В Россию с любовью

Глава 20 Кот Леопольд и компания

Глава 20. Кот Леопольд и компания

— Не надо стрелять, царевич, — сказала лягушка. — Без обид, страшненький ты.

(из Интернета)

Девочки оказались из Нижнего Тагила.

Ага, это самое. Силой подавил откуда-то взявшееся желание встать на лавочку и заорать на весь бульвар: «ТА-А-ГИ-И-ИЛ!»

Девчонки бы не поняли моих порывов. Они просто описывали современный им быт города. Кстати маленького по их словам и неказистого. Не сравнить с некоронованной столицей Урала — расположенным от них в сотне вёрст прекрасным Софьеградом. (1)

— Ты не представляешь, Леопольд, какая это дыра!..

— Почему дыра? У вас там, вроде, танки делают?

— Танки? — Они дружно рассмеялись. — Если бы. Хорошая шутка.

— А что у вас делают?

— Железо. И медь. И малахит добывают. А ещё лес рубят, и медвежий жир вытапливают, а местные за шкурками охотятся. Вот, в принципе, и всё.

Короче, танкового завода в Тагиле нет. А есть железо-медеплавильный завод, очень сильно небольшой, судя по описаниям. Но с другой стороны, у нас монстры вроде ЧМК и Северстали и не требуются — сильно другое население и сильно иной технический уровень. Нет необходимости в мириадах танковых армад и гор прочего оружия для военщины, нужно меньше больших и ресурсозатратных кораблей, вагонов, автомобилей и станков. А четырёхэтажный дом уже считается высоткой, то есть на строительство железа также нужно сильно меньше, а это после машиностроения главный потребитель чермета в технически продвинутые времена. Судя по описаниям девчонок, в реальном Тагиле чуть ли не в центре города месторождение магнетита, и по качеству железо как бы не лучшее в России, и огромное количество меди в качестве побочки. И всё это сконцентрировано в одних руках — боярского клана, «держащего» город. И если ты в этом клане — будет у тебя всё, что душе угодно: и конь, и шашка, и папаха. С деньгами даже в тайге хорошо жить можно. Но если ты к оному клану не принадлежишь… Не будет тебе ни коня, ни шашки, ни папахи, а будешь ты вкалывать на того, у кого оные есть, и не пикнешь.

— Получается, что Верхотурские завод держат. А кто держит завод — держит всё Верхотурье, — подытожил я их довольно пространные описания под один знаменатель. — Всё под ними. Как и что решат — обязательно для всех. И воевода ничего не сделает — власть у неё, может, и от государыни, да только в тех медвежьих краях тайга близко, а Москва далеко.

— В общем, да, так, — наморщив нос, тяжело вздохнула Соль. — И живи с этим как хочешь. Или вали из города. Да только куда уедешь — везде хорошо, где нас нет.

А с этим утверждением не поспоришь.

— И мы ещё потомственные дворяне, военная династия, нас не трогают… Ну, не тронут в случае чего, — добавила Селена. — А тем, кто к государевым людям не относится…

В общем, жизнь в уездном городке у чёрта на куличках большой страны, грубо говоря, не сахар и не мёд. Ситуация стара как мир, не они первые, не они последние… Но было нечто в их рассказе, заставившее задуматься, ибо история при общей схожести в разных мирах в некоторых аспектах пошла по сильно разным рельсам.

(1) Екатеринбург

В истории нашего мира не было волшебников Демидовых, что по указу Петра подгребли под себя львиную долю Урала и дали региону колоссальный пинок в развитии (и последствия этого же пинка после Урал законсервировали, не дали развиваться, что аж только большевики да мировая война смогли что-то для слома ситуации сделать). И не было у России в семнадцатом веке такой уж острой необходимости в железе, как у Петра. Ибо выход к Балтике, ввиду быстро и славно завершившейся при Ксении Первой Смуте, оставался за Россией, а после Кометы, когда по Европе прошли бунты, унесшие где как, но местами до половины населения, ни Швеции, ни Польше, ни Священной Римской Империи, ни тем более Турции было не до экспансии. Нам продавали железо в любых количествах, только плати. Как и медь, и олово, и всё, что пожелаем, ибо мы ввиду мирового хаоса были островком стабильности, то есть одним из немногих платёжеспособных рынков. Да, с кучей своих проблем, не говорю, что у нас было прям всё здорово, просто на фоне остальных выглядели неплохо. А ещё в сформированной за два-три десятка лет после Катастрофы новой армии, основанной на принципах использования сильных одарённых, такие гаджеты, как тогдашние мушкеты, не получили столь бурного распространения, как в мире «я». Не, ну а что, дальность стрельбы — около ста метров, как и зона поражения у одарённых. Точность стрельбы — «куда-то в ту сторону» — тут одарённые немного, но выигрывали забег у мушкетёров. Пробивная сила — маленький свинцовый шарик — то есть уровень магичек средней руки, отнюдь не монстров, которых с каждым годом становилось всё больше и больше, то есть и тут магия в выигрыше. Конечно, сильных одарённых мало, их всегда было и будет мало, а бог, как известно, любит большие батальоны, так что мушкеты в целом были нужны, и огнестрел развивался. Причём развивался быстрее, чем ТАМ. Ибо выбор стоял между эффективностью и массовостью; ТАМ сделали упор на массовость, здесь — на эффективность. Современные штурмовые винтовки у охранниц Кремля далеко не автомат Калашникова. Может для «я» будет звучать кощунственно, но они ЛУЧШЕ, чем АКМ. Я стрелял из них (разумеется, выпросил, под присмотром же), и субъективно — вещи стоящие! Результат того, что 'жизнь мушкетов имела значение’как бы не большее, чем ТАМ, несмотря на их кажущуюся ненужность. А ещё в те седые времена не нашлось, чем заменить куда более дальнобойные, чем мушкеты, и более эффективные пушки.

Но война больше не походила на сближающиеся линии пехоты, и тем более в прошлое ушли построения из ощетинившихся копьями ёжиков типа баталий и терций. И я молчу о том, что если не остановить, то отклонить отдельные пушечные ядра для среднесильных одарённых задача по плечу, а значит смысл массово вкладываться в дорогущие артиллерийские батареи также отсутствовал. Пушки решали и сейчас решают узкоспециализированные задачи, под которые требуется куда меньше чугуна и ядер, а в наши дни снарядов, а раз так… То Урал совершенно без напряжения, без адских усилий и геноцида кабального населения, начали ПЛАНОВО, а не в авральном режиме осваивать боярские роды из новых, которым мудрая Софья Первая, дочь Ксении, в огромном количестве выдавала в тех краях вотчины.

Больше всех преуспели, разумеется, Строгановы — они уже были представлены на Урале, под ними была Пермь и вся Кама. Это богатейший род нашей страны до сих пор, империя внутри империи. Слава богу, в политику не лезли и не лезут, хоть и на своё поле государыню не пустят, и та утрётся. Но Софья потому и называлась в народе Мудрой, ибо сделала всё, чтобы рассовать влияние по разным кланам, чтобы ни Строгановы, ни кто другой не смогли создать монополию, от которой наплачешься. А для этого надо было ту мелочь, что получала вотчины, круто усиливать, чтоб их не скупили их по одному по дешевке боровы (не обязательно Строгановы, в Москве и своих крутых хватает). А это значит на местах, в уездах, эти кланы получали абсолютную власть. Да, кланов много, но каждая вотчина — минигосударство, и с этим уже ничего не поделаешь.

Так что первые чугун и медь пошли с Урала в нашем мире в девяностые годы тысяча шестисотых, когда в ТОЙ истории Пётр лишь мечтал о море, ходил на ботике по разным лужам и организовывал потешные полки. У нас всё прошло спокойно, без геноцида… Но с сильной феодализацией земель, отрывом их от Центра, который выделяется даже на фоне того, что децентрализация тогда была общим трендом, мейнстримом, коим остаётся до сих пор.

Ещё важной вехой стало… Раскрепощение крестьян. В целом, по всей стране. Процесс, обратный ТОЙ истории. Людей после голода и Смуты и так было мало, а становилось всё меньше и меньше. Но при этом женщины неожиданно обрели физическую силу, превышающую мужскую. И там, где раньше в хозяйстве могли справиться лишь мужик и лошадь, теперь женщины делали сами, с меньшими усилиями и затратами. Ага, реально могли вместо лошади запрячься и тащить плуг или борону — в истории примеров полно, а главное, это отражено на некоторых картинах, коими богат наш дворец (я вообще-то сын художника, и как в себя пришёл, дворец стал первым объектом моего исследования). А ещё, кроме физической силы, многие из крестьянок вдруг получили способность к дистанционной атаке, чего ранее за простонародьем замечено не было. А главное, крестьянство на Руси всегда было организовано; не поможешь соседу в беде сегодня — завтра уже тебя некому будет поддержать. ТАМ закабаление три века шло, и то вылилось в Пугачёвщину, а после в революции 1905 и 1917 года, когда бывших рабовладельцев народ резал с упоением, вспоминая своё бесправие. Здесь же организованные крестьяне могли ещё и пуляться различными смертоносными штуками безо всякого оружия — с такими попробуй поспорь! Но и это не весь трагизм для тогдашних рабовладельцев-крепостничьих; движущей силой мира стали женщины, а женщина — это самка. А самка, у которой забирают последнее, когда у неё дома детёныши (а у какой бабы в деревне нет семерых по лавкам?)… В общем, самку, защищающую детёнышей, в дикой природе хищники стороной обходят, и наши помещицы не стали идти против эволюции, тем более, у страны в целом внешних вызовов не было, тотальной мобилизации экономики для устранения угрозы не требовалось, а значит не нужно было и закабаление, а точнее порабощение собственного населения ради Великой Цели. А раз так — дешевле отпустить, пусть идут на четыре стороны.

С землёй оставались проблемы, ибо для крестьян она была «божьей», а для бояр «своей». Но в целом пусть с напрягом, ситуацию разрулили. Тут тоже незамеченная массовыми историками веха: государыням не нужно было чрезмерное усиление боярства, и народ стал для них верным союзником — потому, собственно, это и прокатило. Грешу, что именно тогда и создалась прослойка «дворянства» — лично преданных государыне лиц выше, чем простонародье, но ниже боярства, которых можно массово поставить под ружьё, и они будут резать клановых за здорово живёшь, и как звать не спросят. Но если твой род зарвётся и не будет служить три поколения, он снова возвращается в простонародье. А чтобы не расслаблялись и в тонусе держались! За статус надо служить, ничего просто так не даётся. Вон, как Зайки свой родной клан охаивают, хотя считаются для оного персонами грата и живут сильно лучше других тагильчан.

Земский Собор при Софье Первой установил всеобщее равенство, в смысле, отмену крепостничества и рабства в принципе. Земля раздавалась новым боярским родам массово, но как они будут её обрабатывать, как на свои земли людей заманивать — уже их проблемы, хоть сами вместо коней впрягайтесь. Напомню, что именно боярские рода становились центром размножения — консолидировали в себе мужчин, организуя огромные полигамные семьи, так что я сейчас про «сами впрягайтесь» без иронии — многие бедные бояре так и делали, создав расслоение уже внутри огромных семейств (кто-то пашет, кто-то воюет, кто-то правит, и все с одной фамилией). А народ волен занимать любые незанятые земли (их и в наше время ещё много), но ему сказали: «Вы — свободные люди, но подданные! Воевать не обязаны — воюют государевы люди, кстати, кто хочет — пожалуйста на службу; а вы за отсутствие мобилизации будете платить налоги и подати, и немаленькие — страна большая, стране нужны ресурсы». Сколько платить? А сколько скажем — столько и заплатите/отработаете, а не нравится — отлучим от «сиськи». Ибо кто платит исправно, недоимок нет — тому пряник, она же сиська, он же — семенной материал. Ага, от мужиков, с которых могли его собрать, но с другой стороны мужики теперь ВСЕ обязаны были сдавать налог семенем, кроме князей и царей. Так что, простой народ, живи как хочешь, работай где хочешь, только плати, не шебурши по-крупному, не раздражай государыню и боярские кланы, да в очередь на осеменение, сучки, становись! Эй, шмара, куда без очереди лезешь — впереди ещё из двух волостей твои коллеги, имей совесть! И если все так будут делать — начнётся в стране счастье.

Нет-нет, бесплатным осеменение в качестве пряника сделали не потому, что государыни вдруг воспылали к народу любовью, решили так подданных осчастливить. Люди везде люди, и у нас не лучше, чем где-то. Их бы воля — три шкуры б содрали за это, а то и пять. Как рабынь бы работать заставили! Просто страна в тот момент вымирала. Если на среднем уровне достатка рождаемость стабилизировать удалось, афёра с боярскими родами и полигамными семьями «выстрелила», то с нижнего этажа наоборот, бояре пылесосом высасывали мальчиков, и простонародье исчезало, буквально на глазах. До сих пор адски популярна в народе присказка, когда кто-то властью недоволен: «Работать заставляют, плати подати, так ещё и е#ать некому!» А потому налог на семя сделали обязательным даже для княжеских родов (кроме самих князей, глав оных, и царевичей), и, о горе церкви, для монахов! Хочешь в монастырь — бога ради, но раз в месяц к тебе приедут за «данью» тётки с сильными руками в латексных перчатках (в старину то же самое, только без перчаток), и сделают приятное. Даже если не хочешь. Даже если обет дал. И патриархи с Синодом такой подход благословили (при условии, что девочки будут это делать руками, а не интересными местами), ибо для благого дела семя пойдёт. А что монахам приятно — потерпят.

Я сейчас снова ввожу в заблуждение. Это в наши дни приезжают девочки в латексе и белых халатах. Ибо у них пробирки, криосумки, а за их спинами мощные лаборатории. А в те времена такого не было, а сперма, как известно, очень быстро «прокисает». Если использовать её в этом же регионе — успеешь, да. Только через поколение-два-три выяснится, что в твоём уезде рождается много уродов. Ибо массовый инбридинг. Так что раньше мужикам приходилось чуть ли не в паломничество отправляться, эдакий вариант принудительного туризма, пусть и за госсчёт. Что оным мужикам отнюдь не нравилось (разве что аскетам-монахам пофиг, но их стало слишком мало, чтобы на что-то влиять). Но зато именно это дало толчок в развитии медицинских технологий, а также изобретения всяческих холодильных циклов и передвижных рефрижераторов.

Я пока не проверил возникшую версию, но в голове у меня складывается картина двух Россий. Россия первая, княжеско-боярская. То самое бояръ-аниме, в котором никогда нет простонародья, все попаданцы — или графы, или бароны, или брошенные, захудалые, сироты, ещё какие ущербные, но аристократы. Я попал по канону, именно в неё, причём по самому благоприятному сценарию — не забитый сирота, последний рода, в магической академии, у которого пропал дар и на которого охотятся убийцы, а самый настоящий принц с кучей возможностей. Но есть и другая Россия, которой плевать на бояр и князей, да и государыню они вертели бы на кое-каком месте, если б у большинства тамошнего населения оно было. Девочки-музыкантки, например, вообще никакого пиетета к статусам не испытывали: они в равной степени ненавидели и меня, и Заек, и собственных слушателей. Они, жители второй России, живут параллельно нам, аристократам! Независимо от нас! Мы — источник их дохода, если повезёт, и бесплатной спермы для размножения. Это ДРУГАЯ страна, другая планета, которой я не знаю, и ещё долгое время не узнаю — не пустят царевича на тот этаж. Да и я, не могущий за себя постоять, явно там сгину.

Верхотурский уезд в своё время отдали боярскому роду, который переименовали… В Верхотурских! А чтоб далеко не ходить, и всё понятно было — что, где и чьё. Именно Верхотурские рулят в Тагиле — держат шахту и металлургический завод (два завода под одной крышей). Отец Заек работает на заводе главным бухгалтером, «он очень умный, Леопольд», оттого семья Зайцевых в городе на хорошем счету и процветает. Старшая мама (мама Селены) — глава семьи, возглавляет семейный бизнес в Тагиле. Они занимаются разведением норок и песцов на шкурки. Бизнес в целом прибыльный, но опять же, без «крыши» в лице Верхотурских их съедят, просто есть будут чужие. А младшая мама (мама Соль) приехала с ними в Москву, уедет через месяц, решает семейные дела с продажей готовой продукции (они не одни такие в стране, кроме «крыши» в меховом бизнесе нужны связи и личные контакты), заодно отвезла их на учёбу в Корпус. Но главный в семье отец, ибо он в городе ну прям очень непоследний, и все это понимают. Так что как бы Зайки ни жаловались на жизнь в провинции, лично у них, пока их отец на хорошем счету у Верхотурских, всё в порядке. Кстати, именно потому, что у них всё в порядке финансово, семья и потянула поступление обеих старших дочерей в кадетский корпус. Нет, это бесплатно, и тут полный пансионат, ибо после обучения ведь будет отработка этой стоимости в войсках. И не два года, как у простых бойцов, а пять, они же офицеры. Но туда огромный конкурс для поступления, и, как понял по их описаниям, большинство девочек легко проходят физуху и использование фигур (сюда в принципе поступать едут только сильные одарённые). Но после остаётся слишком много кандидаток, и не всех может отсеять экзамен по научным дисциплинам. Приходится кое-кого подмазывать — потому этим занялась лично мама Соль, и, судя по тому, что девочка умнее сестры, там и мама должна быть неглупой.

Так мы и ходили, бродили, чинно беседуя. Гормоны во мне играли; хотелось полапать девочек, подержать за интересные места, или впиться в обеих по очереди смачным поцелуем. Но приходилось держать политес. Это не подзаборные шмары, это потомственные дворянки, а я как-никак боярич. А ещё… Все видели моих охранниц. Девочки срисовали троих, но их было пятеро, включая тётку Настю. Но даже трое для них — знак того, что безобразничать не надо. И они как бы не лучше меня понимали, что СЕГОДНЯ перепихон точно устроить не получится, сегодняшняя прогулка — чистая инвестиция в будущее. Но ведь и такие инвестиции нужны?

Я внутренне этой мысли сопротивлялся, но за меня говорили гормоны. Умом понимал, что да, хочется, но это юношеское. Если желаю получить этих девок по-настоящему, надолго, надо осаждать эти крепости и добиваться, а не врываться силой, тыкая направо и налево палкой, что между ног. В конце концов, для сброса пара у меня Марина, которая обижается, что не использую её по назначению. И теперь, послушав рассказы о жизни в провинции, где мальчики только в семьях у богатых (которые их продолжают высасывать пылесосом), я её тоску по хорошему мужскому органу (тем более принадлежащему сыну царицы) понимаю. Там, на нижнем этаже, простолюдинки годами и десятилетиями мальчиков не видят! Нет, есть специальные бордели; если приспичило — можно туда сходить. Но это ж не то, это за деньги! А найти любовника, уже не говорю о создании семьи, почти нереально. А ещё у меня Алла, которая таки получит приказ раздвинуть ноги, если я об этом кое-кого попрошу (например, Олю). Сосёт она тоже неплохо, но это полумеры. Так что насчёт женской ласки я точно не буду обделённым.

…Но мне хотелось именно ИХ! Этих двух будущих офицеров полевой армии! За которыми я бросился следом, плевав на возможность пройтись по Арбату, куда тянуло со страшной силой. Я их хочу, и я их получу, обеих (они сами не против вдвоём), и если надо подождать и поухаживать — так и быть, потерплю.

По дороге мы съели ещё по две мороженки. Я заценил мастерство местной холодильной промышленности, очень интересный вкус, хотя, честно сказать, не такой уж и большой выбор. Три типа мороженого, но в каждом примерно пять-восемь вкусов… И всё. Мне казалось, их должно быть больше, но девчонки идею не поняли.

— Леопольд, зачем больше? — нахмурилась Селена. — Смотри, основной вкус — это пломбир. Основа, от которой идут другие вкусы добавлением всякого. Добавки же: шоколад, клубника — стандарт. Плюс банан, черника, малина, персик… А что ещё туда можно положить?

— Мороженное со вкусом кресла! — схохмил я. Как объяснить привидевшееся мне в голове эскимо в полосочку, слоями? Или фруктовый лёд? Как?

— Дивана! — захохотала Селена.

Так и гуляли.

Ещё я читал стихи. Да как-то о поэзии заговорили.

Дай, Джим, на счастье лапу мне,

Такую лапу не видал я сроду.

Давай с тобой полаем при луне

На тихую, бесшумную погоду.

Дай, Джим, на счастье лапу мне.

Пожалуйста, голубчик, не лижись.

Пойми со мной хоть самое простое.

Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,

Не знаешь ты, что жить на свете стоит. (2)

(2) Сергей Есенин

Стихи были встречены с интересом. Я поднялся в иерархии девчонок на ещё большую высоту, хотя куда ж выше? У некоторых я знал сами строки, но не мог сам для себя вспомнить автора. Что печалило — не хочу присваивать себе чужое. Например, вот это:

— Я встретил вас, любовь ещё быть может…

Или:

— Кавказ подо мною. Стою в вышине…

Но эти стихи просто зашли. А вот фурор произвели хулиганские, которые я сам читал с трепетом — чувствовалось, что «я» их любил куда больше, чем всякие «я вас люблю и всё такое».

Например:

Я лежу на чужой жене,

Одеяло прилипло к жопе.

Я штампую кадры стране

Назло буржуазной Европе.

Это четверостишье повергло в шок и трепет не только Заек, но и нескольких идущих мимо прохожих (я читал это как раз с парапета очередного фонтана, тут на бульварах они через каждые метров сто-двести). Валялись на земле от смеха все, и только я стоял помпезно, как Новый Цицерон, отгоняя от себя паническую мысль, что именно Европе я со временем кадры строгать и буду. Причём массово, и меня никто не будет спрашивать. Но пока я отдыхал душой, и оно стоило того, чтоб забыться.

А вот это точно про меня!

В Москве я живу как денди.

Женщин имею до ста.

Мой #уй, как сюжет в легенде,

Переходит из уст в уста.

Будущего меня, но я уже точно знаю, что это будущее обязательно случится. Понял по глазам Вари и Даши, юных княжон, добравшихся до меня в больничке. Оно уже началось, это будущее, сегодняшней прогулкой, и Варя с Дашей там обязательно будут, только чуть позже. Ибо сейчас я взял прицел на Заек, и замена стоящая. Или вот это:

Баба с жопой метр на метр,

расположилась,

как ларек продовольственный,

Мне бы #уй иметь с километр —

Я б ей доставил удовольствие.

Но гвоздем программы, от которого все грустно задумались, стала, как всегда, сатира на нашу горестную действительность.

Не те #ляди,

что хлеба ради

спереди и сзади

дают нам е#сти,

Бог их прости!

А те #ляди — лгущие,

деньги сосущие,

есть не дающие —

вот #ляди сущие,

мать их ети! (3)

(3) Владимир Маяковский

После такого все загрустили, и я в их числе. Слез с парапета — декламировать стихи дальше расхотелось.

— А ты у нас политический активист, Леопольд! — задумчиво сквозь прищур произнесла Соль, когда отошли метров на пятьдесят, а импровизированный слушатель декламирования разошёлся далее по своим делам.

— Есть немного, — не мог не согласиться я.

— И у тебя есть политическая программа? — заулыбалась на это Селена.

— Нет. — Я горестно вздохнул. — Программы нет. По крайней мере, социальной. Но это не значит, что окружающий бедлам мне нравится.

— Но в душе ты социалист?

— Наверное. — Оп-па, тут тоже есть социалисты? Интересно, кто был основателем движения? Не удивлюсь, что какой-нибудь немец… Немка.

— Твой род достаточно влиятелен, чтобы на что-то повлиять? — Соль была сама серьёзность.

— Да. — Я не стал кочевряжиться. — Но вот только я в роду занимаю такое место, что вряд ли смогу что-то для кого-то сделать. И вообще, знаете притчу про рыбу и удочку? Если дать человеку рыбу — от будет сыт день. Если же дать удочку — он будет сыт всегда. Люди, те, кто на нижнем этаже, они ведь тоже разные. Есть и те, кому твоя помощь даром не сдалась, ты их не изменишь. Но вот тем, кто готов работать над собой и своим будущим, я готов дать шанс, готов дать… Скажем так, что-либо для старта. Чтоб помочь выбраться. Если у меня будет политическая партия, или если за мной будет сила, чтобы мочь помогать кому-то, я буду действовать именно так. Так что нет, я плохой социалист. Но при этом всячески буду давить гадов вроде коррупционеров и тех, кто плюёт на людей только потому, что родился/родилась в крутой семье. Весь вопрос в том, повторюсь, что я — никто. Живу за счёт семьи, которая меня содержит. Потому, кстати, и спрашивал у ребят про подработку. Я ж ничего не умею, только играть и петь.

— Думаю, ты ещё найдёшь себя, — покачала головой и задумавшаяся Селена.

— В том числе, найдёшь на ниве своих умений, — добавила Соль. — Ведь не обязательно петь на бульварах. Можно и в других местах. С другим ценником. Имея который, ты получишь средства, чтобы кому-то давать удочки.

— Возможно. — Она реально заставила задуматься. Может карьера поп-звезды не так и плоха для мальчика-царевича без перспектив занятия престола? Батя, вон, художник с мировым именем, а я буду певцом? Надо обмозговать, стоит ли, и если да, каким путём этого можно добиться?

Мы ещё говорили о чём-то, о музыке и увлечениях, когда я почувствовал ЭТО и обернулся. Ибо сзади на нас двигалось нечто. Нечто до боли родное, тёплое и приятное, словно маленький пушистый котёнок, и одновременно большое и горячее, как звезда в космосе.

— Что такое?

— Что случилось? — встрепенулись девочки.

— Сейчас. У нас пополнение.

Теперь на двигающуюся в нашу сторону девушку смотрели мы все. А она не просто шла, а почти бежала — думаю, у неё внутри датчики показывали то же самое, приближающееся огромное пушистое тепло в виде меня.

— Са-ашка! Я соскучилась!

Машка, а это была она, напрыгнула на меня. Я подхватил её на руки и прижал к себе. Это тепло… Это что-то! Понимаю, почему она спит со мной, плевав на любые нормы приличия. Это КЛАССНО! Я всегда был рядом с нею, мы не расставались надолго, и тут, в городе, наконец, почувствовал, как действует магия близнецов.

А ещё… Да-да, у меня из головы не выходил тот огонёк на ладони, из-за которого я два лишних дня посвятил себя Людмилычу и его заведению. Тот, из-за которого я и сейчас не делаю резких движений. Да, общая боль не такая, как была ещё даже утром, постепенно утихает и проходит, но всё равно чувствую себя, будто перезанимался в тренажёрке. Молочная кислота выходит из мышц постепенно, не сразу, и я себя чувствовал как будто при ломке от оной кислоты. И тем не менее, это последствия моей магической активации — я теперь ТОЖЕ маг. А значит, как маг, начал чувствовать в Машке то, что она всё это время чувствовала во мне. И склонен согласиться с этой мыслью — если б царевич чувствовал такое ранее, он… Я… Я не могу определиться, как называть себя в прошлом, «он» или «я», но, скажем так, прежний Саша бы или сошёл с ума от таких чувств, или давно бы сестру трахнул, ибо рядом с ТАКИМ ощущением плевать на любые наши родственные связи. А он этого не сделал, и судя по поведению Машки и её ко мне отношению, даже не думал о таком.

— Привет, Маш!

Поставил её на землю и обернулся к удивлённо и нахмурено на это взирающим Зайкам. И только раскрыл рот, чтобы их друг другу представить, как царевна всё испортила:

— А это что за шмары? — И гневно сузила глаза.

Повисла неловкая пауза, но потомственные дворянки остались потомственными дворянками даже сейчас.

— Леопольд, просим прощения… — Соль обозначила лёгкий поклон и отступила на шаг назад. — Нам пора.

— Саша… Всего хорошего… — Ей последовала и Селена, зыркнув на Машку ТАК, что аж мне поплохело. Но та смотрела на сестёр не лучше, так что простительно.

— Девочки, не уходите! Стойте! — Я дёрнулся был в их сторону, но был остановлен властной рукой. Мышечной массы в сестрёнке примерно столько же, сколько во мне, но вот качество её массы было совсем не таким. Она могла поднять пятерых Саш и не вспотеть. И она дёрнула меня обратно:

— Стой! Это кто вообще? — Лицо её было перекошено и выражало ожидание: «Ну-ну, давай, рассказывай, как ты до такой жизни докатился».

И тут меня взяло зло. Резко дёрнув руку, освободился от её захвата и зашипел:

— Знаете что, царевна Марья! А не пойти бы вам туда, откуда пришли? А ещё лучше нахрен?

— Че-эго? — Я сломал ей шаблон, лицо её сменилось недоумением.

— Ты чего творишь? — не выдержал и закричал я. — Гуляют люди! Никого не трогают! Общаются! Тут прилетаешь ты, и рассказываешь, кто шмара, кто нет, и кому куда пойти? А ты не охренела часом, сестрёнка? Разве так должна себя вести уважающая себя представительница высшего общества?

— Саш, я…

— Головка от оптического прицела!

Пауза. Ещё большее недоумение. Неловкое:

— Я просто хотела… Мы ведь договорились погулять вместе!

— И что? Я должен весь день сидеть сиднем ждать тебя? Да, я познакомился. Это простые девочки, кадетский корпус, будущие офицеры. Образованы, неглупы, есть о чём поговорить. Зачем ты их гонишь, причём сразу, не успев узнать их, понять и вникнуть, что это за штучки? Какой тебя бес покусал?

— Я только хотела…

— Так не делается, Мария Карловна! — снова перешёл я на шипение, делая шаг вперёд, наступая. Она на это же шаг попятилась. — Ты сильнее меня. Я признал это. Я завишу от семьи. Я и это признал. Я готов играть по всем установленным правилам. И тебе сказал об этом первой! Но я не позволю вытирать о себя ноги! Ты поняла, царевна? Или мне громче объяснить?

Слово «царевна» старался говорить как можно тише, чтобы вокруг не слышали.

— Они тебе понравились? — нахмурила она брови. — Так понравились, что ты готов поссорится со мной?

— Дело не в этом, — покачал я головой. — Не надо валить на одну чашу весов себя и кого бы то ни было, это РАЗНЫЕ вещи. С какими бы девочками я ни познакомился, и даже если у меня с ними ничего не будет, это совершенно не означает, что ты имеешь право вот так вторгаться в мою жизнь и рушить там что бы то ни было просто потому, что тебе что-то не нравится или ты не с той ноги встала. Кроме как если точно знаешь, что они мошенницы-аферистки, но ты совершенно точно этого не знаешь! Я очень тебя люблю, и хорошо к тебе отношусь, но ты должна понять и принять, что у меня есть жизнь. И я собираюсь ею жить. Всё понятно, ваше высочество, или будем ссориться и не общаться и дальше?

— Я не хочу ссориться, — покачала она головой.

— Тогда будь добра, прибери за собой, — кивнул я большим пальцем руки себе за плечо.

— Чего? — не поняла она.

— Говорю, исправляй ситуацию! — указал ей в сторону спин уходящих девушек. — Маш, то, что я с кем-то общаюсь, встречаюсь, и даже когда я кого-то буду спать… Это не значит, что я буду относиться к тебе хуже. Просто… Я твой брат, а не твоя собственность. И мне сейчас важны не они сами — ещё сотню таких найду, мне важнее моя свобода, как личности. А потому или ты догоняешь их, извиняешься и мы миримся, или я догоняю их сам, и мы ссоримся. Да, нехорошо ставить такие вопросы ребром, но я реально устал довязывать, что не бесправный скот, как остальные мужчины в окружающем мире.

— Саш, с чего у тебя такая навязчивая мысль, что мужчины бесправные? — фыркнула она.

— Ну, одного из них ты сейчас прямо при мне таким делаешь.

Она раскрыла рот парировать, но тут же его закрыла. И продолжила тише.

— Да, прости. Ты прав. И я повела себя, как дура. — Она тяжело вздохнула, собираясь с духом, после чего решительно двинулась вслед за Зайками.

— Девочки! Девочки! Стойте!

Догнала быстро. Я бросился бежать следом и разговор услышал.

— Девочки, подождите! — произнесла она, когда Зайки остановились и обернулись. — Стойте.

Оглядела их, те — её, неприязненными взглядами.

— Девочки, понимаете, он мой брат. И не просто брат, а близнец. Близнецы мы. И я… — Она виновато опустила голову, и виноватость была искренней. — Понимаете, я очень люблю этого шалопая. И во мне гипертрофированное желание его защтить. Вообще от всего.

Заек не проняло. Продолжали молчать и смотреть косо. Но и не уходили, обиженно взорвав мосты. Маша поняла это и решила повысить ставки, ибо сзади стоял я, она не могла не справиться.

— Три месяца назад мы его чуть не потеряли. Очень сильный удар и травма головы, целители боролись за его жизнь сутки. Он выжил, но потерял память. Посттравматическая амнезия, знаете такое?

Обе Зайки согласно кивнули.

— Мы всей семьёй его эти дни опекали, как могли. Ждали, что память начнёт возвращаться. Но она так и не возвращается — не хочет. А мы на нервах из-за этого… Девочки, понимаете, как я себя чувствую? Я не права, что набросилась на вас, приношу свои извинения, но поймите, я просто… Да я за этого шалопая готова убивать, терзать! Только некого. Вот и бросаюсь на всех, кого рядом увижу. Просто… Ну, просто дорог он мне. Ну, вас же тоже двое, вы же тоже готовы убивать друг за друга. А мы ещё и близнецы. А он — слабый мальчик.

Соль первая улыбнулась и подалась вперёд, обняв Машу.

— Прости. Понимаем.

— Это правда? — Селена удивлённо раскрыла рот, переводя взгляд с Маши на меня. — Он правда ничего не помнит?

Кажется, моё поведение в ней не вызывало ассоциации с амнезией.

— Не то, что совсем ничего, — скривилась Маша. — Но очень и очень многое не помнит. Если б я была рядом с ним тогда… — Она трагически вздохнула, и трагизм не был наигранным. — Это просто инстинкт защиты. Не принимайте близко к сердцу. Мы его сегодня первый день, первый раз выпустили. Он не помнит город, многого не знает, а тут идёт и чуть ли не приобнимает каких-то вертихвосток. Вот я и подумала худшее — его кто-то разводит. Но Саша сказал, что вы хорошие, нормальные девушки, а не аферистки. Так что ещё раз приношу извинения — прошу простить и не дуться.

— Леопольд, почему ты не сказал, что у тебя амнезия? — нахмурив брови, зыркнула на меня Селена. Грозно так зыркнула.

— Леопольд? — Маша удивлённо перевела глаза с неё на меня, потом на Соль и снова на меня. — Саша, почему я не в курсе, что ты Леопольд?

— Леопольд, почему ты не признался, что ты всё-таки Саша? — А это завершила ряд с претензиями Соль. — Раз ты назвал это имя, значит вспомнил?

А вот теперь хоть под землю проваливайся.

— Девчонки, а давайте посидим в какой-нибудь кафешке? — предложил я. — Маш, ты хоть пообедала?

— Да, но на бегу. — Её лицо расплылось в улыбке. Ур-ра, нутром выбрал единственную выигрышную стратегию, экзекуция откладывается. — Девочки, пойдёмте, я угощаю! Так сказать, проставляюсь за то, что неправильно вас поняла.

— Вот это другой разговор! — поддержала Селена.