В Россию с любовью

Глава 10 Символ вечности (продолжение)

Глава 10. Символ вечности (продолжение)

— Ты разбираешься в людях?

— А чего тут разбираться? Кто меня любит — тот и хороший.

(из Интернета)

Если думаете, что после разговора с государыней должно стать легче — то нет, ни в коем случае. То, что поговорили по душам и всё выяснили, конечно, здорово — теперь хотя бы не надо притворяться, ни ей, ни мне, играем в открытую. Но минус в том, что я признал, что чужак, что не её сын. И говорить о том, что сын умер, и тем более, что предпочёл смерть такой жизни, ей, любящей матери, не стоит.

Так что придётся следить за языком и поступками, и в какой-то мере символ вечности для меня только обострился — то, что после пробуждения могли списать на потстравму и разную хрень в работе мозга, теперь будет смотреться брошенным вызовом от чужака в адрес родни исчезнувшего сына/брата. А значит надо быть всегда начеку и никогда не расслабляться. Это отдельно актуально ещё и потому, что где бы я ни валялся, с кем бы ни поссорился или подрался, печальная реальность никуда не исчезла: я в грёбанном не могущем существовать по законам логики мире грёбанной боярки, где бабьё получило магические способности, а мужики — нет! И некоторые из бабья (хорошо что не все, у всех разный уровень) — просто монстры! Чудовища! Даже не знаю силы, которая сможет их не то, что победить, но хотя бы задержать, а ядерного оружия тут не изобрели, и даже попыток изучать радиоактивность не делали. Моя маман, например, может без гранатомёта грохнуть танк, сестра чуть не пробила силой мысли бетонную плиту между этажами царского дворца (который строили на совесть, не для простых же смертных). И младшая не сильно отстаёт, не считая целительницы Ксюши, которая принадлежит отдельной касте узкоспециализированных сверхмонстров, силой мысли заживляющих раны. И закономерно, теперь здесь сильный пол — женщины. Они заменили мужчин везде: на заводах, фабриках, в полях. Советские шпалоукладчицы, которые руками гнули подковы и хребашили по рельсам молотами, покажутся милыми кокетками по сравнению с местными ломовыми лошадями, которые конечно не бойцы суммо, но от женственности в которых только название. Мужчин же из-за малочисленности берегут, оставив за ними чисто женские профессии — искусство, музыка, дизайн, режиссура, литература, журналистика… Какие-какие профессии? 3,14дорские, богема? Возможно, свечку не держал. Но точно знаю, здесь за связь между мальчиками на законодательном уровне отымеют. Нет-нет, казнить мужчину? Ещё чего! Непрактично. Просто будешь в неволе делать то же самое, что можешь на воле, только не живьём, а в аппарат. То есть будешь непрерывным донором для процесса искусственного осеменения. Семенное вещество — продукт международной торговли; чтобы не замутить инбридинг из-за обилия семени отдельных высокопроизводительных доноров в твоём регионе, его можно выгодно продать туда, где потомки твоих подданных вряд ли массово будут искать пару для дальнейшего скрещивания. И будешь ты дойной коровой, которую доят каждый день (или как там по графику), тогда как обычный мужчина обязан сдавать семенной налог раз в месяц. Только я и старшие ветви (исключительно старшие) княжеских родов, и отдельных древних боярских от этой участи избавлены. Папа той же Даши Долгорукой сдавать налог будет, у него вторая по старшинству ветвь, иначе кранты их роду от власти, и остальные рода только покивают: «Гут-гут!» В отличие от Вари Вяземской — ей можно за обилие братиков и сестричек в простонародье не волноваться, её старшая мама — глава клана, а также замглавы Посольского приказа, второй человек в нашей дипломатии. Ах да, ещё одна, самая главная специальность мужчин: домохозяин. Удивлён, но, кажется, мужики с этим прекрасно справляются и не «жужжат». И дети в таких семьях вырастают более конкурентными, чем при воспитании мамами-бабушками, становятся, как правило достойными людьми. Если что, это не придумки, это официальная статистика, на основании которой есть негласное правило, предписывающее сильным родам не разменивать мужчин на «работу» — пусть занимаются прямым «мужским» делом дома, пока жёны вкалывают и воюют. Ибо ребёнок, воспитанный без отца, мамами-«экошками», как тут их ласково называют, вырастает с кучей комплексов, и, несмотря на то, что в целом программа ЭКО позволила существенно увеличить численность населения страны, качество этого населения оставляет желать лучшего.

Откуда всё это знаю? А мне Людмилыч подогнал медсестричку. Сиделку. Не простую — специальную, с мозгами. Типа денно и нощно следить, чтоб ничего со мной не случилось, а на самом деле — чтобы мысли в голову глупые не лезли, отвлекающий фактор. Я ж котируюсь как непредсказуемый вьюнош с посттравмой и амнезией, ну меня нафиг! Девчонка молодая, на вид не более двадцати пяти, но, учитывая, что работает в кремле, амбициозная. И подошла к заданию шефа со всей серьёзностью: отвечала на мои вопросы охотно, с подробностями, поясняла по различным нюансам и подводным камням. На самом деле ей и самой скучно, и потрепаться за жизнь, когда я задаю ей вменяемые вопросы, на которые ответ знает каждый в государстве с пелёнок, для неё и удовольствие, и способ разогнать скуку, и одновременно работа, за которую получает жалованье. На её прелести не заглядывался, хотя там посмотреть есть на что — просто я был слишком зол на этот мир и местных женщин, слишком их боялся, чтобы думать о глупостях. Гормоны своё возьмут, но пока я — напуганный отрок, лежащий в больничке с замотанным как у мумии лицом, в повязке на котором лишь две маленькие щёлочки для глаз. Так что последующую неделю единственными развлечениями стали разговоры с Аллой (так её зовут). Много разговоров! Обо всём. О мужской доле, которую она считала незавидной и радовалась, что родилась девочкой. О государственном устройстве — очень интересное и на мой взгляд нежизнеспособное устройство, но кино, которое круглосуточно крутит экран в виде окна моей палаты, считает иначе. О мировой политике. О дворянстве, боярстве, в чём разница, о князьях и полевых войсках. Даже по Испании прошлись, и её бывшим и действующим колониям. Я хоть узнал, кто такая Кармен Астурийская и почему, говоря о ней, люди хмурятся. Если коротко, то ли выпендрёжница, отрицающая в девичьем максимализме серую повседневность, то ли наоборот, мудрая будущая государыня, сделавшая ход конём и целенаправленно отринувшая блеск двора в угоду тихой жизни и саморазвитию в колониях, подав это как возрастной протест. И та и та точка зрения популярна, но в любом случае, то, что она — наследница мадридского престола — факт. А за этим престолом тянется ментально близкий шлейф сферы влияния из Мексики (которая включает Калифорнию, Аризону, Неваду и Техас), Соединённого королевства Венесуэлы и Новой Гранады, вице-королевства Перу, вице-королевства Горный Перу и Содружества Государств Ла-Платы, говорящих на испанском. Ах да, ещё зависимая Португалия, и родственная Португалии, но независимая Бразилия — тоже в зоне влияния Мадрида. И вишенка на торте — Королевство Филиппины, чуждое ментально, но дружественное, опирающееся на испанские штыки в вечном противостоянии всех против всех на театре Юго-Восточной Азии… И прекрасная перевалочная база для испанского и русского флотов, имеющих там центры ремонта и снабжения. Ах да, Гуантанамо на Кубе — где в этой реальности тоже стоят иностранные корабли, только наши, по официально подписанному честному договору. Так что нельзя государыне со мной рисковать, понимаю. А ещё понимаю, что от замужества за этой валькирией не откошу — заставят. Слишком многое поставлено на карту, ТАКОЙ союз стоит любых царевичей.

Но это дела далёкого будущего, а пока…

— Саш, у тебя гости. Запускать? — вошла Алла, прерывая поток ушедших в галоп мыслей.

— Да. Машка сподобилась? — криво улыбнулся я, чувствуя, что сестрёнка где-то рядом, в коридоре, в этом здании.

— Не совсем. — Алла поджала губы. — Царевна Марья приходили ночью, когда ты спал. — Мы на «ты» перешли по моей инициативе, но только «пока никого нет рядом и мы одни, а так будем как положено». Но сейчас вроде одни. — Пока бодрствуешь — не заходит.

«Ну и дура!» — сказал я, правда про себя. Вслух же уточнил:

— Женя?

Отрицающее молчание.

— Что, неужели Оля? — выкатил я глаза. — Так она бы не спрашивала, сразу бы зашла. Как и царица.

— Княжны Дарья Долгорукая и Варвара Вяземская, опустив глаза в пол раскрыла личности гостей сиделка. — Пускать?

— Конечно!

Я подобрался. Алла открыла дверь, в которую робко вошли две девочки с притягивающими глаз фигурками. Обе одного роста, невысокие, около метр шестьдесят пять, стройные… Женственные! В мире, где много ломовых лошадей, женственность фигуры особо заметна. Обе в стильных синих платьицах, как и положено здешней моде, в пол, но с декольте, в которых пока ещё мало что можно разглядеть, но выпуклости есть, и это обнадёживает. Даже лица похожи! Тонкие аристократические черты, узкие губы и у обеих голубые глаза. Носик у Вари чуть побольше, и у Даши тёмно-русые волосы, а у Вари светло-русые. Это я сейчас описываю кто из них какая, но в тот момент пока этого не знал — память Александра их «не вспомнила».

Красны девицы зашли и встали, неуверенно топчась, как нецелованные институтки перед дверью борделя.

— Проходите, чего встали, как не родные? — Я сам не понял, серьёзно я сказал, или пошутил так? А если пошутил — грубо или весело? В любом случае они ещё больше засмущались, но уверенно подошли к противоположной стене, где стояли стулья для посетителей, взяли по одному и поставили с двух сторон от меня, справа и слева.

— Привет, Саш, — произнесла та, что слева.

— Привет… — поддержала что справа.

— Девчонки, вам сказали, что я память потерял? — на всякий случай уточнил я. С Машки станется — не просто же так она «обижается» и не заходит проведывать? Про маман вообще молчу — фиг знает что у неё на уме. Она из другой лиги, даже «я» при ней понимает, что фиг с такой цацой совладал бы при всём его опыте ТАМ.

Обе закивали

— Девчонки, не поймите неправильно… В общем, мне неудобно вращать башкой туда-сюда, можете пересесть вместе? Рядом?

Сделали, не прекословя. Я ж больной без кавычек, хотя, несмотря на схожесть, с первого мгновения ощутил играющее в них соперничество. Конкуренцию. Эти кошечки, дай им возможность, вцепятся друг другу в лохмы и оттягают их по полной, что, учитывая, что они первоклассные одарённые (главная и почти главная ветвь топовых княжеских семей) не очень хорошо, а для моей палаты так вовсе разрушительно.

— А раз так, можете представиться? — продолжил общение я, подбирая слова. — Давайте как будто впервые встретились?

Они представились. Полными титулами, с указанием ветвей. Варя — дочь второй жены главной ветви, не наследница, но единокровная сестра наследницы Вяземских. С Дашей попроще, но и у неё вторая по старшинству ветвь, то есть когда вырастет, возглавит какое-то ключевое предприятие клана, или станет главой вотчинной территории, а не строевую лямку будет тянуть. Но, несмотря на то, что девочки относились к высшей лиге кланового бомонда, круче только яйца, в общении всё время норовили опустить глазки в пол. Смущение их было настолько искреннее, что, признаюсь, тут уже засмущался я, слава богу на мне повязка, и это не заметно. И это те самые маги-монстры? Женя права, я слишком мало знаю об этом мире, чтоб судить.

— Жаль, что ты нас не помнишь, — произнесла Варя. Даша согласно кивнула. Блин, капец они похожи! Разные, но неуловимо одинаковые, даже жесты идентичные.

— А мне как жаль! — непритворно вздохнул я. — Мы же с вами целовались, да? С обеими?

Ну, вот такой я провокатор. Ой, как покраснели их кончики ушей! Какие-то неиспорченные монстры, монстры-скромняги! Разочарованию моему нет предела. И «четырнадцать» — не аргумент, тут есть и в тринадцать замуж отдают, особенно в Средней Азии и на Кавказе, в которых постоянная пограничная война, лежащая на плечиках тамошних боярских родов. Девочки вообще рано взрослеют, а там мир особенно жесток и не может позволить ждать их.

— Но ты выбрал Наинку, — хмурясь и скривя губки, произнесла Даша. С укором. Безродную, почти дворняжку. То есть сердцем выбирал. — О, а сейчас правильные слова! — Она потому и не пришла — боится.

— Я такой страшный? — Огорошила. Правда, огорошила. Про то, что Нарышкины в этой истории не стали родственниками царской династии, в курсе, здесь это очень малозначимый род, хоть и имеющий покровителей. И Наина затесалась в общество топовых княжён — значит это «ж-ж-ж» определённо было неспроста. Но пёс с ними с чувствами Саши, чего меня бояться-то? Это «я» крутой, в ВДВ служил, а боится она местного рохлю-истеричку царевича! Обалдеть тут монстры пугливые.

— Не знает, как быть, — продолжила Варя. — С одной стороны вы встречались. С другой — прямо перед тем выездом, когда на тебя покушались, за день до, разругались. Ты вещи бросал, кричал, что видеть её не желаешь, и если она такая… Плохая, — проглотила девчуля эпитет, не став озвучивать, — то лучше ты её навсегда забудешь, чем терпеть. А теперь выясняется, что ты и правда забыл. Навсегда. И…

— Но это не связанные события! — ещё больше охренел я, хотя, кажется, куда ж больше?

— Она считает, что косвенно виновата, — покачала головой Даша. — Если б ты тогда…

— Ну и дура! — что им на такое ещё ответить. — Скажите ей, чтоб не чудила. В меня кинула фигуру ведьма, салемская наёмница из Массачусетса, внедрившаяся в кремлёвскую обслугу, по заказу, скорее всего, разведки Французской Республики. Остальное — просто совпадение. Но… Девочки, я НИЧЕГО не помню! Понимаете? — А теперь крик души, ибо вот сейчас, глядя на «сестричек», пусть и не родственниц, сильно пожалел о том, что не имею Саниной базы данных в черепушке. Когда им что говорил, что с ними делал, и как они реагировали в ответ. Судя по всему, приятно было обеим сторонам, но каков был формат взаимоотношений? Какие слова были произнесены? — Понимаете, что бы между нами ни было, что бы мы друг другу ни говорили и ни обещали…. Сейчас я ничего этого не помню. — Я покачал головой.

— То есть у нас снова есть шансы? — зажглись глаза у Вари, понявшей меня со своей колокольни, но мне понравился ход её мыслей. Ибо в отличие от тюфяка Саши, в полигамном обществе я не собирался останавливаться на чём-то одном, надо брать от жизни всё. Например, обеих «сестричек». Может даже вместе, на одной кровати — надо поэкспериментировать, память «я» на такое не отзывалась. Да и загадочную Наину присовокупить до кучи, а вместе или по очереди — позже определимся. Ибо один хрен — через пару лет «замуж» в другую страну, и всем будет поровну, что у меня было до этого, даже мне самому.

— У всех есть шансы. Всегда, — заулыбался я, и хотя под повязкой этого не видно, они почувствовали мой позитивный настрой. И судя по блеску голубых глаз, поняли всё правильно.

— Почему к тебе так долго не пускали? — перевела тему в другое русло Даша, отчаянно краснея, но уже без глазок в пол, что радовало.

— Думали, память вернётся. Хотя бы частично. — Я пожал плечами. — Ждали. Не получилось.

— А лицо? — А это Варя.

— А это я с Женькой опять сцепился. — Я про себя ругнулся, но, к сожалению, в той ситуации иного развития событий не видел. Мы должны были сцепиться, и я даже рад, что это произошло и закончилось так, как закончилось. — Мы часто ссоримся, она часто даёт подзатыльники и делает гадости фигурами. Только в этот раз я упёрся и не стал уступать. Так что это не специально, просто кровь Годуновых в обоих играла.

— Да, у вас сильная кровь, — покачала головой Даша. — Вы все очень импульсивные и… Наглые. Что для правителей неплохо, — быстро поправилась она, пока не сболтнула лишнего о царской семье, за что пожурят в самом лучшем случае, а скорее сильно нашлёпают по попке, невзирая на княжеский статус.

— Да, и приём в честь твоего выздоровления отменили, — вздохнула Варя. — А мы так надеялись тебя, наконец, увидеть… В смысле здорового.

— Переживём как-нибудь, — пожал я плечами. — Быть мужчиной, и иметь сильных одарённых сестёр — тот ещё каждодневный подвиг! — Я хрипло рассмеялся, они также заулыбались.

— А мы Мишку не обижаем, — сказала Даша. — В отличие от твоих сестёр.

— Дашуль, если ты считаешь, что я помню, кто это… — нахмурился я, но Варя пояснила за подругу:

— Брат её единокровный. У них большая семья. Даже по княжеским меркам большая.

— И дружная! — с гордостью задрала носик Даша. — Миша хороший, покладистый. Но тоже упёртый бывает, как… — Слово «баран» подразумевалось, но не произнеслось. — Как ты, — улыбнулась она найденному сравнению. — Мы его любим, но не обижаем.

— Так и у меня проблемы только с Женей, — вздохнул я. — И их как-то придётся решать.

— И Маша стоит в коридоре и не заходит, — каверзно заулыбалась Варя. — Уверен, что только с Женей?

Точно, даже с близняшкой не всё гладко. Не надо губу раскатывать. И для Ольги я скорее чужой.

— Будем решать проблемы по мере поступления, — философски заявил я. — А что нам остаётся?

Пробыли девочки не долго, и ушли довольные. Я бы тоже хотел быть довольным, но к концу нашей длинной беседы вдруг осознал, что да, институтки, да, краснеют, но… Передо мной сидели две хищницы, выбравшие себе самца и начавшие на него охоту. Самцов мало, но и тут они выбрали не простого, царских кровей — самого-самого из имеющихся. Сейчас это две овечки, но случись что, обе могут устроить атомную мини-войну как друг с другом, так и против кого-то третьего (Наинки?). И под раздачу лучше не попадать, они лишь на немного слабее Машки… Если слабее. В памяти «я» мужчина подкатывал к понравившейся девочке, говорил комплименты, дарил подарки — оказывал знаки внимания, обхаживал. А девочка вначале должна поломаться, покочевряжиться, а потом «дать», или как там это назвать литературно и романтично? И вот эти две курочки делали то же самое — обхаживали «девочку»-меня, представителя слабого в их понимании пола. Готовы вцепиться друг другу в лохмы, да, но поняли, что вместе добьются большего и сотрудничают (теперь и не понять, самому ли принцу пришла в голову мысль о создании ансамбля?) И цель сотрудничества лежит в палате возле Оружейной башни, их будущий трофей, объект охоты, у которого с правом выбора… Не так, чтобы густо. Как у той девочки, которую настойчивый мужчина рано или поздно таки добьётся, «я» не помнил иных вариантов. Символ вечности продолжается, хоть и выглядит как две сексуальные соплюхи, но в будущем просто невероятные красавицы. Которым, даже очень захоти, я ничего не противопоставлю, разве что прятаться за мамину юбку, чтобы её гвардейки не подпустили охотниц к моей тушке. Что в долгосрочной перспективе отнюдь не выход.

На следующий день мне снимали швы. Не скажу, что это больно, но крайне неприятно.

— Терпи, царевич! Атаманом будешь! — то и дело приговаривал Людмилыч. Кстати, получается, сын «ЭКОшницы»? Или просто мама его не в браке родила — такое тоже на каждом шагу, и даже поощряется. Ни разу матери-одиночки, подцепившие беременность в результате случайной связи, не осуждаются — наоборот, считаются сродни тех, что вытянули счастливую лотерею. «Ибо они как минимум разок спали с мужчиной» — скажут завистницы, и будут правы. Суровый мир суров и к местному бабью, пусть им и дарованы мощь и здоровье.

— А атаманы мужчины были? Ну, после Катастрофы? — улыбнулся я аналогии.

— Вроде да, — ответил доктор. — Но я не по исторической части. Я больше разные тушки латаю, с того света людей достаю.

Алла, участвовавшая в операции, ассистировавшая, улыбнулась. Две другие ассистентки продолжали насуплено молчать.

— А-ай!

Да, местами было не очень приятно. Но швы снимали, раны обрабатывали какой-то розовой хренью, в душе не знаю, как она называется. И это всё длилось и длилось, и длилось… Адъ и Израиль! А главное, не заснёшь. И так примерно два или три часа.

— Да, Саш, знатно тебя посекло. Молись на свою сестру, свечки за её здоровье святой Ксении покровительнице ставь! — закончил на сегодня доктор, позволяя подняться и заглянуть в зеркало. М-да, жесть! — Если у неё получится — шрамы рассосутся. Нет? Значит нет, повторюсь, я всего лишь врач, сделал всё, что мог.

— Решим. Шрамы мужчину украшают, — бравировал я, хотя внутри было не по себе.

— Пошли, мужчина, — улыбнулась Алла и повела в перевязочную. Где мне, уже в сидячем положении, перебинтовали лицо — ибо всё ещё чесалось. Чтобы не разодрал.

А после в палату вбежала ждавшая на низком старте Ксюша:

— Са-а-а-аса!

Как я её обнимал… Чмокал в макушку… Не знаю, чувствует ли это тело родную кровь, несмотря на амнезию, или как, но я прикипел к девчонке, и иначе, как младшую сестру не воспринимал. Действительно любимая сестра, и которую я, также единственную, не боялся.

— Саса, ласскажешь сказку? Плодолжение?

— Конечно. А ты братика полечишь?

— Полечу. Ложись.

Покалывание от её рук не усыпляло, а наоборот, бодрило. После экзекуции ощущался прилив сил, хотелось бегать, прыгать и смеяться. А потому, чтобы ничего эдакого не делать, я уложил её рядом, сдвинувшись на край, чтобы её голова покоилась на моём мягком нежном животе (сука, принц, убил бы если мог, кто за тебя будет спортом заниматься?), и рассказывал сказки. Много сказок. Несколько часов. Пока она не уснула.

— Царевич, спит? — вошла и шёпотом спросила её нянечка, кивнув на девчонку — видно в коридоре слышно, что разговоры прекратились, а нас слушали.

— Да. Забирайте, — также прошептал я. Уже был вечер — долго мы. Но не ночь, время ни туда, ни сюда.

— Ей ещё рано спать, но она выдохлась, — сказала нянечка, беря девочку на руки. — Завтра ещё придём. Ваша маменька сказала, будем вас лечить. Царевна не против.

Ещё б она была против!

— Хорошо, — прошептал я в ответ. — Мне как раз швы сняли.

В общем, Людмилыч так и сказал, что всё, что можно, Ксения сразу сделала, но основная работа по пластике начнётся после снятия. Смысл лечить меня, когда кожа стянута нитками? Чтобы такой шов с их следами и остался на всю жизнь? И зная, что у магии нет границ, я надеялся, что не останусь уродом с посечённой мордой… Хотя был морально к этому готов.

Но нет, перевязка на следующий день показала, что с лицом всё значительно лучше, чем боялся.

— Повезло тебе, Саш, — сказала Алла, также делавшая перевязку после того, как доктор оценил состояние.

— В чём?

— Что у тебя есть такая сестра.

Тут я был согласен.

— Тебе вообще очень повезло. Как сыр в масле катаешься. Чего ещё мечтать? Зачем с сёстрами препираешься? Огорчаешь их?

Так, а вот такой разговор мне не нравится.

— Иногда приходится, — туманно ответил на такое, но не убедил.

— Просто сомкни рот, и сделай как просят. Потом всё равно по-твоему будет, — учила жизни эта фифа — а не слишком ли сильно я с нею откровенничал? — Зачем же сразу обострять? Ты должен хитро делать, по-мужски.

— Прогибаться? — Я усмехнулся. Логика, зеркальная той, которую знал «я», чтоб ему хорошо в моей голове жилось.

— А чего нет-то? Саш, мужиковое дело — сидеть дома, растить детей, слушаться женщин. Или ты думаешь, твоя принцесса к тебе будет так же хорошо относиться, если там взбрыкнёшь?

А теперь Аллочка по живому режет. Сучка!

— Покорись! Прими! Вы просто слабые, так биологически обусловлено. Да, знаю, проходили в школе эволюцию — всего четыреста лет назад иначе было. Мы были как все животные, кроме гиен, да ещё кого-то. Вы доминировали. Это все с пелёнок знают — в вас осталась эта эволюционная агрессия. Мудрые женщины понимают и скидки делают, а дуры без мужиков живут. Но это ведь… Ну, раз в позу встал, ну два… Саш, эволюция сменилась. Всё иначе, понимаешь? Это надо понять и принять, или тебя сломают.

— Ты видел тех, кого ломали? — грустно усмехнулся я. Ой, не простая эта Аллочка! И, скорее всего, старше, чем выглядит. Минимум тридцатник ей, и это не предел.

— Да, — не моргнув ответила она, и говорила правду. Есть в девочке какой-то жёсткий опыт, некое не радужное прошлое. — Четыреста лет для эволюции — ни о чём. Она меряет тысячами и миллионами. Мы придём к тому, чтобы было сразу как надо, но пока… — Вздох. — Это в медучебниках называют «адаптацией». Учёные спорят, сколько она продлится, от нескольких сотен до нескольких тысяч, но мы живём сейчас, в самом начале. И прямо сейчас ты должен научиться уступать женщинам. Не спорить. И они в ответ защитят тебя от всех невзгод. Учись, Саша, ты же не простой пацан с улицы, а принц. Будь принцем, а не беспризорным шпаной-пацанёнком с рабочего района.

Потом снова пришла Ксюша, её терапия опять завела, но сказки сегодня не вышло — её забрали. С Олей поехали куда-то, на какое-то открытие. Машка так и не пришла, хотя ночью я чувствовал её присутствие — заходила, сидела рядом. Но утром её уже не было.

А на следующий день доктор удовлетворённо сказал:

— Всё, замечательно, друг мой. Ваша сестра справилась лучше любого медикуса.

Показал мне зеркало. М-да, и правда, я — красавчик! Остались отдельные розовые полосы, но они уже не чесались так, и, скорее всего, тоже разойдутся, как большинство тех шрамов и швов, что уже рассосались. Ай да магия! Ай да одарённость!

— Так что, голубчик, Алла протрёт тебе лицо, после чего можешь быть свободен.

— Выписываете? — не понял от счастья я.

— Да. Ты всё равно пока будешь находиться на территории, недалеко. Если что — я и мои девочки рядом. И завтра в восемь — на осмотр!

— Есть, камрад Людмилыч! — вскочил я и шуточно отдал ему честь. — То есть вот так, правда-правда могу идти?

— Правда-правда, — ласково кивнул доктор.