Четвёртый капитан: Братские узы

Глава 24: Начало войны. Проявление маркера… Мира

… чужие звёзды были холодны.

Блёклые осколки мерцали в тишине, тая в себе варварские миры. Минер арн`Нарх смотрел на них спокойно. Они отдадут свою силу Империи, способствуя её процветанию и силе. Полезные ископаемые, биоматериал и новые уделы Первым Сынам Империи. Упорядоченное придёт и сюда. Цивилизацию нельзя остановить.

Как нельзя остановить ни Свет, ни Тьму.

Вставшему на пути Двух Начал ждет Забвение.

Ждёт оно и тех, кто встает на пути Длани Императора.

Чеканный шаг за спиной сказал о приближении младшего офицера. Оборвавшись в выверенных трех шагах. Адмирал не спешил. Он обернулся лишь через несколько минут к преклонившему колено и склонившему голову офицеру.

— Говори, — приказал он.

— Диверсионные отряды прибыли, съер, — ответил офицер, не шелохнувшись и оставшись неподвижным. — Пять из шести.

Адмирал повторил про себя сказанное. Пять… пять из шести. Из этого следовало только одно — о них стало известно. Но этого мало. Они покинули границу первого сектора на их пути и явились без приказа. Как если бы утратили страх тех, кто преступает Кодекс. Что требует исполнения долга до последнего. Взгляд стал острым и жёстким.

— Анхары?

— На флагмане. Ожидают Слова.

— Пусть войдут.

— Да, господин.

Офицер немедля покинул Адмирала. Выучка — лицо солдата. То, что определяет его ценность. Явившиеся анхары преклонили колени, едва войдя.

— Анхар вар`рах.

Старший из пяти офицеров диверсионных отрядов встал и подошел к Адмиралу, остановившись в трех шагах и вновь преклонив колено.

— Говори.

— Мой съер***(«господин»), я привел пять кораблей из шести, по приказу тасса Эх`невейона. Его корабль уничтожен.

— Кем?

— Сбродом***, съер. Теми, кто стоит вне закона здешних звёзд. Пираты, съер. Тот, кого зовут Четвёртым Капитаном, Майкл Стоун, бросил вызов тассу Эх`невейона, защищая приговоренного Устами Императора Норна Иильса, и захватив в плен Нишшера Дан`кхара, младшего офицера.

— И сброд смог уничтожить императорский отряд… — голос Адмирала был ровен и спокоен. — Сброд, что по донесению тасса, способен лишь умереть при первом ударе. Разобщенный. Не имеющий главы сброд.

— Съер, тасс ошибался.

Молчание.

Анхар не смел дышать.

— Ошибался… и в чём была его ошибка, анхар?

Дыхание мужчины, что стоял перед Адмиралом, преклонив колено, на миг сорвалось.

— У них есть глава. Есть свой… Адмирал. Тот, кто ведёт в бой. Он бросил вызов тассу и Империи. И собрал под своей рукой все корабли сброда. Он готовит их для боя.

Это не впечатлило Минера. Безумцы не могут преклонить колени пред сильным, ибо не имеют разума. Но в ослеплении своём они могут погубить того, кто осенен Светом. Тасс Эх`невейон забыл, что тот кто слаб и безумен, может иметь зубы… и поплатился за это. Что же… Придётся это исправить.

— Вы оставили выполнение приказа по слову тасса. Наказание не будет наложено, — сказал он.

Анхары перед ним выдохнули.

— Ты, останься. Я буду с тобой говорить. Остальным вернуться на свой пост.

Четверо встали немедля, отдав честь и вышли за двери. Перед Адмиралом остался только один.

— Итак, — сказал Адмирал, — сброд этих звёзд, знает о том, что мы идём. Тасс был неосторожен и мёртв по своей вине. Но гнев Императора упадет и на вас… Содружество. Ему известно о нас?

Анхар промедлил лишнюю секунду.

— Анхар? — жёстко.

— Мой съер, вероятность этого высока…

Анхар запнулся.

— Тасс может быть жив.

Тишина.

— Что?

Выдох. Едва различимый на пределе слуха.

— Доказательств нет. Его смерти и жизни. Он отдал приказ счесть его мёртвым и направить оставшиеся корабли навстречу нашим силам под вашу руку по окончанию времени, что он указал для ожидания.

Анхар смолк. Если тасс был жив… и был — немыслимо! — пленником сброда, то к чему это может привести? Что известно местным варварам?

Адмирал молчал, просчитывая варианты. Отчёты диверсионных отрядов и собранные ими данные он сможет изучить после, сейчас же… Выводы, которые он мог сделать на основе сказанного сейчас и здесь, могли оказаться неверными. Но…

— Тасс мёртв, — послышался его голос в тишине. — Его сердце ещё бьётся — возможно, — но сам он уже мёртв. Наших сил достаточно, чтобы убрать с дороги сброд и идти дальше к нашей цели. Здесь никто не сможет нам противостоять. Никто на это не способен.

Граница Тринадцатого сектора была огромна, но притаившиеся в редких солнечных системах крохотные разведчики терпеливо несли свою службу, дожидаясь явления врага. Место, откуда приблизительно стоило ждать вражеские силы, было определено Адмиралом. И оно не было усилено… Разведчику стоило только дождаться армады захватчиков, по возможности охватить радаром счёт оной и исчезнуть из точки наблюдения как можно скорее, оставшись незамеченным.

И всё же два пирата успели изрядно затосковать, прячась за пятой планетой системы Минарра.

Протяжный сигнал радара ударил по нервам и шатт'лакец с напарником, не веря своим глазам, уставились на него и на приборы рядом.

— Червоточину тебе в зад! — выдохнул один из пиратов.

Множество крупных точек на небывалой скорости приближались к системе.

— Они здесь… валим, Рохх!

Шатт'лакец наклонился над приборами, стремительно фиксируя показания.

— Не успеем! Маскировку включай! — нервно бросил он напарнику.

Полуящер, прошипев проклятья, активировал маскировку… вовремя.

Уже не по радару, а смотря в иллюминатор, два пирата молча уставились на десятки огромных серебристо-белых звездолетов, летящих мимо маленькой планеты.

Их было много.

Слишком много…

— Итак, подведём итоги трёх недель. Норн?

— Организовано четыре крыла эскадрильи, что сопоставимо с силами Содружества, — отозвался тот. — Две тысячи боевых единиц штурм-капсул. Восемь фрегатов, по два на каждое крыло. Мной были отобраны командиры для каждого клина эскадрильи по результатам проведенных учений.

— Хорошо. Что у нас с отработкой маневров? Анелэин?

— Отработано 12 базовых модуляций боя. Шестьдесят процентов от нормы, — сухо ответили. — В условиях реального боя стоит ожидать падения показателей на десять процентов.

— С тем же можно ожидать и успеха, — хмыкнул я.

— Но это не перекроет недостатки, — отозвался тот. — Штурмовики устаревших моделей. Большинство повторяет альянские двухвековой давности…

— А Содружества?

— У Содружества нет боеспособных сил, — презрительно дёрнул тот уголком рта. — За исключением трёх клиньев из крыла эскадрильи Дальней Разведки. Они используются только в экстренных случаях при терроре и подавления тирании на некоторых планетах. Их около трёх сотен на всё ФСР.

— И смех и грех, — оценил я размеры боевых сил прекрасного Содружества против пиратских сил. — Возможно, наши силы и уступают по новизне штурм-капсул, но не в боеспособности. Тем более если их тренировал ты. Восьмичасовые тренировки, с перерывом на заправку и физпотребности. Ты просто зверь в учёбе, знаешь?

— Слишком мало времени, — сухо ответил тот, и по голосу было ясно, ему не нравится это обстоятельство. — Нам нужно хотя бы месяц на удовлетворительные результаты.

— Этого времени у нас нет, — возразил я. — Идём дальше… Я дал задачу подумать над скоростью наших кораблей и как повысить возможности для наших ударов. У кого какие предложения? Норн? Ким?

— Есть возможность светомаскировки на каждом штурмовике. Технически несложно, — заговорил Ким. — Создание и установка займёт от силы четыре-пять дней… При включении в условиях космоса штурмовики могут стать невидимыми, и это можно использовать для создания засад и страхующих клиньев.

— А как насчёт радаров? Да их сразу обнаружат с этой светомаскировкой! — возмутился Клейт, пиратский капитан, присутствующий на совете.

— Вывести радар противника можно сильным электромагнитным ударом, но… это маловероятно, — нехотя признался Ким. — Как и экранировать от радара наши капсулы…

Я молча слушал его, и какая-то мысль крутилась на самой грани…

— Погоди-погоди… — проговорил я. — Возможно… возможно, решение нашей проблемы может быть намного проще… Скажем так… Можем ли мы при подходе противника создать аномалию? Взорвать к примеру, что-то, что создаст пыльную завесу между нашими штурмовиками и противником… и рассеется-нивелируется через определенное время…

Второй выпрямился.

— Отрицательно заряженные наночастицы, которые из-за массы и размеров не создадут видимых дефектов и которые не отследит радар противника, но создающие слепую зону в данной точке пространства, что будет известна лишь нам… Это может сработать. Но лишь в первых стычках, дальше эти слепые зоны будут отслеживаться.

— Да, — согласился я. — Но даже такая фора по первому времени может нам помочь. И это не должно быть технически сложно. Сможешь сделать?

— Это настолько просто, что через два дня получишь сотню.

— Для начала сделай хотя бы с дюжину таких «пылевых» завес, — притушил я его самомнение. — У кого ещё идеи? Что по скорости?

— Мы изучили штурмовик имперца, — сказал Норн. — Да, он тоже работает на имперском топливе, но более низкого порядка. Из-за чего скорость их капсул лишь на пятнадцать процентов выше наших… Но при некоторых условиях эту разницу можно обыграть нам в пользу. А вот большие корабли — совсем другое дело.

Едва успели отзвучать эти слова, как в комнате собрания прозвучал вой сирены.

— Эт-то что?! Нападение?! — подскочили с мест Громобор и Клейт.

Вместе с ними встали с мест и остальные капитаны.

— Спокойствие! — приказал я, и вызвал по комму Шанна. — Шанн!

— Адмирал, разведчики зафиксировали преодоление барьера и границы Тринадцатого сектора эскадрой противника. Пятьдесят фрегатов…

Я отключил связь, оглядывая собравшихся.

— Вот и началось, господа… по кораблям!

— Глупец…

Тасс Эх`невейон с презрением смотрел на тело светловолосого мужчины у своих ног. Варвар, лишь по попустительству Хаоса смеющий походить на детей Императора. Усыпить его бдительность было трудно, тяжелей было одержать верх в борьбе. И он до сих пор был жив…

Имперец встал на колени, и его ладони легли на голову мужчины, привычно обхватывая.

Так легко сломать ему шею…

Бескровные губы имперца презрительно искривились.

— Нет… ты увидишь, как все, что тебе дорого, будет уничтожено… и повержено в прах.

Теперь пленником станет он. А он, тасс Эх`невейон, развернет чужой корабль, спеша навстречу собратьям.

Нас было мало. Что такое восемь фрегатов, да две тысячи штурмовиков?!

Кот наплакал… А против нас пятьдесят фрегатов, и на борту каждого до черта штурм-капсул.

И что, сложить лапки?!

Единственным нашим вариантом было наносить по противнику точечные удары, по отделившимся от основной эскадрильи кораблям. Если противник будет столь добр и рассеет свои силы.

Отчасти так и произошло… Как и говорила Королева, излюбленной тактикой имперцев было зачищать пространство за спиной. Методично и скрупулёзно. От эскадрильи веером разошлись фрегаты, каждый из которых направлялся к своей цели. Данные у них были, и вскоре под ударами имперцев пало более дюжины планет. Развитые, освоенные… Некоторые по промышленным показателям не хуже тех, что входили в состав Федерации Содружества Рас (ФСР) или равные родной Земле. Массированные удары стёрли с поверхности города, радиоактивные бомбы уничтожали население… Иногда мы прибывали на пепелища.

И у пиратов, у которых тоже были своеобразные семьи и то место, какое они могли бы назвать домом… от ярости сжимались кулаки, а в глазах зажигалась лютая ненависть.

Единственное, что я не мог понять… Почему со стороны Содружества стояла тишина?

Глухая тишина… Как будто уничтоженные на границе с ним форпосты были ему безразличны.

— Ничего не понимаю… где Первый?! — вопрос, что вырвался у Кима, легко влившегося в команду пиратов (кто бы мог подумать!), волновал и нас.

— За прошедший месяц хоть какая-то реакция должна была быть! — хмуро сказал я. — Месяц да те три недели до всего этого ада! И ничего… Неужто не долетел?

Норн вскинул голову, задавая безмолвный вопрос, и я покачал головой.

— Нет, мне ничего не известно… И уж поверь, я не причастен! Хотя на Содружество у меня и так надежды было мало… Но хоть на них население бы скинуть! Эвакуировать… Врачи, в конце концов… Сам знаешь, у нас с этим нелады.

Как говорится, с паршивого барана хоть шерсти клок… А даже на него рассчитывать не приходится. Губозакаточную машинку пора уже покупать.

— Что, если Содружество и не придёт? — спросил негромко Игорь.

Я косо взглянул на него. Сильно изменился доктор… Высокий мужчина с чёрными волосами, с волевым лицом и холодными голубыми глазами. Чёрный пиратский комбинезон, бластер на поясе, да хищные кольца кнута у бедра справа. Это вызывало глубинное удовлетворение у меня. Не люблю я, когда мужики сопли жуют, да зеленкой детские коленки мажут… Мире нужен сильный отец, пример для подражания.

— И что тогда будет? — тихо спросила Синичка, вцепившись в пояс отца, обнимая.

Рука Игоря ободряюще легла на острое плечико в красном комбинезоне.

— Как дрались, так и будем драться, — бодро и твёрдо сказал я. — Мы имперцев уже неплохо пощипали! Анелэин вон, умудрился два фрегата им попортить, да и мы четыре подбили за это время. И ни одного своего не потеряли.

Небывалое везение… Хотя от двух тысяч штурмовиков осталось уже полторы…

С комма на руке пошел вызов.

— Крейг? — над браслетом комма появилась голограмма головы старого шатт'лакца-капитана.

— Доброго тебе времени, Четвёртый!

— И тебе того же. Выглядишь потрёпанно, — заметил я.

— А есть с чего… С полсотни своих сегодня потерял, — вздохнул он. — Придётся на базу смотаться, молодняк за штурвал сажать! Колонию нашу с Биоррака, уже сто лет как на Эйэлле построенную, имперцы выжгли.

— Сочувствую, — мрачно сказал я.

— А! Не то говоришь, Адмирал! Тактику менять пора, Четвёртый! Иначе все подохнем! Тем более, Содружество не придёт.

— С чего взял? — насторожился я.

— С того! Корвет офицерский видал! Тот самый… Вот как твоего амата да его дружка неделю назад на собрании! С имперцами колонию жгла!

— Врёшь! — подорвался Ким.

— Цыц, подранок! — взорвался старик. — Рот не затыкай! Видел!! Видел, говорю!

— Значит, Первый не улетел в Содружество… — проговорил я. — Ладно, Крейг. Спасибо за весть. Встречаемся через три дня на базе.

— Давай, Адмирал… думай!

Связь прервалась. Мы мрачно переглянулись.

— Он не мог, — твердо сказал Второй.

— А я в это и не поверю, — хмыкнул я. — Но и Крейгу верю. Друг твой не в Содружестве… а ведь мне разведчики докладывали, что проводили его аккурат до границы.

— Тогда? — спросил Норн.

— А тогда значит одно… Корабль развернулся и полетел обратно после того, как связался с Содружеством. Он сам… Или чужие руки развернули?

От последних слов всем стало не по себе.

— Ты думаешь… Что имперец…

— Или это Первый… Или там наш дорогой пленник… Ты что предпочтёшь?

Норн не ответил.

Вот только я в то, что Первый по своему почину полетел обратно, закусив удила, и стал бить по мирным пиратским планетам, не верил ни одной секунды.

Твою же мать!

Вскоре приметный корвет стали замечать, то тут, то там… И нам стало предельно ясно, что это не Всеволод. Это сильно тревожило Кима и Норна, и мы неделю только и говорили, что об этом, попутно пытаясь придумать, как переломить ситуацию с имперцами себе на пользу.

И совершенно упустили из виду одну маленькую проблему… по имени Мирослава.

После очередной стычки с имперцами, когда нам удалось серьёзно повредить корабль противника и исчезнуть раньше, чем ему на подмогу явилось подкрепление в виде двух фрегатов, мы обнаружили одно досадное обстоятельство.

К нам прицепили «подарочек».

— Вот же гады, — сказал я, оценивая расположение «подарка».

— К этому месту трудно подобраться, — сказал Норн, увеличивая на экране западное крыло корабля. — Вот здесь узкая щель, где застряла бомба. Автоботу туда не подобраться, нужен другой робот.

— Или кто-то с руками и мозгами из плоти, — сказал я. — И как, думаешь, она может рвануть?

— Слишком близко от маневровых, — сказал Ларр. — Если рванет, корабль будет выведен из строя, капитан. И мы не можем знать, какая именно это бомба. Тепловая, звуковая, или детонирующая по времени. Или реагирующая на движение. Она может взорваться и убить того, кто полезет к ней.

— Та-ак-с! Думаем! Думаем, кого послать и как избавиться от этой гадости с гарантией и без вреда!

Мира, сидящая привычно за креслами пилотов в рубке, вела себя как мышка, слушая наш разговор. В какой-то момент она встала и шмыгнула вон из рубки. Я не обратил на это внимания. Очень и очень зря…

— Капитан! — Ларр воскликнул таким тоном, что мы с Норном мгновенно замолчали.

— Что?! — с беспокойством спросил я. — Нашёл ещё одну бомбу?

— Нет, — Ларр забил по пульту пальцами и вывел на экран крупным планом крыло корабля. Мы остолбенели…

По обшивке корабля целеустремленно двигалась на магнитных присосках маленькая фигурка. Витиеватый забористый мат сорвался с моих уст. От Норна повеяло чувствами не хуже. Убью, паршивку! Выпорю!!

Я подскочил к пульту и включил связь со скафандром паршивки.

— Мира! — рявкнул я и осёкся.

От моего вопля крохотная фигурка на крыле сделала попытку улететь в открытый космос… Сердце чуть не оборвалось… Но оторвавшуюся от обшивки корабля фигурку притянуло назад магнитами. Слава космосу!

— Мира, немедленно возвращайся, — справившись с собой, приказал я тише.

— Я почти добралась! — послышалось по связи. — Я уже у этой щели! Я заберусь и включу рядом магнитный глушитель! И вы сможете по камере увидеть бомбу!

— Мира! — рявкнул я.

Норн положил руку мне на плечо.

— Она уже слишком близко, — негромко сказал он. — У нас нет времени.

Мы посмотрели друг на друга. Чутье бывшего сапёра орало дурниной, что взрыв бомбы состоится через считанные минуты. Девочка просто не успеет со своей скоростью отползти назад.

Которая уже полезла в щель… и включила камеру в скафандре. Мы молча уставились на подарочек имперцев.

— Она совсем маленькая! — радостно возвестил голосок девочки по связи. — Как её обезвредить?

Норн вздохнул, и наклонился над пультом.

— Мира, слушай меня внимательно…

Я должен был это предвидеть. Я ведь изучил характер этой пигалицы!

Когда всё закончилось, мы вчетвером помчались в шлюз — я, Норн, Игорь и Ким. И что нам стоило дождаться, когда давление выровняется и шлюз откроется, являя нам маленькую преступницу. Мира стояла перед нами в шлюзе, сняв шлем, и после первого взгляда на нас виновато опустила глаза и даже как-то съёжилась.

Как же трудно было взять себя в руки… У нас тут война, бомбы, а эта маленькая…

— Иди в свою каюту, — собственный голос прозвучал глухо и чуждо.

Девчонка опасливо метнула на меня взгляд и явно хотела что-то проговорить. Извинения, оправдания… Не суть.

— Молча, — прервал я её намерение. — Нам не о чем говорить с ребенком, что плюнул нам в лицо.

У Миры потрясённо вытянулось личико, и у неё задрожали губы.

— Я…

— Марш. В. Каюту, — резко и отрывисто.

На сей раз у неё хватило остатков соображения, чтобы подчиниться.

— Игорь, Норн, надо поговорить. А ты, Ким, вовсе для неё пустое место! Так что вы двое за мной!

Я был в бешенстве. Вот уж не знал, что эта маленькая отчаянная куколка с миленькими голубыми глазками доведёт меня до белого каления. Смогла. Не стоило и сомневаться. Девочек не бьют, их сразу прибивают. И мне ни разу не смешно. Донянчились. Досюсюкались.

Взять себя в руки было трудно. Долго бы я прожил с моим родом занятий, если бы не умел себя контролировать? Стены капитанской каюты подействовали отрезвляюще. Швырнув фуражку на стол (не смог отказать себе в удовольствии такое носить), обернулся к вошедшим вслед за мной мужчинам.

— Десятый маркер выводился как защитник, — проговорил я. — Спорить не имеет смысла. Мы — это наши гены. И бессознательные порывы, инстинкты, впаянные в кровь, я могу понять. Я знаю, кто ты, Игорь. Я не просто понимаю, я принимаю это. И по обычным меркам я вас судить не намерен. Но всё же ты человек, и твоя дочь тоже. Так скажи-ка нам, что важнее: инстинкты, проистекающие из животного начала, или человеческий разум?!

— Она ребё…

Я грохнул кулаком по столу, обрывая его и открывшего рот Норна.

— Это. Я. Знаю. А вот ты забыл! Забыл, что значит быть отцом! Ты почему для неё пустое место, Игорь? Почему ей насрать на каждого взрослого рядом?! Кто для неё авторитет? Ты её отец… И ты должен быть тем, чьё слово должно быть для неё законом! Нет, я понимаю… Это же девочка. Холим, лелеем… И закрываем глаза, что она за спиной прыгает в жерло вулкана и лезет к бомбе! У неё был сегодня один шанс из тысячи выжить… Это ты понимаешь!? Ты отец или кто?!

— Что ты можешь знать…

— У меня была дочь! — рявкнул я. — Была. И я осознанно отдал её семье американцев. А знаешь почему? Потому что хотел, чтобы она жила! А вот ты… явно этого не хочешь.

Игорь отвёл взгляд.

— И ещё… Ни один ребенок на пиратском корабле не сотворил бы такого. Потому как знает — без приказа на рожон не лезть. Дисциплина. Подчинение приказу. Залог выживания всего Корабля! Три основы… И я не сомневаюсь, что для космофлота Содружества это пустой звук.

Молчание.

— Ты прав, — негромко признал Норн. — Но что ты намерен делать? Избить ее? Ей девять лет…

— Восемь, — голос Игоря дрогнул.

Я выдохнул. Ну спасибо, что хоть согласились с её виной…

Я покачал головой.

— Есть вещи, через которые ребёнок должен пройти в определённое время. Для кого-то раньше, для кого-то это время наступает позже. Мира должна получить урок сейчас. Я капитан корабля. Ты — её отец. А ты, Норн, для неё важен. Тебя она слушает охотнее. И поэтому мы должны решить, как исправить ситуацию. Наказание она заслужила. Она должна знать, что никто её поступок не одобрит. Осознать, что действительно виновата. И выучить, что действовать за спиной взрослого, по своему «хочу» недопустимо. Если бы мне было плевать на неё, если бы не была важна, я бы выдрал её ремнём у всех на глазах.

Игорь побелел.

— Но я этого не сделаю, — я с досадой дёрнул щекой. — Поэтому… Игорь, ты с ней поговоришь. Серьёзно. О том, что нельзя плевать в лицо взрослым и делать за их спинами что ей хочется. И накажешь. Не ремнем, ты на это не способен, но отшлепать ты её обязан. Ты, Норн, объясняешь, что такое приказ и дисциплина на корабле. Раз уж ты стал… кем-то вроде наставника для неё.

Тут я осознал один моментик… А ведь ей и в самом деле нужен нормальный учитель…

— По крайней мере, пока я не найду того, кто сможет стать для неё наставником… Обычная учеба или дрессировка «выкормышей» ей не подойдет. Игорь, как сильно… тебе мешает жить твой маркер?

— О чём ты? — не понял Норн.

— Я думаю, он понимает, — негромко возразил я, смотря на доктора. — Ты ведь постоянно себя подавляешь, и отвлекаешься, думая о чём-то постороннем, чтобы взять себя в руки… Верно же?

Игорь тяжело посмотрел на меня.

— Откуда ты знаешь?

— Да не надо быть умником, чтобы это понять. Вопрос, хочешь ли ты это для дочери. Она не просто ребенок. Рисковать и прыгать в вулкан она продолжит. Привить ей умение драться, разбираться в оружии и как выживать в пустыне, — я с намеком взглянул на Третьего, вспомнившего Маеру, — всё это не поможет ей выжить. Порывистость ребенка, безоглядность перед опасностью в стремлении защитить-спасти и холодный трезвый расчет, как бы взрослые её не остановили. Ведь они не такие как она. Отец не знает, какая она… Нет, Игорь, так больше нельзя. Мы должны взять её под контроль. Повторяю, поговори с ней. Расскажи честно, что такое маркер и как ты себя контролируешь. Напомни, что только животные подчиняются инстинктам. Человек же использует то, что ему дано генами, разумно и осознанно, подчиняя себя необходимости. И пока она ребенок, она должна подчиняться взрослым. Тебе. Мне. Или Норну.

Игорь согласно кивнул, и я перевел дух.

— Дальше… Я скажу Мире, что наказание ей определишь ты. На первый раз. В следующий раз накажу её я. И это будет сильно и больно. Поэтому будь добр проявить твёрдость, как я сказал. Я не требую порки ремнём или избиения! Но в восемь лет куда чётче запоминаешь шлепок по заду, чем слово «нельзя».

Я прервался. Почему-то вспомнился дед…

— Не хотел я вспоминать прошлое… Мой дед видел, что у меня не совсем нормальные реакции… на некоторые обстоятельства. И он каждый вечер со мной говорил. Я думаю, это может помочь и тебе. Говори с ней. Каждый вечер обсуждай, как она себя вела, что делала, её поступки, и пусть она в спокойной обстановке подумает, как и что следовало сделать лучше то или иное. Это будет учить её думать, просчитывать наперед свои поступки. И предвидеть последствия.

— Так тебя учил твой дед? — спросил Норн.

— Да… — я постучал себя по виску. — Я на этом рос. Удивительный был человек… Не пытался меня переделать, и мозги не лечил, но учил думать и контролировать себя и свои порывы. Солдату и мужчине без этого нельзя. Да ты и сам это прекрасно знаешь. И детям нужен контроль, система координат, точка опоры для жизни, что будет держать на плаву. У Миры этого будто нет. А ей надо учиться. Думать. Контролировать себя. И знать, что за спиной у неё кто-то есть. Кто и поддержит, и по шапке надаёт, если будет надо. Игорь и мы не всегда будем рядом. А про маркер могут узнать. И «подчистить».

Игоря эти слова почти физически ударили. Вот теперь я всерьёз его напугал. По-настоящему.

— Можно задать тебе вопрос?

— Задавай.

Норн помедлил.

— Ты говорил, что твой дед учил тебя всегда контролировать себя. Но я не заметил… что ты успешен в этом.

Я косо посмотрел на него.

— Видимость затмевает правду, — сказал я, и он остро взглянул на меня.

Я усмехнулся.

— Потанцуем? — спросил я, кивая на стойку с тренировочными ножами.

— Я не в настроении драться, — сухо отказался он.

— Не в настроении?! — деланно удивился я. — Я отвечу тебе цитатой из одной замечательной книги: «При чём тут твоё настроение? Сражаются тогда, когда это необходимо, невзирая на настроение! Настроение — это для животных сойдёт, или в любви, или в грёбаном балете. Но не в сражении!». Ну-ка, спасай свою шкурку, Паучок!

Я швырнул ему длинный нож с Синара, что полюбился мне с первого взгляда, и перешёл в атаку. Несмотря на шесть рук, у Норна не было никаких преимуществ. Как и у людей, у лириан одни руки были ведущими, а другие просто подмогой-подпоркой. Одинаково всеми шестью руками они не владели, а Норн был правшой, и из-за отсутствующий пальцев на нижних кистях, он мог сражаться только одной рукой. Полноценно, я имею в виду.

Он мгновенно активировал поле щита на одной из левой рук и отбил мой выпад. Он отбивался и отступал, по обыкновению своему прежде только защищаясь. Но изредка атакуя в ответ. Поле щитов, отбивая клинки, потрескивало и кожу пощипывало от электрических разрядов.

Мы кружились по тренировочному кругу в моей каюте: выпад — отступить — нападение. Я рвал ритм, вынуждал отступать и теснил его, бросая едкие словечки, а он только сильнее сжимал губы, концентрируясь на бое.

Норн в какой-то момент ушел в глухую оборону, отступая, и вдруг поднырнул буквально под руку, стремительной пружиной распрямившись и ударяя клинком плашмя по моему горлу. Полоска тренировочного ножа застыла в сантиметре от моего горла.

— Так, значит, ты всегда отмерял дозу своей ярости? Ты убит. Кстати.

— Если я бы хотел тебе навредить, я бы это уже сделал, — усмехнулся я, взглядом указывая на нож у его ребер.

Доля досады мелькнула в фиолетовых глазах, и он отвел свой клинок от моей шеи.

— Вижу «настроение» у тебя повысилось, — с усмешкой сказал я, отступая и отключая поле на левой руке.

Он сделал то же.

— Я всегда чувствовал за твоими эмоциями это. Твёрдую убежденность, — проговорил он. — Как у тебя это получается?

— Возможно… дело в страхе и в подсознании. Сойти с ума — не самая приятная перспектива. А именно этого меня учили бояться.

— Твой дед.

— Мой дед, — согласился я.

Он смолк, смотря на клинок в своей руке.

— Ты сказал, у тебя была дочь, и ты отказался от неё…

— Вот об этом я не хотел бы говорить!

Он мелко кивнул.

— Моя сестра однажды спросила, почему от нас отказались? На моей планете нет приютов, а все осиротевшие дети — это дети Лириа… Родственники. Соседи… Сироты никогда не остаются одни, их забирают, — проговорил он. — Особенно, если это дети возраста Миры и младше. За нами приглядывали соседи. В нашем доме месяцами иногда гостили родственники, но они все уходили. И закрывали двери, — я остановился слушая его. Норн не жаловался, а будто обдумывал то время. — Вот я… Почему ты все же отказался от неё?

Чёрт.

Вот всё шло к этому.

— А ты на меня посмотри. Вспомни, что я делал. Я убивал, пытал, самосудом баловался… У нас только говорят, что ребёнок за отца не отвечает. А на деле не так. Рано или поздно мне пришлось бы отвечать за все свои дела. Вот только её тащить за собой? Сделал то, что был должен. Вот и всё.

Я с досадой отвернулся.

— Миру ты поэтому забрал? Тогда?

Вот въедливый!

— Нет.

— Почему ты хотел, чтобы Миру наказал именно Игорь?

— В смысле?! — не понял я. — Он отец! Вот и пусть выполняет свои обязанности, а не умывает руки от её воспитания!

«Как ты?»

Это не прозвучало, но и произносить это не имело смысла.

Зараза.

Тонкая фигурка дочери, понуро сидевшая на краешке постели, встрепенулась, стоило ему войти.

— Папа! — Мира подскочила порывисто, рванулась к нему и… остановилась, опустив голову. — Прости…

Прошептала она, виновато опустив голову.

Игорь молчал, смотря на неё. Его дочь. Его дочь сегодня чуть не погибла. Она уже несколько раз чуть не погибла. Когда сбежала с корабля Серого у «говоруна» в открытый космос. И сегодня. Когда полезла за этой бомбой на крыло корабля. И каждый раз она это делала за его спиной.

— Он сказал ты меня накажешь… — прошептала она. — Папа, я… Я же просто хотела помочь! Я маленькая, мне было легче туда добраться! Я не хотела, чтобы кто-то пострадал!

Она с надеждой, виновато-отчаянно посмотрела на него.

Серый был прав… Она сделала это из-за их генов… Защищая.

— Серый прав, — повторил он, и Мира отступила на шаг, закусив нижнюю губку. — Ты плюнула в лицо взрослым, Мира… Ты действительно думаешь, что поступила правильно? Что ЭТО был единственный способ избавиться от той имперской бомбы? Я знаю по крайней мере три способа, как можно было от неё избавиться без вреда. А Норн? А Серый? Нет, ты решила, что хочешь это сделать, и сделала это за спиной взрослых? Так, чтобы мы не успели тебя остановить?

— Папа… я… я не хотела… прости!

Игорь прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. В душе всё бурлило, и потребность защитить Миру всеми способами, обложить её ватой, привязать — разбились о понимание, что это невозможно. Невозможно защитить ребенка от всего мира и его опасностей. Он посмотрел на неё. Она и в самом деле хотела только хорошее и не понимала, что за этим стремлением сделала плохо. Как же ей объяснить?! Простыми шлепками, как настаивал Серый?

Нет… не так.

Он подхватил её подмышки, и усадил на свои колени, сев на койку.

Какая же она легонькая, и маленькая… И как она внешне на него не похожа. Он так надеялся, что их геном не проявиться у нее столь ярко… и надежда была тщетной.

— Ты бы сделала это вновь? — спросил он. — Если бы решила, что нам грозит опасность и что ты можешь нас от неё избавить? Ведь сделала бы?

Мира опустила головенку.

— Да…

Игорь был на волос от того, чтобы уложить её на колени и ударить ладонью пониже спины.

Крепко так ударить…

— А спросить нас? Взрослых? Можем ли мы справиться с этим?

— Но ты спросил… — прошептала она несчастно.

— Я не ЭТО спросил, — сказал он. И помолчал. — Мира, я должен кое-что тебе рассказать. И объяснить. Много лет назад… люди хотели того же, что и ты. Защитить близких. Был период, когда мы боялись других рас в космосе. И ученые решили улучшить людей. Вывести особых людей. Солдат. И других. В частности, тех, кто должен был всегда стремиться к одному. Защитить. Не думая. Не рассуждая. Подчиняясь слепому инстинкту, как… животное. Как собака.

Мира смотрела на него голубыми глазами.

— Пап? — она уже почти поняла к чему он ведет.

— Да, — с трудом признался он. — Да, Мира… Ты и я такие же. Мы генно-модифицированные люди. Ученые поняли, как ошибались, поняли последствия уже после того, как создали таких как мы. И они попытались исправить это. Наш геном… подавляет обычный. Ломает его… И преобладали два генома-маркера. Защитников и солдат. Целая планета солдат, чьи стремления лишь нападать и сражаться, и тех, кто бросается вперёд, закрывая собой остальных. Как собаки. Как животные. Которым отдали приказ.

Игорь перевел дыхание, останавливаясь.

Как можно в двух словах все объяснить ребенку восьми лет?!

— Было принято решение, уничтожить таких, как мы. Не убить, но предотвратить любую возможность появления новых людей с такими генами. С такой кровью… И им это почти удалось. Только некоторые из нас научились прятаться. Мы научились подавлять себя. Мира, человек — не животное. Он из плоти и крови, но он не должен поступать бездумно, подчиняясь инстинкту. Помнишь, я объяснял тебе, что это такое?

— Да, — тихо подтвердила Мира, серьёзно кивнув.

Девочка успокоилась и во все уши слушала его рассказ. Но вряд ли могла понять то, что скрывалось за ним. Ту бездну, что отличала их.

— Ты. И я. Мы не животные. Мы не должны слепо бросаться вперед. Нами должно управлять вот это, — его палец упёрся в лоб девочки.

— Это, — он указал на сердце. — А не то, что таится в нашей крови и ослепляет. Ты знаешь, что я взрослый. Что я сильнее. Что я твой отец. Ты знаешь, что Серый сильный, и Третий капитан, Норн, облетел всю галактику. И ты забыла обо всём этом, подчиняясь порыву защитить. Ты делала то, что оставило бы нас в неведении до самого последнего мига, чтобы мы не могли тебя остановить. Подумай. Вспомни. Что ты чувствовала?

Девочка притихла и зябко поежилась, прижимаясь к нему в его объятиях.

Она с трудом могла уложить в голове слова отца. Но чутье, свойственное всем детям, шептало ей правду. И ей стало страшно. То, что она делала сегодня, и то, что гнало её вперед, не позволяя остановиться… Это странное горячее чувство внутри…

— Я не хочу… не хочу, пап! — вырвалось у нее. — Мы не животные, папа!

Ей понадобилось время, чтобы успокоиться. А потом они долго ещё сидели, обнявшись.

— Мира, теперь ты знаешь правду… И ты должна научиться управлять собой. Помнить в любое время, что взрослые знают и умеют больше. И ты должна заставить себя сначала спросить нас. Спросить, что надо сделать, и, если будет ситуация, когда только ты можешь спасти-защитить кого-то… Ты должна задать вопрос нам. А не прятаться за нашей спиной. Не подчиняться трусливому, — он осознанно выбрал этот эпитет, потому что с ребенком надо говорить на его языке, — инстинкту. Ты — не животное. Запомни это.

— Да, папа… — всхлипнула она.

Он вздохнул. Не хотелось ему продолжать… да, Серый не станет проверять ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ли он физически наказал малышку… но ей восемь лет, и она выдаст себя.

Он ссадил её с колен и ткнулся лбом в её.

— Синичка, помни, я люблю тебя. И я сделаю всё, чтобы защитить тебя.

— Я тоже тебя люблю…

— Серый хочет, чтобы я наказал тебя. Ты — виновата.

— Я знаю… но я больше не буду.

Он грустно улыбнулся. «Я больше не буду»! Как это по-детски!

— Верю. Но если ты виноват, то ты должен получить наказание. И ты виновата. Я верю, что ты смелая и сильная, и ты могла остановиться.

Мира молча посмотрела на него и опустила глаза.

— Ты меня побьёшь? — одними губами спросила она.

— Я твой отец. Я никогда… тебя не трону.

Мира нашла в себе силы улыбнуться ему и отчаянно взвизгнула, когда он приложил ладонь пониже её спины. Девочка схватилась ладошками за попу.

— Прости, Мира. Но это лучше, чем другое наказание. Я не стану тебя бить, но Серый об этом знать не должен, — сказал он.

И он показал ей маленький шип.

— Ядовитый антарский шип. Тебе будет больно несколько дней, а потом всё пройдёт. Или мне пришлось бы тебя отшлепать.

Мира несчастно моргнула. Попа горела так, будто папа её и так отшлёпал… но лучше уж так. Правда.

… вечером девочке пришлось выйти к общему ужину. На пиратских кораблях все ели в одной зале-столовой, но Серому нравилось есть в узком кругу. Сам Серый, Норн, Шанн, капитан Ким (очень быстро ставший для девочки «дядей Кимом»), её отец и сама Мира. Все вместе и за одним столом. Всех она хорошо знала, но именно сегодня было почему-то очень трудно смотреть им в глаза.

— Давайте ужинать, я смертельно сегодня устал, — ворчливо сказал Серый, когда она подошла к своему месту.

Мужчины дружно сделали вид, что не видят виноватой мордашки девочки. Та, как мышка, присела… и взвизгнув, подскочила, и ладошки рванули за спину. Шанн покосился на неё, усмехнувшись, а Норн бросил на нее оценивающий взгляд. Лицо девочки покраснело от стыда.

— Гм-м… кому-то сегодня придется есть стоя, — заметил спокойно Серый. — Молодец, Игорь.

Больше он ничего не сказал, но девочке хотелось провалиться сквозь пол…