Невеста по приказу, или Когда свекровь ведьма

Глава 60

Не знаю, чему я больше оказалась удивлена. Возможности запросто сотворить магию на внешней стороне, или… Я смотрела перед собой, не в силах поверить глазам. В горле стоял ком. Трастамара лежал на полу навзничь, а над ним нависал Вито и сосредоточенно молотил о камни его руку с зажатым кинжалом. Живой и здоровый. Я боялась даже дышать, чтобы не спугнуть видение. Сердце почти остановилось. Я, все же, прикрыла глаза, понимая, что это отчаяние играет со мной дурную шутку. Так можно сойти с ума.

Но когда я открыла глаза, видение не исчезло. Мой муж был здесь. Из плоти и крови. Он лишь на миг обернулся на меня, и я ясно различила, что его глаза стали яркими, искристо-голубыми. Как зимой. Пусть! Сейчас это не имело значения! Вито был жив! Значит, Трастамара солгал. Он дал ему противоядие. Мерзавец просто врал мне, чтобы сломать… Значило ли это, что мой дядя был не настолько жесток? И сердце сдавило неуместным чувством — непрошеной жалостью. Но я не была уверена, что этот человек имел право на жалость. Только что он собирался меня убить. И я не сомневалась, что сделал бы это без колебаний.

Я застыла истуканом, смотрела, как Трастамара, весь багровый от напряжения, корчился на полу. Кинжал, наконец, вылетел из его пальцев и лязгнул по камням. Вито подобрал клинок, перевернул «дядюшку» на живот и заломил ему руки за спину. Тот завопил так, что у меня заложило уши:

— Охрана! Сюда! Все сюда!

Вито эти вопли не смутили.

— Кричать бессмысленно, ваша светлость. Коридор пуст. Вас никто не услышит.

Тот снова пытался кричать, но лишь убедился, что это было бесполезно. Теперь бился, как пойманная рыба, и шипел сквозь стиснутые зубы. Не кричал. А я не могла пошевелиться. Хотелось кинуться к мужу, но я вся задеревенела. Только слезы градом катились по щекам. Какое же счастье видеть его живым! Мне не надо было ничего другого.

Вито молчал. Просто смотрел на меня, и в его глазах бесновались льдистые искры. И никто из нас не мог нарушить это странное безмолвие. Будто мы оба до смерти боялись разрушить что-то бесценное, что возникло между нами. Словно мы остались только вдвоем, а Трастамара бесследно исчез... Провалился в пекло.

Я, наконец, опомнилась, наспех оторвала от нижней юбки широкую ленту и протянула Вито, чтобы он связал «любящему дядюшке» руки. Он затянул крепкий узел, тут же подошел ко мне и чуть ли не силой поставил на ноги. Заглянул в лицо, помрачнел:

— Ты ранена?

Я с трудом покачала головой, снова ощущая ужасную слабость. Словно переложила, весь свой груз на его плечи и смогла облегченно выдохнуть, теряя последние силы. Цеплялась за его камзол.

— Нет… Нет.

Вито окинул меня сосредоточенным взглядом, будто не поверил словам. Вдруг прижал к себе, выдохнул в висок:

— Я боялся не успеть. Не мог найти тебя. А потом сильно запахло магией. Очень сильно.

Я прижалась к нему, понимая, что никакая сила не сможет меня оторвать. И все вокруг растворилось. Не было ни кошмарных последних часов, ни этой тюрьмы. Я слышала, как гулко бьется его сердце.

— Кажется, ты стала самой настоящей ведьмой… Даже мать бессильна на этой стороне.

Я лишь пожала плечами. Не хотела думать об этом сейчас. Устало улыбнулась и еще сильнее прижалась к Вито:

— Он дал тебе противоядие… слава богу. Я так на это надеялась.

Тот покачал головой:

— Нет. Не дал.

Я порывисто подняла голову:

— Как?

Вито обернулся на копошащегося на полу Трастамару. Тот докатился до стены и пытался сесть. Но все так же молчал, больше не пытался звать на помощь. Лишь искрил глазами, становясь похожим на настоящего, совсем не бутафорского безумца.

— Он и не собирался этого делать — я слишком мешал. — Вито повысил голос: — Ведь так, ваша светлость?

Мерзавец лишь скривил губы в подобие кислой ухмылки:

— Стоило выдать ее за кого-то из этих балбесов-близнецов. Проблем было бы меньше. Жаль, что ты оказался не женат.

Я снова заглянула в лицо своего мужа:

— Но как тогда?

— Яд ледяного змея в моей крови переборол более слабый яд. Нужно было просто подождать. — Он коснулся губами моих волос. Молчал. Наконец, едва заметно кивнул в сторону Трастамары: — С ним нужно что-то решать…

Внутри замерло:

— Что?

Я понимала, что имел в виду Вито, но… Пока этот человек жив, он не оставит нас в покое — это ясно, как день. Не уймется, пока не уничтожит. Мы для него опасны. Наивно думать, что мы сумеем договориться. Но позволить своему мужу стать хладнокровным убийцей? От этой мысли меня бросало в дрожь. Я не хочу. Не хочу!

Я подняла голову:

— Ведь должен быть какой-то выход…

Вито покачал головой:

— Боюсь, что нет. Этот человек уже никогда не оставит тебя в покое. Ты же сама это понимаешь.

Трастамара тут же вцепился в мое сомнение. Подался вперед:

— Твоя бесценная супруга дело говорит. В конце концов, мы же не дикари. Цивилизованные люди всегда могут найти дипломатическое решение. Я признаю проигрыш и готов гарантировать, что не доставлю вашей чете неудобств. Если угодно, я составлю вам протекцию при дворе, и вы сможете взлететь очень и очень высоко. Вы получите новые земли. Это щедрое предложение, сеньор Кальдерон. Я даже готов замолвить словечко за вашу почтенную матушку. И ее снова станут принимать при дворе со всеми почестями. Это осчастливит ее. Все что угодно в обмен лишь на ваше честное молчание. Это не составит для вас обоих никакого труда. А с моей стороны — сплошные гарантии. Вы получаете лишь выгоду, которая другим и не снилась.

Я сглотнула:

— Вы обещаете, что оставите нас в покое? Но могу ли я поверить?

Вито предостерегающе сжал мою руку:

— Лорена, нет! Он предложит, что угодно, лишь бы заморочить тебя и спасти свою шкуру.

Я порывисто подняла голову, заглядывая в его лицо:

— Я не хочу, чтобы ты… я не хочу. Ведь должен же быть другой выход!

Вито стиснул зубы:

— Только твоя магия. Сможешь лишить его памяти или отнять разум?

Я даже отшатнулась, покачала головой:

— Нет, не смогу. Даже если бы умела. — Я облизала губы: — Мы кровные родственники. Он — мой дядя. Брат моей мамы. Я потом все расскажу тебе.

Вито совсем не удивился. Лишь кивнул:

— Я допускал нечто подобное… Тогда ты понимаешь, что у нас просто нет другого выхода?

Я посмотрела на Трастамару. Он напряженно сжался. Теперь на его взмокшем лице отражался самый настоящий страх. Без ужимок и кривляний. Он вскинул голову:

— А если я солгал?

Я вздрогнула всем телом:

— Что?

Повисла плотная тишина. Посланник блаженно улыбнулся:

— Ведь ты, кажется, даже не усомнилась. Все приняла на веру. Что если я солгал? И между нами нет никакого кровного родства?

Я подалась вперед:

— Так вы, правда, солгали?

Мерзавец буквально расцвел на глазах. От недавнего ужаса на его лице не осталось и следа.

— Хочу, чтобы пока это осталось маленькой загадкой с сюрпризом. Проверь, и все узнаешь. Лиши меня памяти, как предлагал твой благоверный. Этот вариант меня тоже устроит.

Я посмотрела на мрачного Вито:

— Нужно попробовать.

Тот сдался:

— Пробуй, если знаешь заклинание.

Я покачала головой:

— Нет, не знаю. Я заучивала пока только заклинания жизни и исцеления. Как самые нужные. А здесь необходимо заклинание забвения. Мне надо сходить за книгой.

Посланник подал голос:

— Не вижу в этом препятствия. Ведь мы не стеснены во времени. Если, конечно, твоему мужу не так уж не терпится лишить меня жизни.

Вито посмотрел на Трастамару, и уголок его губ дрогнул:

— Лорена, он тянет время. Потому что прекрасно понимает, что рано или поздно его люди спохватятся. Твоя магия пригодится, но нам стоит уйти отсюда раньше.

— Но мне нужно знать, лжет он или нет. Очень нужно.

Мой муж задумался на мгновение:

— Заклинания исцеления ты знаешь хорошо?

Я кивнула:

— Думаю, что да.

Вдруг Вито приблизился к Трастамаре, нагнулся и без колебаний полоснул кинжалом по его плечу. Тот зашипел, сцеживая выдох сквозь стиснутые зубы. Но промолчал. Рукав тут же начал напитываться кровью.

Вито кивнул на рану:

— Исцеляй. И все узнаешь.

Я несколько опешила от такого решения, но не могла не согласиться: это было более чем разумно. Даже Трастамара признавал — это отчетливо читалось на его лице вместе с досадой.

Я начала вычерчивать заклинание, почти с восторгом наблюдая, как густо стелется в воздухе золотистая дымка, как послушно складываются нужные символы. Это было настолько легко, что не укладывалось в голове. Проще детской игры.

Я невольно обратила внимание на лицо «дядюшки». Он смотрел на мое колдовство с каким-то немым благоговением. На этом лице отражалось все: удивление, восхищение, разочарование, сожаление, досада. Я не различила лишь зависти, будто Трастамара, наконец, осознал, что магия ему неподвластна. Смирился.

Вдруг его губ коснулась кривая ухмылка:

— Все же, обманула… Обе обманули. — Он даже прыснул со смеху. — Я послужил вещью, которая впитала магию только на время. Чтобы потом передать законному владельцу. Как пуговица или вилка… — Он ненормально расхохотался: — Я — пуговица! Всего лишь пуговица!

Я не сразу поняла, о чем он говорит. Но потом догадалась. Нестерпимый жар от его руки… Это была магия. Сильная магия, которая перетекала в мое тело. Тогда от медальона я тоже ощутила небольшое тепло. А сейчас она меня едва не сожгла заживо.

Я завершила заклинание и направила на рану. Символы послушно плыли по воздуху и растворялись, едва касались Трастамары. Но больше ничего не происходило, порез не затягивался. Даже кровь не останавливалась.

Я посмотрела на Вито:

— Наверное, я сделала что-то не так. Я создам еще одно заклинание на внутренней стороне и принесу его сюда. Сделаю, как положено.

Тот покачал головой:

— Это не поможет. Я видел подобное, когда моя мать пыталась вылечить отца. Для магии супруг становится кровным родственником. Заклинания так же разбивались. Его светлость тебе не солгал о родстве. Мне жаль.

Но для меня сейчас это значило совсем другое. Я посмотрела на мужа:

— Значит… Неужели…

Он стиснул зубы, и в льдистых глазах появился пугающий стальной блеск:

— Я хочу, чтобы ты вышла. В коридоре пусто.

Я едва не заламывала руки. В пылу борьбы — это одно. А сейчас — это просто хладнокровное убийство, которое останется на совести Вито. По моей вине. Из-за меня. Но я понимала, что для нас это был единственный выход. Теперь Трастамара не успокоится, пока не уничтожит нас. Он солжет королю, чтобы оправдаться. Он добьется, чтобы в итоге избавились от нас обоих. Даже несмотря на мою магию. Но я никак не могла решиться. Меня бросило в ледяной пот.

Вито тоже было нелегко. Наверняка еще хуже, чем мне. Я его почти не узнавала. Он будто превратился в бездушную ледяную глыбу. Я никогда не видела его таким. Никогда.

— Лорена, выйди немедленно!

Я даже вздрогнула от его голоса. Смотрела на Трастамару, не могла оторвать взгляд. Тот закопошился у стены в нелепой попытке подняться с завязанными руками. Посмотрел на моего мужа:

— Позволь хотя бы встать, Кальдерон. Не хочу, чтобы племянница запомнила меня вот так, на полу у стены. Я, все же, дворянин. Принц королевского дома. У меня есть гордость.

Вито не ответил. Просто молча ждал, когда Трастамара поднимется вдоль стены. Тот, наконец, выпрямился, посмотрел на меня и даже усмехнулся:

— Не думала, да? Что теперь всю оставшуюся жизнь придется делить постель с настоящим палачом? — Он прищелкнул языком: — Вот так… Поверь, дитя, такое не забывается. Ты будешь помнить это всю свою жизнь. И она будет отравлена. До самого смертного часа.

Я стояла, закаменев. Старалась не впускать эти слова в свое сердце. Трастамара буквально цеплялся за мое онемение.

— Я бы хотел избавить тебя от этого чувства. Это искренне. Я мог бы предложить твоему бессердечному мужу честный поединок. Поединок — это божье провидение. Но ведь он не согласится.

Вито даже усмехнулся:

— Разумеется, не соглашусь. Вы, конечно, можете потрясти благородством перед моей женой. У нее доброе сердце. Но сейчас решаю я. И банальная практичность. Вы сами не слишком отличились благородством, используя мою жену. — Он повернулся ко мне: — Лорена, выйди сейчас же.

Сказано было так, что я уже не могла медлить. Вито прав. Вито прав и делает все правильно. Каким бы жестоким это ни казалось. Я приму решение своего мужа, каким бы оно ни было.

Я будто в трансе дошла до двери, взялась за скобу засова, который неожиданно оказался запертым изнутри. Вито предусмотрел даже это. Но, тут же, обернулась на громкий выкрик Трастамары.

— Лорена, стой!

Я с ужасом увидела, как «дядюшка» поднял из-за спины свободные руки, а в кулаке блеснуло что-то тонкое, похожее на большую иглу. Стилет. Их легко спрятать в одежде. Он кинулся на Вито со всей яростью приговоренного. Несмотря на возраст, Трастамара был очень подвижен и ловок. Почти такого же роста, как Вито, и примерно равной силы. Они обменивались отчаянными ударами, уклонялись. Мой муж был быстрее, звериное чутье давало фору, но и Трастамара демонстрировал отменное мастерство. В правой руке он держал тонкий длинный стилет, левую сжимал в кулак и то и дело старался нанести удары. Вдруг занес руку, прикрыл глаза сгибом локтя, и я увидела густое белесое облако мелкой пыли.

Вито прикрыл глаза, не в силах моргнуть, начал тереть их руками. Прислонился к стене, к ставню у зеркала. Этот мерзавец бросил пригоршню песка. Похоже, собрал, когда корчился на полу.

Трастамара смог, наконец, перевести дух. Повернулся ко мне и даже улыбнулся:

— А сейчас, моя дорогая, ты в полной мере увидишь, что значит, когда магия бессильна. Муж — кровный родственник. А потом мы поговорим, наконец, по-другому.

Он занес стилет, я в ужасе подалась вперед в надежде остановить эту руку. Но тут раздался оглушающий грохот. Перевернулся табурет, что-то стукнуло, покатилось. Пространство разом потемнело, и пронеслось что-то огромное. И будто стало нечем дышать. Но лишь короткое мгновение, и помещение снова стало прежним. За одним исключением: в нем не было Трастамары.

Я растерянно оглядывалась, но видела только своего мужа. Подбежала на ватных ногах, поднялась на цыпочки. Снова оторвала лоскут от нижней юбки, утирала его щеки, по которым катились слезы, смывая пыль и песок.

— Сейчас. Сейчас станет лучше.

Вито, наконец, проморгался. Его глаза были красными, налитыми кровью, и тем сильнее и нереальнее сияли теперь морозно-голубые радужки.

Он, наконец, смог оглядеться:

— Где он?

Я пожала плечами:

— Сама не понимаю.

— Здесь был твой зверь. Твой Желток. Я чую его.

Я снова с недоумением огляделась:

— Я не знаю. Не съел же он посланника…

Вдруг мы оба почувствовали колебания воздуха. Едва успели отскочить, когда из зеркала на стене появился мой Желток. И буквально заполнил собой всю камеру. Грифоныш за это время, что я его не видела, вырос еще больше. Он потерся золотым клювом о мое плечо и пробасил:

— Дай орешек! Дай, скорее, вкусный орешек!

Я бездумно вытянула руку, создавая лакомство. Ну да — магические орешки. На этой стороне. Да и был теперь каждый размером с доброе яблоко и буквально искрился от магии. Но по зверьку и орешки. Теперь даже эти «яблоки» были мелковаты. Грифоныш накинулся на угощение, как голодающий, и принялся тут же причитать, как это вкусно.

Но появление Желтка буквально разрядило накаленную до самого крайнего предела обстановку. Вито даже перестал тереть глаза:

— Твоя Пилар права — это настоящий крокодил.

Звереныш поднял голову и уставился на моего мужа рубиновыми глазищами:

— Попрошу, ваша светлость! Я — благородный грифон!

Я не удержалась и рассмеялась, уткнувшись в грудь Вито. Тот заглянул мне в лицо:

— Что сказал этот крокодил?

— Сказал, что ты — ваша светлость. А он — благородный грифон.

Шутки, это, конечно, хорошо, но… Я посмотрела на Желтка:

— Где Трастамара?

Тот кивнул на стену:

— В зеркале.

Я потеснила Желтка, заглянула в зеркальную гладь:

— Ты смог протолкнуть его туда?

Грифоныш по-своему хмыкнул:

— У нас теперь большая сила! А будет еще больше, когда я подрасту!

Вито встал рядом и тоже смотрел. Хотел коснуться зеркальной глади пальцем, но я почему-то остановила:

— Не надо.

— Что там? За этим зеркалом?

— Замкнутое пространство.

— И выход только один? Зеркало?

Я кивнула:

— Он всегда мечтал пройти на ту сторону.

Вито тронул ставень:

— Так пусть и остается там. Это избавит меня от необходимости быть палачом. При условии, что он не сможет оттуда выти.

Мы оба отшатнулись, наблюдая, как из зеркальной поверхности показалась рука. Сердце дрогнуло. Что если он выйдет? Но рука Трастамары высунулась лишь по локоть и снова исчезла. И я с облегчением выдохнула: ему никогда не выйти.

Вито снова вгляделся в зеркало:

— Оттуда что-то видно?

Я кивнула:

— Да. Эту камеру. Но ничего не слышно.

Вито взялся за ставень, намереваясь закрыть створки, но, в тот же миг, из зеркальной глади снова мелькнула рука. И я с ужасом увидела, как Вито медленно развернулся и оседал по стене, а из его груди торчала рукоять стилета. Я кинулась к мужу, уложила его на пол. Тут же схватила упавшие песочные часы и несколько раз с остервенением ударила подставкой по зеркалу на стене. Так, что его поверхность сплошь пошла мелкими трещинами и начала высыпаться. Проклятый Трастамара не просунет больше через барьер даже кончик ногтя.

Я рухнула перед Вито на колени, старалась не поддаваться панике. «Дядюшка» не учел только одного: мы так и не стали настоящими супругами. Я заглянула в помутневшие глаза своего мужа:

— Я тебя ни за что не отдам. Ты слышишь?

И почувствовала, как мои руки стремительно наливаются магическим жаром.