Космический инженер 2

Глава 29. Мир обучения рабов

Локация: Неизвестная планета

Время: 3 ДБЯ

Планета появилась на экранах как зеленовато-голубая жемчужина, окруженная тремя небольшими лунами. В свете местной звезды она переливалась оттенками изумруда и сапфира, словно драгоценный камень в бархатной черноте космоса. Никаких признаков технологической цивилизации — ни орбитальных станций, ни спутников связи, ни даже примитивных радиосигналов. Лишь естественное электромагнитное поле планеты и слабые всплески активности, характерные для живого мира.

Сенсоры показывали богатую кислородную атмосферу с идеальным соотношением газов, обширные океаны цвета морской волны и континенты, покрытые густыми лесами и бескрайними равнинами. Белоснежные облака неторопливо дрейфовали в атмосфере, создавая причудливые узоры над материками. Даже через холодную электронику приборов чувствовалось, что этот мир дышит жизнью.

— Красивый мир, — заметила Верена, наклонившись над консолью и изучая показания приборов. Ее голубая кожа в свете мониторов казалась почти серебристой, а лекку грациозно покачивались при каждом движении головы. — Почему он не заселен?

— Кто-то постарался его спрятать.

Алекс внимательно смотрел на данные сканирования, его темные глаза отражали цифры и графики с экранов. Планета действительно была идеальной для жизни — умеренный климат без экстремальных колебаний температур, отсутствие опасных излучений, стабильная геология без признаков вулканической активности или тектонических катастроф. Гравитация составляла 0.98 стандартной, что делало мир комфортным практически для любых гуманоидных рас. Такие миры обычно становились центрами цивилизации или хотя бы важными торговыми узлами на гиперпространственных маршрутах.

Но этот затерялся в отдаленном регионе Среднего Кольца, вдали от основных торговых путей и политических центров. На звездных картах он не значился. Даже на в базе данных Раката он был отмечен лишь как безымянная точка с координатами, одна из миллионов каталогизированных, но не исследованных планет.

— Слишком далеко от всего, — ответил он, хотя знал истинную причину. В древних ракатских записях, которые он изучал в секретных архивах, этот мир упоминался под кодовым обозначением как один из "исследовательских миров" — планет, которые Бесконечная Империя использовала для особых экспериментов. Эта планета была одной из них, и ее изоляция была не случайностью, а тщательно спланированной мерой предосторожности.

— Возьми управление, — попросил Алекс, отстегивая ремни пилотского кресла. — Найди нам хорошее место для посадки. Думаю можно немного отдохнуть в красивом месте.

Верена скользнула на место пилота, и Алекс снова поразился тому, как естественно она управляла кораблем. Ее руки словно сами знали, где находятся нужные переключатели, реагируя на изменения в атмосферных течениях. Это было больше похоже на танец, чем на пилотирование.

"Странник" — их сильно модернизированный YT-1300 — не отличался аэродинамическими качествами. Его угловатый корпус был спроектирован для космических полетов, а не для изящного скольжения в атмосфере. Но под руками Верены даже этот неуклюжий грузовик двигался с удивительной грацией.

— Вон там, — указала она на голографическую карту, где светилась зеленая точка у подножия живописного горного хребта. — Кристально чистое горное озеро, лесистые холмы. Идеальное место для… отдыха.

Корабль мягко вошел в атмосферу под ее управлением. За иллюминаторами проплывали облака, затем показались верхушки гор, покрытых темно-зеленой растительностью. Воздух здесь был настолько чист, что видимость достигала горизонта — редкость для обитаемых миров галактики.

— Великолепная работа, — похвалил Алекс, наблюдая, как Верена выравнивает корабль для посадки. Репульсорные двигатели "Странника" подняли облако пыли и листьев, но приземление было идеально мягким.

Озеро оказалось еще прекраснее, чем показывали сканеры. Его зеркальная гладь отражала окружающие горы и небо, создавая иллюзию бесконечной глубины. Берега поросли большими раскидистыми деревьями, их длинные ветви касались воды.

Алекс активировал маскировочные системы — голопроекторы и отражатели сенсоров создали иллюзию обычной скальной гряды. Теперь с орбиты судно было неотличимо от естественных геологических образований.

— Мы не торопимся, — сказал он, глядя через иллюминатор на идиллический пейзаж. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в теплые оттенки золота и розового. — Несколько дней отдыха не повредят.

Верена удивленно посмотрела на него — обычно Алекс был полностью сосредоточен на миссии и не тратил время на развлечения или отдых. Каждая остановка имела практическую цель, каждый день был расписан с точностью хронометра. Но красота этого места действительно завораживала, а в его голосе слышалась усталость, которую он обычно тщательно скрывал.

— Ты прав, — согласилась она, подходя к нему и обнимая за плечи. — Когда в последний раз мы просто наслаждались жизнью?

Они вышли из корабля, и Верена сразу глубоко вдохнула. Воздух был настолько чист и свеж, что каждый вдох приносил ощущение обновления. На Рилоте, ее родном мире, атмосфера была тяжелой и пыльной, а здесь казалось, что дышишь самой жизнью.

— Послушай, — шепнула она, замирая.

Алекс прислушался. Вокруг царила удивительная тишина, нарушаемая лишь плеском воды о берег и шелестом листвы на ветру. Никаких звуков техники, транспорта, городской суеты — только естественные звуки живого мира.

Они провели первый день, просто наслаждаясь покоем и красотой окружающей природы. Купались в теплых водах озера, температура которого оказалась идеальной — достаточно прохладной, чтобы освежить, но не настолько холодной, чтобы вызвать дискомфорт. Вода была настолько прозрачной, что дно просматривалось на глубину десятков метров.

Алекс плавал рядом с ней, любуясь тем, как вода струится по ее голубой коже, как солнечные лучи играют на мокрых лекку. В такие моменты весь мир казался простым и понятным — только они двое в этом райском уголке, вдали от сложностей галактической политики.

Вечером они развели костер на берегу озера. Алекс нашел сухие ветки местных деревьев, которые горели ровным желтым пламенем, издавая приятный аромат, напоминающий смесь сандала и хвои. Верена устроилась рядом с ним на мягкой траве, прижимаясь к его плечу.

Закат оказался поистине великолепным. Солнце медленно опускалось за горный хребет, окрашивая небо в невероятные оттенки — от нежно-розового до глубокого пурпура. Облака превратились в золотые перья, рассыпанные по небесному своду. Три луны планеты уже проступали на потемневшем небе — одна серебристая, другая с голубоватым отливом, третья казалась почти золотой.

— Иногда забываешь, какой прекрасной может быть галактика, — сказала Верена, наблюдая, как первые звезды появляются над горизонтом. Ее голос звучал мечтательно, с нотками грусти. — На Нар-Шадаа и Корусанте небо всегда скрыто смогом и световым загрязнением. А здесь…

— Здесь можно увидеть, какой мир был задуман изначально, — закончил Алекс.

Они сидели в молчании, слушая потрескивание дров и тихий плеск волн. Где-то в лесу раздавались ночные звуки — не угрожающие, а скорее умиротворяющие, как колыбельная самой природы. Алекс чувствовал, как напряжение последних месяцев медленно покидает его тело.

Они занимались любовью под звездным небом, на мягкой траве у берега озера, забыв на время о темных тайнах галактики и грядущих испытаниях. Звезды смотрели на них с высоты, а три луны освещали их тела мягким, почти волшебным светом. В такие моменты казалось возможным просто остаться здесь навсегда, построить дом у озера, жить простой жизнью вдали от войн, заговоров и древних ужасов.

Но Алекс знал, что покой — это ещё одна иллюзия. Этот мир имеет свои проблемы и загадки. Но его интересовала лишь одна, имеющая точные координаты.

Утром второго дня Алекс запустил разведывательных дроидов для изучения местной фауны и флоры. Небольшие, размером с насекомое устройства были практически незаметны и могли вести наблюдение, не нарушая естественного хода жизни. То, что они обнаружили, подтвердило его предположения о необычности этого мира.

Планета была населена не только животными и растениями. Сканеры зафиксировали несколько разумных видов, обитающих в различных климатических зонах. Люди контролировали плодородные речные долины, их поселения представляли собой укрепленные деревни с технологическим уровнем, соответствующим позднему бронзовому веку.

В горных районах обитала раса, которую Алекс поначалу принял за тви'леков. Сходство было поразительным — гуманоидное телосложение, характерные наросты на голове. Но при ближайшем рассмотрении различия стали очевидны. У этих существ лекку были значительно короче и толще, покрытые не гладкой кожей, а мелкой чешуей, которая переливалась в солнечном свете.

Но самое удивительное открытие ждало в лесных массивах. Там обитала раса, которая действительно напоминала тви'леков — высокие, грациозные существа с длинными лекку и изящными движениями. Они жили в гармонии с лесом, строя свои поселения на деревьях.

Дроиды зафиксировали, как эти лесные тви'леки передвигались по кронам с невероятной координацией, прыгая с ветки на ветку на высоте десятков метров. Их движения были настолько плавными и точными, что казались почти сверхъестественными. Они охотились с луками, стрелы которых никогда не промахивались.

— Удивительно, — размышлял Алекс вечером второго дня, изучая записи дроидов на портативном экране. — Три разумных вида на одной планете. Это крайне редкое явление.

— Может, нам стоит попытаться с ними связаться? — предложила Верена, с интересом рассматривая изображения лесных обитателей. — Особенно с теми, что в лесу. Они так похожи на…

— На тебя, — закончил Алекс. — Да, сходство поразительное. Но мы не будем вмешиваться в их жизнь. Пусть развиваются естественным путем. Наше вмешательство может разрушить их жизнь. Пусть пребывают в своем равновесии. Они умеют жить без галактической цивилизации, преимущество в наше время.

На третий день он начал подготовку к экспедиции в горы. Алекс тщательно изучил топографические карты, составленные дроидами, и наметил маршрут к предполагаемому местоположению ракатской базы. Согласно древним записям, исследовательский комплекс должен был находиться в одном из удаленных горных хребтов.

— Я иду с тобой, — безапелляционно заявила Верена, наблюдая за его сборами.

Алекс хотел возразить, но увидел решимость в ее глазах. Он знал этот взгляд — когда Верена принимала решение, переубедить ее было практически невозможно.

— Хорошо, — согласился он. — Но мы действуем осторожно и по моим правилам.

Утром четвертого дня они отправились в путь. Путь к горам занял целый день осторожного передвижения. Они избегали троп и мест возможных встреч с местными жителями, пробираясь через густые леса и каменистые склоны. Системы маскировки делали их практически невидимыми, но они предпочитали не рисковать. Для безопасности их сопровождал один IG-88, любимая модель Алекса.

Растительность постепенно менялась по мере подъема. Лиственные деревья уступали место хвойным, а те, в свою очередь, низкорослым кустарникам. Воздух становился разреженным и холодным, несмотря на яркое солнце.

К вечеру они достигли первых отрогов горного хребта, где, согласно ракатским записям, должна была находиться база. Алекс разбил временный лагерь в небольшой пещере, защищенной от ветра и посторонних глаз.

Следующие дни слились в монотонную последовательность подъемов, спусков и тщательных поисков. Горы оказались более сложными и опасными, чем показывали древние карты. За прошедшие тысячелетия геологические процессы изменили рельеф — ледники прорезали новые долины, землетрясения обрушили скальные стены, эрозия сгладила острые пики.

Верена оказалась незаменимой. Ее интуитивное чувство направления помогало находить проходы в, казалось бы, непреодолимых скальных лабиринтах. Она двигалась по горным тропам с той же грацией, с которой управляла кораблем, словно чувствуя каждый камень под ногами.

На седьмой день поисков они наткнулись на следы древней дороги — едва заметные остатки каменной кладки, почти полностью скрытые под слоем земли и растительности. Дорога вела вглубь гор, к одному из самых недоступных пиков.

Они осторожно следовали по этому древнему пути. Иногда он полностью исчезал под обвалами или оползнями, но логика его прокладки была понятна — дорога огибала самые опасные участки, используя естественные особенности рельефа.

Только на десятый день поисков, когда они уже начали сомневаться в точности древних записей, сканеры зафиксировали аномалию. За каменной стеной в глубине узкого ущелья приборы показывали обширную пустоту — слишком правильную, чтобы быть естественной пещерой.

Алекс тщательно обследовал стену. На первый взгляд она выглядела как обычная скальная порода, но более внимательный осмотр выявил едва заметные швы — остатки древней двери, замаскированной под естественный камень.

Вскрытие заняло еще три дня напряженной работы. Ракатские замки представляли собой шедевры инженерной мысли, сочетая механические, электронные и даже биометрические элементы невероятной сложности. Алексу пришлось использовать все свои знания древних технологий, чтобы обойти защитные системы, не активировав возможные ловушки.

Наконец, с тихим шипением выравнивающегося давления, массивная каменная плита толщиной в несколько метров отъехала в сторону, открывая проход в глубины горы. Из тоннеля потянуло воздухом, который был сухим и удивительно свежим — система вентиляции все еще функционировала после тысячелетий забвения.

— Невероятно, — прошептала Верена, заглядывая в темный проход. — Они все еще работают после стольких лет.

Алекс активировал фонарь и осторожно шагнул внутрь, Верена следовала за ним. Луч света выхватил из тьмы стены. Архитектура была необычной, не такой, как в древнем форте — плавные линии, органические формы, создающие ощущение, что комплекс не построен, а выращен.

Тоннель вел вглубь горы, постепенно расширяясь. Вскоре они оказались в обширном зале с высокими сводчатыми потолками. Аварийное освещение активировалось автоматически, заливая помещение мягким голубоватым светом.

— Как красиво, — восхитилась Верена, оглядывая зал. — И как зловеще одновременно.

Комплекс оказался огромным — настоящий подземный город, вырезанный в толще горы. Они потратили несколько дней только на то, чтобы составить приблизительную карту основных коридоров и залов. Большинство помещений были пусты, но в некоторых сохранились следы первоначального назначения.

Жилые помещения были спроектированы для разных видов существ — некоторые с высокими потолками для крупных рас, другие более компактные. В одних была обычная атмосфера, в других — системы поддержания специфических газовых смесей.

Лаборатории поражали своими размерами и сложностью оборудования. Даже через тысячелетия было видно, что здесь проводились эксперименты невероятного масштаба и сложности. Странные приборы, назначение которых можно было только угадывать, занимали целые залы.

— Что они здесь делали? — спросила Верена, рассматривая один из загадочных механизмов.

— По документам изучали разум, — ответил Алекс мрачно. — Искали способы его контроля и модификации.

На третьей неделе исследований они добрались до центральной части комплекса. В одном из центральных залов они обнаружили то, что заставило Алекса остановиться в изумлении. Помещение было оборудовано рядами странных столов с встроенными ограничителями для рук, ног и головы. Но самым неожиданным было то, что лежало рядом с этими столами.

— Нейроинтерфейсы? — удивленно произнес Алекс, узнавая характерные формы устройств. — Здесь? В таком древнем комплексе?

Он подошел ближе, изучая узнаваемые конструкции. Это были нейроинтерфейсы почти один в один повторяющие те, что он изучал во время учебы в КТИ.

— Что это такое? — спросила Верена, рассматривая странные шлемы с множеством проводов.

— Устройства для прямого подключения к мозгу, — объяснил Алекс. — В современной галактике они используются для обучения в университетах. С более простыми ты знакома с детства. Помнишь те штуки, что ты надевала на голову для лучшего запоминания фактов? Я когда-то состоял в научной группе, которая пыталась адаптировать их для других целей… неудачно. Но видеть их здесь… неожиданно.

Он осторожно поднял один из древних интерфейсов, изучая его конструкцию. Несмотря на его древность, основные принципы были теми же — нейронные датчики, процессоры обработки сигналов, системы обратной связи.

— Интересно, — размышлял он вслух. — прошлое не оставляет меня.

В глубине комплекса они обнаружили центр управления с функционирующими ракатскими компьютерами. Кристаллические процессоры все еще работали, поддерживаемые неизвестным источником энергии.

Подключение к системе заняло несколько дней кропотливой работы. Алексу пришлось создать целый ряд переходников и транскодеров, чтобы его оборудование могло взаимодействовать с древними компьютерами.

— Ты уверен, что это безопасно? — спросила Верена, наблюдая за его работой.

— Настолько, насколько это возможно с технологиями, которым тысячи лет, — ответил Алекс, проверяя соединения. — Но информация, которую мы можем получить, стоит риска.

Расшифровка данных заняла еще неделю. Ракатский язык был сложен и многослоен, полный идиографических символов и концептуальных конструкций, не имеющих аналогов в современных языках. Но постепенно, фрагмент за фрагментом, картина начала проясняться.

То, что они обнаружили в базе данных, открыло новые грани использования нейроинтерфейсов. Алекс давно знал об их способности подчинять волю. Он вспомнил тот случай с Марой. Но здесь раскрывалось совершенно иное применение.

— Виртуальные миры, — читал он с экрана, переводя древние символы. — Полное погружение сознания в искусственную реальность. Не просто контроль над действиями, а создание целых вселенных в разуме субъекта. Адских вселенных.

Записи содержали подробную документацию об экспериментах по созданию виртуальных реальностей невероятной сложности и детализации. Раката могли поместить сознание в искусственный мир, неотличимый от настоящего, где субъект мог прожить целые жизни страданий, не подозревая о том, что все это иллюзия.

— Для чего им это было нужно? — спросила Верена, читая переводы через плечо Алекса.

— Чтобы сделать разумы уязвимыми перед темной стороной, что бы это не значило. Тут так написано. — ответил он, продолжая просматривать файлы. — Они создавали искусственные ситуации — войны, катастрофы, личные трагедии — и наблюдали, как разумные существа реагируют на них. Тысячи лет опыта, прожитого за дни или недели реального времени.

— Нужно изучить это подробнее, — сказал Алекс, копируя данные на защищенные носители. — Эта информация может объяснить многие загадки современных нейроинтерфейсов. В их программном коде до сих пор скрыты отголоски этих древних функций. Ранее мне не удавалось заполучить хоть один. Они все приписаны научно-исследовательским институтам или к военным.

Он вспомнил инцидент в Корреллианском технологическом институте, когда его сокурсница Мара Синн подключилась к модифицированному интерфейсу для глубокого изучения программного кода. Ее странное поведение, заявление он неких хозяевах и ясности пути, а затем — встала и выбросилась из окна лаборатории. Вдруг она действительно тогда поняла что-то?

Теперь он начинал понимать, что она могла увидеть в глубинах кода. Возможно, она коснулась этих древних программ, предназначенных для создания миров страдания и контроля над разумом.

— Мы должны быть очень осторожны с этой информацией, — сказал он Верене. — В неправильных руках эти знания могут причинить невообразимый вред.

Алекс скопировал все доступные данные и тщательно запечатал центр управления. Эти записи были слишком важны для понимания истории технологий, но он не хотел, чтобы они попали к тем, кто мог использовать их во зло. Кроме того, он узнал координаты следующей точки его расследования.

— Пора возвращаться, — сказал он, оглядывая древний комплекс в последний раз. — Мы получили то, за чем пришли.

Алекс осторожно отсоединил последний кабель от ракатского нейроинтерфейса. Древнее устройство лежало на лабораторном столе в центре управления, его кристаллические элементы тускло мерцали в голубоватом свете аварийного освещения. Рядом располагались еще три подобных устройства — все они были частью экспериментальной установки, которая тысячелетиями ждала в глубинах горы.

— Осторожно с этим, — предупредил он Верену, которая помогала ему упаковывать артефакты в специальные защитные контейнеры. — Мы не знаем, могут ли они активироваться спонтанно.

Верена кивнула, бережно поднимая один из интерфейсов. Устройство было удивительно легким для своих размеров — изящные металлические дуги переплетались с кристаллическими элементами, создавая почти художественную композицию. Трудно было поверить, что эта красота предназначалась для контроля над разумом.

— Они выглядят почти… органично, — заметила она, изучая плавные линии конструкции.

— Раката были мастерами биотехнологий, — объяснил Алекс, запечатывая контейнеры. — Их технологии часто имитировали живые организмы. Возможно, поэтому они так эффективно взаимодействуют с мозгом.

Они потратили еще час на извлечение сопутствующего оборудования. Каждый элемент был тщательно задокументирован и упакован. Алекс понимал, что эта коллекция может стать ключом к пониманию современных нейротехнологий.

Обратный путь к кораблю занял два дня осторожного спуска по горным тропам. Они несли драгоценный груз в специальных рюкзаках с амортизацией, стараясь избегать резких движений. Каждый камень под ногами мог стать причиной падения, а падение — уничтожения артефактов, которым не было цены.

Когда они наконец добрались до озера, где их ждал замаскированный "Странник", солнце уже садилось за горы. Корабль по-прежнему выглядел как обычная скальная гряда — голопроекторы работали безупречно.

— Наконец-то дома, — вздохнула Верена, поднимаясь по трапу.

Алекс сразу же направился в техническую лабораторию корабля. Это помещение было его гордостью — оснащенное самым современным аналитическим оборудованием, изолированное от внешних сетей, с собственными системами безопасности. Здесь он мог работать с самыми опасными артефактами, не рискуя безопасностью корабля.

Он установил первый нейроинтерфейс на рабочий стол, подключив к нему диагностические кабели. Устройство выглядело еще более загадочным в ярком свете лабораторных ламп — кристаллы внутри него преломляли свет, создавая причудливые радужные блики на стенах.

— Начинаем с основ, — пробормотал он, активируя нейросети-переводчики. — Сначала попытаемся понять, как эта штука вообще включается.

Экраны мониторов заполнились потоками данных, когда компьютеры начали анализировать устройство. Ракатский код был похож на живой организм — он постоянно менялся, адаптировался, словно чувствовал попытки его изучения.

— Невероятно, — пробормотал Алекс, наблюдая за танцем символов на экране. — Это не просто программа. Это почти разумная система.

Часы работы принесли первые результаты. Нейросеть-мост смогла выделить основные функциональные блоки устройства и даже активировать пользовательский интерфейс. На экране появилось меню, переведенное приблизительными терминами:

РЕЖИМЫ РАБОТЫ:

Режим наставления

Режим иллюзий

Режим формования

Режим испытаний

Диагностический режим

Алекс пристально изучал список, его темные глаза отражали мерцание экрана.

— Диагностический режим, — размышлял он вслух. — Звучит относительно безопасно. Возможно, если правильно его настроить, можно было бы провести ограниченное тестирование…

Он протянул руку к интерфейсу, но в этот момент в лабораторию вошла Верена, неся две чашки кафа.

— Ты снова думаешь об этом, — заметила она, видя его взгляд, устремленный на устройство.

— Просто размышляю о возможностях, — ответил Алекс, принимая чашку. Горячий напиток согрел его руки, и он вдруг понял, что они дрожали от напряжения. — Диагностический режим кажется относительно безопасным. Может быть, стоило бы попробовать понять, как он работает изнутри…

Верена села рядом с ним, ее лекку мягко коснулись его плеча.

— Алекс, помнишь ты рассказывал, что случилось с Марой Синн? Она тоже думала, что знает, что делает. Она была одной из лучших в КТИ, и все равно…

Воспоминание ударило его с неожиданной силой. Мара, склонившаяся над модифицированным интерфейсом в лаборатории института. Ее уверенные движения, когда она активировала систему. Затем — странное выражение лица, словно она увидела что-то, что изменило ее навсегда. "Теперь я понимаю. Хозяева показали мне путь. Все так ясно…" И через час — ее тело на асфальте под окном лаборатории.

Алекс отвел взгляд от интерфейса, чувствуя, как холод пробегает по спине.

— Ты права, — сказал он тихо. — Техника безопасности превыше всего. Некоторые знания действительно слишком дороги.

Он закрыл диагностическую программу и отключил интерфейс от системы. Какой бы соблазнительной ни казалась возможность понять древние технологии изнутри, риск был слишком велик. Он не собирался повторять ошибку Мары.

Внезапно главный монитор лаборатории мигнул красным предупреждением. Алекс быстро переключился на систему мониторинга дроидов-разведчиков, которые продолжали патрулировать окрестности.

— Что происходит? — спросила Верена, видя его нахмурившееся лицо.

— Теряем связь с дроидами, — ответил он, быстро перебирая каналы связи. — Сначала DR-7 в северном секторе, теперь… черт, еще два в горах.

На экране одна за другой гасли зеленые точки, обозначающие разведывательных дроидов. Сначала медленно, по одному, затем группами.

— Это не поломка, — сказал Алекс, анализируя последние данные с устройств. — Что-то их целенаправленно уничтожает.

Последние кадры с камер дроидов показывали яркие энергетические разряды, появляющиеся из ниоткуда. Мощные лучи просто испепеляли небольшие разведывательные аппараты, не оставляя даже обломков.

— Источники атак… — Алекс быстро обрабатывал данные. — Скрытые установки. В горах, в лесах. По всей планете.

Верена наклонилась над его плечом, изучая показания сенсоров.

— Раката оставили сторожевых псов?

— Похоже на то, — мрачно ответил Алекс. — Автоматические защитные системы. Они реагируют на наши дроиды как на угрозу.

Внезапно корабль содрогнулся от мощного энергетического разряда, прошедшего в нескольких метрах от борта. Системы "Странника" взвыли сигналами тревоги.

— Нас обнаружили! — крикнул Алекс, бросаясь к пульту управления кораблем. — Голомаскировка дает сбои!

На экранах отображалась критическая ситуация. Мощные сканирующие лучи прощупывали их позицию, а защитная голограмма мерцала и искажалась под их воздействием. Энергетические разряды становились все точнее.

— Взлетаем! — скомандовал Алекс, но когда он попытался активировать репульсорные двигатели, системы выдали ошибку.

— Двигатели обесточены, — доложила Верена, склонившись над диагностической панелью. — Первый разряд задел энергетические магистрали.

Еще один мощный луч прошел так близко, что обшивка корабля накалилась докрасна. Щиты перегружались, пытаясь отразить атаки невидимых защитных систем планеты.

— Сколько у нас времени? — спросила Верена, ее голос был спокоен, но Алекс видел напряжение в ее позе.

— Минуты, — ответил он, лихорадочно просматривая показания систем. — Может быть, меньше. Щиты не выдержат больше.

Время словно замедлилось. Каждая секунда растягивалась в вечность, наполненную воем сирен и треском перегруженных систем. За иллюминаторами мелькали энергетические разряды — смертоносная сеть, которая медленно, но неумолимо сжималась вокруг их корабля.

Алекс чувствовал, как холодный пот стекает по спине. Это было не просто ощущение опасности — это было осознание неминуемой смерти, которая приближалась с каждой секундой. Время утекало сквозь пальцы, как песок, и каждое мгновение могло стать последним.

— Есть только один способ, — сказал он, его голос звучал странно отстраненно. — Мне нужно получить доступ к центральной системе управления планетой. Отключить протокол безопасности.

— Как? — спросила Верена, хотя по ее лицу он понял, что она уже знала ответ.

Алекс посмотрел на контейнер с нейроинтерфейсом. Административные коды, способы доступа к планетарным системам — все это было заложено в древнем устройстве. Но получить эту информацию можно было только одним способом.

— Я должен подключиться, — сказал он тихо. — Другого способа нет.

— Это безумие! — Верена схватила его за руку. — После всего, что мы узнали о том, что эти штуки делают с сознанием…

— Безумие — умереть здесь, — ответил Алекс, осторожно высвобождая руку. — У нас нет выбора, Верена. Либо я рискую своим разумом, либо мы оба умираем в ближайшие минуты.

Еще один энергетический разряд ударил в щиты, и корабль содрогнулся от перегрузки. Искры посыпались из поврежденных панелей, а воздух наполнился запахом горелой изоляции.

Алекс открыл контейнер дрожащими руками. Нейроинтерфейс лежал внутри, его кристаллы мерцали в свете аварийного освещения. Устройство казалось почти живым, словно чувствовало приближающийся момент активации.

— Если что-то пойдет не так… — начал он.

— Ничего не пойдет не так, — перебила его Верена, но в ее голосе слышались непролившиеся слезы. — Ты справишься. Ты всегда справляешься.

Алекс поднял интерфейс, чувствуя его странную теплоту. Металл и кристаллы словно пульсировали в его руках, готовые к соединению с живым разумом.

— Следи за моими жизненными показателями, — сказал он, надевая устройство. — Если что-то пойдет не так…

Он не успел закончить фразу. Нейроинтерфейс активировался в момент контакта с его кожей, и мир взорвался болью и светом.

Первое, что он почувствовал, была боль — не физическая, а ментальная, словно тысячи игл одновременно вонзились в его сознание. Затем пришла странная ясность, холодная и кристальная, как горный воздух.

Алекс больше не находился в лаборатории корабля. Он парил в пространстве чистой информации, где мысли имели форму, а данные — цвет и текстуру. Вокруг него простиралась сеть планетарной защитной системы — огромная, сложная, живая структура из света и логики.

Он мог видеть каждый защитный узел, каждую энергетическую установку. Система была прекрасна в своей смертоносной эффективности — тысячи лет она охраняла секреты планеты, уничтожая любого, кто осмеливался приблизиться к скрытым комплексам.

Но теперь он был внутри системы, он был частью ее. Алекс чувствовал, как его сознание растворяется в потоках данных, как его личность размывается в океане информации. Было бы так легко просто позволить себе исчезнуть, стать частью этой величественной структуры…

Нет. Он заставил себя сосредоточиться, вспомнить, зачем он здесь. Верена. Корабль. Смерть, которая приближается с каждой секундой.

Алекс нашел центральный узел управления — пульсирующее ядро света в сердце системы. Административные коды текли через его сознание, древние пароли и ключи доступа, которые тысячелетиями ждали своего часа.

Отключение системы было похоже на хирургическую операцию. Он должен был осторожно, по одному, деактивировать защитные протоколы, не разрушив при этом саму структуру. Одно неверное движение — и система могла взорваться, уничтожив не только корабль, но и половину континента.

Секунды в реальном мире растягивались в часы в цифровом пространстве. Алекс работал с предельной концентрацией, его сознание танцевало между потоками данных, находя нужные узлы и осторожно их отключая.

Наконец, последний защитный протокол был деактивирован. Энергетические установки по всей планете одна за другой переходили в спящий режим. Смертоносная сеть, которая тысячелетиями охраняла древние тайны, наконец умолкла.

Алекс почувствовал, как его сознание начинает возвращаться в собственное тело. Цифровое пространство растворялось вокруг него, уступая место привычной реальности лаборатории корабля.

Он открыл глаза и увидел обеспокоенное лицо Верены, склонившейся над ним. Нейроинтерфейс все еще находился у него на голове, его кристаллы тускло мерцали.

— Алекс? — позвала она тихо. — Ты меня слышишь?

— Да, — прохрипел он, его горло было сухим, словно он не говорил несколько дней. — Система отключена. Мы в безопасности.

Верена помогла ему снять интерфейс. Алекс чувствовал странную пустоту в голове, словно часть его сознания осталась в цифровом пространстве.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, изучая его лицо.

— Странно, — честно ответил он. — Как будто я… больше, чем был раньше. И меньше одновременно.

Он попытался встать, но ноги подкосились. Верена подхватила его, помогая добраться до кресла.

— Отдохни, — сказала она. — Дай себе время восстановиться.

Но Алекс уже смотрел на экраны компьютера. Подключение к планетарной системе дало ему доступ не только к защитным протоколам, но и к обширной базе данных. И то, что он там увидел, заставило его забыть об усталости.

— Верена, — сказал он тихо, его голос дрожал от потрясения. — Посмотри на это.

На экране отображались логи системы — записи всех взаимодействий с нейроинтерфейсами за последние десятилетия. И в самом верху списка было его имя.

СУБЪЕКТ: Алекс Карран

КОЛИЧЕСТВО СЕССИЙ: 247

ПЕРВОЕ ПОДКЛЮЧЕНИЕ: Возраст 6 лет, медицинская диагностика

ПОСЛЕДНЕЕ ПОДКЛЮЧЕНИЕ: Текущая сессия

Алекс смотрел на экран, не в силах поверить своим глазам. Двести сорок семь сессий. Почти всю свою жизнь он регулярно подключался к нейроинтерфейсам — для обучения, медицинских обследований, психологических тестов.

— Это невозможно, — прошептал он. — Я бы помнил…

Но когда он открыл подробную запись первой сессии, воспоминания начали возвращаться. Шестилетний мальчик в медицинском центре на Кореллии. Врач в белом халате, который говорил, что это всего лишь обычное обследование. Странный шлем, который надели ему на голову…

Каждое подключение к нейроинтерфейсу было не просто диагностикой или обучением — это была коррекция, превращение его в того, кем кто-то хотел его видеть.

Алекс чувствовал, как мир рушится вокруг него. Кем он был на самом деле? Какой была его настоящая личность до всех этих вмешательств? Были ли его мысли, его решения, его чувства подлинными, или все это было результатом многолетнего программирования?

— Проверь себя, — сказал он Верене дрожащим голосом. — Найди свои записи.

Верена села за компьютер, ее пальцы быстро двигались по клавиатуре. Через несколько минут на экране появилась ее запись.

СУБЪЕКТ: Верена Вессра

КОЛИЧЕСТВО СЕССИЙ: 23

ПЕРВОЕ ПОДКЛЮЧЕНИЕ: Возраст 19 лет, реабилитационный центр Корусанта

ЦЕЛЬ: Терапия посттравматического стрессового расстройства

Алекс помнил, как привез ее туда после спасения из рабства у Горга Хатта. Верена была сломлена — месяц пыток и издевательств, воспоминания о том, как на ее глазах ранкор пожирал ее семью, оставили глубокие шрамы в ее психике.

Он посмотрел на Верену, которая читала свою запись с растущим ужасом на лице.

— Алекс, — сказала она тихо, не отрывая глаз от экрана. — Я… я не знаю, что и думать.

Молчание повисло в воздухе, тяжелое и удушающее. Два разумных сидели в лаборатории корабля, окруженные мерцающими экранами и древними артефактами, и каждый задавался вопросом — кто они на самом деле?

Алекс чувствовал, как в его груди поднимается паника. Экзистенциальный ужас накрывал его волнами — страх перед тем, что его личность может быть не более чем иллюзией, созданной чужой волей. Каждое воспоминание, каждое решение, каждая эмоция теперь подвергались сомнению.

Кто принимал решение стать исследователем древних технологий — он сам или заложенные в него программы? Кто спас Верену из рабства — человек, движимый состраданием, или запрограммированный автомат, выполняющий заложенные директивы?

— Может быть, — сказала Верена, нарушая тишину, — проблема не в нейроинтерфейсе. Это всего лишь инструмент.

Алекс поднял на нее глаза, в которых читалась боль и растерянность.

— Как ты можешь так говорить? После всего, что мы узнали?

— Потому что, — она повернулась к нему, и в ее голосе звучала удивительная твердость, — нож может убить человека или спасти ему жизнь в руках хирурга. Бластер может защитить невинных или уничтожить их. Инструмент сам по себе не добр и не зол — важно, кто его использует и с какой целью. Мы те, кто мы есть сейчас. Я люблю тебя таким какой ты есть. Даже если это сделал нейроинтерфейс, мне плевать.

Она встала и подошла к нему, положив руки на его плечи.

— Меня лечили с помощью нейроинтерфейсов. И знаешь что? Я благодарна за это. Без этого лечения я бы до сих пор просыпалась в холодном поту, видя во снах, как ранкор пожирает мою семью, как пытают меня. Я не смогла бы любить, доверять, жить полной жизнью.

— Ты спрашиваешь себя, а вдруг наша любовь появилась из-за программирования? — перебила она. — Тогда объясни мне, почему я влюбилась именно в тебя, а не в врачей, которые меня лечили? Почему не в персонал реабилитационного центра?

Алекс смотрел в ее глаза и видел там искренность, которую невозможно было сымитировать или запрограммировать.

— И твоя пониженная эмоциональность, — продолжила Верена, — может быть, это и к лучшему? Ты видел, какими бывают люди, полностью отдавшиеся эмоциям. Фанатики, которые убивают во имя своих убеждений. Тираны, которые правят, руководствуясь только гневом и жаждой власти.

Она села рядом с ним, взяв его руки в свои.

— Ты спас меня не потому, что был запрограммирован на это. Ты спас меня потому, что не мог поступить иначе.

Алекс почувствовал, как что-то в его груди начинает оттаивать. Страх и паника медленно отступали, уступая место более сложному пониманию.

— Но как я могу быть уверен, что мои решения принимаю я, а не заложенные программы? — спросил он.

— А как любой разумный может быть уверен в этом? — ответила Верена. — Наши решения формируются нашим опытом, воспитанием, генетикой, случайными встречами. Разве это так сильно отличается от программирования? Разница лишь в том, что наше формирование было более… направленным.

Она была права, и Алекс это понимал. Каждый разумный в галактике был продуктом множества влияний — семьи, общества, культуры, случайных событий. Его формирование было более искусственным, но это не делало его менее человечным.

— Знаешь, что самое важное? — сказала Верена. — Сейчас ты знаешь правду. А знание — это власть. Власть над самим собой.

Алекс кивнул, чувствуя, как в нем просыпается новая решимость. Да, его личность была частично искусственной. Да, его решения могли быть влиянием заложенных программ. Но теперь он знал об этом. И это знание давало ему возможность выбора.

Он мог принять то, что было сделано с ним, и использовать это как инструмент для достижения своих целей. Или он мог попытаться найти способ обратить изменения, восстановить свою "изначальную" личность. Но в любом случае, выбор теперь был за ним.

Алекс посмотрел на нейроинтерфейс, который лежал на столе, его кристаллы больше не светились. Инструмент. Не добрый и не злой сам по себе. Все зависело от того, кто и как его использовал. Но чёрт!

Когда "Странник" достиг безопасной орбиты, Алекс задержался у навигационной консоли, не вводя координаты прыжка в гиперпространство. Его взгляд был устремлен на планету, медленно вращающуюся под ними — зеленовато-голубую жемчужину, окруженную тремя серебристыми лунами.

— Подожди, — сказал он Верене, которая уже готовилась к прыжку. — Мне нужно кое-что сделать.

Он вернулся в лабораторию и активировал один из ракатских нейроинтерфейсов. На этот раз подключение прошло легче — устройство словно запомнило паттерны его сознания и приспособилось к ним. Боль была минимальной, а ментальное погружение — почти мгновенным.

Алекс снова оказался в цифровом пространстве планетарной системы управления. Защитные протоколы спали, их энергетические узлы тускло мерцали в режиме ожидания. Он мог бы оставить все как есть — планета навсегда осталась бы беззащитной перед любыми захватчиками.

Но это было бы неправильно.

Осторожно, блок за блоком, он начал восстанавливать систему обороны. Не полностью — он оставил "черный ход" для экстренного доступа, если когда-нибудь понадобится вернуться. Но основные защитные функции должны были работать, охраняя покой трех разумных рас и древние тайны, скрытые в горах.

Процесс занял почти час. Когда Алекс наконец отключился от системы, он чувствовал странное удовлетворение. Планета снова была защищена, ее обитатели могли продолжать свою простую жизнь в гармонии с природой.

— Готово, — сказал он, вернувшись в кабину пилотов. — Теперь можем лететь.

Но вместо того чтобы активировать гипердвигатель, Верена задумчиво смотрела на планету через иллюминатор.

— Посмотри на нее, — сказала она тихо. — Такая прекрасная. Такая мирная.

Алекс подошел к иллюминатору и встал рядом с ней. Планета действительно выглядела как рай — континенты, покрытые изумрудной зеленью лесов, сапфировые океаны, белоснежные облака, дрейфующие в прозрачной атмосфере. Даже с орбиты было видно, как солнечный свет играет на водной глади озер и рек.

— Обманчиво приветливая, — добавил он мрачно. — Кто бы мог подумать, что под этой красотой скрывается такая смертоносная защита?

— А ведь мы могли умереть там, — сказала Верена, ее лекку слегка подрагивали от воспоминаний. — Если бы ты не решился подключиться… Наши останки до сих пор лежали бы у того озера, превращенные в пепел энергетическими разрядами.

Алекс кивнул, вспоминая те критические минуты, когда смерть казалась неизбежной. Защитные системы планеты были безжалостно эффективны — они не делали различий между угрозой и любопытством, между завоевателем и исследователем. Для них любой чужак был врагом, подлежащим уничтожению.

— Интересно, сколько кораблей она уничтожила за эти тысячи лет? — размышлял он вслух. — Сколько исследователей, торговцев, случайных путешественников превратились в космическую пыль, даже не поняв, что их убило?

— И никто никогда не узнает об этом, — ответила Верена. — Корабли просто исчезают. Пропадают без вести. Их записывают как потерянные в гиперпространстве или уничтоженные пиратами. Но почему она пустила нас на планету?

— Не знаю… но хотел бы знать.

Они молча смотрели на планету, каждый думая о своем. Этот мир был совершенной ловушкой — достаточно красивый, чтобы привлечь внимание, достаточно изолированный, чтобы никто не заметил исчезновения кораблей, и достаточно хорошо защищенный, чтобы уничтожить любую угрозу.