В Россию с любовью

Глава 24 Магическо-эротическая

Глава 24. Магическо-эротическая

— Все время думать одну и ту же мысль нельзя. Это очень вредно. От этого можно заболеть!

(из м/ф «38 попугаев»)

По Кремлю шли в молчании. Устали. Да и было над чем подумать. Тома осталась на воротах — нет пропуска, но охрану попросили присмотреть за девочкой, пока ждёт кого-то из родни. В караулку к телефону её запустили — в сопровождении нашей охраны, после же снова выставили наружу, но тут такие порядки, Тома всё понимает. Наконец, дворец. Дом, милый дом! Ещё утром я его люто ненавидил, желая сбежать куда угодно, только за пределы этих стен. А сейчас воспринимаю его с теплотой и радостью. Обходить со стороны главного входа не стали, зашли за Благовещенский собор и вошли через «калитку» для персонала. Ибо наши покои как раз здесь, почти над этим местом — чего далеко ходить? Лестница, второй этаж, наш, детский блок…

— К тебе? Ко мне? — устало заявила Маша.

— А давай для разнообразия сегодня к тебе! — хмыкнул я. — Только у тебя, наверное, переодеться моих вещей нет?

— А тебе они нужны?

Звучит пошло, но на самом деле имеется в виду «чёго я там не видела, чего стесняешься?» Да не стеснялся я! И без комплексов завалился к ней. Щелчок выключателя, после чего она пошла закрывать окна — были раскрыты на проветривание. Задёрнула шторы. Я же прямо тут скинул камзол — у самого входа. Ибо я в нём валялся по всяким столам с едой и палубам, и, кстати, он был грязный. Девчонки ничего не сказали, потому, что после пережитого было побоку на такую мелочь. Ну, а затем скинул обувку и начал расстёгивать рубашку и брюки.

— И мне помоги! — Маша подошла и развернулась — у неё платье простое, всего лишь на одной молнии, но молния сзади. После чего просто стянула его через голову. М-да, красивая девушка… Будет. Уже ничего так формы проявляются, но пока ещё девичья конституция, в смысле детская.

Поскольку снимать вещей ей меньше, лиф она не надевала и под платьем был только один предмет гардероба, то нагнал я её уже в душе — она как раз настроила воду.

— Сильно горячую не делаю, — сказала она мне. После чего мы залезли под распылитель, обнявшись.

— Ревнуешь? — спросил я её в ухо — шум воды мешал.

Подумав, она ответила:

— Да. Но я знала, что так будет. Мы проходили это с психологом.

— Психологом?

— Ты же не думаешь, что наш совместный сон не напрягал родных? Да, они понимали, что между нами ничего эдакого, но психологов подключили. Тебе дали эту черноволосую сучку Марину, а со мной провела ряд бесед психолог. Объяснила, как это выглядит сейчас, как будет выглядеть далее. В том числе, что я буду тебя ревновать, так как считаю своей собственностью.

— Как сегодня, когда устроила погром при встрече с Зайками?

— Да. Но мы проработали этот вопрос, так что я понимаю, что это детское. Пройдёт. Можешь не думать плохого — ничего я этим девочкам не сделаю. Встречайся, спи их. Палки не буду в колёса вставлять. Ты ведь этого боишься?

— В том числе этого.

— Потри меня?

Я натёр её мочалкой, и тёр посильнее — она так любит. Потом она меня тёрла. В кое-каком месте остановилась, захихикала. Поигралась там.

— Маш! Если ты думаешь, что это классно… То это не классно!

— У братика стояк! — Снова «хи-хи».

— Если его теребить, как ты, и не такое будет.

Когда смыли всё с себя, она вдруг подошла и снова обняла:

— А теперь целуй меня!

Глаза горели огнём решимости. С такой не поспоришь.

— Уверена?

— Да. Я хочу попробовать.

Я сам этого хотел. Поцелуй в лабораторных условиях — лучший вариант понять, что там было. Поцеловал. Как мог.

— Не так! Целуй как на стене. Или как сегодня этих… Заек целовал!

Я снова сделал требуемое. Не долго, с полминуты пытался что-то и себя изобразить, но изображение не шло.

— Нет, не то. — Маша в сердцах топнула ногой и отключила воду.

— Но я старался.

— Я видела.

И принялась вытираться розовым банным полотенцем.

— Учёные говорят, что отрицательный результат — тоже результат, — заметил я. — И ты видела, я не филонил. Всё как с Зайками, нежно.

— Видела. — Она была смурнее тучи. — Но там, на стене… Там же было что-то! Как?

Я пожал плечами, не зная, что ответить. Вначале хотел разобраться сам.

Рядом с её полотенцем висело белое, «гостевое». Оно всегда тут висит. А в моей ванной кроме моего висит гостевое жёлтое или другое цветное — для неё. Вот так и не палятся царевичи! Интересно, звукозаписывающая аппаратура у нас в комнате есть? У Ксюши поставили когда я начал сказки рассказывать, да и не сразу — первую часть про Элли, до попадания в плен к Людоеду, Женя с Олей (а значит и мама) не знали, попросили пересказать в двух словах. А тут?

— Идёшь? — это она мне, вытеревшись.

— Да, сейчас. — Подошёл к зеркалу и вгляделся в юного мальчишку, что смотрел оттуда.

— Хорошо. Жду.

Ушла. Я же обратил внимание на его тощие руки. Пожалуй, турником заниматься рано, начну с отжиманий. И пресс не внушал. Да, Саня, как ты себя запустил! Надо будет с утра с кухней как-то связаться, с ответственными за меню. Попросить больше яиц и мяса, меньше мучного и жирного… Короче, обговорить будущую мою спортивную диету. А ещё… Да, Павел Аннович Майский, лицо на меня смотрело не стопроцентно его, но… Его. С той фотографии. А как же Карл Ульрих? Его черты лица тоже прослеживались. А ещё генетическая экспертиза испанок — мы её совершенно не боимся! Ох, мам, что же ты творишь?

Я поднял ладонь, и, глядя на неё через зеркало, зажёг на ней огонёк. Позвал его, изнутри себя, и он откликнулся.

Щенячьей радости не было. Наоборот, тревога. Это нечто неизведанное, нечто опасное! Для меня, если узнают. И я не представлял, как можно взять уроки магии у кого-то, не раскрывая себя. А без уроков, без наставников, научиться управлять даром не получится.

Огонёк был ма-аленьким, небольшим. Но я позвал его ещё, и он вырос. Стал размером с ладонь. От этого поплохело — голова закружилась, потому сразу отпустил его. Развеялся. Надо быть осторожнее. Вспомнил шар молний, которым сегодня угрожала в кафешке Маша, перекидывая его с руки на руку. Позвал и его, мысленно представив точно такой же.

Такой же не получилось, но с шарик для пинг-понга — да. И этот шарик… В общем, грозовой треск и маленькие разряды от него в сторону могли выдать меня, я развеял и его, но в процессе что-то пошло не так.

Бах!

Нет, просто бах. Ни штукатурка не осыпалась, ни меня чем-то чёрным не заволокло, как показывают в дешёвых фильмах. Да и масштабы были так себе. Просто звук хлопушки, будто что-то упало. Но в качестве палева, в душевой после этого запахло озоном.

— Жесть! — А это опасная штука, магия! Надо четырежды перестраховываться! Будь шар к моменту взрыва как теннисный мячик — меня б убило. Повезло, он взорвался, когда значительно уменьшился в размере, стал чуть больше спичечной головки. Но и для головки «бах» приличный.

— Что такое? Что случилось? — ко мне вошла Машка. Уже нацепила ночную — не голиком. — Что-то упало?

Я не стал отвечать — она чувствует ложь. Просто пожал плечами.

Но она не уходила. Позвала:

— Са-аш…

Обернулся.

— Что ты сейчас делал?

— А что такое? — нахмурился я.

— Просто хочу знать, чем ты только что занимался.

— А почему ты спрашиваешь?

— Честно?

— Честно.

— У меня внизу живота летают бабочки.

Ну, я же просил честно! Она и ответила, как просил.

— Ты что-то сейчас делал, и… Они залетали. Это непривычно.

— Может показалось? Ты что-то себе в голове эротического напредставляла?

— Нет. — Уверенность. Да, дело во мне. Но как рассказать? И стоит ли это делать сейчас?

— Я просто смотрю, какой я в кавычках красавчик, — признался я, кивая на отражение. — Тело запущено — надо очень много усилий приложить, чтобы в форму прийти. Поможешь?

— А твой Саша говорит, что ты что-то делал! — фыркнула она, не дав съехать с темы.

И правда, у моего Саши был стояк. Которого до баха не было. И Маша… Возбуждала. Эта прикольная ночнушка на ней… А под ней — вообще улёт!

…Но нет, надо отвлечься.

— Маш, я сегодня капец как устал. — Я отвернулся назад к зеркалу и посмотрел на неё через него. — У меня пожар в мышцах до конца не прошёл. Мне сейчас не до глупостей.

— Пошли спать! — отрезала она, и я подчинился. Не люблю врать сестре — она всегда знает, что я что-то сделал не так. Но сейчас пытать не стала.

Легли, глядим в потолок. Она ждёт, что признаюсь. А я не хотел признаваться.

— Покажи магию? — попросил вместо этого.

— Сколько?

— Чего сколько?

— Шаров?

— А сколько можешь?

— Когда как.

— Давай по нарастающей?

Над нами загорелся и начал медленно кружиться в хороводе по кругу… Огненный шар. Примерно как я создал в ванной, только как мяч для тенниса, а не пинг-понга, чуть больше. Потом рядом из ниоткуда появился второй, и снова поплыл в пространстве, толкаемый силой мысли вызвавшей его. Парили они метрах в двух от нас, а то я бы почувствовал идущий от них жар. Затем появился третий, четвёртый.

— И так тем больше, чем выше концентрация?

— Да. — Маша была сосредоточена, но пока могла отвлечься, чтобы ответить мне. — А ещё большого размера требуют больше внимания, не только сил. Без высокой концентрации я сама себя взорву, если даже призову шар по силам своему дару. Там всё очень сложно!

Получается, я потерял контроль над единственным маленьким шариком, и получил «бах». Жаль!

— А как её тренировать?

— А вот так! Пускаешь их летать. Управляешь ими. Чем больше тренируешься, тем больше сможешь запускать впоследствии. Но их мощь, сила — от силы дара зависит. Можно при высокой концентрации призвать сотню шариков с иголочную булавку, а можно один размером с теннисный мяч. Это будет опаснее, чем сто мелких. Концентрация важна, но не только она залог победы.

Количество шаров всё увеличивалось и увеличивалось, и они всё парили и парили над кроватью по кругу. Десять. Двенадцать. Пятнадцать. Двадцать! Двадцать два!

— Всё, больше не могу. — Её тело подрагивало, а по лбу стекла капелька пота.

Я прикрыл глаза, сосредоточился. Мысленно поднялся на высоту тех шариков, раскрыл глаза… И увидел ещё один шар, СВОЙ. Плывущий по тому же кругу вместе с остальными. Их было много, Машка была на грани, и вроде как не заметила, и я от греха погасил свой. Сумел развеять без «бахов», получилось.

— Что это было?

— Где?

— Там был ещё один шар? — недоумённо подняла она голову.

— Да вроде все твои. — Я снова пожал плечами. И она не могла не почувствовать неправду.

— А ты не запускал ещё один? Я почувствовала, что…

— Маш, я мужчина! — Я фыркнул. — Просто жалкий мужчина. Ага, взял и зажёг ещё один магический шарик!

— Да, конечно. — Все шары разом погасли. — Извини. Наверное, это мои мечты — чтобы ты тоже был одарённым. А ещё я и правда сегодня очень устала — даже шары мерещатся. Давай спать?

И не дожидаясь ответа, отвернулась от меня спиной.

Я какое-то время лежал, думал… Но решил, что утро вечера мудренее — главное, магия у меня есть, и она слушается. Остальное потом. После чего… Повернулся к ней, и закрыл глаза.

Однако сон не шёл. Совсем. Даже близко. Ибо организм мой изнутри… Горел. Вначале разгорался неспешно, медленно, но огонь охватывал всё сильнее и сильнее. В голове представали эротические образы — один другого краше. Груди. Ножки. Иные части тел. И… Меня не просто тянуло, а бешено тянуло к лежащей рядом девушке! И маленький Саша пришёл в боевую готовность, и я не знал, что с этим делать.

Отвернулся. Почувствовал, что дрожу. Но через силу сдержался. Я выдержу! Я сильный! В ВДВ служил! Что мне какое-то гормональное влечение?

Но чего не учёл, так это то, что не все из нас служили в Войсках Дяди Васи. И когда она, скинув своё одеяло и откинув моё, набросилась, был не готов.

— Я не знаю что ты сделал, но это работает! — села царевна сверху, прижав мои плечи к подушке — не дёрнешься. А затем…

Губы! Её сладкие вкусные губы! Это… Блаженство!

— Дай свет! — прошептал я, когда смог дышать.

— Да, о мой господин!..

Вокруг нас резко стало светло, как днём. Два десятка шаров снова закружились, только теперь они кружились рядом с нами — протяни руку. И были куда большего размера.

Ночную я с неё сорвал — просто сорвал. В паре мест порвав. Получившуюся тряпочку откинул подальше. Грудки маленькие, почти что нет, тельце худенькое и девичье, но это была ОНА!!! Богиня! Женщина мечты! Я обнимал её, целовал, окончательно теряя рассудок. Шаров становилось всё больше, больше! Они всё увеличивались и увеличивались в размерах. Я не выдержал и скинул её с себя, откинув на другой конец кровати — откуда только силы? Ах да, я ж теперь тоже одарённый! Подполз и навис сверху, предвкушающе зарычав. Раздвинул эти прекрасные ножки…

И свалился с кровати, на краю которой в тот момент оказался. Так получилось.

Магия исчезла.

Шары погасли.

Желание ушло. И всё это в один момент, как по взмаху волшебной палочки

Нет, стояк остался, но я теперь мог себя контролировать, и ТЕПЕРЬ меня воротило от одной мысли, что чуть не натворил. Это ж Маша! Аж согнулся от нахлынувшего отката буквой «зю», стараясь побороть возбуждение.

— Если ты сейчас не признаешься, что это было, и что ты сделал там в ванной, я тебя убью, — восстановив дыхание произнесла она.

— Прям убьёшь? — Я знал, когда она шутит. Так вот, сейчас она не шутила.

— Зачем мне такой брат, если у него от меня секреты? Я лучше поплачу потом. Потому, что просто разлуку с тобой не переживу. А значит смерть без вариантов.

— Лучше так, чем предательство?

— Да.

Ну что ж, сам бог велел раскрыться.

— Маш, я не предаю. Я… Просто сам не понимаю, как эта хрень работает! Хотел сначала разобраться. Но, видно, не судьба.

— Показывай! — надавила она, подскочив и сев на кровать, скрестив ноги.

Я поднялся, сел рядом и зажёг над нами шарик. Маленький-маленький, чуть больше подшипникового. Но повертел им, заставив полетать по кругу над головами.

— Всё-таки двадцать третий был твой! — довольно улыбнулась она. — «Жалкий никчёмный мужчина»?

— Если мама узнает — мне хана! Меня запрут и будут исследовать, — озвучил я свою главную фобию. — А ещё засекретят. Если в твоей комнате есть пишущее оборудование — то мне так и так хана, есть возможность перехватить запись, пока ночной караул не передал по смене данные?

— У меня в комнате приборов нет, — замотала она головой. — Я попросила Олю не ставить. И пообещала, что буду спать у тебя. Она сказала, что да, сделает. Это всё же личное пространство, а я — царевна.

— Хорошо, если так. Но Маш, ты не удивлена! — воскликнул я.

— Я чувствовала. — Она расплылась в хищной улыбке. — Подпитка, она изменилась. Теперь это не нега… Ты не как зарядная станция сейчас, а как резонатор. Ты меня усиливаешь не пассивно, а… Саш, я даже не знаю, как это объяснить! Но подумала, что это может быть оно. Просто не верила до конца — так же не бывает!

Вот оно как!

— А ещё… Получается, мы не грёбанные извращенцы, да? Это магия нас толкает?

— Мне тоже так кажется, — кисло признался я.

— Это же замечательная новость! — Она оживилась и расцвела. — А то я думала всё, кукухой двинулась. К Ромодановской в клинику пора.

Я на это лишь пожал плечами. Да, это хорошая новость. Но, получается, буду хотеть её трахнуть, а она меня, после каждого моего магиченья? Но с другой стороны, она магичит, а мне крышу не сносит? Ладно, эту мысль, пожалуй, потом будем думать, сейчас есть вещи поважнее.

— Саш, как я счастлива за тебя! — Она бросилась ко мне в объятья… И заплакала. — Спасибо, спасибо что ты вернулся!

А вот теперь время для ПОСЛЕДНЕЙ правды, последнего откровения. Ибо ну не могу я это хранить в себе сам на сам.

— Маш… — Она почувствовала напряжённость, замерла. — Маш, это не совсем так. Я твой брат Саша, но… Не совсем тот Саша, с которым ты выросла. Тот ушёл.

Да, вечер признаний не окончен. Но мне надо было это признание озвучить, ибо хватит лжи. Я больше не хочу притворяться и обманывать. Даже если придётся вернуться на тот путь, с которого сошёл сюда, на вторую попытку. Зачем мне эта вторая жизнь, если те, ради которых я это сделал, не примут?

— Я просто был рядом — шёл своим путём. У меня была своя жизнь, и она тоже закончилась. И мы с ним случайно пересеклись. Он мог вернуться — слышал вас. Не хочу тебе врать, говорю как есть, и если станешь ненавидеть… Лучше ненависть, чем обман.

— Продолжай, — всхлипнула она.

— Он отказался возвращаться. Испугался. А чтобы уменьшить вашу боль, попросил меня заменить его. Он тоже любил вас, но оказался слишком слабым для этой жизни. Не приспособленным. Саша мёртв, Маш. Он где-то рядом, возможно, смотрит на вас, на меня — справляюсь ли, но с нами его нет, и больше не будет.

Она чувствовала, что это правда, я не пытался не то, что врать, но даже иносказательно преуменьшить что-либо.

Горе. Слёзы. Много слёз. Она рыдала более часа — у меня часы с фосфором. Но, наконец, выдохлась. Тихо призналась:

— Я подозревала и это. Что-то внутри свербело, щемило. Но почему так?

— Не знаю. Может быть так воспитали — слабым. И он оказался не готов. А может что-то ещё.

— А как же ты? Кто ты?

Я пожал плечами.

— И этого тоже не знаю. Я знаю много из того, что знал в той жизни альтер-эго, но только про кого-то, про что-то. Ничего про себя вообще. Это адский ад, Маш. У меня две жизни, две памяти… В которых я ничего не помню. Если ненавидишь — скажи.

— Если он ушёл сам… При чём здесь ты?

Но в голосе неуверенность. Я снова её обнял.

— Маш, я видел вас. Как вы любите. И согласился потому, что будете страдать. Я здесь из-за вас. Тебя. Ксюши. Оли. Жени. Мамы. Прими меня. Пожалуйста. Я стану лучшим братом на свете! Но мне нужно твоё понимание… И прощение.

— Я… Прощаю… То есть за что тебя прощать? Принимаю! Я принимаю тебя, незнакомец Саша!

Так и лежали, обнявшись.

— Но маме нельзя это говорить, — выдала она. — Она не поймёт.

— Я знаю. Только ты, больше никто.

— Как же нам быть? Я про магию. Это сложно скрыть. А если тебя не обучить, она разъест изнутри. И я совершенно не представляю, кто может помочь!

— Я тоже не знаю. А ты и правда простила?

Она пожала плечом.

— Саш, если ты думаешь, что я не поняла… Что это не совсем ты… Я поняла.

— Но как же тогда…

— Ты — Саша! — уверенно отрезала она. — Я тебя чувствую, не забыл? Мне невозможно соврать. От меня тебе невозможно что-либо скрыть. Да, ты… В тебе есть что-то, чего не было раньше. Какая-то добавка, начинка. Но это всё равно ты.

— Как так может быть?

— Не знаю. Может потому, что это ОН тебя послал? Попросил? Оставил вместо себя сам, это было его решение? А значит и ты не совсем теперь ты? Мы же не понимаем, как это работает.

Это точно, не понимаем. Помолчали.

— Крёстная сказала, она считает, тебя вернули для чего-то. И тут всё сходится. Часть него, неуверенную в себе, забрали, а часть заменили чем-то, или кем-то более жёстким.

— Моим альтер-эго.

— Да. Но если брать не частями, а в целом, то ты не он, не альтер-эго. Ты — мой брат Александр. Обновлённый. Усовершенствованный высшими силами. Способный на то, чего ранее не мог. И раз бог дал нам понять и осознать это, значит это тоже входит в его планы?

— Она считает, я должен что-то сделать. — Я поёжился. — Что — не представляет, а я кроме спасения мира ничего не могу придумать.

— Только мир не надо спасать! — воскликнул я. — Он не совершенен, но не так и плох, как может показаться.

— Давай спать? Завтра что-нибудь придумаем. — Маша сладко расслаблено зевнула. — Если тебя прислал бог, или кто там вместо него — то только он и знает, что ты должен, а что нет. Можешь не гадать. И для тебя, и для всех нас это станет сюрпризом. А раз так… Час ночи! А с утра на пробежку. Спим!