В Россию с любовью

Глава 23 Князь

Глава 23. Князь

— Ты, может, считать не умеешь? Нас четверо, а ты один.

— Позови ещё троих, тогда силы будут равны.

Звёздный путь (Star Trek)

Дальше начался цирк с конями.

Вместо люлей от Горлицы мы удостоились тихого напутствия:

— Медленно идёте вдоль набережной, не спешите, а когда вас будут арестовывать — сопротивления не оказывать! Маша, как поняла?

— Поняла… — растерянно проговорила сестрёнка, ничего не понимая. Как, впрочем, мы все.

— Саш, ты её чувствуешь — проследи. Это важно. — А это напутствие уже моей персоне.

— Есть! — отсалютовал я. А что, возьму пионерский салют в качестве замены отдачи чести. Красиво смотрится. — Пошли. — Это остальным. Ибо Горлица, дав нам ценные указания, куда-то удалилась.

Сирены и мигалки. Мы успели пройти не так и много, до Зарядья дойти не успели, когда со стороны Яузы к теплоходу подъехало штук пять машин городской стражи. Обернулись, посмотрели — не выдержали. Теплоход оцепили (насколько можно оцепить плавающий в воде кусок железа с единственным трапом на причал) и ломанулись внутрь тётки брутальной внешности, некоторые в оцеплении были с оружием в руках.

— М-да, когда надо — быстро они! — весело констатировал я.

— Саш, ты что-то понимаешь? — недоумённо смотрели на меня все, но общий вопрос озвучила Соль. Впрочем, Маша тоже о чём-то догадывалась, но на уровне предположений.

— Конечно. Это же элементарно! — Сейчас попытался спародировать хриплый голос неизвестного здесь сыщика, точнее актёра Ливанова, но вышло так себе. — Банда отдыхает на теплоходе-ресторане. Всем мешает. Как думаете, сколько людей из там присутствующих пытались вызвать стражу?

— Под вопросом, — покачала Маша головой. — Люди — нет. А вот само заведение могло.

— В теории. Но оно этого не сделало. Почему? А это ИХ заведение! ИХ теплоход! Тех девочек, банды. И даже если б попытался кто-то из посетителей, свои люди в страже бы этот вопрос быстро уладили. А теперь следите за руками. У девочек всё схвачено. Они ну вообще ничего не боятся! И тут на их же территории кто-то убивает не просто одну из них, а их главную. План дальнейших действий?

— Ваша тётка сказала не сопротивляться! — первой всё поняла и ойкнула быстрее всех соображающая Тамара. — Ма-аш!

— Да поняла я, поняла! Не надо портить тётке Настасье загонную охоту. Криминал что — быдло. Она же попытается рыбу покрупнее прижучить. И маме доложит. А та их на своём уровне…

Зайки как-то странно на нас смотрели. Очень странно. Начали понимать, что мы не простые бояричи? Но пока вслух ничего не произнесли, даже лишних вопросов не задали. Ибо непростых может быть много разных вариантов, и я, поставив себя на их место, не понимал, кого мы им должны напоминать. Там кроме царевичей — вся боярская дума подходит, пять десятков родов.

За нами машины поехали через пару минут — долго разбирались! Но зато догнали быстро — как уже сказал, мы не спешили.

— Стоять!

— Руки на затылок!

— Не сопротивляться!

— Малейшее использование фигур карается вплоть до летального ответа!..

Короче, нас положили мордой в брусчатку тротуара набережной.

— Кто это сделал? Мелкие выродки, кто убил подданную её величества Екатерину Кесарину?

— Кого? — Поднял я голову, за что удостоился тычка, правда, буду справедлив, лёгкого.

— Кесарина Екатерина Мариевна, тысяча девятьсот восемьдесят шестого года рождения. Предприниматель. Кто из вас воткнул ей нож в горло?

— Если честно, нож втыкал не я, но по сути убил я, — с довольным видом признался ваш покорный слуга, ибо ну как тут смолчать? — Из-за меня она сорвалась с катушек, за что и пострадала. Су-ука!

А теперь больно! Когда сапогом по рёбрам — это всегда больно!

— МАША НЕЕЕТ!!! — удержала криком сестрёнку Тома. — Нет, Маш! Не сейчас!

Царевна пыхтела, как паровоз… Но сдалась и бузить не стала. Ибо иначе в статистике городской стражи за эту ночь учли бы на два обугленных трупа больше. А это не быдло, это государыневы люди, служивые. Так просто их смерть не замять.

— Куда делась ваша охранница, убившая верноподданную Кесарину? — продолжала допрос первая из прибывших. Кажется, не главная, но важная.

— Так знамо куда, в бега ушла! — А что им говорить? — Преследуйте, ищите. Может догоните.

— Фамилия! Имя! Отчество/матчество! — рыкнула на нас другая, с более зверским, но при этом более интеллигентным лицом. — Кто вы вообще такие? Откуда взялись?

— Мамы нас родили! А-ай, тварина! Ты не охренела? Я ж на все вопросы твои отвечаю!

Вторая ударила тоже не больно — еле касалась. Даже Машка это почувствовала и пока больше не дёргалась.

— Хорошо, мамы вас родили. — Вторая присела рядом на корточки. — А имя у тебя есть, боярич? Род? Откуда твои мамы будут? Или мне сделать больно твоим девочкам?

— Попробуй. Тогда тебе не жить, служивая, — бесшабашно улыбнулся я, и, кажется, такой паттерн поведения они от мальчика могли ждать. Местные мальчики привыкли, что их не бьют, что им позволено чутка больше, чем девочкам. Чем я и пользовался. — Мой род найдёт тебя и закатает в асфальт. Или в ингерманландских болотах притопит, и скажет, что так и было. — А сейчас я ни грамма не соврал.

Стражница запыхтела — и сама это понимала. Потому они и били не в силу, а напоказ.

— Итак, с тебя, борзого, и начнём, — решила таки продолжать концерт она. — Кто такие? Откуда будете? Домашний адрес?

— А разве это не в околотке надо спрашивать? Да под протокол? — фыркнула Тамара.

На неё зло зыркнули все-все приехавшие нас «брать» стражницы. Я же и тут не стерпел и вставил пять центаво:

— В околотке — протокол. И фиксация. А им надо перед «крышей» отчитаться, от этой самой банды, что моя бывшая знакомая Катя Кесарь возглавляла. С нашим родом стража бодаться не будет — не потянет, но банде сольёт, и как девки поступят — уже их бандитское дело. А сейчас — потому, что по горячим следам. Мы здесь, дома, о происшествии не знают, они хотят опередить информацию и напасть на дом до того, как мама узнает о происшествии.

Тамара на эти слова заржала. Вот вообще никакого пиетета к силовым структурам, что тёток ещё больше разозлило.

— Самый умный, да? — В этот раз вторая бить не стала. — Ну, раз всё понимаешь, давай и колись. А то ведь уроним тебя, и скажем, так и было — сам споткнулся. Боишься боли?

— Ага. Не бейте, тётеньки, всё скажу! — Я настолько переигрывал, что ещё больше их выбесил. Но они пока держались. Лишь удостоили нового небольшого пинка.

— Ты, тварина! А это уже больно!

— А будешь выделываться — ногу прострелю. Ей! — Тётка совсем оборзела от безнаказанности, а может от страха перед бандой, перед которой надо срочно отчитаться, чтобы уже они её не грохнули за бездействие. И поднесла пистолет к ноге Селены.

— Спокойно! — А это третья тётка, которая стояла с автоматом, двинула под рёбра Соль, ибо та было дёрнулась. И в отличие от меня, била в силу. Мне бы после такого удара рёбра переломала. Соль грязно, но тихо выругалась.

— Слышь, оборотень в погонах! — рыкнул я. — А я разве отказывался говорить? Ты вообще е#анутая? Чего творишь? Мы не быдло простолюдинское, от нашего рода, если что, даже до китайской границы не добежишь! Не успеешь.

— Ну, так говори! Говори, мальчик! — теряла терпение первая.

— Они угрожают моей сестре! — с паническими нотками в голосе воскликнула Соль. — Вообще ничего не боятся?

— Несовершеннолетние, — хмыкнула Тома. — Скажем, что они нам угрожали — а кто подтвердит? А я — одна, моё слово против их шестерых.

— Итак? Мне тебя ударить, или ты всё понял? — а это снова мне.

— Да понял я, понял… — потянул я. — Записываешь, служивая? Прошу отметить в протоколе: ничего, совсем ничего о себе не скрываю! Зовут меня Годунов Александр Карлович. Боярыня, то есть мама моя, глава рода — Годунова Ирина Борисовна. А найти наш дом можете найти по адресу: Москва, Кремлёвская набережная один, корпус три, строение пять. А-а-а-а-а-а!!!

А теперь тело изнутри взорвалось от боли. После чего самоубийца в погонах дёрнула меня, подняла над землёй, и схватила за горло. Ага, держа за оное горло над землёй. Сразу три её напарницы уставили винтовки в Машу, и честно попросили не дёргаться, и только теперь сестрёнка не стала сопротивляться не потому, что попросили, а потому, что реально почувствовала — грохнут. Наверное, в первый раз в жизни. Но, считаю, это хорошо — чтобы не мнила себя впредь всегда и везде бессмертной. Учитывая, что она воин, и в случае войны поедет на фронт, качество нужное.

— Щенок! Шутить вздумал? Ты хоть понимаешь, кого вы убили? — истерично заорала вторая. — Ты хоть понимаешь, что сейчас в Москве из-за вас начнётся? Сколько крови прольётся? Из-за четверых пигалиц и одного сосунка, от маминой титьки не оторванного⁈

Я не мог ей ответить, так как… Скажем мягко, мне нечем было дышать. А речевой аппарат наш устроен таким образом, что говорить мы можем только в поток выходящего из горла воздуха. Я намекнул тётке об этом, пораскрывав рот, но она не посчитала нужным это понять.

— Мы заберём вас в участок! Но если хотите жить, и ты в первую очередь, мальчик, быстро выкладывай что по чём, кто вы и откуда! И я подумаю, что сделать, чтобы они вас не достали.

Эти машины подъехали без сирен и мигалок. Просто едущий мимо со стороны Кремля в направлении Котельнической, то есть от Спасских ворот и Васьки, кортеж из двух легковых самобегов, микроавтобуса и ещё одной замыкающей машины. Ехали как бы по своим делам, даже скорость не превышали, и вдруг резко так дали по тормозам. Боковая дверца микроавтобуса раскрылась ещё до полной остановки самобега, и наружу посыпались наши дружинницы — узнал по форме и шлемам. Правда без опознавательных знаков и шевронов клана.

— Стоять!

— Тайный приказ!

— Бросить оружие!

— Руки за голову!

— Отпустила мальчика! — А это моей истязательнице. — Медленно ставишь на землю, и без резких движений заводишь руки за затылок!

Меня на брусчатку поставили, после чего две дружинницы дёрнули служивую так, что неодарённого их толчки убили бы с первого удара. Ага, прикладом по хребту, по хребту! Класс!

— Девочки, всё в порядке? — Это кто-то из бойцов моим спутницам, поднявшим головы, но пока не сообразившим, что можно вставать. — Помощь нужна?

— Саша, как ты? — А это подошла взволнованная знакомая начальник караула. Это в её караул я стрелял в арсенале. — Мы успели?

— Успели! Вы молодцы! — прохрипел я, подняв вверх большой палец, второй рукой ощупывая горло.

— Тайный приказ! Вы арестованы по подозрению в коррупционном сговоре с бандитами и нападении на честных верноподданных! — А это колдовала с задержанными… Кто-то, незнакомая барышня, не из дружины. Видимо, на самом деле из оного приказа. А раз так, я тёткам не завидовал. В наше мрачное средневековье люди из этой конторы с ними церемониться не будут.

— Нормально всё, — добавил я, оглядывая поднимающихся и отряхивающихся девчонок. — Меня не рисковали сильно бить… ПОКА. А там и вы приехали.

— Настасья сказала, вас сопроводить до метро, но не наглеть с присутствием, — продолжила начкар. — Поедем сзади на самобеге — не убегайте далеко.

— Конечно. Девочки, концерт окончен, пошли! Дальше взрослые без нас будут играть.

— Ага, детские игры закончены, остались только взрослые, — добавила Тома.

— Все игры взрослые. Просто Маша, как обычно, опять смогла в них ввязаться, — с улыбкой покачала начкар головой.

— Как обычно? — выкатила в удивлении глаза Селена. — Так это у вас регулярно так?

— Не-эт! — с улыбкой возразил начкару я. — Сегодня это не Маша. Сегодня мой бенефис! Ладно, спасибо, удачи — не будем больше мешать.

И мы пошли дальше, в сторону сияющей огнями Беклемишевской башни.

— Маш, а что, было когда-то ещё? — а теперь закономерный вопрос сестрёнке.

— Ну… — Маша покраснела, но насквозь фальшиво. — В общем, я люблю подраться. Тома подтвердит.

Тома довольно хмыкнула и хрустнула костяшками пальцев.

— Но ты раньше никогда не участвовал, — с тревогой покачала она головой. — Есть правило: девочки дерутся — мальчики не лезут. И я удивлена, что ты сегодня полез. Тебя могли зашибить, и не спорь! Необходимости в этом не было, справились бы и сами.

— Зато как приятно на душе! — радостно вздохнул я и потянулся.

— Психбольные! — проговорила Селена, ошарашено смотря куда-то вдаль. — Но мне нравится. Саш, я чёрту душу продам, чтобы ещё раз потусить с вами!

— Тайный приказ… — проговорила Соль. Но я не стал ей ничего отвечать.

— Связи!.. — лаконично сделала это за меня Тамара.

— Непростой у вас род, — покачала Зайка головой.

— А я говорил обратное? — картинно выкатил я глаза.

— Да, замуж за тебя точно не светит! — «родила» умную мысль Селена.

— Так и это я вам первым делом сказал!

— Нет, а что ни говори, всё равно весело погуляли! — констатировала Маша, разряжая обстановку. — Давайте ещё как-нибудь пересечёмся? Понимаю, вы хотите наедине с братцем погулять, но со мной однозначно будет веселее!

— Да и меня не сбрасывайте со счетов! То, что я слабее вас, не значит, что не помогу в следующей потасовке.

— Следующей потасовке! — довольно обратил я всеобщее внимание на построение фразы. — Том, говорю как человек, смотревший со стороны — ты была далеко не бесполезной в битве. Да, она была скоротечной, но вы все работали достойно, как команда.

— Просто у меня хоть и не хватает опыта в…

Так и шли. А следом ехала машина с охраной. В Зарядье срезали, свернули на одну из маленьких улочек — не стали делать круг мимо Васьки, чтоб потом вернуться. И вышли прямо к метро «Варварка».

— Ну что? Какой способ связи? — повернул я обеих заек к себе и приобнял за талии. Маша с Томой встали в паре метрах — не мешать.

— Позвони нам домой в пятницу, уточни, будет ли увольнительная, — мнясь, опустив глаза мне в грудь, произнесла Соль.

— Мы скажем маме, она будет ждать звонка, — добавила Селена — эта смотрела просто в сторону, взгляд не опускала, но и не глаза в глаза. — А тебе точно нельзя позвонить?

— Можно. Но это плохая идея — просто поверьте, — вздохнул я. — И не факт, что вас соединят.

— Да уж, интересная у вас семья… — снова прошептала Соль.

— И ты так и не скажешь имя?

— Селен, а зачем? Лично мне плевать на имена. Мне важны только люди. Вот вы, например. Какие есть. Какая разница, какой у вас статус? А ещё мы вместе дрались — такое просто так тоже не забывается. Мы теперь боевые товарищи!

— Да, боевые товарищи. — Соль подняла глазки и вытянула губки. — Ну что, царевич Годунов, Кремлёвская набережная один корпус три, что там дальше не помню, исполнишь мечту уральских девочек?

— Не-а. Я ж не какой-то там царевич, и благотворительностью не занимаюсь!

Селена от этих слов напряглась, а Соль расплылась в предвкушающей улыбке.

— Я САМ вас хочу поцеловать! — сверкнув глазами, прошептал я. — Без относительно того, какие у кого мечты и желания!

И, разумеется, впился ей в губы.

Сладко. Нежно. Романтично. Хотелось сказать «давно не целовался», но понятия не имею, когда это было в последний раз. «Я» помнит песни своего мира и имена актёров, но ничего не знает о себе. Видно, так работает мироздание. А у Саши — амнезия! Но мне однозначно нравится.

— Ещё хочу! — прошептал я, когда Соль отстранилась.

— Теперь она. — Положила сестре руку на плечо.

— Да теперь я! — И меня атаковала Селена.

Эта была… Агрессивная! Она и так более импульсивная, чем сестра, а теперь её как под хвост что-то ужалило — она атаковала меня, совала свой язык, кусала губы… И мне это нравилось! Вроде сёстры, а такие разные.

Наконец, оторвалась и она. И первым делом ляпнула:

— А давай мы так и будем называть тебя, «Царевич»? В качестве оперативного псевдонима или боевого позывного?

— Тогда лучше «Князь», — усмехнулся я. — В качестве позывного интереснее будет.

— Значит, всё-таки князь? — загорелись глаза Соль.

— Ты давно догадалась. Не отрицай, я видел.

— Так то догадки… — Соль расплылась в чисто женской улыбке, проходящей у меня под кодовым псевдонимом: «Ой, чё я зна-аю!» — А то реальность.

— Давайте просто Князь, и точка, — отрезал я. — И вам спокойнее, и мне. А имя… Уже сказал, мне на имена плевать. Я подошёл к вам, как к ВАМ, а не как к кадетам корпуса, или сибирячкам, или кому-то ещё. И надеюсь на такую же взаимность.

— Саш, я тебя уже люблю! — заявила Селена. И снова впилась в губы.

Но целовалась не долго, уступив сестре:

— Теперь она, и пойдём. А то до утра не расстанемся. А с утра нам надо на Шелепихе быть.

— Замётано!

Ну, и снова Соль. Пока целовал их, руки мои путешествовали по их телам, однако девочки так стояли, что потрогать можно было только спинную и кормовую их часть. Они не были против, а Машка с Томой, кажется, глядя на нас, хихикали.

— Спасибо… Князь! — проговорила Соль. — Даже если мы больше никогда не увидимся… Я не забуду тебя!

— Да, никогда! Это лучший наш день в Москве! — добавила её сестра.

— Что значит не увидимся? — Я аж поперхнулся. — Где угодно найду, с того света достану! Вы — моя дичь, и я вас ещё не отведал! И разговорчики в строю! Желания командования не обсуждаются!

— Да, о повелитель! — синхронно, в один голос ответили сёстры и рассмеялись. Домашняя заготовка.

— Ладно уж, идите, воины, — потеплел и я. И шлёпнул их обеих по попкам, после чего они, раскрасневшиеся, двинулись в павильон к турникетам.

— Что? Что на меня так смотрите? — это я улыбающимся Маше и Томе, когда девочки скрылись из глаз.

— Да так, — отмахнулась Тома. — Ты просто себя со стороны не видишь.

— Мой брат впервые за три месяца улыбается и доволен жизнью, — пояснила свою улыбку Маша. — Я не видела его таким счастливым с того самого момента, с прихода в себя в палате. Саш, мне есть с чего улыбаться!

— Дамы… Тогда разрешите проводить вас до Спасских ворот? — протянул я локти, за которые они с двух сторон уцепились. — Тома, точно не хочешь на метро?

— Нет, я от ворот позвоню, и кто-то из мам меня заберёт. Постою, подожду. Вы ж не откажете в звонке от ворот бедной маленькой тавади, о сияющие древней мощью рода и личной крепости Князь и Царевна?

— Как можем! — воскликнула Царевна. — Предупредим охрану — проследят.

Я шёл к Кремлю, к Ваське, к Спасской башне, слушал пререкания девчонок, заговоривших о своём чисто женском, девичьем, и ни о чём не думал. Был просто счастлив. Иногда нам не хватает такой малости — просто быть счастливыми!