Сорняк

Сорняк — Глава 41. Сжигающий грязь

Когда герой впитал переполненные ужасом воспоминания и прочувствовал их на себе, ему стало стыдно за собственные страхи. Сопоставив увиденное с пережитым опытом, он осознал, что его истинная суть выходит за рамки привычного. Сколько бы оболочек не потерял, его история на этом не сможет закончится. Но вот в отличие от пути героя пути его товарищей могут завершиться внезапными смертями.

Невыносимое чувство опустошения пробудило ото сна. Открываю глаза, но обжигающий свет вынуждает сразу зажмуриться. Всё вокруг полыхает ярким пронзающим огнём.

Осознание происходящего заставило действовать. Желание вскочить и побороться за свою жизнь ускорило биение сердца. Вот только силы покинули моё тело. Единственное, что я мог, — это открыть рот и рискнуть заорать. Однако горло не смогло издать и хрипа.

Осторожно шевеля губами и стараясь не глотать раскалённый воздух, я попытался пошевелить пальцем. Всё без толку.

Я чувствую руки… Чувствую… Но не могу их контролировать.

Столкнувшись с отчаянием, я продолжал брыкаться. Вот только неподвластное мне тело отказывалось слушаться. Оставалось лишь беспомощно наблюдать как меня пожирает голодное пламя…

Время шло, а окутавший меня огонь так и не причинил вреда. Но несмотря на это, я чувствовал, что умираю: погибаю от обезвоживания и невозможности вдохнуть.

— Алэн! Дыши! Прошу тебя, дыши!

Стоило мне услышать крик Лавины, как моя грудь, словно грудь послушной марионетки, начала вздыматься, вбирая в себя раскалённый воздух.

Вдох. Выдох. Вдох…

С каждым горячим глотком я поглощал кусочек жара. Огонь сжигал меня изнутри, но вместе с этим и избавлял от яда. Всё тело ныло, требуя влаги. Трещины на иссохших губах болели, а я всё продолжал вдыхать очищающее пламя.

— Не приближайся к нему!

От пронзающего крика убогого в моих ушах стало до боли звонко.

— Но как же? Как же…

— Стой там и не мешай.

Уловив беспокойство в голосе Лавины, я распахнул глаза. Пламени стало поменьше, и теперь я могу осмотреться.

Судя по каменному окружению, мы находимся в купальне гостиничного номера. Меня уложили на мощённый пол, раздели догола и подожгли.

Мне с трудом удалось наклонить голову. Когда я это сделал, увидел мою дорогую эльфийку. Лавина смотрела на меня влажными от слёз глазами. Когда наши взгляды встретились, она добро улыбнулась и помахала мне рукой:

— Привет.

Попробовал ответить дурёхе лёгкой улыбкой, отчего тут же поморщился от боли. Иссохшие губы лопнули, и на них проступила кровь.

— Не отвлекайся. Продолжай дышать.

Я перевёл взгляд на убогого, и мне сразу стало противно от вида парящей над его головой огненной короны. Хоть альв и заметил мой пренебрежительный взгляд, он всё равно продолжил размахивать посохом как ни в чём не бывало.

С каждым движением посоха языки пламени смещались ко мне и выстраивались в ряд перед лицом, заставляя меня дышать этим жаром.

Спокойной обдумав происходящее, я решил смиренно следовать инструкциям убогого. Потому закрыл глаза и стал медленно вдыхать очищающую магию.

Удар посоха о мощённый пол вынудил меня открыть глаза и увидеть, как с гулким эхом погасли оставшиеся огоньки.

Ай! Это было слишком громко.

Ещё раз осмотрев каменную комнату и убедившись, что источников огня больше нет, я выдохнул с облегчением и стал дожидаться того, что он скажет. Но вместо объяснений убогий прошёл мимо меня и остановился перед Лавиной:

— Наполни вёдра кипятком из водонагревателя. Алэну сейчас потребуется много жидкости. И ни в коем случае не давай ему холодную воду, как бы он не просил. Резкий перепад температуры навредит ему и может даже убить.

— Поняла.

— Так. Ты там вроде говорила, что раздобыла эликсир второй жизни. Дай его сюда. Я пойду приготовлю на его основе чай. Он поможет Алэну восстановиться.

— Да, конечно. Держи.

Лавина передала убогому небольшую склянку. Тот взял её и перешагнул через дверной проём. Он удалился, но не соизволил закрыть за собой дверь. Потому девушке пришлось хвататься за металлическое кольцо и с натужным скрипом самой её закрывать.

Я же потихоньку приходил в себя, но вместе с этим и обезвоживание ощущаться стало ярче. Благо, Лавина уже возится с гномской штуковиной на стене.

Я лежал на полу и смотрел в потолок, а в голове почему-то витали размышление о спасшим мне жизнь альве. Сколько бы я не думал о нём, всё никак не мог понять, почему меня даже сейчас он раздражает.

Меня бесит его образ мага с пылающей короной. Бесит, что своими огненными глазами он способен видеть сквозь стены. Бесит, что в этой форме ведёт себя так самоуверенно, а на деле остаётся тем же слабаком. Ведь стоит вырвать из его рук деревянную палку, как он тут же рухнет без сил и начнёт плеваться кровью. А мне с Лавиной в очередной раз придётся возиться со слепым немощным ребёнком.

Если бы мы путешествовали с другим альвом, то уже давно раздобыли бы гримуар. За что нам богиня навязала этого слабака?

Продолжая разглядывать потолок, я наслаждался журчащий звуком воды и считал секунды до момента, когда живительная влага вернёт утраченные силы. Как раз моя ненаглядная только что перекрыла вентиль и совсем скоро подойдёт ко мне с наполненным ведром.

Встав рядом со мной, Лавина с ласковым выражением лица взяла меня за руку и потянула на себя, помогая сесть.

Устроившись поудобнее, насколько это возможно сделать на каменном полу, я с нетерпением наблюдал, как Лавина орудует металлическим ковшиком. Зачерпнув воду из деревянного ведра, она поднесла «огромную ложку» к моим губам:

— Алэн, не спеши только. Пей осторожно.

Хоть от железа и поднимался горячий пар, я всё равно со всей возможной жадность прильнул к раскалённому металлу и стал осушать ковшик частыми глотками.

Пока я пил, мои глаза разглядывали отражение на воде. Но сколько бы я не смотрел, мой мозг отказывался верить увиденному…

Да-да, верно! У меня галлюцинации от сильного обезвоживания. Сейчас напьюсь горячей водицей, и всё станет прежним. Вернутся мои брови и…

— Да ну его в болото! Это что за дичь несусветная⁈

Вырвав ковшик из рук Лавины, я начал крутить его перед лицом как зеркало.

— Алэн…

— Я урод! А-а-а-а, какой же я урод!

— Алэн, не всё так плохо…

— Не-е-ет! Ну за что⁈ Лучше бы я сдох!

— Не переживай, Алэн. Ты мне и таким нравишься.

— А я себе не нравлюсь! Я не хочу жить с такой уродской внешностью!

— Да захлопни ты уже своё хрючево! Алэн!!!

— Ам-м…

Оторвав глаза от отражения в ковшике, я взглянул на Лавину. У неё дёргается глаз, а пальцы правой руки сжаты в кулак. И тут не надо быть гением, дабы прийти к простой истине: если я продолжу дальше истерить, то она со всего размаха ударит меня по лысине.

Виновато опустив голову, я посмотрел перед собой, а после протянул ладонь и, схватившись за край ведра, подтянул его к себе.

Лавина же резко поднялась на ноги и демонстративно упёрла руки в бока.

— Что с целью? Ты убил ту женщина?

— Ам…

В ведре отражалось моё отвратительное лицо. Смотрю на себя и не могу нормально думать ни о чём.

— Алэн!

— Она спит непробудным сном мордой в стол.

— Хорошо. А где бутылёк с ядом? Когда я тебя раздевала, то не нашла его.

— Не помню. Но он вроде остался там на столе.

— Поняла.

Развернувшись, она пошла к выходу.

— Постой, Лавина…

— Нет. Потом поговорим… Мне сейчас надо передать трактирщику письмо вместе с остатками яда. Таково желание заказчика.

Раздался протяжный скрип, и она тут же выбежала из комнаты. Я уже собирался взъесться на неё за то, что она оставила открытую дверь, но вскоре в дверном проходе показался убогий с глиняной чашей в руке.

Даже не желая знать, чего он припёрся, я опустил металлический половник в ведро и зачерпнул ещё воды.

Я всячески выражал своё безразличие, однако украдкой прислушивался к шагам убогого и внимательно следил за каждым его движением. Поэтому, когда он бросил глиняную чашу с целебным отваром в моё ведро, я почти не удивился.

— Ты чё творишь, убогий⁈

— Не задавай глупых вопросов. Лучше расскажи, что ты успел подслушать в обеденном зале? Появилась идея, где может быть книга?

Ненавижу, когда убогий вынуждает меня отчитываться перед ним. Но хорошо… Ради дела можно и потерпеть.

— Думаю, место хранения гримуара как-то связано с традицией вечернего блуда.

— Звучит пока странно. Подробнее, пожалуйста.

— Да нечего тут объяснять! Я сам ничего не понял, кроме того, что деревенские собираются в определённое время в определённом месте и отдаются животной страсти.

— Напомни, как ты связал обычный человеческий разврат с мифической книгой?

— Да они же собираются у храма, внутрь которого им ступать категорически запрещено. А ещё это место оберегает белый монстр, напоминающий туман.

— Хм… Туманный манипулятор из подземелья? Как он поднялся на поверхность?

— Я думаю, ему помогли выбраться из бездны. Определённо это сделал тот же неизвестный, который ответственен за разведение на поверхности деревьев векта и виарского мха.

Услышав мой уверенный ответ, убогий замолк и с задумчивым выражением лица стал о чём-то размышлять. И мне понятно, почему он так призадумался. Ведь подземная нечисть не способна выбраться на поверхность. А тут объявился объявился туманный манипулятор. Слышал, что он ужасный противник для больших групп. Стоит одному члену отряда надышаться густым воздухом, как он тут же начинает путать своих товарищей с монстрами и бросаться на них с мечом. Потому на манипуляторов охотятся только одиночки.

Время шло, а убогий всё продолжал молча стоять и о чём-то размышлять. Да и мне самому полезно было посидеть в тишине. Не знаю, сколько должно пройти времени, дабы я смог хоть немного смириться с абсолютной лысиной.

Попробовав отчерпнуть из ведра ещё воды, я понял, что там её почти не осталось. Лишь небольшая лужица на деревянном дне.

Не понимаю, как я умудрился выпить так много жидкости? Ну и славно. Мне как раз надоело сидеть нагишом. Можно наконец выйти из ванной и облачиться в одежду.

Услышав громкий хлопок дверью, я повернул голову и увидел вбежавшую в номер разъярённую Лавину.

— Собирайтесь! Мы идём очищать мир от грязи…