Космический инженер 2

Глава 11. Станция гиперсвязи

Локация: Межзвездное пространство, древняя станция

Время: 13 ДБЯ

Алекс изучал данные, полученные из форта на мертвой планете, уже третий день подряд. Среди технических схем и карт он нашел нечто интересное — координаты объекта, обозначенного как "узел связи-1487742". Координаты указывали не на планетарную систему, а на точку в межзвездном пространстве.

— Где мы? — спросила Верена, когда корабль вышел из гиперпространства в абсолютной пустоте между звездами.

— В межзвездном пространстве, — ответил Алекс, изучая показания датчиков. — Но здесь что-то есть.

Действительно, сенсоры показывали массивную металлическую конструкцию, дрейфующую в космической пустоте. Ближайшие звезды были лишь далекими точками света, холодными и безразличными свидетелями забытой трагедии.

— Станция-ретранслятор, одна из пятидесяти миллионов, которые были когда-то построены, — сказал Алекс, приближаясь к объекту. — но это станция уникальна. Это не только станция гиперсвязи, но и узел слежения.

По мере приближения становились видны детали конструкции. Станция представляла собой сложную систему концентрических колец, соединенных изящными мостиками и переходами. Металл имел характерный темно-серый оттенок с красноватыми прожилками — сплав, который больше нигде не использовался. Кристаллические антенны, некогда сиявшие ярким светом, теперь тускло мерцали в темноте космоса.

— Это раката построили? — спросила Верена, но в ее голосе слышалась неуверенность. Что-то в облике станции внушало первобытный страх.

Алекс покачал головой, изучая конструкцию через визоры.

— Скорее-всего. Может и кто-то до них. С уверенностью могу сказать, что точно не Республика. Республика была слишком коррумпирована и хаотична на протяжении всей истории, чтобы финансировать строительство таких масштабных проектов. Как думаешь, почему в Неизвестных Регионах нет связи?

— Не знаю…

— Потому что строители этой сети добрались не во все уголки галактики. Просто не успели. — Он указал на характерные кристаллические антенны. — Это станция Раката. И не только эта. Крупные узлы в системах, конечно, давно заменили своими, но вот такие промежуточные — слишком дорого строить заново. И практически невозможно определить местоположение станции в межзвездной среде без знания точных координат.

Они пристыковались к одному из внешних доков. Стыковочный шлюз открылся легко — будто не прошло десятков тысяч лет. Системы станции были активны, но работали в режиме ожидания. Внутри царил полумрак аварийного освещения — красноватые полосы света вдоль стен создавали гнетущую атмосферу.

— Больше Двадцати пяти тысяч лет, — прошептала Верена, глядя на светящиеся символы на стенах. — И все еще работает.

Воздуха на станции не было. Они двигались в скафандрах по коридорам, где когда-то кипела жизнь. Стены покрывали письмена раката — не только официальные обозначения, но и личные записи, граффити, последние послания. Алекс не мог их прочесть, но чувствовал в них отчаяние.

Первые признаки трагедии они обнаружили уже через несколько минут пути. В одном из коридоров валялись останки — не человеческие, а принадлежавшие различным видам. Раката использовали рабов из десятков миров. Кости были разбросаны хаотично, многие носили следы насильственной смерти.

— Что здесь произошло? — прошептала Верена.

— То же, что и везде в их империи, — мрачно ответил Алекс. — Крах. Но здесь… здесь они были заперты.

Центральные секции станции рассказывали историю медленной агонии. В жилых отсеках они находили все больше останков. Целые семьи раката лежали в своих квартирах — некоторые держались за руки, другие сжимали в руках оружие. Многие покончили с собой, не в силах вынести происходящее.

— Посмотри на это, — Алекс указал на стену, исписанную символами раката. Даже не понимая языка, можно было различить повторяющиеся знаки — возможно, имена или молитвы.

В одном из залов они обнаружили массовое захоронение. Сотни тел сложены в аккуратные ряды — кто-то пытался сохранить достоинство даже в смерти. Но в соседнем зале картина была иной: следы ожесточенной битвы, разбросанные останки, оплавленные стены от энергетического оружия.

— Они воевали между собой, — сказала Верена, рассматривая повреждения.

— За ресурсы, — кивнул Алекс. — Когда стало понятно, что помощи не будет, началась война всех против всех.

Они продвигались все глубже в станцию. Коридоры становились все более зловещими. Стены покрывали странные рисунки — возможно, их рисовали в последние дни, когда разум обитателей станции помутился от отчаяния. Изображения показывали раката, простирающих руки к звездам, но звезды отворачивались от них.

В одном из технических отсеков Алекс обнаружил нечто особенно мрачное — детские останки. Маленькие раката, которые так и не узнали, какой была их империя в дни величия.

— Сколько их здесь было? — спросила Верена.

— Судя по размеру станции… тысячи. Может быть, десятки тысяч, если считать рабов.

Центр управления представлял собой огромный сферический зал с консолями, расположенными на разных уровнях. Но и здесь смерть оставила свои следы. За пультами управления сидели мумифицированные останки операторов — они умерли на своих постах, продолжая работать до конца.

Алекс установил свое оборудование рядом с древними консолями. Переносной модуль передачи для вычислительного кластера — значительно улучшенная система, в которую он вложил пятьсот тысяч кредитов — выглядел неуместно среди древних технологий.

— Они продолжали работать даже когда все было кончено, — сказал он, глядя на останки оператора. — Поддерживали связь для империи, которая больше не существовала.

Работа заняла целую неделю. И каждый день приносил новые ужасающие открытия.

В архивах станции сохранились записи последних лет. Алекс смог восстановить хронологию катастрофы. Сначала раката начали терять связь с Силой — постепенно, но неумолимо. Техника, работавшая на основе Силы, стала давать сбои. Потом отказала совсем.

— Послушай это, — сказал Алекс, воспроизводя одну из записей.

Голос раката звучал искаженно через древние динамики, но отчаяние в нем было понятно без перевода. Алекс включил автоматический переводчик:

"День 847 после начала Угасания. Кристаллы связи больше не отвечают на мои команды. Я пытался медитировать, как учили в детстве, но Сила… Сила молчит. Словно нас покинули создатели."

Следующая запись была сделана через несколько месяцев:

"Отправили уже четыреста двенадцать сообщений с просьбой о помощи. Ни одного ответа. Даже автоматические системы на Лехоне не отвечают. Неужели мы одни во всей галактике?"

Алекс перемотал вперед, к более поздним записям:

"Наконец получили ответ! Станция в секторе Корус сообщает, что подобное происходит повсеместно. Центральное командование рухнуло. Каждая система сама за себя. Помощи ждать не стоит."

— Представляешь, что они чувствовали? — сказала Верена. — Властители галактики, и вдруг… ничего.

— Хуже, — ответил Алекс. — Они знали, что их империя построена на рабстве. Когда раката ослабели, рабы начали восставать.

Записи камер наблюдения рассказывали историю медленного распада. Сначала порядок еще поддерживался — раката пытались организовать работу станции без использования Силы. Но их было слишком мало, а рабов слишком много.

Первые бунты начались через год после начала "Угасания". Рабы-люди и представители других видов поняли, что их хозяева больше не всемогущи. Восстания подавлялись жестоко — записи показывали массовые казни в доках станции.

Но раката становились все слабее. Их технологии отказывали одна за другой. Системы жизнеобеспечения работали все хуже. Пищевые синтезаторы ломались, и их некому было чинить.

— Смотри на эту запись, — Алекс указал на экран. — Дата — через пять лет после начала кризиса.

На записи было видно, как группа раката штурмует продовольственный склад. Они сражались с другими раката, используя примитивное оружие — энергетические системы больше не работали. Бывшие властители галактики дрались за остатки пищи, как дикари.

— А что случилось с рабами?

— Большинство умерли в первые годы, — ответил Алекс, просматривая записи. — Раката убивали их, чтобы сэкономить ресурсы. Но некоторые выжили.

Одна из записей показывала группу людей, забаррикадировавшихся в техническом отсеке. Они продержались несколько лет, питаясь тем, что удавалось найти в заброшенных секциях. Но в конце концов голод взял свое.

Самые поздние записи датировались временем через полтора века после начала катастрофы. Последние раката — не больше десятка — все еще жили на станции. Они одичали, превратившись в подобие животных. Сражались за каждый кусок пищи, каждый глоток воды.

— Последняя запись, — сказал Алекс, включая файл.

На экране появился одинокий раката, сидящий в центре управления, который был изолирован от остальной станции. Он был стар и изможден, его некогда гордая осанка сломлена годами страданий. Раката что-то говорил на своем языке, и переводчик выдавал текст:

"Я — Последний. Все прочие отошли в Тень. Станция дышит ещё — древние механизмы верны, в отличие от созданий, что придут нам на смену. Но скоро и мое дыхание пресечётся. Никто не явился. Никто не помнит. Мы держали в руках своих звёздные дороги, а ныне… ныне мы — лишь прах на ветру забвения."

Раката замолчал, глядя в пустоту. Потом медленно поднялся и вышел из кадра. Больше записей не было.

— Полтора века, — прошептала Верена. — Они продержались полтора века в этом аду.

— И никто не пришел, — добавил Алекс. — Их империя просто забыла о существовании этой станции.

Они молчали, пораженные масштабом трагедии. Тысячи разумных существ умерли здесь в муках, забытые всеми.

— Что если и нашей цивилизацией будет то же? — тихо спросила Верена.

Алекс посмотрел на останки последнего оператора, все еще сидящего за своим пультом.

— Не знаю, — честно ответил он. — Но по крайней мере мы будем бороться. Эти раката просто ждали помощи, которая так и не пришла.

— А если наша помощь тоже не придет?

— Тогда мы умрем, сражаясь. Это лучше, чем умереть, ожидая.

Алекс продолжил работу с древними системами. Системы раката реагировали на присутствие Силы, даже такое слабое, как у Алекса.

— Какая ирония, — сказал он, получив доступ к основным файлам станции. — У меня больше прав в системе раката, чем было у самих раката в последние годы.

— Интересно, почему они потеряли связь с Силой? — спросила Верена. — Что случилось?

— Пока не знаю, — ответил Алекс, изучая данные. — Записи говорят о каком-то "Угасании", но подробностей нет. Возможно, это была естественная эволюция. А может, кто-то или что-то лишило их этой способности.

Он нашел упоминания о других станциях, других мирах, где происходило то же самое. Раката теряли связь с Силой по всей галактике одновременно. Словно кто-то щелкнул выключателем.

— Страшно подумать, что такая могущественная цивилизация может исчезнуть так быстро, — сказала Верена.

— Быстро? — Алекс посмотрел на нее. — Их агония длилась столетия. Они умирали медленно, в страданиях, своих и своих рабов. Это не быстрая смерть — это медленное угасание.

Работа продолжалась. Алекс восстанавливал древние протоколы связи, адаптировал их под современные нужды. Станция все еще функционировала как узел галактической сети — через нее проходили миллионы сообщений каждый день. Современная цивилизация использовала инфраструктуру раката, даже не подозревая об этом.

— Посмотри на объем трафика, — сказал Алекс на четвертый день, когда ему наконец удалось подключиться к информационным потокам.

На экране кластера отображались потоки данных — квадриллионы сигналов одновременно проходили через станцию.

— Это же вся галактическая связь, — поняла Верена. — Голонет, межзвездные звонки, правительственные каналы…

— Все работает на древней сети раката, — подтвердил Алекс. — Современная цивилизация использует их инфраструктуру…

Он создал специальные алгоритмы маскировки, которые позволяли использовать существующие каналы связи, не привлекая внимания. Работа была сложной — нужно было не только получить доступ, но и скрыть следы вмешательства.

— Кто-то же должен понимать, как это работает? — спросила Верена. — Кто-то адаптировал древнюю сеть для современного использования.

Алекс задумался, вспоминая годы учебы в КТИ.

— Не знаю точно, но многие преподаватели знали явно больше, чем говорили. Та же доцент Велл всегда уклонялась от прямых ответов на некоторые вопросы. — Он помолчал. — Корпорации точно знают. Может быть, император и правительственная верхушка тоже.

К концу недели Алекс создал защищенный канал связи. Но работа в окружении мертвых давалась тяжело. Каждый день они находили новые свидетельства трагедии. В личных покоях раката сохранились записи — дневники, письма, последние послания.

Одна запись особенно потрясла Верену:

"Моя дочь спрашивает, почему создатели больше не слышат наших молитв. Что я могу ей ответить? Что мы, возможно, никогда не были достойны их внимания? Что наша империя была построена на крови и страданиях, и теперь пришло время расплаты?"

— Они понимали, — сказала она. — В конце они поняли, что заслужили свою судьбу.

— Не все, — возразил Алекс. — Многие до конца винили рабов, обстоятельства, богов — кого угодно, только не себя.

Он показал ей другую запись:

"Рабы восстали снова. Неблагодарные твари! Мы дали им цивилизацию, подняли их из первобытного состояния, а они отвечают предательством. Если бы создатели не покинули нас, мы бы показали им их место!"

— Даже перед лицом смерти они не могли признать правду, — сказала Верена.

— Как и многие разумные творящие зло, — мрачно заметил Алекс. — Они тоже считают, что приносят галактике порядок и цивилизацию.

— Дальше мы используем наше преимущество осторожно, — ответил Алекс. — Теперь я получил доступ к протоколам связи империи. Нам нужна защищенная связь. Возможно в будущем я смогу подключиться к правительственным каналам и слушать их. Этого достаточно, чтобы всегда быть на шаг впереди.

Перед отъездом они еще раз прошли по станции. В центре управления Алекс остановился возле останков последнего оператора.

— Ты думаешь, он знал, что станция будет работать еще тысячи лет после его смерти? — спросила Верена.

— Не знаю. Но он продолжал работать до конца. Это что-то значит.

Алекс установил небольшой мемориальный маячок рядом с пультом управления. На нем была выгравирована простая надпись на основном галактическом: "Здесь покоятся последние операторы станции связи. Они выполняли свой долг до конца."

— Почему ты это делаешь? — спросила Верена. — Они же были угнетателями, рабовладельцами.

— Да, были. Но я чувствую уважение к тому, что они работали до конца, не имея никакой надежды на спасение. Они страдали, любили, надеялись. Это заслуживает памяти, даже если их дела были ужасны. И знаешь, однажды я имел дело с одним нейроинтерфейсом… Возможно они тоже жертвы. Такая преданность… неестественна.

Они покинули станцию, оставив ее в вечном молчании космоса. Древняя конструкция продолжала свою работу, ретранслируя сигналы через галактику. В памяти еще звучали последние слова раката: "Мы держали в руках своих звёздные дороги, а ныне… ныне мы — лишь прах на ветру забвения."

Урок, который нельзя было забывать.

Перед отъездом Алекс, как обычно, скопировал всё содержимое компьютеров станции в свой вычислительный кластер. Массив данных был огромен — архивы за тысячи лет работы, технические схемы, карты, личные записи. Аналитические программы начали методично вычленять интересующую информацию из этого океана древних знаний.

— Не те данные, что текут через станцию связи, — пояснил он Верене, наблюдая за процессом анализа, — а именно архивы самой базы. История раката, их технологии, координаты других объектов.

Через несколько часов полета программы выдали результаты. Среди прочего были найдены координаты нескольких десятков объектов — заводов, баз, исследовательских станций. Большинство координат указывали на давно известные системы, но одна привлекла особое внимание Алекса.

— Валорин, — прочитал он название планеты на экране. — Компьютер сопоставил различные данные и определил, что древняя производственная база раката находилась именно там.

Алекс нахмурился, вспоминая.

— Валорин… Кажется, я слышал это название. Во время войны клонов по новостям что-то мелькало. Какие-то упертые сепаратисты доставили много проблем Республике. И в первые годы Империи тоже что-то было, но потом информация исчезла.

Он обратился к базе данных голосети, но результаты оказались более чем скудными. Официальных записей о Валорине практически не существовало — только обрывочные упоминания в старых новостных сводках военного времени.

— Странно, — пробормотал Алекс, углубляясь в поиск. — Планета как будто исчезла из всех баз данных.

Наконец он нашел несколько источников — свидетельства беженцев на малоизвестных форумах, записи, сделанные торговцами. Картина складывалась мрачная: планету разбомбили. Полностью. Но подробностей не было — словно кто-то методично зачистил всю информацию.

— Нам нужно слетать туда, — решительно сказал Алекс. — Если там действительно была база раката, это может оказаться важным.

Выход из гиперпространства в системе Валорин произвел на них гнетущее впечатление. Планета, которая когда-то была цветущим миром, теперь представляла собой серо-коричневый шар, окутанный плотными облаками пепла и дыма.

— Боги… — прошептала Верена, глядя на сенсорные данные. — Что здесь произошло?

Алекс изучал показания датчиков. Следы турболазерной бомбардировки были повсюду — характерные кратеры, оплавленные участки поверхности, превращенные в стекло целые континенты. Масштаб разрушений был ошеломляющим.

— Орбитальная бомбардировка, — мрачно констатировал он. — Причем масштабная. Здесь работала целая флотилия звездных разрушителей.

Атмосфера планеты была отравлена продуктами горения. Ядерная зима, вызванная поднятым в воздух пеплом, превратила некогда умеренный климат в ледяной ад. Температура на поверхности была значительно ниже нормы.

Алекс обратился к своей базе данных, найдя более подробную информацию о Валорине в архивах раката.

— Ничего себе, — удивленно произнес он. — Оказывается, эта планета играла ведущую роль в секторе! Крупный промышленный центр, более двух миллиардов населения, развитая инфраструктура.

— И Империя просто стерла всю информацию о ней, — поняла Верена. — Как будто планеты никогда не существовало.

— Впечатляющая работа по зачистке данных, — согласился Алекс. — Нужны серьезные ресурсы, чтобы так тщательно убрать все упоминания из галактической сети.

Он посмотрел на разрушенную планету с грустью.

— Вряд ли мы найдем здесь производственный комплекс раката, учитывая, что большая часть планеты превращена в стекло. Но…

Алекс задумался, глядя на показания сенсоров.

— Как думаешь, остался здесь кто-то живой? — спросил он. — Давай проверим.

Он настроил передатчик на планетарные частоты и отправил простое сообщение:

— Кто-то меня слышит? Это торговое судно. Если кто-то нуждается в помощи, отвечайте.

Сообщение ушло в эфир, растворившись в радиомолчании мертвой планеты. Они ждали ответа, глядя на мир, который когда-то кипел жизнью, а теперь представлял собой лишь памятник жестокости.