Четвёртый капитан: Братские узы

Глава 12: Менталы и эмпаты. Наказание

— Забирай его.

— Что? — я раздраженно, с досадой дернул головой, поняв, что вновь выпал из реальности

Что-то в последнее время это происходит всё чаще…

— Я говорю — забирай его! — повторила Королева. — Посмотри на себя. Ты с ума уже сходишь без него.

Я непонимающе уставился на неё, и женщина просто ткнула пальцем в зеркало. Полубезумный взгляд озверевшего мужика чуть не заставил меня садануть кулаком по зеркальной глади. Отражение… просто отражение…

Что-то в последнее время меня буквально корёжит.

Плеча коснулась нежная ладонь, успокаивающе скользнув вниз по руке, а потом меня обвили двумя руками за талию, прижимаясь всем телом, а алые губки куснули за ухо.

— Не то, чтобы ты не нравился мне таким… Но хорошего понемножку… Забирай его. Ты знаешь, о ком я.

Я дёрнул уголком губ, поняв о ком она говорит.

— Думаешь, пора? Я хотел дольше его промариновать.

— Пока — ты маринуешь только себя… чтобы это не значило, — пожала она плечиками. — Кто он тебе, эм?

Лёгкий поцелуй.

— Успокойся… ты скоро его заберешь. Я просто хочу знать, чем он так важен для тебя? Или… он и в постели хорош?

— Перестань. Я не по этому делу, — поморщился, едва сдержав себя… да, пора забирать. Край.

— И? Кто он тебе? Если не любовник? Почему он так важен?

— Не знаю, — неохотно признал я. — Влез в душу своими фиолетовыми глазищами…

Она задумчиво качнула головой.

— Ладно. Не хочешь говорить, не говори. Просто реши этот вопрос. Тебе надо будет его представить и указать его место рядом с собой.

— Знаю.

— Он твой пленник? Или нечто большее? Что тебе нужно, чтобы убить его?

— Я не убью его. Никогда! И даже не думай… — я почти зарычал, а она потянулась к моему лицу, привстав на цыпочки, и… клацнула зубками рядом с моим носом.

— Тогда сделай его «аматом», — сказала она.

— Кем?

— Аматом. Почётный пленник, не подлежащий торгу, обмену, или смерти в ответ на провокации. Некоторые капитаны заводили их… по разным причинам. Но чаще всего по одной единственной причине… или двум причинам. Для тебя же существует только одна…

А вот это уже интересно…

— Что ты имеешь в виду?

Королева помедлила, задумчиво смотря на меня.

— Знаешь, в Галактике признанными эмпатами признана одна раса… лириане. А вот менталов… нет ни единой расы, которую полностью признали бы ими. Менталами. Они рождаются периодически… так же редко, как некоторые уроды… один случай в десять-двадцать… тридцать лет. Иногда слабые, иногда более сильные… но в конце концов с ними всеми происходило одно.

Она заставила меня нагнуться и шепнула в ухо:

— … они сходили с ума.

А потом посмотрела печально.

— Ты ментал, понимаешь?

— Я не доставлю тебе такого удовольствия. И с чего ты взяла?

— Глупый. Я живу намного дольше, чем ты думаешь. Твой разум не просто так вцепился в этого лирианина… у вас… грубо говоря… один исток.

Она прочла вопрос в моих глазах.

— Лириане… эмпаты… чем сильнее, тем восприимчивей к менталу. Восприимчивей… но и только. Логично предположить, что в отношении вас, менталов, это действует в обратном порядке. Ты сильный менталист… и ты восприимчив к эмпатии. Вы как два кусочка пазла, совпавших по узору.

— Откуда ты это взяла? — хрипло спросил я, в глубине души понимая — она права.

— Мой сын… третий сын. До Грота… был менталом. В детстве его любимой забавой было угадывать, что в моих карманах для моего сладкого мальчика. Я так радовалась его успехам! А потом он сошел с ума и убил себя. Я пыталась понять, что произошло. Почему? И поняла одно. Вам всем нужен якорь. И ты свой нашел. Забери его. И не отпускай. Никогда.

К началу гонки мы опоздали по техническим причинам.

Однако поначалу всё складывалось удачно. Я краем уха слушал радиорепортаж о гонках, пока Ларр вёл корабль к каньону. Меня разрывало от нетерпения, и хотелось поторопить молодого пирата. Но я понимал, что это мои "неправильные" эмоции, и сдерживал себя. Оставалось совсем немного…

Но на подлёте я увидел, как серый кораблик, несясь вперед от своих неприятелей-соперников, был подбит… и рухнул вниз на плато, взметнув каменное крошево. Перед глазами встала красная пелена. Я прорычал отрывистые команды, и Ларр резко направил корабль вниз, в каньон, отсекая подбитый кораблик Третьего от преследователей. Жан, стрелок из людей, ударил залпом по мчавшимся на нас кораблям. Пушки были заряжены по максимуму, и огненные взрывы прогремели в каньоне, обрушивая кое-где скальные выступы. Обломки полетели вниз.

Включив радио связь, рявкнул в эфир:

— Третий! Третий, твою мать! Ты жив?!

— Не дождешься, — огрызнулись в эфире.

После долгой выматывающей нервы минуты мне хотелось расхохотаться от облегчения. Жив, чертяга!

— Выметывайся из этой рухляди с Мирой! Ларр, спускай корабль! Подбираем!

Через какие-то минуты мой Паучок оказался на «Ласточке». У меня камень с души упал. Наконец-то! Я распахнул свои объятия, как только он шагнул на площадку у шлюза.

— Живой, чертяга?! — он чуть дернулся, стоило его обнять. — Ну как тебе отпуск? Повеселился?

— Ты издеваешься? — напряженно спросил он, зыркая в сторону пиратов, стоявших за мной.

— И не думал, — ответствовал я благодушно, подхватывая Синичку на руки и подкидывая в воздух. — Ну, диверсантка, наигралась?! Команда, знакомьтесь! Это моя дочь! Беречь, любить и бластеры играть не давать! Всё всем ясно?

— Так точно! Да, капитан! — послышалось со стороны бывших «выкормышей».

— А вот это, — я хлопнул по спине Третьего ладонью. — Мой амат. Приглядывать, беречь, в бой не пускать… Бластер не давать. Пристрелит нахрен.

Норн непередаваемо посмотрел на меня.

— Амат?! — прошипел он.

— Цыц! — шикнул я. Меня переполняло дурное веселье.

Как если бы я перепил горячего, доброго с градусами пойла.

Вообще-то инструктаж по поводу Третьего я уже провел и дал чёткие указания. Практически просто напомнил, что из себя представляет традиция «амата» и правила поведения с ним. Фактически с почётными пленниками обращаются, как с писаными торбами, или как с близкими родственниками капитана. Отдавать приказы амат не может, к оружию у него доступа нет, но при этом он обладает рядом привилегий и свобод. Вред ему может причинить только капитан. Максимум, что позволяется другим, — скрутить амата, связать его, запереть в безопасном месте до распоряжений капитана… то есть меня. Он мой. Точка.

Теперь надо донести правила поведения самому «амату».

И вот с этим явно будут проблемы.

Но для начала надо подсластить пилюлю.

— За мной. Всем возвращаться на свои места. Ларр, следуем курсу!

Пираты рассосались, а я потащил Третьего и Миру к каютам.

— Пока вы были в гостях, я вам кое-что приготовил, — благодушно сообщил я.

— Это ты так называешь? — тихо, нехорошо спросил Норн.

Я насмешливо посмотрел на него, чувствуя, как меня потихоньку отпускает нездоровое веселье, возвращая ясность мыслей.

— Прежде чем возмущаться… подумай, что мог остаться там. С ним.

Норн явственно передернулся. Вот так, дружок… Я лучшее из зол, верно? И посмотрим, что ты скажешь после моего «подарочка».

— Мира, это твоя каюта. Оцени заботу родного папочки! — я открыл двери и ссадил пташку с локтя, ставя на ноги и подталкивая внутрь.

В просторной каюте, выбранной мной под «детскую», было «солнечно». Пол из жёлтого паркета ёлочкой, стены отделаны тёплым деревом. У одной стены стоят три лодки-кровати вместо стандартных металлических коек. Под потолком помост, к которому ведут верёвочные лесенки, натянутая сеть, канаты… Лазь — не хочу. И игрушки. Мечи, круглые щиты, игрушечные арбалеты с тупыми стрелами, деревянные «боевые» посохи и другие правильные игрушки вроде световых тренировочных бластеров.

Я почувствовал, как в девчонке поднимается удивление, неверие и нетерпение… Нравится!

— Норн, твоя каюта рядом, но главные подарочки вы с Мирой получите сейчас, — я свистнул в два пальца, как настоящий пират.

Из-за ширмы вышли двое детей, одетых на пиратский манер ХХ века…

— Тьенн!

Я поднял бровь, удивленно наблюдая за тем, как Норн бросился к шестирукому мальчишке, хватая его в охапку.

— Я так понимаю… подарок понравился, — резюмировал я и поманил черноволосую девочку, которую забрал у Королевы, пальцем. — Мира, это девочка теперь твоя. У дочери пирата должна быть служка-подружка. Она будет тебя развлекать. Играй с ней сколько хочешь.

Девчонка, Кьяна, с улыбкой подскочила к Мире, кланяясь.

— Я буду очень-очень хорошей! Я так рада, что меня подарили моей госпоже!

Синичка вытаращила глаза и шарахнулась ко мне, от загребущих ручек Кьяны, которые потянулись к ней.

— НЕ ХОЧУ!!! — завопила Мира в панике.

— Я БУДУ ХОРОШЕЙ!! — заревела Кьяна.

Я расхохотался.

Я так и знал, что так будет!

— ОНА ЖИВАЯ! ОНА НЕ ИГРУШКА!

— Сделай мертвой! — щедро предложил я.

Кьяна прижала кулачки к груди, и рухнула на колени, залившись слезами.

Мира же несчастно уставилась на меня.

— Мира, если тебе не нужна эта девочка… Ну так и быть! Кто-то должен мыть полы, убираться на кухне, стирать… Подавать туалетную бумагу пиратам…

Кьяна заревела в голос от ужаса перспектив.

— УЯЯЯНЕХОЧУУУПОЖАААУУУУ!!

— … но её, конечно, будут бить… Ты правда её не хочешь? — коварно спросил я.

Синичка поняла, что выбора у неё нет.

— Хочу… — вздохнула она. — Не реви! Ну не плачь! Тебя как зовут? Давай… Давай дружить?

Я, усмехнувшись, отошел от Миры и маленькой рабыни, направившись к Норну, что обнимал подарочек и никак не мог поверить своим глазам, что-то говоря на своём языке мальчику.

— Нравится мой подарок? — спросил я, останавливаясь рядом.

Норн поднял на меня шальной взгляд.

— Как?! Как ты его нашёл?!

— Да вот приобрел по случаю… Ты его что, знаешь?

Норн встал, прижимая к себе мальчишку, что сам радостно обнимал его всеми шестью руками.

— Это мой младший брат. Тьенн. Я должен тебе, Серый.

Я ушам не поверил. Разве бывают вот такие совпадения?! Нет, мне это на руку, но… я как-то даже не рассчитывал на такой форсаж от судьбы.

— Я запомню, — сказал я, справившись с собой. — И, надеюсь, ты это запомнишь. Раз так, он будет жить с Мирой и девчонкой в этой комнате. Пусть дети играют и растут вместе. Нянчиться и учить их будешь ты. Согласен?

— Да, — кто бы сомневался в его согласии?

— Вот и договорились. А теперь пошли к тебе, надо поговорить. Оставь его пока здесь, потом пообщаетесь. Времени у вас будет навалом.

Норн неохотно кивнул и что-то сказал мальчику на своем языке.

— Я не понимаю, — вдруг сказал Тьенн.

Норн осекся.

— Не понимаешь? — переспросил он.

Тьенн виновато опустил голову.

— Я забыл, — едва слышно признался он. — Как говорить…

Норн выглядел оглушенным.

— Ничего, — наконец сказал он. — Это не страшно. Я научу тебя. Побудь пока здесь. Хорошо?

Можно подумать, у мальчишки был выбор…

Каюта Норна была обычной. Ничего особенного я ему не приготовил. Единственно, приобрел ему больше одежды и обуви. Ну и несколько скафандров под лирианские мерки на всякий случай. Про скафандры пока говорить не стал.

— Ты хотел поговорить, — напомнил он. — Что это было? Альянец, теперь это вот всё… и я твой "амат"?

Этих слов я ждал.

— Да, амат. Это лучше, чем просто пленник. Ты же понимаешь, что просто так среди пиратов быть нельзя? Лучше, если все будут полагать тебя моей собственностью. Тебя и твоего братишку.

Норн скрестил руки на груди.

— Полагать? Серый, ты можешь… хоть сейчас сказать мне правду? Зачем я тебе?! Дело не в галактионе, ведь так?!

М-да… права была Королева…

Надо поговорить.

— Верно, — говорить об этом не хотелось. Но, наверно, пора объясниться. — Знаешь… Ложь… пойдёт для других. Хочешь начистоту?

— Да, — без колебаний.

Я помедлил, подбирая слова… Никогда не был в этом особо силен…

— … Когда ты рядом, я будто чувствую своего брата… И когда, оглядываясь, я вижу его… И лишь потом я вижу твои шесть рук и вспоминаю — это не он, а ты. А мой брат давно мёртв. Очень давно.

Норн неверяще смотрел на меня, и я решился.

— Тогда, на базе Грота… я хотел убить тебя. Но убил Жирдяя Боба. А тебя убить не смог.

— Почему? Из-за брата? — он нахмурился. — Я не могу быть похожим на него. На твоего брата.

— Не можешь… он был ребенком, когда умер. А ты взрослый. И всё же что-то есть.

Норн подумал.

— Расскажи о нём?

— Думаешь, сможешь понять, в чём дело? — усмехнулся я невесело. Я сам не понимал до конца, почему так вцепился в Норна. Умом понимаю — ненормально, не похож он на Олежку! А вот поди же ты… Я придумал много других причин, чтобы оправдать свои поступки. Но было что-то ещё, что я сам не мог понять. Но вот то, что это было связано с братом… да.

— Да.

Какая уверенность…

— Ладно… мы были близнецами. У нас говорят, что близнецы всегда связаны. Олежка умер, когда ему было два года.

— Как?

— Его убили. Вместо меня. Перепутали.

Воспоминания… странная вещь память. Можно забыть, что было месяц назад такого-то числа и в такое-то время, и помнить то, что происходило много-много лет назад…

— Помнишь первый день? Когда ты швырнул поднос на пол и я психанул? — Норн кивнул. — Да, это трудно забыть… Я знаю, каково это. Наши родители погибли. Несчастный случай. Авария. Представь себе искореженный флип с двумя трупами внутри на передних местах. Мужчина, в лицо которого глубоко врезался кусок железа, и женщина с залитым кровью лицом… А позади, двое малышей, которые совсем недавно научились более-менее бегать, говорить. Олежка не мог видеть их. Он просто в голос ревел. А я видел. Наверно, из-за этого я перестал тогда говорить. Нас отправили в приют. Я не говорил. Почти ничего не ел. Ничего не хотел. А Олежка, наоборот, хныкал, цеплялся за каждого, просился на ручки и к маме. И этого оказалось достаточно. Там была толстая старая тётка. Я помню её очень хорошо. Особенно её слова, что близнецы — от дьявола и Бога. Один насквозь тёмный, злой, а другой милый ангелок. Я для неё был исчадием Ада. Помню, как она обсуждала меня. Смотрю, как бирюк. Глаза мёртвые, пустые… сатанинское отродье. Поливала меня водой, брызгала, яростно крестила! Но главной проблемой в приюте было то, что я ничего не ел. А должен был. Она нашла выход. Садилась на меня, зажимала руки и заставляла открыть рот. Мне вставляли большую воронку в рот и вливали измельченную муть в горло. Или заворачивали плотно в покрывало и делали то же самое, только зажимали между колен стоя. Им было плевать на то, что я задыхался, плакал. Главное, я ел. Главное, чтобы вес не уходил. Что я отчёты им не портил. Однажды, я спрятался. А они перепутали и вместо меня схватили Олежку. В последний раз я сильно укусил ту женщину, и она была особенно злой тогда. Что было не так, я не знаю. Я почувствовал страх. А дверь в спальню была закрыта. Я бил ладонями по стеклу и кричал, да только крика не было. Я был нем. А Олежка задыхался. Она оставила его на кровати, и я видел сквозь стекло, как он корчится. А она просто отвернулась, занялась своими делами. Мой брат задохнулся от рвоты, спеленутый по рукам и ногам. Это произошло из-за меня. Из-за того, что я спрятался.

— Ты был ребенком. Ты не виноват… но как такое возможно?! Как можно так обращаться с ребёнком?! Что это было за место?

— Дом малютки. Для детей-сирот.

— Она понесла наказание?

Я усмехнулся, покачав головой.

— Нет. Мне было два года, кто бы меня спрашивал? Это был несчастный случай. С маленькими детьми такое бывает… Они даже в луже утонуть могут. А мне повезло. Через месяц меня нашли родители отца. Они меня и воспитали. Однажды, когда мне было лет пять, я рассказал своему деду всё. Он сказал только одно: "Не говори бабушке. Никому не говори". Ты первый с тех пор. Ну и что, помог тебе мой рассказ?

— Ты чувствовал, как он умирал? Как он задыхался?

— Только ужас… как… пульсация с той стороны стекла. Голова… в конце закружилась. Дальше не помню. По-моему, я потерял сознание.

Норн рвано кивнул.

— Понятно…

— Да что тебе может быть понятно?! — не выдержал я.

— Серый… Ты очень слабый эмпат. И очень сильный ментал… Думаешь, я не видел, как ты возился с той стрелой, управлял ей силой мысли? Ты ментал. И твой брат, похоже, тоже обладал некими способностями. У вас с братом была связь. Эмпатическая связь и ментальная сцепка. И когда она разорвалась, это ударило по тебе. Мир обесцветился. Будто лишился звуков и красок. Верно?

Твою мать…

— Я много общался с людьми. Но ни один человек с Земли не владеет способностью к эмпатии. Но у тебя с братом, видимо, произошла мутация. Будучи единственными в своём роде, вы сцепились сознаниями, ощущали друг друга и считывали эмоции. Это нормально даже для наших близнецов. Но когда он умер, рядом больше никого не было. Только пустота. Ты неосознанно посылал эмоциональный и ментальный щуп, но не получал отклика. Родись ты на Лириа, тебе бы помогли. Окажись рядом хоть один лирианин…

— Стоп! Ты хочешь сказать, там в твоей камере…

— Да. Ты почувствовал меня. А я… я не контролировал себя. Когда я пришёл в себя на корабле, я почувствовал эту связь. Слабую, грубую, но связь. Ты попытался организовать эмоциональный канал между нами. И создал его подобие. Но я так привык к тому, что людям это недоступно, что не мог понять, откуда это. Что ты со мной сделал и как?

Мне захотелось постучаться головой обо что-нибудь. А ларчик-то просто открывался… Похоже, я просто запрещал себе думать об этом. Об Олежке. А оно вон как… Что бывает, если цветок долго не поливать? Земля высохнет, потрескается, а растение начнёт задыхаться… Так в детстве задыхался я. Не было воды. Связи. Вокруг пустота… И эта пустота перекрывалась, когда кто-то выплескивал особенно сильные чувства в пространство. А в результате чего можно испытать сильные эмоции? Страх. Боль.

Вот и всё.

Я глухо рассмеялся, накрыв лицо рукой.

— Вот оно как… — я вслух, чуть утрируя, повторил свои домыслы, слова Королевы, и Норн просто кивнул, соглашаясь. — Ладно. С этим разобрались. Но теперь нам обоим понятно, почему я тебя не отпущу.

— Но я не могу остаться с тобой навечно! — запротестовал Норн.

— И все же останешься. Мне дорог мой разум. Я чуть с ума не сошел, пока ты был у альянца. И твой братишка, а значит, никакой другой лирианин, никак мне не помог и не поможет. Мне нужен только ты. Ты мой амат, запомни это. Прими это. Не создавай проблем. И с тобой, с твоим братом, всё будет нормально. А там посмотрим.

Смешно было думать, что Норн согласится и смирится с судьбой. Умом я это понимал, но первые дни полета тот вёл себя примерно. Я даже решился и наконец позволил ему присоединиться к Ларру. Парню одному было сложновато управляться с кораблем, а Жан, которого я временно подсадил ему в помощники, справлялся так себе. «Ласточка» это не маленький корвет, рассчитанный на одного пилота. Здесь нужны по крайней мере двое, чтобы подменять друг друга.

Когда я сказал, что Норн может занять кресло первого пилота, он вначале мне не поверил.

— Ты серьезно?!

— Серьёзно. Но без глупостей. И кроме того… в твою смену за тобой будут приглядывать. И так будет несколько лет, пока я не уверюсь в твоей надежности. Впрочем, можешь отказаться и скучать в своей каюте.

Щедрое предложение Норну не особо понравилось.

— Хорошо. Это лучше, чем ничего.

— Правильный подход, — одобрил я.

Надо заметить первые четыре дня прошли штатно.

С Норном обращались подчеркнуто нейтрально. Вернее, никак не общались. Он и не настаивал. Королеве лирианец был неинтересен. Чем ближе мы подлетали к нашей цели, тем сильнее она погружалась в тяжёлые думы. Она боялась. Боялась, что все опять сорвется…

А Мира и двое детей под её предводительством лазили по всему кораблю, заглядывая куда только можно. Вроде, она с ними подружилась…

— Капитан?

— Да, Ларр?

— С корабля был послан кодированный сигнал.

Я остановился и развернулся.

— Повтори?

Ларр повторил донесение. Я отставил кружку.

— Кто? Как узнал?

— Амат, — Ларр явно не хотел это мне сообщать, здраво опасаясь вызвать гнев на свою голову. Вообще, читать второго пилота было на радость легко. — Кьяна. Она видела.

— И сказала тебе?

— Она любит шоколад. Младшие часто доносят на других.

Чтобы тишком получить «плюшку»… Издержки воспитания на пиратских кораблях и гольные законы выживания. Найти того, кто за добытые сведения даст тебе еду или прикроет от удара. Всё понятно. Но мне в данный момент не легче. Стоило этого ожидать… Третий, ты меня разозлил…

— Как давно он отправил сигнал? — Я пока силой подавлял вспыхнувшую ярость. Я же с ним по-человечески…

— Ночью.

— Слишком поздно, значит… — резюмировал я.

— Нет, капитан. Амат не знал, что сигнал с пиратского корабля можно послать только с паролем. Он не «ушёл». Корабельный искин заблокировал сигнал сообщения, отобразив его как отправленный.

Так. Уже лучше. Я глубоко вздохнул.

— Читал его?!

Ларр едва улыбнулся.

— Я не умею читать, капитан.

?!

— А как ты корабль водишь?!

— Для этого не надо уметь читать, — чуть пожал плечами Ларр. — А в навигации главное цифры и символы, по которым можно определить систему и планету.

А ведь не похоже, что врёт…

— Выведи сообщение на экран, — приказал я. И нехотя сказал. — Молодец. А читать я тебя научу.

— Не надо, капитан. Чтение вредно для жизни, — разумно попросил парень, перебирая кнопки.

Хороший же парень… и умный.

На экране раскрылось сообщение.

Первая строка ударила молотками по нервам. Я явственно скрипнул зубами. Галактическая Служба Безопасности?! ГСБ?!

— Сотри это! — рявкнул я, в бешенстве разворачиваясь, и с досадой видя, сидящую в кресле Королеву.

Как я мог забыть о ней…

— Этим проблему ты не решишь, — меланхолично сказала женщина. — Твой амат нарушил правила. Ты знаешь, что должен сделать. Капитан должен быть сильным, верно?

И подчас безжалостным.

— Об этом не волнуйся. Своё он получит…

— При всех, — жестко сказала Королева. — Кем бы он ни был для тебя.

— Жан, Шарк… сюда его. Или своими ножками, или…

— Есть, капитан!

Молодые пираты вышли из кают-компании.

— Что собираешься делать? — поинтересовалась Королева.

Ни любопытства, ни привычного скрытого сарказма. Чисто по-деловому.

— До битья морд не опущусь, — сухо сказал.

Та вздохнула.

— Жаль. Это выглядит внушительно. Но на твоем месте я бы действовала более изящно… но я женщина.

Вот именно. Я зло прошелся по кают-компании и рубке одновременно. Как было бы легко просто пару раз двинуть по морде лица, а потом просто нагнуть и вдарить ремнём по голому заду! Так подставиться! И не суметь подчистить за собой! Решил, девчонка ничего не поняла и ничего скажет «страшному капитану», которого Кьяна боится? Зато другому сказала!

Третий вошёл в рубку в сопровождении бойцов. Сам, видимо решил обойтись меньшим унижением. Смотреть на него сил не было… Внутри подымалась удушливая злая волна. Я перед ним душу выворачивал… Знает, что дорог мне, и…

Я отпустил себя. Сбросил всю тьму внутри на упрямую пельно-седую башку, позволяя темноте взять вверх над собой. Крик Норна донесся как сквозь толщу воды. Он схватился за голову и, согнувшись, свалился на пол на колени. Я вцепился в его волосы, запрокидывая его голову назад, смотря в искаженное мукой лицо. Из носа потекли кровавые капли, а он корчился от боли, бессильно прижимая руки к голове и к моим рукам.

Больно?!

Я усилил нажим…

— СЕРЫЙ СТОЙ!! — сквозь пелену бешенства до меня глухо долетел голос Королевы.

Я отшвырнул вновь закричавшего Норна, отступая на шаг, и повернулся к Королеве. В тот же миг она плеснула мне в лицо воду из кувшина. Я сузил глаза.

— Он заслужил наказание, а не смерть! — жестко сказала она. — Он твой амат!

— Верно, — согласился я, утирая лицо. — Норн, встань… я сказал, встань!

Тьёрн дёрнулся, явно порываясь помочь Норну, но так и не решился сделать даже шаг к лирианцу. Вместо этого на ноги Норна вздёрнул я.

— Ничего не хочешь мне сказать?! — прошипел я в залитое кровью белое лицо Третьего. — Ты!!

Я швырнул его к стене.

— Даже своему брату я это не прощу… я тебя предупреждал. Никакой связи. Ни с кем…

— Серый…

— Закрыл рот. И повернулся к стене. Я обещал, что в следующий раз выпорю тебя, как щенка шелудивого, и не думай, что я этого не сделаю…

— Серый, я…

Я вновь схватил его и приложил крепко спиной о стену. После чего ясно и чётко сказал:

— Вместо тебя я сейчас поставлю здесь твоего младшего… и Миру. Понял?! Закрыл рот… и повернулся…

Долгий миг, и он опускает взгляд. Я отпускаю воротник, и он поворачивается к стене.

— Раздевайся. Руки на стену, — сухой приказ, одновременно я снимаю свой пояс.

Кожаный, толстый… почти без отличий от дедова, армейского.

В каюте только я, команда и Королева. Норн деревянно снимает с себя рубаху и брюки, как я приказал. А потом кладёт руки на стену.

Ремень привычно ложится в руку. Бить надо уметь. Плеть — это красиво, зрелищно, это рвёт кожу при сильном ударе и оставляет синяки при более умелом навыке… И на пиратском корабле предпочитают её. Два удара девятихвосткой стерпеть легче и быстрее, ведь боль приходит с опозданием, а ран на спине в две минуты на всю спину краской. Но армейский ремень бьёт не хуже, как по мне. И кожу, если так надо, им тоже порвать можно… А Норн понятия не имеет, что такое вымеренная долгоиграющая порка. Он знает, что такое боль, пытки… Но тут нужен совсем другой навык терпения.

Впрочем, и для того, чтобы пороть нужен навык.

Его мне дала армия.

Он держался. Скрипел зубами, сжимал пальцы в кулаки, вскидывался… Я бил жестко, коротко, методично разукрашивая спину, плечи, лопатки узором из жарких полос, вспыхивающих краской, чтобы затем, после, перейти в синь. И среди них в рваном ритме удары ложились в бок, стёсывая, прорывая кожу. Самые болезненные удары, и Норн выдерживал не всегда, глухо вскрикивая.

Я бил.

Бил.

И бил…

Я перехватил ремень, разворачивая пряжкой. А вот теперь, самое болезненное…

— А вот теперь терпи!

Глухой крик, полный муки, прозвучал на третьем.

— Молчать.

И добавил.

— Хватит!! Папа! Хватит, пожалуйста, папа!!

Отчаянный, со слезами крик Миры, заставил меня дёрнуться, и последний — и так, последний… — удар вышел на излёте. Я оглянулся, в то время как Третий сполз по стенке вниз, становясь на колени и бессильно прижавшись лбом к стене.

Синичка плакала почти беззвучно, удерживаемая в кресле Королевой, что что-то негромко шептала девочке, утешающе поглаживая по волосам.

Вот не так я хотел…

— Ладно, дочка, хватит, — согласился я, опуская ремень.

Присел на одно колено рядом с избитым Третьим, положив на дрогнувшее плечо ладонь. Сжал пальцы.

— Посмотри, что ты натворил… Я перед тобой душу выворачивал, — негромко проговорил я. — Я тебя из дерьма вытащил, брата вернул, щадил… Я назвал тебя аматом, дал тебе большую свободу, чем любой другой на моем месте… чтобы ты просто жил… А что сделал ты!? Хотел подставить меня? Никакой связи. Ни с кем — так трудно?!

Я слабо ткнул его лбом об стену.

— Еще раз подставишь меня… мою команду… и я тебе обещаю — остаток жизни проведешь под замком в каюте, и если выйдешь, то под ручки с охраной и в кандалах. Убить — не убью, но и ты себя не убьешь. Что будет с твоим братишкой тогда? Понял меня?

— Да.

— Без обид, Третий. Ты нарвался. Одевайся. Вставай, и скажи нашей малышке, что ты в порядке.

Я дружески хлопнул его по плечу и встал с улыбкой, спокойно вернув ремень на место. Краем глаза я видел лица своей команды, а чувства, идущие от них, определенно подтверждали — впечатление я произвёл, и никто из них не хотел бы оказаться на месте Третьего. Увы, но именно к такому способу поддержки дисциплины они привыкли. Плеть, расстрел… выброс в космос без скафандра. Другое они нескоро примут. Спусти я всё Третьему, чего мне было ждать от них?

А так, они отчасти начнут признавать моего амата как ровню себе, а не просто как почетного пленника-побратима капитана. Ему в пользу. Только ведь не оценит…

— Ну, что, Синичка? — я подошёл к креслу и подхватил с колен Королевы «дочурку», шутливо подбрасывая и устраивая на локте. Сердитое, зарёванное личико, ладошки упёрлись в плечи, не желая объятий «противного» пирата. — Испугалась? Жалко? Эй, Ларр! Сколько раз тебя плетью били?

— Много, капитан, — настороженно ответил он.

— Повернись, покажи спину, — велел я.

С парня не убудет, а малышка убедится, что произошедшее не что-то из разряда вон. Ларр коротко глянул, а потом повернулся спиной, снимая с себя футболку. Я почти силой заставил девчонку повернуть голову и полюбоваться узором шрамов на спине парня.

— Хочешь дотронуться? — Мира с испугом мотнула головой. Ладно. Пока не надо. — Ларр, свободен. Мира, посмотри на меня!

Нехотя взглянула.

— Запомни, пираты наказывают так. Или убивают. Думаешь, я злой?

Потупилась. Молчит.

— Я мог его убить. Выбросить в космос без скафандра. Но он получил наказание, как любой пират. Как Ларр, Тьёрн и другие. Не больше и не меньше. И он будет в порядке. Уже в порядке. Да, Норн?

Видок у Третьего был тот ещё. Краше только в гроб. Но мои слова он слышал прекрасно. Не оценит, не поймёт, но, может, хоть что-то в башке отложится?

— Все в порядке, Мира. Не бойся, — тихо сказал он.

— Вот видишь? — сказал я. — Это только выглядит… неприятно. И можешь сказать спасибо Кьяне.

Мира вздрогнула и резко оглянулась на коридор, в котором мелькнула черноволосая головка. Я ссадил её с рук, поставив на пол.

— Всё верно, малыш… Как думаете, Королева, стоит подарить дочке ремешок?

— Лучше плёточку, — поддержала меня с лёгкой усмешкой Королева. — Пусть учится. Я сыночку тоже так учила… Правда, не впрок…

Последние слова она сказала едва слышно, но все расслышали.

— Что же, о подарках я ещё подумаю, а теперь Мира, проводи Норна до каюты. До завтрашнего утра он свободен.

Я подтолкнул девчонку в спину и она буквально вцепилась в ладонь Третьего. Никто не сказал ни слова, пока за ними не закрылась дверь.