Первый маркграф

Глава 14 Счастливое будущее

Ритуалы, везде и всюду ритуалы. Фольхи их обожают. В другое время я был бы счастлив подобной церемонии. Но не мог вообразить подобное даже в самых смелых мечтах. А сейчас с трудом борюсь с усталостью и желаю просто выспаться.

Мятеж мастеровых в столице закончился так же быстро и внезапно, как и начался. Взрыв фольхстага стал единственным значимым достижением мятежников, если не считать разгрома части императорского дворца и разграбления множества дорогих магазинов в центре столицы. Да и с взрывом все получилось неоднозначно — фольхстаг устоял. Но теперь предстояло разбираться с последствиями. Разгребать эту пахнущую отнюдь не розами кучу. В конце-то концов, отряды «мастеровых» оказались достаточно неплохо вооружены, да к тому же смогли привлечь на свою сторону несколько оруженосцев и рыцарей.

Помимо трех уничтоженных нами на площади перед Башней, до меня дошел слух о целом мятежном копье из двух рыцарей и четырех оруженосцев, разбитом в предместьях столицы. И еще о нескольких оруженосцах, участвовавших в городских боях, но сумевших удрать из столицы, когда запахло жареным.

В остальном, к вечеру первого дня мятежа все было практически закончено. Верные императору части вошли в город, и «мастеровые» как-то резко поняли, что против регулярной армии они не вытягивают.

Да и численность мятежников оказалась не так велика, как показалось на первый взгляд. Не больше десяти по настоящему сильных отрядов и куча мелких вооруженных шаек, которые больше интересовались справедливым перераспределением ценностей. Короче, просто грабили.

Работа на мануфакторумах не сахар, но если ты поднялся чуть выше «принеси-подай», то и платят за нее неплохо. Нет, забастовку устроить или стачку, чтобы выбить себе улучшение условий труда и оплаты, рабочие всегда рады. Но вооруженный мятеж — это другое. Да еще и против императора, который, стоит отдать Суману Второму должное, хоть медленно и со скрипом, но продавливал некоторые послабления для рабочих мануфакторумов.

Весь день, вечер и начало следующего дня я торчал в кабине гвардейского «Черного дракона», охраняя подступы к освобожденной тюрьме, чтобы не тащить ценных пленников через полгорода к императору. Нам ведь не только мага-предателя вести придется, но и всех, кто уцелел.

Первые часы были особо напряженными. Мы не знали, что происходит в городе, кто друг, а кто враг.

Ближе к вечеру по все тому же бульвару Всадников подошел крупный отряд латников и сержантов с батареей полевой артиллерии. С этими дополнительными силами оборона Башни стала практически неприступной для мятежников.

Да «мастеровые» и сами не рвались в бой, так и не предприняв ни одной попытки контратаки. Похоже, они все поставили на один быстрый, решительный удар. А когда эта ставка не сработала, у них не осталось резервов для второй попытки.

Но могла и сработать! Охрана тюрьмы держалась только за счет двух крайне истощенных адептов. И помощь пришла как нельзя вовремя. Еще бы час, и все — прощай последний ценный пленник. А именно его устранение означало для наших врагов победу. Право слово, не судьба же «мастеровых» их заботила или успех изначально обреченного мятежа? Дураки и храбрецы гибнут на баррикадах, а равнодушные кукловоды всегда наблюдают за всем этим с безопасного расстояния.

Пленного рыцаря и тело мага-мятежника поместили все на тех же нижних ярусах Башни. Если первого ждут вдумчивые беседы со следователем Третьего отделения, то второго нужно опознать, чтобы выяснить круг знакомств и возможные связи.

Да, после этих смутных дней работы у верных слуг императора прибавится. Хочется верить, что получив такую смачную оплеуху, они возьмутся за дело всерьез. А то в империи островитяне и альвы себя чуть ли не хозяевами считают, судя по их действиям. Особенно против меня! И что я им такого сделал? Да ничего… пока.

И вот в тот момент, когда я собирался наконец-то отправиться в гостиницу, чтобы смыть с себя пот, плотно набить пустое брюхо, а затем завалиться спать, меня отыскал очередной вестовой с приказом императора срочно прибыть во дворец для принесения присяги.

На улицах еще не успели толком собрать все трупы, а Суман Второй вспомнил о незаконченном деле с моим маркграфством. И вот я здесь, в святая святых императорского дворца — главном тронном зале. Стою, преклонив колено перед троном, приношу необходимую присягу.

Мне даже не дали заехать в гостиницу, чтобы переодеться. И с учетом того, что ночевать пришлось в рыцаре, выглядел я не слишком представительно. Да и пах отнюдь не розами.

Хотя, остальные фольхи, да даже принцы, тоже растеряли если не весь блеск, то большую его часть. Не каждый день им приходится ночевать в казармах, пусть это и казармы гвардии. Да и людей туда набилось на порядок больше, чем было свободного места. Когда речь идет о безопасности, людям свойственно забывать о комфорте.

Хорошо еще, что перед церемонией какой-то служитель просветил меня, что нужно делать и говорить. Людей в зале немного, все те же уцелевшие члены Верхней и Нижней палаты фольхстага, да несколько придворных, но опозориться не хочется.

Закончив с длинной, торжественной речью, император взял в руки магический посох. Все же фольхи изначально это сословие магов. И только появление паровика и паро-магических големов, сначала оруженосцев, а затем и рыцарей, потеснила их с пьедестала власти. Да и то, слегка. Даже маркграфы пограничных марок стараются выбирать наследниками наиболее сильных одаренных. А ведь изначально по большей части первые маркграфы были из числа рыцарей. Марки должны были стать противовесом девяти герцогствам, надежной опорой императорского рода. В чем-то этот расчет сработал, в чем-то нет.

— Клянешься ли ты быть верным империи и своему императору и безжалостным к врагам его?

Какая интересная, противоречивая фраза. На мой взгляд, верность империи и императору — разные вещи. Но сейчас не время умничать.

— Клянусь, — торжественно подтвердил я, стоически выдерживая первый удар посохом по правому плечу.

А император ничего еще, крепок. Ритуальный удар вышел отнюдь не ритуальным и плечо обожгло сильной болью.

— Клянешься ли ты соблюдать законы империи и хранить ее древние обычаи?

Эта клятва — одни сплошные противоречия. Неудивительно, что фольхи всегда себе на уме. Какие именно древние обычаи мне предлагается хранить? Те, что совсем древние, когда маг-фольх мог за косой взгляд убить простолюдина и ограничиться только выплатой довольно небольшого штрафа? Да и то только в том случае, если не найдется свидетель, готовый подтвердить факт оскорбительного поведения простолюдина.

— Клянусь, — вновь подтвердил я, выдерживая удар по левому плечу.

— Встань же, маркграф Гарн Вельк, — провозгласил император, отдав посох одному из служителей, — и войди в число самых достойных. Империя приветствует новый Великий род!

Род…

Слишком громкое название для одного человека. Род — это несколько семей старшей и младшей ветви, обычно имеющих ту или иную кровную связь.

Да и насчет «самых достойных» есть у меня большие сомнения. Нет, в том, что фольхи себя считают именно таковыми, я ничуть не сомневаюсь. Но являются ли они ими — большой вопрос. Слишком многие из этих «самых достойных» ведут не самые достойные игрища.

Встав на ноги, с поклоном принимаю массивный, написанный не на какой-то там бумаге, а на настоящем пергаменте, толстый свиток, с подтверждением всех моих прав и обязанностей, как маркграфа Вольной марки империи Эдан. Его нужно будет поместить в родовую сокровищницу на самом видном месте, на красивой подставке. Но для начала ее следует завести. Сокровищницу, не подставку… хотя, и подставку тоже.

Вот теперь все официально, осталось только зарегистрировать в геральдической палате герб.

Вообще-то после подобной церемонии полагается еще и пир, в наше время замененный пышным приемом. Но сейчас всем, не до этого.

Надеюсь, хоть теперь-то меня отпустят? А то голодным, я становлюсь излишне раздражительным. И вместо слов благодарности скажу то, что думаю, а оно многим не понравится.

— Добро пожаловать в не очень дружную, но очень важную команду золотарей, Гарн Вельк, — чуть-чуть опередив старшего брата, поздравил меня третий принц, хлопнув по плечу, словно старого приятеля.

Не успела закончиться одна мизансцена этого спектакля жизни, как начинается другая. Третий принц все еще не теряет надежды перетащить меня в свой лагерь. Или хотя бы убедить дорогого брата, что я тяготею именно к северу.

— Надеюсь, что буду достоин оказанной мне чести. — А что еще отвечать? Правду? Есть и более простые способы самоубийства.

— Уверен, что будешь, — согласился он, вновь похлопав меня по свежему синяку на плече.

— Поздравляю, маркграф, — в противовес брату, коротко бросил первый принц, решив не играть в напускное дружелюбие, и тут же удалился по своим делам, породив во мне невольную волну симпатии.

Я не канат, чтобы меня перетягивали туда-сюда между севером и югом.

Третий принц ушел следом за первым, но мои мучения на этом не закончились — пошли поздравления от представителей фольхстага. Как короткие, так и более длинные, наполненные противоречивыми полунамеками. Если поначалу я их еще хоть как-то слушал, то затем просто кивал, словно фарфоровая игрушка-болванчик, и улыбался.

Только когда число мнимых доброжелателей закончилось, ко мне подошел железный маркграф.

— Привыкай, но не обольщайся, — посоветовал он, не став утруждать себя надоевшими поздравлениями, искренности в которых не было и на ломаный кин. — Сегодня они тебе улыбаются, а завтра с удовольствием плюнут, а то и помочатся на твою могилу. И не факт, что не приложат руку к тому, чтобы тебя в нее положить.

Справедливое замечание. До сих пор не верю, что эта безумная затея сработала. Знать бы еще, зачем императору понадобилось делать именно меня маркграфом? Дело ясное, что дело нечистое. Может и правда что-то не так с моим происхождением? А то можно подумать я не замечал всех этих пристальных, изучающих взглядов железного маркграфа и Сумана Второго. Что такого они увидели?

Нет, нужно срочно валить из столицы в Вольную марку, пока меня не затянул водоворот местных интриг.

То же восстание «мастеровых», ни за что не поверю, что эта организация обходилась без надежного покровителя где-то наверху. Возможно, что таких покровителей было несколько. Иначе поразительную близорукость охранителей и Третьего отдела не объяснить. Да и слишком нагло «мастеровые» действовали в последние годы, правда и не переходили определенную грань.

А что, очень удобный инструмент для убийства неугодных чиновников! Да тем же «черным», если бы Корпус Хранителей Престола все еще существовал, «мастеровые» были выгодны. Отличная наживка, чтобы ловить гостей с островов или из Великого леса. Ну или хотя бы пытаться это делать.

Что-то мои мысли опять понесло не в ту сторону. Этак можно решить, что железный маркграф сам взрыв подстроил, преследуя какие-то свои цели.

— Кстати, завтра я покидаю столицу, — добавил Александр Ранк, одарив меня проницательным взглядом темных глаз. — Разумеется, залечу и в Тирбоз. Если есть желание, могу захватить тебя с собой… — Он помедлил, словно ожидал утвердительного ответа. Не дождался, удивленно выгнул бровь: — Константин тебе не написал? Хотя, тебя так сложно застать на одном месте, письмо могло и затеряться.

Теперь пришел мой черед вопросительно гнуть брови, но продолжать разговор железный маркграф не стал. Коротко попрощался и ушел.

Интересно, о чём же это должен был написать Константин, чтобы я бросил все дела и помчался в Тирбоз?

Услужливого и всегда улыбчивого швейцара на входе в «Тайный уголок» сменила четверка хмурых типов, пусть и не бандитской, но весьма угрожающей наружности. Судя по воинской выправке, бывшие латники. На поясе у каждого открыто висела толстая деревянная дубинка и кобура с длинным армейским «Вепрем», разом отсекая от гостиницы всех любителей что-нибудь отнять и поделить. Численность оных сильно возрастает во время любой смуты.

Скользнув по мне подозрительными взглядами, останавливать меня они не стали. А один был так любезен, что открыл дверь.

До номера я не столько дошел, сколько добрел. Пытаясь определиться, чего же мне хочется больше — плотно пообедать или поспать. И неожиданное появление почтенного Загима, поджидавшего меня возле двери, вырвало из моей груди нечто среднее между стоном и рыком. Похоже, сон опять откладывается.

С другой стороны, что мне мешает пообедать?

— Плохо выглядите, Ваше Сиятельство, — с нескрываемой иронией заметил магнат. — Трудный день?

— А еще ночь и предыдущий день, — не стал спорить я. Да и сложно спорить с очевидным.

— Мне тут как раз принесли обед. Возможно, Ваше Сиятельство пожелает разделить скромную трапезу?

У меня все желания на лице что ли написаны? Но с другой стороны, зачем отказываться? Почтенный Загим знает толк в хорошей кухне. Не самое дурное увлечение, особенно когда оно тебе по карману. Мне бы такое вместо вынужденной страсти влипать в истории и неприятности!

Скромная трапеза полностью заняла немаленький такой стол, за которым без особых проблем можно было усадить человек шесть, а то и восемь. Да и для них количество еды было избыточным.

Будем считать это моей законной компенсацией за скомканную, сокращенную и не такую торжественную церемонию получения титула маркграфа. Как я уже упоминал, я несколько тщеславен, а «мастеровые» порядком подпортили момент моего триумфа. Вот что им стоило взорвать фольхстаг дней на десять позже? Можно с императором, железным маркграфом и любым из принцев, но только одним, я не против.

Некоторое время почтенный Загим не лез ко мне с вопросами, позволив отдать дань уважения стараниям поваров. Да и сам не стеснялся — поесть почтенный магнат любил.

— Так что же произошло в фольхстаге? — спросил он, когда мы покончили с обедом и сидели перед растопленным камином, потягивая легкое вино. — Слухи по столице ходят самые разные: взрыв, нападение мятежных магов, бомба с дирижабля.

Мое богатое воображение тут же нарисовало все три картинки разом, от чего я против воли поежился. Иногда только оказавшись в безопасности, когда все уже закончилось, ты начинаешь понимать, насколько близко разминулся с безносой.

— Третье отделение крупно… промахнулось, — слегка смягчил я определение провала. Хоть мы и одни, но из головы все никак не идет «Красный Шар». Где гарантия, что «Тайный уголок» умеет хранить тайны своих постояльцев? И нас не слушают чьи-то внимательные уши? — «Мастеровые» как-то сумели провести минную галерею под здание фогльхстага. Но что-то не рассчитали — фольхстаг устоял, император и фольхи Верхней палаты не пострадали. Среди членов Нижней палаты есть раненые и убитые. Но кто и сколько, мне неизвестно.

— А «мастеровые»? В городе в последние дни очень шумно.

— Скоро станет тихо, — успокоил я магната, отчаянно борясь с сонливостью. — Их бессмысленный мятеж практически подавлен… А тут как дела?

Почтенный Загим неопределенно махнул рукой.

— Тихо. В «Тайном уголке» знают толк в безопасности. Ты же видел тех мордоворотов у входа? Да и у меня хорошая личная охрана. А после того случая, стала еще больше и лучше.

Про какой случай он вспоминает, догадаться несложно — похищение Ланиллы. Ее выкрали прямиком из поместья, причем еще и меня сумели прихватить!

— Именно поэтому Ланилле удалось сбежать в Вольную марку, — не удержался я от легкой колкости. Боги, как давно и недавно это было! Теперь все наши злоключения после крушения «Буревестника» и пережитые опасности кажутся не более чем интересной прогулкой.

— Именно поэтому, — в тон мне отозвался магнат, — ее охрану я увеличил еще больше. Даже в Академии кое-кого подкупил, чтобы девочка не оставалась без присмотра.

— А это не слишком? — удивился я.

На мой взгляд, забота и опека — разные вещи. И почтенный Загим Ланиллу именно что опекает. А она и сама способна отвечать за свои действия и поступки… по большей части.

— Тебе про нападение ликанов напомнить? Нет, не слишком! — горячо возразил Загим, едва не опрокинув бокал с вином. — Вот будут свои дети, тогда меня поймешь.

Справедливое замечание. Кто я такой, чтобы учить его, как воспитывать дочь?

— Да, — внезапно вспомнил магнат. Степенно встав с кресла, он подошел к рабочему столу, щелкнул ключом, открыв один из ящиков, и достал из него внушительную пачку писем. — Твоя корреспонденция за два дня. Взял на себя смелость забрать и доставить ее лично. Эта толстая, — он бросил мне на колени запакованную в бумагу и перевязанную бечевкой бандероль, в которой на ощупь чувствовались все те же бумажные конверты, — из Степного Стража прилетела. Бахал прислал курьерским дирижаблем.

— Письма? — Взвесив бандероль, я решительно разорвал бумагу.

В другое время я бы не обратил на послания внимания. По крайней мере, отложил бы их разбор. А то от усталости и приятной тяжести в животе глаза сами собой закрываются. Но в голове тут же всплыл разговор с железным маркграфом. Александр Ранк почему-то был уверен, что я обязательно приму его предложение лететь в Тирбоз.

Что он имел в виду?

Нужно поискать в этой пачке запоздавшее письмо от Константина.

Нужное письмо отыскалось довольно быстро. Вскрыв конверт, я не обнаружил послания. Вместо него из конверта выпала карточка оформленного по всем правилам пригласительного билета. Титул указали неправильно, обозвав меня сквайром, но откуда Константину было знать об изменениях моего статуса, а все остальное расписано как полагается.

Карточка как карточка. Но почему меня не отпускает ощущение, что это какой-то скрытый крик о помощи?

Вот значит, что имел в виду железный маркграф, внимательно наблюдая за моей реакцией? Интересно, чего он ожидал? И зачем все это затеял? Ни секунды не сомневаюсь, что это его рук дело!

— Есть что-то интересное? — У почтенного Загима хватило такта не пытаться прочитать текст на карточке.

Неужели не знает? Или все думают, что я уже в курсе и просто искусно играю в неведение?

— Старые друзья пригласили меня на свою свадьбу, — ровно отозвался я, чувствуя, как сон и усталость уходят куда-то на второй план, а им на смену идет легкая обида и раздражение от внезапности и неправильности происходящего. — Будет невежливо отказать им в столь малой просьбе.

И ведь ни единого намека не было! Или я был так слеп, что ничего не замечал?

Хотел изменить будущее? Поздравляю, кое-что тебе удалось. Но с чего ты взял, что это обновленное будущее тебе сильно понравится?