Гридень и Ратная школа 2

Глава 2

Полупрозрачные жгуты с гулом рассекли воздух и пронеслись у самого моего носа. Ещё бы сантиметр другой и не сносить бы мне головы, а так лишь лёгким испугом отделался.

Совсем рядом сверкнули разряды — это избранники Бога войны вступили в бой. Их ветвистые молнии веером обрушились на «коварные» кусты и те занялись яростным пламенем.

Впрочем, горели они недолго, секунду-другую, а затем тлеющие ветки разметало в стороны проворными щупальцами. Моему взору предстала нежить. Точно такую же помесь медузы и одуванчика я видел в той треклятой пещере.

Ни черта не понимаю! Откуда здесь нежити взяться? Или сбежавший радодатель умудрился где-то неподалёку первичного бульона наварить? Да быть того не может!

Не успел я как следует обмозговать эту мысль, как из густого подлеска вырвалось ещё несколько желеобразных монстров.

Чернобогова отрыжка! Так эта тварь здесь ещё и не одна⁈

Ну да ладно, чего это я распереживался? С нами ведь бок о бок воюют не абы кто, а громовержцы, избранники самого Перуна. Уж эти-то ребята легко нежить подпалят. Раз простенькие огнемёты с этой задачей справились на ура, то их рукотворные молнии и подавно. Температура-то у них всяко выше будет, чем у обычного пламени.

— Шквалом накрывай! — прокричал Громобой.

Заслышав команду, громовержцы обрушили на тварей целый каскад из ветвящихся молний. Белёсые протуберанцы с лёгкостью пронзили студенистые тела, прожигая те насквозь. Воздух тут же наполнился страшной вонью, даже запах озона и тот был не в силах её перебить.

Неприятный ком подступил к горлу. Захотелось выпростать завтрак наружу, но я сдержался. Нельзя было показывать слабость, тем более сейчас. Ведь, к моему удивлению, ничего ещё не закончилось. Пусть молнии и понаделали дыр в студенистых телах, но особого ущерба тварям они не нанесли. Да и сами сквозные прорехи уже стремительно затягивались. Ужасающая регенерация нежити делала своё дело.

Видать, одними молниями тварей не одолеть. Нужен более обширный и долгоиграющий источник пламени. А иначе они так и будут восстанавливаться.

И, похоже, эта мысль посетила не меня одного.

— Отходим и даём бой! — прокричал Громобой.

Мы стали слаженно отступать под прикрытием бьющих во все стороны молний. Но долго так продолжаться не могло. Тварей было слишком много, около десятка. Да и силы у избранников Перуна небезграничные. Вон безымянный громовержец слева от меня уже испариной весь покрылся. То ли самым слабым из пятёрки оказался, то ли не подзаряжался давно от своевольной стихии.

Ну да ладно, прочь эти пустые рассужденья — они делу помогут. Вместо этого, надо наши задницы из этой передряги вытаскивать.

Не сбавляя шага, я разогрел единственный горн и на ходу коснулся земли.

— Вспышка! — предупредил я остальных и только после этого приложился кулаком к тверди.

— Ты чего творишь окаянный⁈ — воскликнул разгневанный Громобой.

Но мне было не до его отповеди. Пускай и дальше себе нежить молниями поливает, а я пока делом займусь.

Ухватившись за рукоятки стационарного огнемёта, я что есть мочи заорал:

— В сторону!

Мои сослуживцы послушно разошлись по бокам, а вот родовичи, конечно же, сразу не подчинились. Ну а как ещё, они ведь у нас ветераны боевых действий, потомственные вояки и избранники самого Перуна — не чета обычному гридню. И лишь когда жар от пламенеющего раструба спинами почуяли только тогда и прыснули в стороны. А затем ещё и на меня своего спасителя грозно заозирались. Даже девицы и те с неприязнью глянули.

Ну да ладно, сейчас мне не до их гневных взоров. Пора бы показать нежити её место.

Я вжал до упора гашетку и чадящее пламя вырвалось на волю. Оно яростной волной накрыло тварей. Горючей смеси я в этот момент не жалел. Не зря же рядом со стационарным огнемётом я соорудил целых два бака с топливом. И пускай внутри них плескалась не та убойная синяя жидкость, но и горючей смеси моего производства оказалась достаточно, чтобы как следует поджарить монстров.

Ну а что дымно очень — так то не беда, главное — я вижу, как тает нежить под напором пламени. Твари, конечно, продолжает регенерировать, но куда им тягаться с открытым огнём.

Вокруг завоняло пуще прежнего.

И вот не прошло и минуты, как первая тварь обратилась склизкой лужей. А следом за ней принялись таить и её товарки. Это оказалось проще, чем я думал.

Не успел я порадоваться мимолётному успеху, как из леса повалила целая куча подобных тварей.

И хоть ломились они бездумной волной, но было их так много, что они волей-неволей огибали нас с боков. Плохо дело. Ещё немного и мы окажемся в котле, и тогда никакой огнемёт уже не поможет. Нежить нас попросту массой задавит. Их же тут без малого пять десятков, если не больше!

Вот ведь непруха! Готовились с богатырём биться, а тут эти медузы неубиваемые, откуда ни возьмись, вынырнули. Ну рододатель-предатель, ну учудил. Спасибо тебе за это незабываемое приключение. Век тебя не забуду. Если свидимся, припомню я тебе эту подлянку. И даже благодарность от всего сердца выпишу — сапогом казённым да прямо по яйцам.

— Колышек! Черепаха! — истошно завопил я.

И боевая подруга услышала мой призыв. А главное, правильно его истолковала. Впрочем, по-иному и быть не могло, этот приём мы с ней уже не раз отрабатывали. Я же, как с горы той треклятой вернулся, ни денёчка без дела не сидел. Всё мастерил чего-то, да девчонку-витязя помаленьку тренировал и натаскивал. Как чуял.

Вот и пригодилась ей моя наука. Сработала колышек на славу: ключ-слово за мгновенье протараторила и горны тут же распалила. А дальше пошла потеха. Приложилась она ладонями к земле и твердь под нашими ногами ходуном заходила.

Сильна чертовка! Так много сути расплавила — не всякий бывалый сварожич столько осилит. Думаю, если бы сейчас мы меру определяли, то там бы не двадцать чанов было, а все пятьдесят, а то и сто. Ну да это и немудрено. Она же ночами не спала — всё тренировалась. Вот и результат.

— Молотом оземь! — выкрикнула Колышек и с немалой дурью приложилась к земле.

Яркая вспышка озарила всё обозримое пространство. И свет её был столь силён, что пробивался даже сквозь сомкнутые веки. Такую мощь я видел лишь единожды да и то исходила она от самого Войтеха — признанного героя Славии и одного из Дланей. А тут какая-то соплячка, пусть и из витязей. Удивительная девчонка!

Когда сполох погас, взору предстали стальные стены. По воле Колышка мы оказались посреди глухой бронированной коробки. Единственным выходом наружу мог бы послужить разве что открытый в потолке люк. По-хорошему надо было и его заделать, но в таком случае мы бы очутились в кромешной темноте и не смогли сориентироваться. А так, хоть освещение внутри «черепахи» и оставляло желать лучшего, но стационарные орудия у стен были вполне узнаваемы. У закрытых пока бойниц виднелись спаянные между собой огнемёты и автопушки.

Прошлая вылазка научила меня тому, что огневой мощи много не бывает. Эту простенькую мысль я и постарался вдолбить в голову Колышку. Ну и своих наработок подкинул до кучи. Девочка она хоть и сильная, но соображает пока плоховата. Повторить за мной это запросто, а вот самой что-то придумать — уже никак. Видимо, нет в витязях творческой жилки, присущей обычному люду.

Кстати, об «обычных» людях. Надо бы их делом занять, а то, как придут в себя, могут проблем подкинуть. Кто этих родовичей знает, что у них на уме? Тем более мы с Колышком только что приказ старшего по званию оспорили. Ну не принято в армии поперёк батьки в пекло лезть, а тут мы со своими выкрутасами.

— Сварожичи к орудиям! — скомандовал я, пока никто не опомнился. — Правая гашетка — основное орудие, левая — огнемёт!

Мои сослуживцы кинулись к бойницам без лишних пререканий. Даже Неждан и тот последовал моему наказу.

Через несколько секунд мы впятером уже отодвигали заслонки с бойниц и готовились открыть огонь. Нежить подступала.

— СлыхАли? Правая рукоятка — пушка, левая — огнемёт, — повторил мой наказ Громобой. — За дело!

Вскоре половина бойниц была оккупирована и снаружи разверзся филиал ада. Никто из нас и не думали экономить горючую смесь. Мы заливали пламенем каждый квадрат, сжигая тварей пачками.

И даже, когда внутри бронированной коробки стало нестерпимо душно от чада и вони, мы продолжали жать на гашетки. Кто-то мстил за свой мимолётный испуг. Кто-то просто исполнял приказ. Ну а я знал, что если мы дадим слабину и сбавим напор, то твари запросто смогут прорваться даже через стальную преграду. Дай им время и своей кислотой они прожгут всё что угодно. Ну или в крайнем случае вскарабкаются на крышу и проникнут сквозь вентиляционный люк.

Нет, расслабляться нельзя. Мы должны выжечь эту погань здесь и сейчас!

И мы жгли. Жгли до тех самых пор, пока земля не почернела от сажи, а небо не заслонило чадящее дымное облако.

На том месте, где ещё недавно кучковалась нежить, теперь виднелась лишь выжженная земля. Даже склизких луж и тех не осталось.

— Кха-кха, — раздался надсадный кашель откуда-то сбоку, а следом прозвучал приказ. — Прекратить огонь!

Похоже, Громобой решил вновь взять командование на себя. Ну и слава богам, а то тянуть лямку командира, когда под боком горделивые родовичи не очень-то и хотелось. Мало ли чего у них там в головах, возьмут ещё и обиду затаят.

— От орудий не отходить, смотреть в оба, — снова заговорил старший дружинник. — А я пока разведаю обстановку. Колышек открой проход.

Вскоре Громобой покинул укрытие, оставляя нас одних. Как же это по славийски. А ведь мог и кого из подчинённых в разведку отправить — тоже мне герой доморощенный.

И ладно сам попёрся — это ещё полбеды. Но чего же он, дурень такой, огнемёт у меня не попросил? Или не понимает громовержец, что молниями его хваленными нежить не пронять? Да нет, все-то он понимает — просто гордость задетая покоя не даёт. Сложно любимцу Перуна, представителю элиты смириться с тем, что его безусый гридень обставил. Вот теперь и пыжится Громобой, дабы авторитет свой пошатнувшийся восстановить. Геройствует, одним словом.

— Чисто! — раздался снаружи приглушённый бронёй крик. — Давайте на выход!

Ну и славно. А то это скоротечная схватка меня порядком измотала. Нервная она получилась и на диво напряжённая. А тут ещё и этот дым треклятый, от которого на слезу пробивает.

После того как выбрались из бронированной черепахи, на месте застаиваться не стали. Вместо этого, отбежали подальше от пепелища и принялись переводить дух.

И тут-то в момент долгожданного затишья грянул гром, откуда не ждали.

— А скажи-ка нам, гридень, где это ты так с нежитью бороться наловчился? — спросил во всеуслышание командир из старших дружинников. А у самого в это время ладонь от молний так и искрилась.

Чую, разговор нас ждёт жаркий, как бы до драки ни дошло.

— А это нежить была? — сделал я круглые глаза.

— Ты дурака-то не валяй! — взъярился Громобой пуще прежнего. — Говори, откуда о слабости ихней прознал⁈

Тут и остальные славийцы два и два сложили. Подозрительных взглядов прибавилось. Казалось, одна лишь Колышек следила за нашей перепалкой без особого интереса. Выдавали её лишь руки. Девичьи ладошки светились.

И чего это она горны распалила? Неужто за меня решила вступиться в случае чего?

— Ты чего, старшой, белены объелся? — тут уже пришёл мой черёд зубы показать да оскорблённую невинность отыгрывать. — Какая ещё слабость, о чём речь? Что у меня в загашнике было, то использовал. Кто же знал, что уязвимы они к огню?

— Я тебе щас покажу, кто и чего объелся, — зло процедил уязвлённый родович.

— Громобой хорош! — помощь пришла, откуда не ждали. На мою сторону встала та самая девица, с которой я делил седло. — Наша дело маленькое — предателя перехватить, а с гриднем пусть волхвы потом разбираются.

— А вдруг это лазутчик или вовсе пособник того рододателя? — всё не унимался «командир».

— Ага, сразу видно пособник. То-то он взял да слабое место нежити выдал. Не сходится что-то. — вступилась за меня ещё одна девица из родовичей. На этот раз та, что с карэ. — Сестра права. Не до внутренних распрей нам, надобно предателя догонять. Пока мы тут зуб друг на друга точим, он поди уже к границе подбирается.

После её слов Громобой крепко призадумался. С одной стороны, он явно хотел меня прижучить покрепче. С другой же, никак не мог ударить в грязь лицом перед соратниками и командованием.

К счастью для меня, здравый смысл одержал верх над неуместной гордостью. Наш временный командир ещё несколько секунд грозно поиграл желваками, а затем всё же развеял шаровую молнию в собственной руке. Кажись, пронесло.

Смирив свой гнев, Громобой отдал приказ:

— Сварожичи, готовьте переносные огнемёты. Мы выдвигаемся!

Легко сказать «готовьте», вот только окромя меня и Колышка никто этого сделать не мог. И не то чтобы огнемёты в Славии были неизвестны — вовсе нет. Просто не пользовались они особым спросом. Тех же рядовых воев никто и не думал огнемётами вооружать, поэтому и нас сварожичей не учили их ковать. Штучное это было оружие, а всё оттого, что нишу его прочно заняли избранники Перуна.

Молния — она ведь старший брат огня и этим всё сказано. Кто же знал, что её главная сила обернётся слабостью? Жару-то она даёт куда больше чем пламя, вот только жар этот мимолётный, как дуновенье ветерка. Раз и нет его.

В общем, пришлось Колышку за всех нас отдуваться. Благо, ей не в тягость. Это для меня десяток огнемётов — ноша неподъёмная, а для неё — плёвая задачка.

Уже через несколько минут мы щеголяли ранцевыми огнемётами и готовы были отправиться на охоту за богомерзкой нежитью. Ну прямо вылитые папские рыцари, разве что костюмов серебристых недостаёт. Вместо них мы с ног до головы покрыты сажей, словно черти.

— Ходу, — скомандовал Громобой и наш отряд устремился вперёд.

Обогнув недавнее убежище, мы углубились в подлесок.

Первое время шли не спеша и то и дело водили из стороны в сторону раструбами огнемётов. Недавняя стычка с нежитью померила наш пыл и научила осторожности. Теперь каждый куст или бурелом представлял для нас опасность и мы всеми силами старались этой опасности избегать. По возможности обходили подозрительные места стороной. А когда таковой возможности не было, дырявили преграду молниями.

Так и шли. Может час, а может и все два. Из-за постоянного напряжения я совсем распрощался с чувством времени.

В какой-то момент мы ускорили шаг и я понял, что не одному мне осточертело плестись как черепаха. Похоже, Громобой и сам осознал, что такими темпами нам беглеца не догнать.

Вот только из-за этой спешки мы стали издавать куда больше шума. И вскоре нам это аукнулось.

— Стой! Кто идёт⁈ — из-за дальних деревьев высунулся сначала ствол Спиночеса, а затем и его владелец — славиец в чине десятника.

Правильно люди говорят, поспешишь — людей насмешишь. А если бы это нежить была? Она бы явно не стала нас окликать, подкралась бы незаметно да в расход нас торопыг пустила.

— Свои! — крикнул Громобой и обезоруживающе поднял руки.

— Вижу, что свои, — несмотря на это заявление, владелец Спиночеса и дальше продолжил держать нас на мушке. — Вы чего так близко к границе шастаете?

— Задание у нас, — выдал как на духу Громобой. — Перебежчика выследить.

— Ясно. Стало быть, заодно мы, — десятник наконец опустил винтовку. — Нам тут тоже приказ отдАли. Велели, чтобы мы значиться весь лес прочесали вдоль и поперёк.

— Господин десятник, а чего это вы тут один бродите? — настороженно спросил я. А сам украдкой привёл Дуболом в боевую готовность. Мало ли.

— Гридень, ты чего совсем умом тронулся, десятника допрашивать⁈ — зарычал на меня Громобой. Да и остальные соратники поглядели неодобрительно.

— Хех, да ты не гневись на него добрый молодец, — встал на мою защиту десятник. — Видно же, молодой ещё вот и струхнул слегка — бывает. Пойдёмте, к своим провожу. Они здесь неподалёку тихарятся. Привал у нас, а я вот по нужде малой отошёл. Ну и, стало быть, пока её справлял шум услыхАл. Вот и решил разведать, а не наш ли это беглец к границе ломится.

— Не серчай за недоверие десятник, — повинился старший дружинник и ещё раз грозно зыркнул на меня.

— Да брось, я же говорю — пустое, — отмахнулся владелец Спиночеса, а после поманил нас за собой. — Айда за мной.

Под предводительством Громобоя мы последовали за пограничником. И вскоре вышли на большую поляну.

Похоже, зря я на десятника напраслину возводил. Даже отсюда с противоположного конца опушки видно, как несколько славийцев копошатся у костра. Их серую форму ни с чем не спутать.

Я с облегчением перевёл дух и задвинул подальше свою паранойю.

— Ну вот и пришли. Милости просим к нашему столу, — произнёс десятник.

А в следующую секунду головы двух старших дружинников слетели с плеч.