моя неопытность и «неспособность» фамильяра, как мне показалось, было лишним плюсиком в сторону нашей с Алукардом невиновности.

А что касается результата… Ну, мне в итоге удалось взять под свой контроль одного из ушастых, и тот выполнял команды, транслируемые мной через появившуюся с «подопытным» связь.

Движения бедолаги поначалу были дерганные и импульсивные, инсульт, судя по всему, не миновал и его. Но главное — я смог продемонстрировать свои способности, а пришлые маги их оценили, признав несоответствующими фамильярам черного списка. Вдобавок, комиссия утвердилась во мнении, что с животными (а значит, и с людьми) мне работать гораздо тяжелее, посему, ожидать от меня способностей серьезного менталиста-контролера так же не стоит. Что просто замечательно, ведь менталистов никто не любит (это уже комментарий Алукарда).

— Благодарим, Василий Степанович! На этом мы, пожалуй, закончим! — глядя на вышагивающего у меня под ногами кролика и переводя взгляд на теросов за моей спиной, произнес председатель.

— Рад был помочь! — я резво засобирался на выход.

— Василий Степанович, не спешите. Нам необходимо оформить и завизировать заключение. Вас не затруднит подождать меня в приемной на первом этаже, — повернулся ко мне Петр Ефимович.

Я согласно покивал и выскочил в коридор. «Конвой» за дверями исчез. Похоже, охранение всё-таки было не для защиты Избранного от вражеских нападок, а на случай нейтрализации носителя «контрабандного Фамильяра».

— Ну, и как Ваше самочувствие? — я просидел в приемной уже минут 10, когда на пороге возникла та самая женщина из Комиссии. Звали её Жанна, и, разумеется, она представляла Францию.

Дружок с Кузей, посапывающие в углу, навострили уши, однако ситуация не показалась им опасной. Просигналив мысленно: «Вожак, мы с тобой! Зови, если что!», мои зверушки снова задремали.

— Спасибо, не жалуюсь! — ответил я, пробегая взглядом по её телу. А что? Оно, т.е. Тело, просто источало эротические флюиды, и с каждой секундой всё больше.

— Я рада! — и женщина тихо засмеялась, слегка откинув голову. — Послушайте, Василий! Можно Вас так называть? Бывали Вы когда-нибудь в Париже?

Очень хотелось смеяться, наблюдая за попытками флирта разной степени тяжести… Женщина, похоже, торопилась, а потому работала крайне топорно, с ходу «стреляя из всех калибров». Но мой организм — он-то жил своей жизнью, жизнью 16-летнего пацана. И не скажу, что это было неприятно.

Через несколько минут Жанна поинтересовалась:

— А Вы не хотели бы посетить Францию? В Париже есть замечательная школа укротителей животных. Я вполне могла бы организовать Вам туда доступ. Как мне кажется, их техники вполне подойдут для самого скорого развития вашей магии…

Женщина уже сидела почти у меня на коленях, призывно заглядывая в глаза. Губы её говорили слова самые обыкновенные, а тело, её тело твердило настойчиво: «идем со мной, я вся твоя!» Я чувствовал, как от её прикосновений во мне просыпается табун мурашек, а организм прямо кричит, что он нынче молод и готов хоть прямо сейчас в бой!

Я бросил взгляд на дверь и прислушался. Распускать руки или не распускать? Конечно, я понимаю, что это просто операция по приманиванию Избранного, но вот руки так и тянутся… А с точки зрения «недалекого пролетария» могу я просто поддаться инстинктам?

Шаги в направлении приемной раздались неожиданно, дверь резко распахнулась:

— Мадам Батисто! Мне очень интересно, что Вы тут делаете?

— Мы? — женщина вскинул бровь и осмотрела нас, сидящих уже почти в обнимку. — Мы беседуем с перспективным молодым человеком о жизни и магии. Я его просвещаю, как более опытная коллега.

Мой сопровождающий перевел взгляд на мою руку, застывшую на бедре француженки.

Я уверенно закивал:

— Всё так и было. Мадам Жанна рассказала мне много интересного, особенно о школе укротителей в Париже, где меня могут очень многому научить, — не моргнув и глазом «сдал» я интриганку, изображая «честного и недалёкого», попавшего в сети коварной обольстительницы, подростка. Мадам еле слышно выругалась, а вошедший тут же сосредоточил на ней своё внимание.

— Мадам, Вы ведь в курсе, что переманивание новых Избранных запрещено международными соглашениями? Вы знаете, что произойдет, если я буду вынужден подать на вас жалобу в соответствующую инстанцию?

— Ой, да ладно Вам! — отмахнулась женщина, легко вскочив на ноги. — Ничего я ему не предлагала, лишь по-матерински немного расширила горизонты.

Мадам Батисто фыркнула, изобразив оскорбленную невинность, и продефилировала на выход, не забыв на прощание стрельнуть в меня призывным взглядом.

— Василий! — голос «человека в штатском» был назидателен, но в то же время полон сочувствия. — Вам нужно быть бдительнее!!!

Я состроил непонимающее лицо. Зря, очень зря я это сделал.

Нравоучительная политинформация была бесконечна. Через 10 минут у меня начал подергивать глаз, через полчаса — потеть руки. Через час я попытался изобразить голодный обморок, но мужчина решительно повел меня в столовую, не останавливая словоизвержение ни на миг. А потому появившихся на горизонте врачей (они пришли забрать меня ещё на парочку диагностический процедур), я встречал как родных, и чуть не вприпрыжку унесся вслед за ними…

Уже вечером, лёжа в койке, я устало жаловался Алукарду.

Да… Я и забыл, в какое время попал, и насколько сурова может быть местная агитация и пропаганда! Этот гад вещал без малого 2 часа, почти не повторяясь и периодически «экзаменуя» меня. Понял ли я возможные угрозы и опасности исходящие от капиталистического мира?

— В моё время такой фигни не было! — покивал Алукард, который был вынужден слушать всё это вместе со мной. — Что ж, будем надеяться, что это было самое страшное, что нас сегодня ожидало.