Метаморф 3. Красный Коммерсант

Глава 9

Савелий Евграфович нервно выхаживал из угла в угол кабинета. Вот уже час, как он со своим помощником, Кириллом Витольдовичем Вороном, раскладывал по полочкам полную картину происходящего. Но, учитывая нюансы, вместо картины получалась форменная карикатура, в которой, при любом раскладе, кто-нибудь да представал в дурацком свете. И это было нехорошо. Очень нехорошо!

Карусель завертелась с того момента, как над городом вспыхнуло Сияние Грёз и произошла регистрации первого Избранного. Интерес Москвы к Новогирканску резко подскочил, что ожидаемо: практика была вполне стандартная.

А вот дальше: прогнозируемый размер Лакуны потребовал усиления, в первую очередь, армейских подразделений.Штат милиции и особистов, также усиленный Центром, естественно, тут же распух, как на дрожжах.

И это тоже понятно, поскольку большой куш, который сулит столь крупная Лакуна, был интересен многим. И посему диверсий можно было ожидать с любой стороны. Во всём этом бурлении Савелий и Ворон чувствовали себя прекрасно, знали, как повернуть в свою пользу практически любую ситуацию, как оптимизировать выгоду, условно бодаясь с вышестоящим начальством.

И тут пошли проблемы. Самое неприятное— в столице инициировали «оптимизацию административного аппарата и централизацию управления ресурсами Терос Мегаро». Если переводить на русский не бюрократический — Центр решил вывести управление новой Лакуной из-под контроля региональных властей.

Положа руку на сердце и глядя на ситуацию максимально непредвзято, решение логичное и даже правильное. Вон, в ряде республик Союза до сих пор местный контроль над распределением ресурсов из Терос Мегаро провоцирует бандитизм, волнения и даже восстания…Да только всё это «правильно и логично», когда ты смотришь на это со стороны. Сейчас же Савелий Евграфович, напротив, являлся непосредственным участником драматических событий. Почему драматических? Да потому, что в его вотчине на глазах растет и крепнет новая вертикаль власти, горисполкому совершенно не подконтрольная.И в чем же трагедия? А в том, что это в корне меняет городские политические расклады. Годы работы, выстраивание отношений, налаживание сдержек и противовесов — всё полетело волку под хвост! И ситуация с каждым днем усугублялась.

Перебирая в голове прошедшие события, мысль городского главы зацепилась за Василия Николаева.

Сколько ж от него геморроя!!! Поговорил с Вороном — и бац! Сиганул в лакуну! Некоторые’товарищи' тут же постарались вывернуть ситуацию так, словно это Кирилл подговорил этого… не очень умного паренька совершить «извращенное самоубийство», лишив тем самым Страну Советов нового Избранного. И если бы не опыт и связи Савелия, слетел бы Ворон со своей должности за милую душу. А негодяй Огнев, как докладывали Савелию преданные подчиненные, расспрашивал о том, как встретит «чиновничий» коллектив нового человека на месте председателя горисполкома. Ну, не мерзавец⁈ Но, слава Партии, пронесло! Николаев в Лакуне был жив, что давало некоторую надежду. Горисполком же превратился в филиал сумасшедшего дома:выговоры, распоряжения, предписания, слежка, учёные, пытающиеся понять, что происходит по ту сторону Врат, внезапное исчезновение семьи Василия (старик Канис только вчера удосужился проинформировать о том, что семья второго Избранного чудесным образом «материализовалась» у него в поместье)…

Дальше — сражение! Чистый Апокалипсис! Увидев процент, заработанный Союзом у Савелия реально засосало под ложечкой — в свете последних событий его вполне могли сделать крайним. И тогда ему грозило не просто снятие с должности, но ещё и срок «за саботаж» могли сверху накинуть.

Он опустил взгляд в бумаги на своем столе:

Василий Николаев — 25%

На фоне этого даже Вайсберг, вылезший изподвыподверта, не так шокировал. За последние три дня Савелий глаз не сомкнул! Москвичи и прочие товарищи носились, словно в попу ужаленные, и выносили ему мозг в режиме 24/7!!! Все активно стремились «компенсировать» случившийся провал, «вычислить» виновных и не дать сделать себя козлами отпущения. Собственно, и глава горисполкома был занят тем же. В ходе проведенной «компании» он успешно отбил все направленные на него и его людей поползновения, но только при этом окончательно потерял контроль над Лакуной… Попытки как-то договориться ни к чему не привели — представители Центра оказались непреклонны.

Представитель СовНарКома Мельников, с виду — нормальный и понимающий, идущий на контакт. Ещё бы! Если для него всё сложится благополучно, именно он и встанет курировать новую Терос Мегаро.

Второй же партийный уполномоченный только и ищет повод скинуть Савелия…

Так и выходило, что новая градообразующая отрасль оказалась целиком и полностью городу не подконтрольна. Или нет?

Савелий Евграфович ещё раз кинул взгляд на раскрытую папку с личным делом. Николаев Василий Степанович. Избранный, ныне наделенный Божественным правом на владение одной четвертой новой лакуны. Импульсивен, непредсказуем, возможно, в определенной степени неадекватен (а Избранные — они все немного «того», кто бы что не говорил). Это с одной стороны. А с другой: придерживается идеологически правильных политических взглядов. Подмывает сказать: «туповат», но нет. Петровский прав — парень не прост. Образования, конечно, не хватает, но он точно не глуп и очень перспективен. За месяц собрал целую армию и, судя по результатам,вполне эффективно с ней управляется.

«Активное сближение с Канисами». Эти волки из госпиталя его умыкнули, семью Николаева спасли(за что им, пожалуй, спасибо). Что, конечно, общую ситуацию не красит. Но в свете последних раскладов проблема Канисов, считай, и не проблема вовсе.

— Вот скажите мне, Кирилл Витольдович, что нам сейчас делать? — председатель сел напротив заместителя и устало глянул ему в глаза.

— Прямо сейчас — ждать, — Ворон выглядел спокойным. «А нервы у него истрёпаны не меньше, чем у меня» — мелькнуло в голове Савелия.– Ждать и готовиться. Пока мы даже приблизительно планировать ничего не можем.

— А что думаешь насчет Николаева?

— Мальчишка непредсказуем.

— Это с какой стороны посмотреть, — Савелий усмехнулся. — Вот, к примеру, Огнев, как мне доложили, вызвал паренька «на ковер». Дурак явно попытается решить вопрос в своей манере — криками и нахрапом.

— И пацан взорвется и снова что-то «отчебучит», — подхватил Ворон. — И мы тогда…

Тут дверь распахнулась, и в кабинет влетел делопроизводитель, отправленный присматривать за Огневым. Без стука. Что само по себе ненормально. А по его вытаращенным глазам и взъерошенной шевелюре было понятно — сообщение экстренное!

— Там!.. Там!.. Огнев! Орёт на Николаева! Обвиняет в краже земли у государства!

А из распахнутой двери раздался даже не крик — рев:

«Да после этого вы не имеете права называться не то, что пролетарием, но и товарищем!»

Хоть он и ожидал чего-то подобного, и всё же Ворону показалось, что земля уходит из-под ног:

— Он… что???

— Кирилл, за мной! — и глава горисполкома с горящими глазами стремглав вылетел из кабинета.

Ворон лишь сдавленно прорычал: — Твою ж мать!!!

И кинулся вслед за шефом, твердя про себя: «Главное — не упустить парня! Главное — ЛИЧНЫЙ контакт!»

Савелий шел по коридору, прислушиваясь к разгорающемуся конфликту. И всё сильнее через чиновничью маску пробивался победный оскал. Ситуация складывалась как нельзя лучше. Главное теперь вовремя «подсечь рыбку», при этом не дать ей превратиться в «Моби Дика», который утащит на дно их всех скопом.

Крики разносились по всему этажу: «Это я-то единоличник⁈ Я — не пролетарий⁈ Да я вот этими руками разворотил башку четырёхрангового тероса, громившего мой родной завод! Мой родной цех! А вот где были Вы, т-товарищи, которые, видать, куда больше товарищи, чем все остальные товарищи⁈ Ась⁈» — Николаев крыл московское начальство во всю силу своих молодых легких. Любопытные выглядывали из кабинетов, заслушавшись.Однако, узрев маршировавшее по коридору начальство, быстренько прятались за дверями.

«Что делали Вы, когда я уничтожал теросов с той стороны и готовил боевой отряд для решающего сражения⁈ Проверяли моих товарищей и родных⁈ Обыски устраивали⁈ Ась⁈ И это я, значит, я украл землю у народа⁈ Так она мне даром не нужна!!! Заберите её и подавитесь! Я отправился в Лакуну, чтобы спасти людей! Чтобы было меньше жертв! А не за какой-то наградой! И если Советская власть считает меня вором, так забирайте их все без остатка и делайте с ними всё, что вздумается!!!» — эхом неслось по всему зданию.

«Та-а-ак! Интересно! Кто это его про допросы и обыски информировал? Канисы, к гадалке не ходи!»– решил Ворон. Савелий же напряженно думал и готовился. В разговор нужно было вклиниться так, чтоб и с Огневым окончательно не разругаться, и Избранного «защитить от несправедливых нападок».

На самом пороге кабинета они столкнулись с Мельниковым. Тот, видимо, тоже шёл на источник шума. Сейчас же он всем своим видом демонстрировал председателю и его заму, что крайне не одобряет действия своего коллеги и разделяет их гнев и беспокойство.

Дверь распахнулась, и пришедшие нос к носу столкнулись с Василием, ринувшимся вон из кабинета, а Мельников был чуть не сбит гигантским волком, который, ощущая ярость хозяина, топорщил шерсть и скалил зубы в утробном рычании. Возникла неловкая пауза, и тут зверь вежливо отступил на шаг назад — и не скажешь, что секунду назад был готов глотки рвать.

Парень же выглядел взбешённым. Он узнал вошедших, коротко и отрывисто дёрнул каждую протянутую к нему ладонь, а затем обратился к Ворону, как самому знакомому:

— Кирилл Витольдович, что же это получается? Партия оценила мою инициативу, оказала доверие, приняла в свои ряды. Я бился в Лакуне сперва в одиночку, а потом и вместе с товарищами, не щадя себя, людей защищал, город родной! А теперь меня ворюгой и единоличником клеймят! За что⁈ — он сделал большие глаза и картинно поджал губы.

«Не переборщил?» — засомневался Алукард, летающий вокруг и наслаждающийся шоу.

«В самый раз!» — успокоил я его, потому что в человеческой психологии разбирался лучше партнёра. Десятки курсов и частных занятий по психологии и управлению давали о себе знать, позволяя, когда надо, виртуозно играть на нервах окружающих.

Тем временем Савелий Евграфович решительно ворвался на сцену и решил взять инициативу в свои руки:

— Товарищи! Товарищи! Думаю, что всем нам сейчас лучше не горячиться и успокоиться! — произнёс он с воодушевлённым напором. — На данном этапе Вы явно смотрите на ситуацию каждый со своей колокольни! Но давайте же учтем истоки сложившейся ситуации! Василий Степанович проявил инициативу и, действуя ударными темпами, справился с поставленной задачей на «отлично». Я думаю, что он, движимый идеей, просто не мог делать предположения об итогах и возможных последствиях своей деятельности. Но скажите мне, дорогие товарищи, а кто-нибудь из нас смог бы⁈ Если вдуматься, поступок этого юноши можно расценивать как насквозь патриотический, не говоря уже о его реальном героизме во время сражения. Поэтому его обида и возмущение вполне закономерны!

Огнев к этому моменту уже успел оправиться от моей гневной отповеди, и глаза его вспыхнули кровожадным огнём. Вскочив, он заорал во всю мощь лужёной глотки:

— Что-о-о⁈ Закономерно⁈ Может, ещё скажете, что нормально то, что какой-то шкет позволяет себе орать на меня⁈ На меня! На заслуженного члена партии! На представителя ВКП(б), которому поручили разобраться с делами в этом городишке от лица государства! Да пусть он хоть сто раз Избранный или обладатель какого-то там права! Я здесь представляю Советскую Власть! И я не позволю…

В мгновение ока Мельников, стоявший рядом с нами, ловко обогнул волка и, скользнув ужом через весь кабинет, схватил коллегу за лацкан пиджака, притянул к себе и прошипел ему в самое ухо (очень-очень тихо, но я всё равно разобрал): «Заткнись, ты, Представитель! Ты тут уже такого накукарекал! Ты же прямо сейчас старательно правительство под удар Божественного права подставляешь! Хочешь дальше остаться членом партии — молчи! Понял?Молчи!»

Ворон же в этот момент подхватил меня под локоток и потащил из кабинета.

— Не огорчайтесь, Василий Степанович! Товарищ погорячился, не разобрался, как следует, в ситуации. Возможно, не допонял ваши истинные мотивы.Мы всё урегулируем. Вы только не переживайте, — ласково уговаривал он.

Я продолжал трепыхаться и нервно восклицать: «Да как же!.. Да я же!.. Да он же!.. Да мне вообще!..» А Ворон пёр с уверенностью нежного танка:

— К тому же Вы должны понимать, Василий Степанович, что такие вопросы с кондачка не решаются. Вам, конечно, в силу возраста и недостатка опыта, непросто понять, какие коллизии возникают в связи с Вашим новоприобретенным Божественным правом.Хотите, я расскажу всё подробно за чашкой чая с бутербродами?

— Хочу, — просопел я, выдавая радость от того, что, наконец, смогу позавтракать, за искреннюю признательность. И получить развернутую юридическую консультацию в сложившемся положении от специалиста действительно будет весьма кстати. Кирилла Витольдович, узрев мою сговорчивость, нарочито облегченно выдохнул.

В столовой мы взяли чай и гору бутербродов, достойных кисти Репина — так хороши! Я же озадачил буфетчицу вопросом, нет ли у них перловки с мясом. На удивлённый взгляд Ворона ответил:

— Дружок с Кузей ведь тоже не завтракали. А бутербродов — сколько не возьми — им всё равно маловато будет.

После моего ответа Ворон ласково приказал: «Лизонька, перловки с мясом, да побольше. Быстренько! Видишь, — кивок в сторону волка, — какой у нас посетитель голодом мучается!»

Буквально через десять минут нам были выданы две миски с кашей. Поменьше — для Кузи, другая— натуральное корыто — для Дружка. Причем мяса было как бы не больше, чем самой каши.

Я с удивлением перевел взгляд на чиновника.

— Вам ли не знать, как в нашем городе волков ценят? — усмехнулся тот.

За чаем Кирилл Витольдович подробно обрисовал возможности Божественного права и условности, которые его сопровождают. Не то, чтобы я уже не расспросил об этом Алукарда, то тут мне дали весьма развернутые пояснения. И на удивление доходчивые — будь на моем месте малограмотный паренёк, и он бы всё прекрасно понял!

Ворон в красках представил, с какими трудностями может столкнуться обладатель Божественного права, сделав особый акцент на самостоятельном управлении землями. Подчеркивал, что брать на себя ответственность — это по-пролетарски и, явно преувеличивая, расписывал подводные камни, на которые можно напороться, передав земли в централизованное управление.

А Васька слушал да ел…

В покинутом Василием кабинете, меж тем, напряжение всё не спадало. Савелий Евграфович позволил себя дать’волю чувствам':

— Да вы с ума сошли — так орать на Николаева⁈ Вы же ознакомились с его делом — мальчишка ужас какой мнительный! И двух слов ему не сказали — а парень уже прыгнул в Лакуну! А Вы! — мужчина махнул рукой. — Я же Вам говорил, я же просил, я же предупреждал! Это не просто мальчишка — это феномен! Хотя, конечно, всё равно мальчишка. И ладно дело! Вы себя вспомните в его возрасте: что Вы там понимали, в чём разбирались? А кровь, небось, тоже кипела! Только у Вас Божественного права не было, а у него — есть. И шашкой махать в такой ситуации — не лучший выход. Можно такого намахать — мало не покажется! Никому!

Савелий, чувствуя поддержку Мельникова, бушевал, «партиец» тихо булькал, сам представитель СовНарКома стоял рядом и хмурился. Прочие же чиновники в присутствии вышестоящих быстро вернулись к своей работе с надеждой на продолжение «представления».

— Передача Николаевым своей доли Лакуны в централизованное управление, конечно, упрочит влияние СССР, ведь в этом случае доля государства составит 87%, — задумчиво произнёс Яков Леонидович. — Однако! В сложившейся ситуации слишком велик риск, что Божественное право посчитает такую передачу неправомерной, а это, в свою очередь, может привести к необратимым последствиям для государства.

— Да что там может случиться⁈ Это же сопляк! — начал было Огнев, но Мельников крепко сжал плечо товарища.

— Согласен с Вами, Яков Леонидович, — градоначальник благодарно посмотрел на совнаркомовца, а затем перевёл холодный взгляд на Огнева.– Скажите мне, Алексей Михайлович, а Вы вообще уверены, что этот парень понимает, что подписывает? — Савелий Евграфович кивнул на лежащий на столе «типовой документ на передачу земли в управление». — Ему шестнадцать лет, за спиной — всего несколько классов. Он явно не осознает всей ценности полученного. Можете ли Вы гарантировать, что, даже если он всё подпишет, Система не посчитает это мошенничеством? Ведь он, в отличие от всех остальных владельцев, просто не представляет, О ЧЁМ идёт речь⁈

Шах и мат. Вопрос о передаче в управление государству четверти новой Новогирканской Лакуны отдалился на неопределенный срок.