Невеста по приказу, или Когда свекровь ведьма

Глава 14

Новость буквально поставила на уши весь замок. Точного дня и часа никто не знал, потому старались быстрее все успеть и все предусмотреть. Плюс в этом был только один — свекровь нашла себе занятие и больше не пыталась меня ужалить. По крайней мере, пока. Я ее даже не видела несколько дней. Но я прекрасно понимала, что после этого мнимого затишья грянет настоящая буря. Мегера сделает все, чтобы убедить сына расторгнуть брак. Если в нем совсем нет чести, и клевета сгодится. И что тогда? Как это предотвратить? Как оправдаться? Я понимала лишь одно: не могу вернуться домой. Мне некуда возвращаться. И я не могу позволить себя опозорить.

Я старалась гнать дурные мысли, так можно сойти с ума. Нужно хотя бы посмотреть на этого человека, иначе все мои рассуждения — лишь догадки, фантазия. Я должна знать, какова реальность. Какой бы она ни была. Я дала себе срок до этого самого взгляда. Тогда и приму решение. А сейчас постараюсь жить, как прежде.

Но как прежде уже не выходило… И Пилар подливала масла в огонь, хоть и видела, что я не слишком хочу об этом думать.

— Барышня, ну, вы решили? Какое платье готовить? Какие драгоценности? Вы должны быть красивой. Очень красивой. Чтобы ваш муж увидел, и дар речи потерял. Вы же понимаете? — Она приосанилась со знанием дела, будто только кавалерами и вертела: — В этом наше женское оружие и заключается! Сразить красотой наповал, а потом вить веревки!

В другой ситуации я бы рассмеялась: тоже мне, знаток! Но сейчас было совсем не до смеха. Я молчала, опустив голову. Нервно поглаживала Желтка, лежащего рядом на постели. Как же вовремя он появился! Освоился с фантастической скоростью, поросенок, и вел себя, как хозяин. Будто всегда здесь был, возле меня. А я уже даже и не представляла, как это — спать без него в ногах?

— Барышня!

Я отмахнулась:

— Давай, потом, Пилар…

Та напирала:

— Когда потом? Потом поздно будет! Не пойдете же помятая! Стыд какой! А если где, не дай бог, оборка оторвалась! Ну?

Пилар была права, я это понимала. Идти замарашкой я и не собиралась. Вот только не верила, что в таких вот потугах в данном случае есть толк. Я не хотела выглядеть смешной, словно из кожи вон лезу. Да и как он меня примет? Вдруг, даже не взглянет? В этом браке не были важны ни красота, ни взаимная симпатия. О любви и речи быть не могло — в таких ванильных мечтах я и не витала. Просто королевский приказ. И совсем неважно, кто что думает или чувствует. Я с детства была готова к тому, что замужество мало будет похоже на сказку. Есть только долг. И ничего больше…

Вдруг в дверь постучали. Желток подскочил, как ужаленный, и тут же с проворством ящерицы нырнул под одеяло. Будто осознавал, что никому больше на глаза показываться не стоит.

Пилар изменилась в лице, вытаращилась на меня:

— Кого это там принесло?

Прошла к двери, с кем-то пошушукалась. Вернулась с поджатыми губами:

— Ой, барышня… Ведьма служанку прислала. У себя вас видеть желает.

По хребту прокатило мерзкими мурашками. Ничего хорошего от этого приглашения ждать, разумеется, не стоит. Я села на табурет у зеркала:

— Прическу поправь.

Пилар застыла с перепуганным лицом:

— Донья Лорена, не ходите. О чем с ней говорить? Вы еще больной можете сказаться.

Я покачала головой:

— Не могу. Она — мать. Пренебречь ее приглашением — прямое оскорбление. Если я не приду, здесь все, до последнего поваренка, будут кудахтать о том, что я проявила чудовищное непочтение. Я пойду, Пилар. Хочу послушать, что она скажет на этот раз. Не переживай, меня уже сложно удивить. — Я поднялась: — Платье поправь.

Та села на пол, расправляла оборки.

— Глупости все это. Все тут распрекрасно знают, какая она змея. И никто вас не осудит.

— Есть вещи, Пилар, которыми нельзя пренебречь. Как бы не хотелось. Поэтому я пойду.

Она подскочила:

— Тогда я с вами.

Я покачала головой:

— Нет. Останься. Я не хочу, чтобы здесь снова рылись. Тем более, никто не должен видеть Желтка.

Я вышла из комнаты и пошла за молоденькой служанкой в свежем чепце. Она молчала, даже не смотрела на меня. На все мои вопросы отвечала односложно. Судя по всему, за душевную беседу со мной девица могла здорово схлопотать. Даже если мегера этого не видела.

Покои свекрови находились в другом строении, до которого мы шли по многочисленным лестницам и галереям. Здесь было много света, который проникал через большие витражные окна. Даже в примыкающих галереях пылали огромные жаркие камины. В самих же комнатах было почти нестерпимо. Пряное обволакивающее тепло, пропахшее духами, сшибало с порога. Хозяйка комнат восседала в мягком кресле, прикрывшись меховой горжеткой, за маленьким сервированным сладостями столиком. Как только не сварилась!

Служанка впустила меня в дверь и тут же выскользнула. Я поклонилась, как полагается:

— Доброго дня, матушка. Вы меня звали?

Та даже улыбнулась. Самодовольно и лениво, словно обожравшаяся кошка.

— Да, моя дорогая, я хотела тебя видеть. — Она кивнула на стул напротив: — Присядь.

Я выполнила просьбу:

— Благодарю.

Она молча уставилась на меня янтарными глазами, на губах блуждала улыбка. Свекровь взяла засахаренную клюкву и изящно положила в рот. Зажмурилась.

— В этот час я всегда люблю побаловать себя сладким. Очень рекомендую. Клюква необыкновенно освежает. Попробуй.

Что ж… если бы она хотела меня отравить, то у нее для этого была масса возможностей…

Я повторила ее жест, проглотила, чувствуя сладость с приятной кислинкой:

— Благодарю. Это, действительно, очень вкусно.

Мегера сверкнула улыбкой, своими шикарными зубами:

— Что ж, моя дорогая… У меня для тебя прекрасные новости.

Я тоже улыбнулась и выжидающе смотрела на нее. Но сама была сплошным натянутым нервом. Она наверняка уколет. С наслаждением. Другого и быть не может…

— Я внимательно слушаю, матушка.

— Мой сын, наконец, возвращается. Завтра утром он будет здесь. Это большое счастье.

Она пристально смотрела на меня. Наверное, хотела увидеть растерянность. Но, увы… хоть и давалось это тяжело.

Я кивнула:

— Это прекрасная новость, матушка. Я очень давно хочу, наконец, познакомиться со своим супругом.

Та взяла еще одну клюкву, покатала на языке:

— У тебя и твоей служанки еще есть достаточно времени, чтобы упаковать все личные вещи. Если приступить сейчас, вы со всем справитесь без спешки. И хлопоты окажутся не обременительными. Разумеется, Кальдерон обеспечит твоему экипажу должную охрану. В этом можешь быть совершенно спокойна.

Ну, да… чего еще было ждать. Я кивала, делая вид, что внимательно прислушиваюсь к ее словам:

— Но разве я могу делать подобный шаг без распоряжения супруга? Просто не имею права.

Та прикрыла глаза:

— Достаточно моего распоряжения.

Это был глупейший разговор. Глупейший от начала и до конца. Каждая из нас прекрасно знала, что это всего лишь дешевый спектакль. И каждая из нас играла свою роль, не особо стараясь приложить талант. Мы до невозможности бесили друг друга. Свекровь с огромным наслаждением снова отхлестала бы меня по щекам, а, может и за волосы оттаскала бы. Только не осмелится. Уже знает, что я не стану покорно терпеть.

Я делано вздохнула:

— Боюсь, что вашего, все же, недостаточно, матушка. При всем уважении. К тому же, сначала придется озвучить причину его величеству. И вы это знаете. Так что вы озвучите?

— Я уже говорила тебе. Не думаю, что ты так хочешь прослыть гулящей девкой. Это позор до конца дней.

— Разумеется, не хочу. К тому же, это совершенная клевета. Но спрашивали ли вы своего сына? Хочет ли он прослыть рогоносцем?

Ведьма с недоумением уставилась на меня. Судя по всему, в этот миг она ничего не играла.

— Какой вздор! Брак до конца не заключен! Моего сына это не коснется!

— По бумагам, мы женаты почти два месяца, матушка. И это неоспоримый факт, которому есть необходимые свидетели. Сможете ли вы доказать, что я стала гулящей девкой еще до его заключения, а не после? Теоретически, для этого было вполне достаточно времени. И если после, матушка, то выходит, что супруг гулящей девки, как ни крути, рогоносец…

Теперь моя улыбка была искренней. Ведь я додумалась до всего этого только сейчас. Почему не раньше? Ведь стоило просто копнуть чуточку глубже — и все встало на место. Ведь теперь ей, действительно, нечем крыть. Герцог Кальдерон де ла Серда — рогоносец! Каким бы не оказался ее сын, за подобный позор он точно не станет благодарить!

Я ясно видела, как на лбу свекрови выступила испарина. Она обмахивалась краешком горжетки, потом нервно отшвырнула ее:

— Я все равно не могу понять, на что ты надеешься. Мой сын узнает все, что здесь произошло! О том, что ты чуть не угробила Лало! О том, что целую ночь провела неизвестно где с каким-то бродягой! И о том, что ты, мерзавка, посмела поднять на меня руку! Неуважение к матери семейства никак нельзя оставлять безнаказанным. Мать, милая моя, — это святое. Нужно бы это знать. Впрочем… — ведьма скривилась, — откуда тебе знать? Ты, ведь, приблудная. Собственной матери не знала. Так откуда будет уважение к матери?

Удивительно, но меня эта душераздирающая тирада совсем не тронула. Я больше не поддамся на ее провокации. Пусть хоть лопнет! Я только что выпуталась из такой паутины, что настроение мне испортить было довольно непросто.

Я подняла голову, стараясь выглядеть совершенно невозмутимой:

— Я посмела поднять руку? На вас, матушка? Разве не наоборот?

Свекровь посмотрела на меня, как на дуру:

— Разумеется. Кто же еще? У тебя короткая память? — Мегера посмотрела куда-то в сторону: — Анита подтвердит, она все видела своими глазами.

Я проследила ее взгляд. Оказывается, мы были здесь не одни… В темном углу, у зеркала в знакомой раме стояла камеристка этой мегеры. Сухая, вся в мелких морщинках, волосы с проседью. Казалось, что она все время жевала лимон. Ну да… Разумеется… Значит, эту выдру зовут Анитой… Ничего она не видела, потому что ее там не было. Но было ясно, что камеристка подтвердит все, что ей велят…

— Так кому из нас поверит мой сын? Как ты думаешь?

— Будет видно, матушка…

Та расхохоталась:

— Или надеешься, что он посмотрит на тебя и влюбится без памяти? Не льсти себе, деточка. Таких замухрышек в каждом придорожном трактире пригоршни! По медяку за пяток!

— А вы этого боитесь?

Та расхохоталась еще сильнее, чуть не надорвалась:

— Насмешила, милая моя! Мой сын на тебя даже не посмотрит. А посмотрит — не заметит. В тебе нет ни стати, ни породы. На что зариться? Уж здесь я совершенно спокойна.

Мы, наконец, распрощались. Я вырвалась из этой ядовитой духоты, вздохнула полной грудью. Судя по всему, Пилар была права… туалетом не стоит пренебрегать.