Напарник обмену и возврату не подлежит

ГЛАВА 14. Если есть надежда…

Старенький добродушный Космо пришёл на очередной сеанс Ферры у психотерапевта Нетте-Дженца. Он был всё такой же сухонький, немного забавный, похожий на старичка-звездочёта из детской книги.

– Кама Ферра соскучилась по своему воображаемому другу, – иронично сказала ему Леона Аурелия.

– А в целом как у камы Ферры дела? – спросил Космо добродушно.

– По моей части прогресс очевиден, – похвалила пациентку Аурелия. – Но рассказывать не возьмусь, если на то не будет разрешения самой Эрманики.

– Я хорошо, Космо, – Эрманика энергично пожала старику руку.

– Но теперь вы хотите вернуть вашего Альтео? – уточнил Космо. – Это как раз не очень хорошая мысль.

– Н-нет, – слегка покривила душой Ферра. – Я по нему скучаю. Но я хотела лишь кое-что уточнить. Мне показалось, что он подал мне знак. Однажды. Уже…

Она прикинула, сколько времени прошло с момента, когда Чезаре Гатто в бреду рассказал о своей встрече и о том знаке, который Альтео передал через молодого напарника. Выходило, что уже больше… трёх недель? Чёрт, когда успел наступить апрель?

– Уже три недели прошло с той поры. Я вернулась на службу, расследую разные дела, а его весть с той стороны… Она словно осталась со мной. Застряла. Я всё время возвращаюсь к этому.

– Почему вы сразу не обратились ко мне? – спросил Космо.

– Потому что считала, что дело во мне. Но нет. Я уже не живу одна, у меня работа и друзья, и даже кое-кто больше, чем друг. Я говорю не о мужчине, – сочла нужным сразу же добавить Эрманика. – Это больная пожилая женщина, она нуждается в уходе. Но она мне словно родная бабушка. Я хочу сказать, что больше не одинока и что проработала с камой Нетте-Дженца множество проблем. И поняла, что проблема с Альтео не в её ведении.

– Ага, – старик Космо потёр сухонькими ладошками. – Говорите же!

– Мне кажется, это не я его держу. И даже не Дженна… Дженна – это та женщина, и она… Бабушка Альтео. О, мы совершенно точно как-то удерживали его по эту сторону в виде духа, сначала она, потом, по какой-то непонятной причине, он вернулся уже ко мне. Но и это не всё, Космо! Послушайте, ещё до того, как Альтео погиб в детстве, двадцать лет назад, у него был такой же фантом или дух, или как его ещё назвать. Его звали Лаэртэ, он был из семьи мигрантов-грико, и он пел в церкви.

– Так-так, – протянул Космо. – Был ли этот Лаэртэ магом?

– Я не могу сказать, – призналась Ферра. – Но священник, в церкви которого пел этот ребёнок, говорил, что это было дивное пение.

– Смотрите, тут такая история. Мы, люди с магическим даром, притягиваем души себе подобных. Не все и не всегда, но в трудный период жизни – да. Но это лишь души.

– Я говорила со специалистом в другой области, – сказала Эрманика, – некоторое время назад. И он сказал, что дух Альтео может вернуться… оттуда.

– То есть вы всё-таки хотите его вернуть? – уточнил Космо. – С вашей стороны это эгоистично. Не видел я ни одного, ну прямо-таки ни единого духа, который не хотел бы снова стать по-настоящему живым и прожить обычную жизнь. Они тоскуют по телам. Тоскуют по запахам, вкусам, звуку своего голоса, прикосновениям – по всем тем ощущениям, которые мы считаем самыми обыкновенными, о которых даже не задумываемся. Но возврата для них нет. Я присутствовал при попытке двух мальчиков вернуть мать, как в сказке, которую они прочитали в одном журнале… Выбрасывайте такие журналы или не покупайте вовсе! Дух женщины вернулся в тело перед самыми похоронами, но что было дальше?

– Что? – спросила Ферра одними губами.

– Тело уже не стало по-настоящему живым. Оно гнило, а душа бедняжки всё никак не могла его покинуть, несмотря на то, что страдала, запертая в ходячем трупе. Впрочем, и ходить он толком не мог. В нашем мире не существует ни одного примера, когда…

– Существует один, – подобно ищейке и Альтео, сказала Леона Аурелия и перекрестилась. – Но возвращение подобным образом не произойдёт просто так, с тем, кто был обычным человеком, пусть и магом.

– Кстати, кама Аурелия, – вспомнила кое-что важное Ферра. – Бабушка Альтео описывала мальчика как диковатого, необщительного ребёнка. Он больше писал, чем говорил. И хотя владел магией, но никак особо этого не показывал. Он был зажатым мальчиком со странностями…

– Так? – показала некоторую заинтересованность Леона Аурелия.

– Но я знала совсем другого Альтео. Он был болтун, шутник, даже немного хулиган – в основном на словах, конечно, потому что физически ничего не мог, разве что устроить сквозняк.

– Спорю на чашку кофе, что ваш Альтео до конца оставался не вполне уверенным в себе молодым человеком, хм, или призраком, не знаю уж, как правильнее. И, возможно, вы его смущали.

– Смущала? И это он от смущения врывался ко мне в ванную или подглядывал, как я переодеваюсь? – удивилась Ферра.

– А вы подумайте, ведь он был лишен созревания, он не был подростком, не подсматривал за девочками, не спал с женщиной, – сказал Космо. – Простые человеческие радости все остались по эту сторону. Что ему оставалось? Только подшучивать да подсматривать.

– Почему же он не остался угрюмым и зажатым? – никак не могла взять в толк Ферра.

– Потому что угрюмой и зажатой были вы, – мягко ответила Нетте-Дженца. – Он ведь хотел, чтобы вам было немного полегче. По-своему заботился о вас, о вашем состоянии. Сейчас ведь вы более живая в общении, да и в целом прогрессируете.

– Правда? – спросила Эрманика с надеждой.

– Правда. Ещё немного, и сможете выйти на службу уже полноценно, – обнадёжила её Леона Аурелия.

– Что же мешает вам дать мне справку прямо сейчас? – уточнила Ферра.

– Возможно, вы получите её уже на следующей неделе, – сказала Аурелия.

Эрманика вышла из её кабинета, и увидела, что Чезаре Гатто стоит у стены напротив, ждёт.

– Ты тоже хочешь посетить каму Нетте-Дженца? – с улыбкой спросила Ферра и до ужаса смутила стажёра.

– Шеф Солто велел найти вас. Ждёт с какой-то интересной информацией, – застенчиво сказал парень.

– Прямо с интересной, – всплеснула руками Ферра. – Это хорошо! А у тебя тоже что-то есть, раз ты так взволнован?

– Везунчик приходил, пока вы, – Гатто кивнул на дверь кабинета. – У него целая катушка разговоров, записанных на диктофон. Тоже… очень интересных.

– То есть он ходил с диктофоном в сумке? Рискованно, – цокнула языком Эрманика.

– Он хвалился, что где-то достал совсем маленький, с микро-кассетой, прямо как в кино про Акулу, – сказал Гатто. – Помещается в карман! Детектив, я бы тоже такой хотел: очень удобно. Почему у полицейских и агентов в кино есть всякие такие штуки, а у нас нет?

– Возможно, когда-нибудь всё будет, – сказала Ферра. – И мы даже будем жалеть о славных днях, когда никто не записывал на пленку каждое наше слово и каждый наш шаг! Ну что ж, идём сначала к шефу, а потом в кабинет, слушать интересные разговоры.

– У вас хорошее настроение, – застенчиво сказал Гатто. – Что-то случилось?

– Ничего особенного, – ответила она. – Думаю, что всё наладится. Должно же наладиться?

– Ну, смотря что, – разумно заметил стажёр. – Я вот очень переживаю за каму ди Маджио.

– Чиро, – спросила вдруг Ферра, – а вот если бы ты знал, что её внук какое-то время был жив, только потерял память, а потом куда-то пропал снова… ты бы ей сказал?

– А так и было? – спросил Гатто.

– В некотором смысле. Но это не очень короткая и не слишком весёлая история. И если тебе интересно, я расскажу. Мне очень хочется рассказать. Мы с тобой в конце концов напарники.

– То есть вы что-то такое скрывали? Настолько важное? И поэтому не хотели, чтобы я остался у ищейки в тот день? – чуть выпятив обиженную губу, спросил Гатто. – А теперь вдруг «как-никак мы напарники»?

– Надо же мне было проверить, – сказала Ферра. – И ещё… я хотела сперва узнать, может ли он вернуться.

– Альтео ди Маджио? Ребёнок, которого утопили вместе с родителями? – уточнил стажёр.

Может ли он вернуться, это тот ещё вопрос. И тут же второй: для чего это Эрманике Ферре?

– Если есть надежда, за неё надо хвататься, – ответила Ферра и себе, и Гатто, и ещё непонятно кому. – Я хочу довести это дело до конца. Это нужно Дженне ди Маджио. И мне.

Гатто засопел и сказал, что тогда и ему тоже надо, хотя он и не понял, зачем. Но можно и разобраться. Хотя привязанные цепью мальчики обычно не выплывают. Но, может быть, кто-то успел спасти малыша? Подменил его зачем-то на тело другого мальчика, умершего, например, немного ранее?

– Ничто на свете не намекает мне, что Альтео способен вернуться. Для меня мир устроен так, что чудеса невозможны.

– Я сам однажды видел чудо, – сказал Гатто. – Когда в меня стреляли. Мир стал как будто желе, пошёл волнами и отбросил меня назад. Я точно что-то видел, точно. И когда лежал в бреду – тоже. Как будто я то ли побывал в прошлом, то ли вообще влетел в чью-то жизнь.

– Нет, пожалуйста, – сказала Ферра. – Ты лучше никуда не влетай, ладно? Я не могу тебя потерять или обменять на кого-то. Знаешь, я привыкаю к людям с большим трудом, а с тобой вот как-то почти сразу смирилась. И кстати, а чего мы стоим и болтаем, когда нам надо прослушать записи Везунчика?

И они пошли слушать записи.