Космический инженер 2

Глава 3. Ремонт дроидов и знакомство с хаттом

Прошло две недели с момента прибытия на Нар-Шадаа, и Алекс уже начал понимать ритмы этого мира. Утром — работа с дроидами контрабандистов в мастерской дяди, где каждый клиент рассказывал свою историю через царапины на металле и следы плазменных ожогов. Днем — изучение местной экосистемы, наблюдение за потоками людей, денег и власти, которые текли по артериям лунного города как отравленная кровь. Вечером — анализ увиденного, записи в зашифрованный журнал, планирование следующих шагов.

Каждый день приносил новые откровения о том, как устроен этот мир. Алекс видел, как работает экономика порока — от мелких торговцев наркотиками в нижних уровнях до элитных борделей на верхушке города. Видел, как коррупция пронизывает все слои общества, от местной полиции до имперских чиновников и сенаторов. Видел, как страдания одних превращаются в удовольствия других.

Сегодня его ждала первая серьезная сделка.

— Горга Хатт заинтересовался твоей работой, — сообщил Гаррек за завтраком, отрываясь от голоновостей, где очередной имперский адмирал рассказывал о борьбе с контрабандой. Ирония ситуации была очевидна — половина оборудования в мастерской была контрабандной, а другая половина — краденой.

Алекс поднял голову от чашки кафа.

— И что его заинтересовало? — спросил он, уже зная ответ. Слухи на Нар-Шадаа распространялись будто через гиперпространство.

— Тот навигационный дроид, который ты чинил для Зека. Капитан рассказал всем, что дроид теперь работает лучше заводского. Слухи дошли до дворца.

Алекс вспомнил того дуроса — типичного контрабандиста с усталыми глазами и руками с характерными желтыми пятнами от спайса. Зек возил спайс с Кесселя, рискуя жизнью ради денег, которые тут же проигрывал в казино или тратил на дешевых проституток. Замкнутый круг саморазрушения, характерный для большинства обитателей лунного города.

— Понятно. И что хатт хочет?

— Улучшить свои дроиды. У него их десятка два — охранные, сервисные, развлекательные. Если сделаешь хорошо, можешь рассчитывать на постоянные заказы.

Гаррек говорил это с энтузиазмом, но Алекс слышал в его голосе и что-то еще — усталость человека, который слишком долго идет на компромиссы. Дядя изменился за годы жизни здесь. Тот добрый, принципиальный инженер, которого помнил Алекс, превратился в осторожного циника, научившегося не задавать лишних вопросов. Зачем он звал его сюда? Может действительно считал, что во время войны здесь безопасней, а может ему было просто одиноко?

Алекс откинул последнюю мысль, это уже не важно. Нужно концентрироваться на настоящем. Он кивнул. Работа с хаттами была неизбежна — они контролировали слишком большую часть местной экономики. На Нар-Шадаа невозможно было заниматься бизнесом, не пересекаясь с ними. Это было как попытка плавать, не касаясь воды.

— Что нужно знать о Горге?

Гаррек отложил чашку и задумался. За окном мастерской проплывали спидеры — от роскошных лимузинов криминальных боссов до потрепанных такси, перевозящих рабочих в промышленные районы. Каждый транспорт рассказывал историю своего владельца, его место в сложной иерархии лунного города.

— Ему около двухсот лет, что для хатта означает зрелость. Умнее многих своих сородичей, но не менее жесток. Любит демонстрировать власть — казни, пытки, унижения. Получает от этого физическое удовольствие.

— Физическое? — Алекс знал теорию, но хотел услышать практическое подтверждение.

— У хаттов особая нервная система, — Гаррек понизил голос, хотя в мастерской кроме них никого не было. — Когда они видят страх или боль других существ, их мозг вырабатывает что-то вроде эндорфинов. Это не метафора — они буквально кайфуют от чужих страданий.

Алекс поморщился. Он читал об этом в ксенобиологических отчетах КТИ, изучал нейрохимию различных рас, но одно дело — сухие научные данные, другое — реальность. Представить, что разумное существо получает наркотическое удовольствие от боли других, было сложно даже для подготовленного ума.

— Это объясняет многое, — пробормотал он. — Их политическую систему, экономику, культуру…

— Да, — кивнул Гаррек. — Для хаттов садизм — не порок, а биологическая потребность. Как еда или сон для нас. Они не могут существовать без причинения страданий.

— И галактическое сообщество это терпит?

— А что делать? — Гаррек пожал плечами. — Уничтожить их всех? Это геноцид. Изолировать? Они контролируют важные торговые маршруты. Перевоспитать? Нельзя изменить биологию. Остается только… приспосабливаться. Кроме того, Хаттов не так много и их жертвы это капля в море от общего населения миров.

В словах дяди звучала горечь человека, который понимал несправедливость мира, но не мог ее изменить.

— Как себя вести?

— Уверенно, но не вызывающе. Покажи, что ты профессионал, но не забывай о субординации. И главное — не показывай страха. Хатты чувствуют его и возбуждаются от него.

Дворец Горги Хатта располагался на одном из верхних уровней, в самом сердце контролируемой им территории. Алекс добрался туда на воздушном такси — потрепанном спидере, который пилотировал молчаливый родианец с шрамом через всю морду.

Во время полета он любовался видами Нар-Шадаа с высоты. Лунный город простирался во всех направлениях — бесконечные уровни металла и стекла, пронизанные световыми артериями транспортных магистралей. Где-то внизу, в промышленных районах, работали заводы, производящие наркотики для всей галактики. Еще ниже, в трущобах нижних уровней, выживали те, кого система выбросила на дно.

А здесь, на верхушке, располагались дворцы криминальных боссов — островки роскоши в океане нищеты и отчаяния. Каждый дворец был крепостью, окруженной силовыми полями и охраняемой армиями наемников. Здесь жили те, кто наживался на чужих страданиях.

Здание дворца было типично хаттским — массивным, угрюмым, с архитектурными излишествами, призванными подчеркнуть богатство и власть владельца. У входа стояли гаморрианские охранники с вибротопорами — зеленокожие гуманоиды с свиными мордами и маленькими злобными глазками.

— Алекс Коррен, мастер по дроидам, — представился он одному из охранников, стараясь говорить уверенно. — Меня ждет Его Превосходительство Горга.

Гаморрианец проверил список на датападе, его толстые пальцы неуклюже тыкали по экрану. Наконец он кивнул и проворчал что-то на своем языке. Другой охранник жестом показал Алексу следовать за ним.

Они прошли через роскошное фойе, украшенное трофеями и произведениями искусства сомнительного происхождения. Здесь висели картины известных мастеров — явно краденые из музеев Кореллии или Альдераана. Стояли статуи древних джедаев, их лица были изуродованы, а световые мечи сломаны — символическое унижение павших врагов.

В воздухе витал запах благовоний, призванный заглушить другие ароматы — страха, боли, смерти. Но чуткий нос все равно их улавливал. Этот дворец был пропитан страданиями, как губка — водой.

Коридоры были широкими, с высокими потолками, украшенными фресками. Но фрески эти изображали не героические сцены или пасторальные пейзажи. Здесь были запечатлены пытки, казни, сцены унижения представителей различных рас. Хатты не скрывали свою природу — они гордились ею.

По пути Алекс встречал других обитателей дворца. Рабы разных рас в ошейниках убирали помещения, их движения были механическими, глаза — пустыми. Охранники — наемники различных видов — патрулировали коридоры, их руки не отходили от оружия. Придворные в дорогих одеждах шептались в углах, плетя интриги и строя планы.

Все это было частью одной большой машины по производству страданий. Каждый элемент системы выполнял свою функцию — рабы страдали, охранники запугивали, придворные интриговали. А в центре всего этого сидел Горга, упиваясь чужой болью.

Тронный зал поразил своими размерами. Потолок терялся в полумраке, стены были заполнены все теми же сюжетами.

В центре зала возвышался массивный трон из черного металла, инкрустированный драгоценными камнями. Но камни эти были особенными — каждый был связан с чьей-то смертью, чьими-то страданиями. Рубины цвета крови, сапфиры холодные как смерть, изумруды зеленые как яд.

А на троне — сам Горга Хатт.

Алекс видел хаттов и раньше, в голофильмах и новостных сводках, пару раз молодых особей, но вблизи Горга производил еще более внушительное впечатление. Почти четыре метра в длину, тонна живого веса, покрытого слизистой кожей болотного цвета. Маленькие руки с длинными пальцами, увенчанными острыми когтями. И глаза — большие, желтые, которые казались одновременно ленивыми и хищными.

Но больше всего поразило Алекса не это. Рядом с троном, на короткой цепи, сидела молодая человеческая рабыня. Ее кожа была покрыта шрамами — следами пыток и издевательств. Глаза — пустыми от отчаяния, как у человека, который уже не надеется на спасение. На шее красовался массивный ошейник с шипами, врезавшимися в кожу при малейшем движении.

Когда она попыталась отодвинуться от хатта, тот небрежно дернул цепь, и девушка упала на каменный пол. Удар был болезненным — Алекс видел, как она сжалась от боли, пытаясь не закричать.

Горга засмеялся — низким, булькающим звуком, который эхом отразился от стен зала. И Алекс увидел, как зрачки хатта расширились от удовольствия. Буквально физического удовольствия от чужой боли. Это было отвратительно и завораживающе одновременно — наблюдать, как разумное существо получает наркотический кайф от страданий другого.

— Мастер Коррен, — прохрипел Горга на базовом галактическом с сильным хаттским акцентом. Его голос был глубоким, с характерными булькающими нотами. — Слышал о твоих способностях.

— Ваше Превосходительство, — Алекс слегка поклонился, как учил дядя. — Готов продемонстрировать свои навыки.

— Хорошо, — Горга кивнул, его массивная голова качнулась на толстой шее. — У меня есть дроиды, которые работают… неудовлетворительно.

По знаку хатта из боковых дверей вошли слуги, ведя за собой несколько дроидов разных моделей. Алекс быстро оценил их состояние — старые модели, изношенные, с множественными кустарными модификациями. Видимо, местные "мастера" пытались их чинить, но только ухудшили ситуацию.

Охранный дроид модели IG-88 двигался с заметными рывками, его оптические сенсоры мигали неравномерно. Протокольный дроид 3PO серии был покрыт вмятинами и царапинами, его голосовой модуль издавал искаженные звуки. Астромеханический R2 агрегат вообще не реагировал на команды.

— Могу значительно улучшить их эффективность, как с завода, — сказал он после беглого осмотра, мысленно прикидывая объем необходимых работ.

Глаза Горги загорелись жадностью — тем особым блеском, который появляется у хаттов при упоминании выгодной сделки:

— Этот хлам? Это возможно? (по хаттски)

— Вполне. Многие компоненты изношены. Я могу заменить их на улучшенные, плюс оптимизировать программное обеспечение под современные стандарты.

Алекс говорил уверенно, но внутренне напрягся. Он преувеличивал — “Как с завода” было слишком смелым обещанием. Но хатты уважали только силу и уверенность. Проявишь слабость — и тебя сожрут.

— И сколько это будет стоить? — Горга наклонился вперед, его желтые глаза впились в лицо Алекса.

— Полтора миллиона дукатов за всю работу. Дешевле в четыре раза, чем стоят новые в Империи, не говоря уже про местные цены.

В зале наступила тишина. Даже придворные перестали шептаться, все взгляды были устремлены на трон. Сумма была огромной даже по меркам хатта. Но Алекс знал — качественные улучшения стоят дорого, а хатты ценят то, за что приходится много платить. Дешевое для них означает некачественное.

— Дорого, — протянул Горга, его голос стал еще более низким и угрожающим.

— Качество стоит денег, Ваше Превосходительство, я не могу поставить вашим дроидам дешевые компоненты — Алекс не дрогнул под пристальным взглядом хатта. — После моих улучшений ваши дроиды будут работать лучше новых заводских моделей. Они станут быстрее, точнее, надежнее. Ваши враги не смогут противостоять такому преимуществу.

Хатт задумался. Алекс видел, как в его глазах идет расчет — стоимость против выгоды, риск против потенциальной прибыли. Горга не дожил бы до двухсот лет, принимая необдуманные решения.

Тем временем рабыня у трона попыталась незаметно отползти к стене, подальше от своего мучителя. Но цепь была короткой, а движение — слишком заметным. Горга мгновенно отреагировал, резко дернув за цепь. Девушка задохнулась, ошейник сдавил ей горло.

— Куда собралась, красавица? — прохрипел хатт, наслаждаясь ее испугом. — Неужели мое общество тебе не по душе?

Алекс видел, как расширились зрачки Горги, как учащалось его дыхание. Хатт получал физическое удовольствие от страха девушки, от ее беспомощности. Это было как наркотик — чем больше страданий, тем сильнее кайф.

— Покажи результат на одном дроиде, — решил наконец Горга, отвлекшись от своей игрушки. — Если он будет работать как обещаешь — получишь заказ.

— Разумно, — кивнул Алекс. — Дайте мне три дня.

Алекс выбрал охранного дроида IG-88 — старую, но легендарную модель, которая еще функционировала, но явно работала не на полную мощность. Эти дроиды были созданы во времена Старой Республики как идеальные убийцы, но годы и кустарные ремонты превратили их в тени былого величия.

За три дня он полностью переделал внутренности дроида, применив знания, полученные в КТИ. Работал он в мастерской дяди, но в отдельной комнате, подальше от любопытных глаз. Даже Гаррек не знал всех деталей — некоторые технологии были слишком загадочны для него. Нужно было разбираться в археотехнологиях.

Новые кристаллические матрицы он взял из своих запасов, используя принципы, найденные в архивах института. Каждый кристалл был настроен в специальной камере, его структура оптимизирована под конкретные задачи. В свое время он прочитал подробнейшие инструкции в документах профессора Шейна. Программное обеспечение он переписал с нуля, убрав устаревшие модули и добавив современные алгоритмы. Даже корпус укрепил, добавив дополнительную броню из композитных материалов.

Работа была кропотливой и требовала полной концентрации. Алекс трудился по восемнадцать часов в сутки, останавливаясь только на короткие перерывы для еды и сна. Его руки покрылись мелкими порезами от острых деталей, глаза слезились от яркого света плазменного паяльника.

Но результат стоил усилий. Когда он закончил, IG-88 выглядел как новый. Его движения стали плавными и точными, оптические сенсоры светились ровным красным светом, а встроенные системы работали с идеальной синхронизацией.

Когда он привез дроида обратно во дворец, разница была очевидна всем. IG двигался плавно и быстро, его реакция на команды была мгновенной, а встроенные сенсоры работали с невиданной точностью. Даже голос стал четче и увереннее.

— Демонстрация: боевые возможности, — произнес дроид своим характерным металлическим голосом. — Готов уничтожать мешки из мяса по вашему приказу, хозяин.

Горга приказал провести тест. В зал привели несколько мишеней — манекены, имитирующие различные расы. IG мгновенно проанализировал их, выбрал оптимальные точки поражения и открыл огонь из встроенных бластеров.

Точность была феноменальной. Каждый выстрел попадал точно в цель, каждое движение было рассчитано до миллиметра. За считанные секунды все мишени были уничтожены.

— Впечатляюще, — признал Горга, наблюдая демонстрацию. Его голос звучал довольно, что для хатта было высшей похвалой. — Он действительно работает лучше нового. Даже кажется, что он это любит.

— И это только начало, Ваше Превосходительство, — Алекс позволил себе легкую улыбку. — Представьте, если все ваши дроиды будут работать на таком уровне. Ваши враги не посмеют даже думать о нападении. Алекс подавил даже мысль о том, что он оставил в программном обеспечении маленькую лазейку. Пока было не время.

Хатт кивнул, но потом его взгляд упал на человечку у трона. Девушка пыталась стать незаметной, но цепь не давала ей спрятаться. Страх в ее глазах был почти осязаемым.

— Знаешь, что мне больше всего не нравится в дроидах? — неожиданно спросил Горга, его голос стал мечтательным.

— Что именно, Ваше Превосходительство?

— Они не чувствуют страха, — хатт медленно потянул цепь, заставляя девушку подползти ближе. — А страх… страх — это самое прекрасное в живых существах.

Алекс видел, как глаза хатта загорелись тем же нездоровым блеском. Горга получал удовольствие от ужаса девушки, от ее попыток отползти, от осознания собственной беспомощности. Это было как наблюдать за наркоманом, получающим дозу.

— Дроиды эффективны, — осторожно согласился Алекс, стараясь сохранить нейтральный тон. — Но у живых существ есть свои преимущества.

— Да, — Горга засмеялся, глядя на дрожащую рабыню. — Их страх питает меня. Их боль делает меня сильнее. Дроиды не могут дать такого удовольствия.

Алекс понял — это не просто жестокость или извращение. Для хаттов садизм был биологической потребностью, как еда или сон для других рас. Они буквально не могли существовать без причинения страданий. Это объясняло их политическую систему, их отказ от интеграции в галактическое сообщество, их упорное цепляние за рабство.

— Но дроиды могут освободить время для… более приятных занятий, — осторожно сказал он.

— Мудрые слова, — Горга кивнул, его массивная голова качнулась в знак одобрения. — Хорошо. Берись за работу. Полтора миллиона дукатов, как договаривались.

Сделка была заключена. А сделка для хаттов священна. Алекс получил аванс в пятьсот тысяч дукатов — огромную сумму по любым меркам — и список дроидов для модернизации. Деньги были переведены на его счет в хаттском банке, где не задавали лишних вопросов о происхождении средств.

Покидая дворец, он еще раз взглянул на рабыню у трона. Девушка смотрела на него с безнадежной мольбой в глазах, словно умоляя о помощи. Но он ничего не мог сделать — не здесь, не сейчас. Любая попытка вмешательства привела бы только к ее смерти и его собственной гибели.

Но её лицо врезалась в его память. Запомнил страх в ее глазах, отчаяние в каждом движении. Было неприятно чувствовать своё бессилие.

— Как прошла встреча? — спросил Гаррек, когда Алекс вернулся в мастерскую. Дядя работал над каким-то астромеханическим дроидом, его руки были копались к того где-то внутри.

— Получил заказ. Полтора миллиона за модернизацию всех дроидов.

— Отлично! — дядя просиял, отложив инструменты. — Это сделает нас одной из лучших мастерских в секторе. Мы сможем расширить бизнес, купить новое оборудование…

— Да, — Алекс сел за стол, все еще думая о том, что видел. — Дядя, а почему хатты не пытаются интегрироваться в галактическое сообщество? Они же умны, у них есть ресурсы. Они могли бы придумать, как обуздать свои наклонности, найти замену…

Гаррек задумался, его лицо стало серьезным:

— А зачем им это? Интеграция означала бы компромиссы, ограничения, необходимость считаться с мнением других. Сейчас каждый хатт — абсолютный диктатор в своих владениях. Зачем менять это на демократию или бюрократию?

— Но они могли бы получить доступ к современным технологиям, медицине, образованию.

— За счет отказа от рабства и пыток? — Гаррек покачал головой. — Для хаттов это неприемлемая цена. Они скорее останутся технологически отсталыми, но сохранят возможность удовлетворять свои биологические потребности. Для них это как отказ от нормальной пищи и переход на протеиновые таблетки. Можно, но не очень хочется.

Алекс кивнул. Логика была порочной, но понятной. Хатты выбирали удовольствие от власти над технологическим прогрессом. Для них страдания рабов были важнее звездолетов и медицинских дроидов.

— А что думает об этом галактическая элита?

— А элите это выгодно, — Гаррек налил себе стакан джавского эля, его любимого напитка. — Предсказуемые хатты, которые не претендуют на политическую власть в галактике, но предоставляют нужные услуги — идеальные партнеры для теневых сделок. Если бы они были душками, то давно бы уже правили галактикой. У них продолжительность жизни под тысячу лет и такой же горизонт планирования, если не больше.

Дядя говорил это спокойно, как о погоде, но Алекс слышал в его голосе усталость. Годы жизни на Нар-Шадаа научили Гаррека принимать мир таким, какой он есть. Бороться с системой было бесполезно — она была слишком большой, слишком укоренившейся.

— Ты изменился, дядя, — тихо сказал Алекс.

— Все мы меняемся, — Гаррек пожал плечами. — Этот мир не оставляет выбора. Либо ты приспосабливаешься, либо он тебя ломает.

Вечером Алекс долго работал над планами модернизации дроидов. Но мысли постоянно возвращались к человечке во дворце. К ее глазам, полным отчаяния. К удовольствию хатта от ее страданий. К системе, которая делала такие вещи возможными.

Он достал зашифрованный планшет и начал делать записи. Имена, связи, слабости системы — все, что могло пригодиться в будущем. Горга Хатт любил демонстрировать власть, что делало его предсказуемым. Его придворные интриговали друг против друга, что создавало возможности для манипуляций. Его бизнес зависел от коррумпированных чиновников, которых можно было шантажировать.

У каждой системы должны быть слабости. Алекс был уверен — рано или поздно он найдет способ их использовать. Пока же он будет работать, учиться и копить силы. Будет играть по правилам системы, изучая ее изнутри.

А когда придет время — нанесет удар по самому сердцу этой порочной машины.