Гридень и Ратная школа 2

Глава 1

— Всё, дальше сама.

Я с трудом сполз с девушки-витязя и перевалился набок. От этого, казалось бы, лёгкого движение сердце заходило ходуном пуще прежнего. А в висках и вовсе кузнечные молоты застучали. Н-да, давненько я так не упахивался…

— Давай Колышек, твой черёд, — снова прохрипел я.

— А говорил, сам управишься, — недовольно пробурчала девица-витязь.

Рядом раздался взрыв. Бахнуло так, что нас двоих снова засыпало комьями земли. В ушах зазвенело.

Да когда же это закончится? Проклятые взрывпакеты, проклятые учения! И почему полутысячник меня не отмазал от этой затеи? Я же сейчас должен для него протезы разрабатывать, а вместо этого копошусь в окопе словно червь земляной. Вот уже битый час траншею прокладываю. И всё бы ничего копай себе и копай, благо Сварогова Наука для этого идеально подходит. Жаль только мера у меня не бесконечная, выдыхаюсь на раз.

Колышек оттеснила меня вбок и разогрела горны. Дело пошло быстрее. Траншея продолжила шириться.

Н-да, не думал я, что нас так скоро отправят на учения. И ладно бы на какие-то местечковые, так нет же, на совместные. Да ещё не где-нибудь неподалёку от Ратной школы, а чуть ли не рядом с восточной границей.

Надеюсь, к нам сюда вражий снаряд не прилетит.

— БАХ! — рвануло под боком и нас снова осыпало комьями земли.

Хотя тут и без вражьих снарядов есть чему взрываться. Только и успевай, голову пониже пригибать да рот пошире разевать, чтобы не оглохнуть.

Прямо над нашими макушками сверкнула молния, а за ней и вторая. В дело вступили любимцы Перуна.

Ставки повышаются. А скоро ещё и стрелять над головами начнут. Вот тогда и пойдёт потеха.

Из соседних траншей раздаётся брань. Там копошатся наши сослуживцы. Они также разделены по парам и тоже вот уже второй день кряду страдают от непрекращающихся взрывов.

И ведь это только начало культурной программы. Вскоре мы приступим к рытью сети тоннелей, а затем и к постройке защитных укреплений.

Со слов Твердислава спустя недельку другую мы не только будем знать основы фортификации как свои пять пальцев, но и порядком увеличим собственную меру…

Рядом рванул очередной взрывпакет.

А ещё оглохнем.

Внезапно следом за взрывом раздался зычный свист и доставучий грохот постепенно сошёл на нет.

Не понял! Мы ведь, прямо как в той армейской шутке: должны копать от рассвета и до обеда. А тут на тебе, внеплановый перерыв. Чую, не к добру это.

Неужто стряслось чего?

На пару с Колышком мы выкарабкались из траншеи и с удивлением вытаращились на наш палаточный городок.

Там неподалёку от штабной палатки вхолостую тарахтела бронированная шестиколёсная самоходка. Она чем-то напоминала привычный мне бронетранспортёр, разве что размерами была поболе. И вскоре я понял отчего так.

Рядом с бронированной махиной крутились высоченные, закованные в сталь фигуры. Из-под брони статных солдат проглядывали мундиры цвета запёкшейся крови. Витязи!

И что они здесь забыли? Да ещё и обвешанные оружием с головы до пят.

Пока разглядывал нежданных гостей, сбоку подтянулись сослуживцы. А вместе с ними притопал и Неждан.

— Чего это они здесь забыли? — спросил я у гридня.

— А я знаю? — пожал плечами Неждан.

— Ну ты же гридень как-никак.

— А ты будто нет?

— Тоже верно.

После той попойки мы с Нежданом чуть сблизились. Не то, чтобы после неё мы стали закадычными друзьями, но поддевать меня при любом случае он перестал.

Вот только надолго ли такая идиллия?

С тех пор как Неждан рассказал мне про брата я не перестаю задаваться вопросом: а мёртв ли Ждан на самом деле? С этого ихтиандра станется преподнести мне очередной сюрприз. Вдруг ещё «всплывёт» в самый неподходящий момент.

И всё же, что здесь забыли витязи да ещё и при полной боевой выкладке? Они явно не на ученья прикатили поглядеть.

— Не бывать такому! — донёсся из штабной палатки возмущённый голос Твердислава. А следом за ним раздался и ещё один недовольный бас.

— Приказ приказом, но это верх безрассудства! — кажется, сотник Перуновых избранников тоже не в восторге от происходящего. Всё страньше и страньше, чего они там не поделили?

— Ругаются, — с умным видом заключил Мотыга.

— Да ладно, быть того не может! — поддел соседа по комнате Рябой.

После смерти отца Вацлав совсем разошёлся. Он и раньше цеплял Мотыгу почём зря, но теперь проворачивал это с особым смаком.

— Что думаешь? — обратился я к Колышку. Она у нас вроде как единственный специалист по витязям. Может, чего дельного и скажет?

Болтающие тут и там новики затихли, то же захотели узнать правду из первых уст.

— Витязи это отборные из старшей дружины. Лучшие из лучших, таких абы куда не пошлют. Похоже, случилось нечто нехорошее, — с уверенностью припечатала Колышек.

А тем временем возмущённые возгласы все усиливались. Командиры и не думали прекращать браниться.

Правда, до сих пор было непонятно, с кем и из-за чего они спорят. Нарушитель спокойствия, что сейчас пребывал в палатке, голоса, наоборот, не повышал. Из-за этого было не совсем ясно, чего же он требует от наших сотников.

Это настораживало.

И вскоре мои опасения подтвердились. В какой-то момент из штабной палатки выскочил багровеющий от гнева Твердислав.

Командир тут же направился к нам, на ходу раздавая приказы:

— Неждан, Железнорук, Рябой, Колышек, Мотыга за мной! Остальные по палаткам, и чтобы носа оттуда не казали!

Не успели мы понять, что к чему, как из палатки выбежал ещё один недовольный сотник. На этот раз в синем мундире.

— Чего уши развесили, бегом по палаткам! — почти точь-в-точь повторил он наказ Твердислава.

Новики в синих полевых мундирах прыснули в сторону, как тараканы при включённом свете.

Сам же сотник громовержцев, не сбавляя хода, рванул к дальней палатке на отшибе. Там у нас обитали родовичи из старшей дружины. Мои давние знакомцы — та самая пятёрка любимцев Перуна.

Впервые мне довелось их встретить сразу после присяги. Помнится, тогда разгневанный шуткой Неждан гонял нас в хвост и гриву вокруг казармы. Эх, славные были времена. Но это дела давно минувших дней, а сейчас мне надобно думать о насущном. И главное, исполнять приказ старшего по званию. Если наказал Твердислав идти за ним следом, значит надо идти.

Через пару минут, всё ещё пребывая в недоумении, мы переступили порог личной палатки сотника. Твердислав мог бы соорудить жилище и посолидней, благо умений и меры хватало, но отчего-то решил не выделяться. То ли таким нехитрым образом личный пример нам подавал, то ли был от природы скромен и непривередлив. А может, и всё вместе, кто знает?

— Новости у меня для вас нерадостные. Не знаю, как и начать, — Твердислав впервые на моей памяти потупил взор. — Приказ сверху пришёл, от самого князя Стужгородского. Велено вам пятерым выдвинуться в сторону Восточной заставы. Споро и безотлагательно. Подробности узнаёте в пути.

Вот это поворот, а чего именно нас, мы же ещё новики необученные?

— Так уж получилось, что дело срочное, а мы ближе всего к границе стоим, — словно подслушав мои мысли чуть прояснил ситуацию Твердислав. — Будь моя воля, я бы вместо вас вызвался, да вот беда конь Перунова воинства двоих взрослых зараз не унесёт.

Это не о тех ли конях речь, что на отшибе пасутся? Я давно заприметил вороных тонконогих жеребцов, будто бы созданных для скачек. Вот только один вопрос не давал мне покоя, на кой чёрт нам какие-то лошади, когда в лагере самоходок полно. Мы же не своим ходом сюда добирались, а на машинах. Тут под боком целый автопарк, а нас хотят в сёдла усадить. Странно это всё.

Снаружи послышалось лошадиное ржание и Твердислав нахмурился пуще прежнего.

— Пора, — сказал как отрезал сотник и первым покинул палатку.

Мы последовали за ним.

Снаружи нас уже ждали родовичи из старшей дружины на тех самых жеребцах. Три молодца и две девицы в синих мундирах. Помимо пятерых всадников, присутствовал ещё один человек — незнакомый мне сварожич. Высокий мужчина с обожжённым лицом и пронзительными голубыми глазами.

Несмотря на ожог вокруг левой скулы, выглядел он весьма колоритно. Этакий престарелый ловелас с залихватской улыбкой и хитрым прищуром озорных глаз. Ни дать ни взять, гроза деревенских вдов и почтенных матрон.

На его коричневом рукаве красовалась незнакомая нашивка — бушующее пламя на фоне горы.

— Так вот ты каков Стоум Железнорук, — окинул меня внимательным взором странный сварожич. — Эх, поболтал бы я с тобой по душам да время не терпит. Ладно, дадут боги, ещё свидимся, а сейчас давайте-ка по коням.

— Ну, чего встали, — подогнал нас Твердислав. — Лезьте в сёдла к родовичам.

Ну мы и полезли. И так уж вышло, что досталась мне в напарницы одна из девиц. Она-то мне и помогла. И руку подала, и перед собой усадила. А после ещё и странной сбруей к седлу приковала, причём намертво.

Последнее меня особо насторожило. Мы ж на лошади собираемся ехать, а не на спортивном болиде — так к чему такая предосторожность? Или это оттого, что рука у меня одна?

Оглядел сослуживцев. Нет, всех пристегнули. Даже мою боевую подругу и ту стороной не обошли, тоже захомутали. Ей, кстати, в напарницы вторая девица и досталась.

— Ты главное, не дёргайся почём зря, — защекотал ухо нежный девичий голосок. — А если вдруг боязно станет, то глаза прикрой.

— Да с чего мне боязно-то станет, будто я на лошадях никогда не езд… — зубы клацнули и меня с силой дёрнуло назад. Чую, если бы не сбруя, то лететь бы мне вверх тормашками на землю. А так лишь покрепче к груди женской прижался, да рот захлопнул, чтобы встречным ветром не разорвало.

А тем временем вороной скакун всё сильнее набирал ход. И вместе с этим ускорением я начал чувствовать странное покалывание по всему телу.

А через несколько секунд и вовсе увидал, как лошадиная грива принялась искрить. Да и сам конь стал изредка покрываться электрическими разрядами.

Вот тебе и хвалёные самоходки! Да этот скакун несётся так, будто у него в предках гоночный болид затесался. Деревья вокруг только так мелькают.

А главное, никакой тебе тряски, будто под копытами лошадиными не сплошное бездорожье, а дорога ладная. Чудеса, одним словом!

Так мы и скакали, пока солнце к горизонту не стало клониться.

Любимцы Перуна все как один с затаённой грустью глядели на вороных скакунов. А те, в свою очередь, вповалку лежали на зелёной травке и с шумом вдыхали воздух. Лоснящиеся бока судорожно подрагивали. Умотались бедняги.

Да и мы сварожичи от загнанных скакунов не отставали, едва стояли на трясущихся после дикой скачки ногах.

— Кто возьмётся? — внезапно спросила моя недавняя соседка по седлу.

О чём это она?

— Я, — коротко ответил высоченный статный блондин. Похоже, данный мОлодец был у избранников бога войны за главного. По крайней мере, это именно он оповестил нас о привале, да и спешился он вперёд всех.

Тяжко вздохнув, старший дружинник зашагал к лошадиному лежбищу. В его правой ладони то и дело проскальзывали молнии.

Шёл громовержец как-то нехотя и оттого неторопливо. Он словно бы всеми силами оттягивал неизбежное.

Когда же избранник Перуна наконец приблизился к измотанным скакунам, то первым делом воздел искрящуюся ладонь к небу. А дальше, не прошло и секунды как с пальцев дружинника змейками сорвались молнии. Они ветвистыми разрядами прикипели к лошадиным головам и лоснящиеся бока опали. Скакуны погибли мгновенно.

— Эй, вы чего⁈ — тут же возмутился простоватый Мотыга.

— Так было надо. Всё это время мы насильно заставляли их двигаться при помощи нашего дара. Это только с виду кони были живы, а на деле мучились в агонии, — ответила ещё одна девица, скорее всего, родная сестрица моей напарницы по скачкам. Уж очень эти барышни походили друг на дружку. Обе холеные, с пухленькими губками, бровками вразлёт и выразительными голубыми глазищами. Разве что причёски у них разнились, моя попутчица щеголяла тугой косы, а эта могла похвастать разве что коротким каре.

Выходит, не просто так громовержцы подкармливали молниями своих скакунов. Поначалу я думал, что они таким нехитрым образом подбадривают лошадей. Как же я ошибался. Получается, при помощи электричества избранники Перуна могут искусственно стимулировать мышцы и нервные окончания. Какая страшная и удивительная сила! Теперь понятно, отчего они стоят особняком от остальных одарённых.

— Идём, время дорого, — скомандовал хмурый как туча конеубийца.

Возмущаться никто не стал. Нам новобранцам оспаривать приказы старшего дружинника не по чину. А остальным избранникам Перуна и самим хотелось, как можно скорее оказаться подальше от бездыханных лошадиных тел.

Первое время шли молча в гнетущей тишине. Громовержцы переживали потерю, а мы не смели прерывать их траур. К счастью, молчаливая панихида продлилась недолго. Вскоре избранники Перуна стали оттаивать и первым в себя пришёл тот самый конеубийца и по совместительству вожак старших дружинников.

— Зовут меня Громобой и на время вылазки я главный. Слушайтесь меня и возможно вернётесь домой в целости и сохранности, — думаю, не нужно уточнять, кому предназначались эти слова. Но на одном предупреждении старший дружинник не остановился, он таки решил просветить нас касательно грядущего дела. — Приказ у нас простой. Догнать беглеца из рододателей и задержать того до прибытия основных сил. Мы должны, во что бы то ни стало отвадить перебежчика от границы. Вои с Восточной заставы уже осведомлены о предателе и усилили патрули, вот только этого может оказаться мало. Судя по донесениям взбунтовавшийся рододатель не только прекрасно знает местные леса, но и прихватил себе в помощники богатыря неразумного.

Впереди как раз показалась широкая и густая лесополоса. В такой затеряться проще простого. Интересно, как мы в этой тёмной чаще беглецов разыскивать будем? Среди нас ведь ни одного велесита нет, а значит некому лесное зверьё по следу пустить. Да и волколаков с их острым нюхом я что-то вокруг не наблюдаю.

— Давай гридень, твой черёд. — внезапно произнёс Громобой и протянул в нашу сторону холщовый мешочек.

Сначала я не понял, чего он от меня хочет. А затем вспомнил, что гридень среди нас не один.

Вместо меня вперёд выступил Неждан. Он-то и забрал из рук Громобоя подозрительный «подарок».

— Там и волосы, и ногти. Должно хватить, — напутствовал старший дружинник.

— Хватит, — покивал гридень и вместе с мешочком отвернулся от нас.

Где-то с минуту Неждан копался в содержимом, низко склонив голову. То ли нюхал эту гадость, то ли на зуб пробовал — со спины не понять. А когда покончил с делом этим мерзким, то уверенно указал куда-то в сторону чащи и заявил:

— Он там.

— Расстояние? — тут же уточнил Громобой.

— Большое, точнее сказать не могу.

— Плохо, надо нагонять, — пуще прежнего нахмурился старший дружинник, а после повелел. — Ходу.

Избранники Перуна выдвинулись вперёд, а мы сварожичи пристроились у них в хвосте. Один чёрт в прямом боестолкновении пользы от нас пятерых меньше, чем даже от единственного старшего дружинника. И вот здесь возникает вопрос: а на кой ляд нас вообще с собой взяли?

Нет, с Нежданом всё понятно. Этот хитрован оказался из дивьих людей, прямо как братец. Но остальных-то, зачем с собой было брать?

— Господин Громобой, дозвольте спросить? — решил я прояснить ситуацию.

— Валяй.

— Зачем вам Неждан ясно, но мы-то вчетвером какую пользу принести можем?

— Сейчас никакую. А вот ежели мы богатыря удержать не сумеем, то придётся вам пятерым каменный мешок для него рыть. Ну а по тебе Стоум Железнорук отдельное распоряжение было. Ты вроде как с богатырями дело имел, вот тебя и велели прихватить несмотря на меру малую.

Взгляды всех присутствующих скрестились на мне. Даже старшие дружинники и те глянули на меня через плечо. Видать, только Громобоя посвятили в такие тонкости, а остальных избранников Перуна оставили не у дел.

— Есть и ещё одна причина, по которой вы нужны. Если вдруг не сдюжим мы и силы всё растратим, то придётся вам сварожичам на скорую руку молниеуловители сооружать, — добавил Громобой и ткнул указательным пальцем в небо. Там над нашими головами вызревала огромная чёрная туча. Одним своим видом, она словно бы сулила скорые неприятности.

И будто бы дурного предзнаменования нам было мало, как произошло ещё нечто странное. Из ближайших кустов в нашу сторону рванули знакомые мне щупальца. Вечер переставал быть томным.

— К бою! — проревел Громобой.