Красавчик. Часть 1

Глава 21

Давтян и Александров спали, когда я вошёл в комнату. Нарек похрапывал — Аркадий свесил руку с кровати и чуть слышно стонал во сне. Пахло одеколоном и алкогольным перегаром. Через распахнутую балконную дверь в комнату заглядывала луна. Её очертания пока оставались чёткими. Алая полоса у горизонта ещё не превратилась в яркое рассветное зарево.

На кровать я не лёг. Переоделся в шорты и кроссовки, ещё затемно ушёл на улицу. На главной аллее пансионата светили фонари, когда я уже бежал по ней и рассматривал под ногами квадраты тротуарной плитки. Сегодня утром я вдвое увеличил продолжительность пробежки. На спортплощадке гнал из головы дурные мысли при помощи физических упражнений.

Утром на пляже опять был в одиночестве. Сегодня там даже не кричали чайки. Я сбросил одежду и пошёл к воде. Почувствовал, как разбушевавшееся море гнало меня прочь: оно толкало меня в грудь волнами, метало мне в глаза солёные брызги. На небо утром сбежались серые облака — небо выглядело хмурым и безрадостным: вполне под стать моему настроению.

— Сергей, это была та самая женщина, из-за которой у тебя третий день паршивое настроение? — спросил Александров. — Я говорю о той вчерашней барышне в шляпе и в очках, которая тебя вчера не пустила вместе с нами на танцы.

Я кивнул, придвинул к себе тарелку с омлетом.

Сегодня я в столовой снова уселся спиной к окнам — посматривал на проходивших мимо нашего стола людей. Рассматривал лица блондинок, искал соломенные шляпы и очки с большими тёмными стёклами.

— Серик, почему ты вчера не повёл её танцевать? — поинтересовался Давтян. — Мы вас ждали. Девчонки измучились от любопытства.

Он пошевелил густыми бровями и сказал:

— Теперь ты познакомишь нас со своей женщиной? Раз Арик её уже увидел. Пригласи её сегодня на пляж.

— Не получится, — ответил я. — Сегодня она уедет.

Нарек вскинул брови и спросил:

— Куда уедет? Почему уедет? Надолго?

— В Москву, — ответил я. — Всё. Её отдых закончен.

— В Москву, — повторил Аркадий. — Я так и знал.

Он взмахнул вилкой — словно срубил шашкой голову невидимому противнику.

— Значит, мне вчера не померещилось, — сказал Александров. — Я действительно узнал её голос. Я его раньше уже слышал.

Аркадий навалился локтями на столешницу, хитро сощурился.

— Сергей, как её зовут? — спросил он. — Хоть это ты нам теперь скажешь? Или это по-прежнему большая тайна?

Я без удовольствия прожевал кусок омлета, повёл плечом.

— Алёна.

— Алёна. Хорошо. А какая у неё фамилия?

— Просто Алёна, — сказал я.

Давтян усмехнулся.

Александров дважды щёлкнул пальцем, задумался.

— Алёна… — произнёс он. — Так. Я ведь наверняка её раньше встречал. Не сомневаюсь в этом. Только не соображу, где. У нас она не работает. Это точно. В прокуратуре? Или… нет, стоп. Сергей, эта твоя Алёна замужем?

Александров указал на меня вилкой.

Я покачал головой.

— С замужними женщинами я…

Я не договорил: вспомнил о генеральской жене.

— Но в её паспорт ты не заглянул? — сказал Аркадий. — Ведь так?

— Конечно, не заглянул, — ответил я. — Она выглядела совершеннолетней.

Давтян и Александров обменялись взглядами.

Аркадий заявил:

— Тогда мне всё ясно.

— Все они не замужем, — произнёс Нарек, — когда знакомятся на курорте с красивыми мужчинами.

— У неё точно есть муж, — сказал Аркадий. — И с её мужем я наверняка знаком. Иначе бы эта Алёна от меня не пряталась. Она тоже меня узнала. Клянусь вам, товарищи: её голос я раньше слышал! Не соображу только, у кого из моих приятелей жену зовут Алёной.

Александров нахмурился, потёр рукой подбородок.

Я наколол на вилку кусок омлета, сунул его в рот — не почувствовал вкус.

— Наш Серик не видел её паспорт, — напомнил Давтян. — Понимаете, что это значит? Это здесь она была Алёной. Там, в Москве, её могли звать Светой, Наташей или даже Жанной. Раз уж она тебя, Арик, узнала, то зачем бы сказала Серику своё настоящее имя?

Давтян улыбнулся.

Аркадий вскинул руки.

— А ведь действительно! — сказал он. — Зачем? Если она прятала от меня лицо, то наверняка утаила от Сергея и своё настоящее имя. Никакая он не Алёна. Теперь я в этом почти не сомневаюсь. Она москвичка, да ещё и замужем. Это точно.

Александров кивнул. Лампа у него над головой мигнула.

Я пожал плечами и ответил:

— Может, она и не Алёна. Какая теперь разница? В любом случае: у нас с ней всё закончилось. Сегодня она уедет. Останется для меня Алёной навсегда. Мы неплохо провели вместе время. Но теперь у неё будет своя жизнь, а у меня — своя.

Давтян тряхнул головой.

— Серик, вот это правильно, — произнёс он. — Это ты хорошо сказал.

— Она оставила тебе номер своего московского телефона? — спросил Аркадий.

Я покачал головой.

— Нет. Не оставила.

— Вот и хорошо, Серик. Ну их… этих замужних женщин. Нам такие в Москве не нужны.

Давтян отсалютовал мне стаканом с компотом.

Александров тоже поднял свой стакан.

— Что теперь будешь делать, Сергей? — спросил он. — Какие планы?

Я задержал взгляд на лице очередной блондинки — та посмотрела на меня, улыбнулась.

Я заслонил её улыбку от своих глаз стаканом с компотом. Ковырнул вилкой омлет. Вопреки желанию, не отодвинул тарелку в сторону.

Ответил:

— Отдыхать буду. Без вариантов. И развлекаться, конечно.

Нарек и Аркадий улыбнулись; чокнулись гранёными стаканами, где утонули в мутной воде сухофрукты.

— Это ты, Серик, правильно решил, — сказал Давтян. — Молодец.

— Это по-нашему, — согласился Александров. — Всё самое интересное у нас ещё впереди.

На пляж я после завтрака не пошёл: уснул, едва только Давтян и Александров вышли из комнаты.

Спал чутко, тревожно.

Дважды вставал и выглядывал в коридор: сквозь сон мне показалось, что стучали в дверь.

В обед Аркадий и Нарек потчевали меня в столовой весёлыми байками. Рассказывали о своей московской жизни и о своих планах на будущее. Аркадий рассчитывал, что уже этой осенью он получит новую звезду на милицейский погон. Нарек ещё не расстался с мыслью о поездке во Владивосток. Он лишь ещё не решил: отправится туда весной или дождётся лета. Давтян и Александров в один голос призвали меня сменить распорядок дня: хотели, чтобы я снова спал ночью, а не днём. Я пообещал им, что «так и сделаю». Но после обеда снова остался в жилом корпусе.

Я выпроводил за дверь своих соседей по комнате (там их уже дожидались Валентина и Рита с Василием). Вскипятил воду, растворил в кипятке ароматные гранулы кофе. В шортах и с голым торсом вышел на балкон. Зевнул, взглянул на украшенное перистыми облаками небо, зажмурился от яркого света. Утром мне показалось, что сегодня будет дождь. Но пасмурным сейчас было лишь моё настроение. Я недовольно скривил губы, когда услышал вопль чайки. Снова зевнул и сделал глоток кофе — ожидаемо обжёг кипятком язык. Поставил кружку перед собой на низкие перила.

Посмотрел на часы — нахмурился.

Алёну я заметил на ступенях у главного выхода из жилого корпуса пансионата в половину четвёртого вечера. Примерно в это время я и рассчитывал её увидеть: ещё утром прикинул, что институтский профессор (Алёнин отец) непременно отправится на остановку заранее (как минимум за полчаса до отправления автобуса). Лебедева вышла на улицу наряженная в бежевый сарафан, в знакомой мне соломенной шляпе и в очках с большими тёмными стёклами. Держала в руке тряпичную сумку. Громкий стук её каблуков прозвучал точно в такт биению моего сердца.

Вслед за Алёной на ступени вышла стройная женщина с непокрытой головой — в солнечном свете блеснули кудри её окрашенных хной волос. Женщина будто бы копировала Алёнину походку: так же покачивала бёдрами, стучала каблуками. Я невольно улыбнулся, когда подумал, что Елена Лебедева очень походила на свою маму: и фигурой, и ростом. Переключил внимание на появившегося следом за женщинами мужчину: седовласого, широкоплечего, с заметно выпиравшим (будто бы надутым) животом. Мужчина нёс в руках два больших коричневых чемодана.

Алёна заговорила со своей мамой — я невольно прислушался.

Смотрел, как семья Лебедевых оглядывалась по сторонам (все трое будто бы прощались с пансионатом) и неспешно шли в направлении невидимого даже с моего балкона шоссе. Женщины шагали плечо к плечу — то и дело посматривали друг на друга, переговаривались. Седовласый мужчина шёл за ними следом, тащил явно нелёгкие чемоданы и будто бы преграждал женщинам обратный путь. Заглянула в мою кружку чайка — она промчалась в паре метров от меня. Стук каблуков я уже не слышал. Но о нём мне напоминало ударявшееся о рёбра сердце.

Женщины дошли до изгороди из подстриженных кустов. Со спины их догнал порыв ветра. Он потревожил причёску Алёниной мамы. Алёна придержала рукой свою шляпу. Я снова отметил, что мать и дочь Лебедевы со спины походили друг на друга. Стройные ноги, прекрасная осанка. Я посмотрел на соломенную шляпу, на выпиравшие из-под тонкой ткани сарафана Алёнины лопатки. Алёна чуть дёрнула головой — будто бы рассмеялась. Я то ли услышал её смех, то ли воскресил его в памяти. Невольно улыбнулся. Словно тоже ощутил веселье. Пригубил горячую кружку, согрел язык горьковатым напитком.

Заметил, что Алёна вдруг остановилась, обернулась.

Лебедева приподняла лицо (блеснули тёмные стёкла очков). Алёна снова придержала рукой шляпу. Замерла, точно задумалась. Я почувствовал на своем лице её взгляд. Отметил, что Лебедева не сняла очки. Но я ни на миг не усомнился: смотрела она именно на меня. Я взглянул на её губы, на родинку под губой. Улыбнулся — вполне искренне. Лебедева всё же выпустила шляпу — махнула мне рукой. Её отец тоже замер и обернулся. Он безошибочно отыскал меня взглядом. Я рассмотрел его загорелое лицо, глубокие морщины на лбу, прямой нос, впалые щёки, острые скулы.

Профессор Лебедев мне показался уставшим и серьёзным. Я отсалютовал ему и его дочери кружкой с кофе. Алёна улыбнулась. На лице профессора не дрогнул ни один мускул. Лебедев повернулся к дочери и о чём-то ей сказал. Алёна кивнула, бросила на меня прощальный взгляд и уже через миг поспешила за своей мамой. Профессор Лебедев тряхнул чемоданами и чинно последовал за своими женщинами. Алёна скрылась за поворотом. Я ещё пару секунд рассматривал голубую рубашку и серые брюки её отца. Пока ни спрятались за кронами деревьев и они.

Шаги я не слышал — лишь стучало в груди сердце.

Я сделал глоток из кружки и перевёл взгляд на блестевшее за деревьями море.

За ужином я уселся лицом к окнам, как и во время своего первого посещения этой столовой. Краем глаза замечал проходивших мимо нашего стола женщин, но не поворачивал голову — смотрел в тарелку. Рассеяно разглядывал лежавшую у меня в тарелке запеканку. Изредка я поглядывал и на говорившего сейчас Александрова. Тот теперь сидел по левую руку от Давтяна. Аркадий рассказывал нам истории из своей милицейской работы, снова угрожающе помахивал в строну Нарека вилкой.

У меня за спиной шумели многочисленные голоса, скрипели столы и стулья, позвякивала посуда.

Давтян воспользовался паузой в монологе Александрова и произнёс:

— Поздравьте меня, товарищи. Я сделал Валентине предложение. Валечка согласилась стать моей женой.

Нарек улыбнулся. Александров подавился запеканкой, закашлял. Он выронил приборы (те звякнули о край тарелки), постучал себя кулаком по груди. Его широко открытые глаза влажно блеснули.

Я опустил вилку и посмотрел на Аркадия; убедился, что тот дышит. Затем перевёл взгляд на замершего с широкой улыбкой на лице Нарека. Я не понял: пошутил Давтян или сказал нам правду.

Александров смахнул слёзы с глаз и спросил:

— Нарек, что ты сделал? Повтори, я не расслышал. Или услышал что-то не то.

— Я предложил Валечке стать моей женой, — ответил Давтян. — Сегодня, по пути с пляжа. Валентина согласилась. Так что поздравьте меня. Я привезу домой не только морской загар и ракушки-сувениры, но и красавицу-невесту.

Аркадий пару секунд всматривался в лицо Нарека, затем повернулся в мою сторону — я пожал плечами.

Аркадий покачал головой, сделал жадный глотом из стакана: смочил горло остывшим какао.

— Нарек, это правда? — спросил он. — Или ты нас разыгрываешь?

— Разве я похож на шутника? — спросил Давтян. — Даже обидно.

Он скривил губы, дёрнул плечами.

— Я серьёзный взрослый мужчина, — заявил Нарек. — Так об этом Валентине сегодня и сказал. Все эти игры в намёки не для меня. Если мне понравилась женщина, значит: я на ней женюсь. Валентина мне нравится!‥

Нарек приподнял брови.

— … Поэтому я, как честный человек, сразу рассказал ей о своих намерениях, — сообщил он. — Зачем нам с ней ходить вокруг, да около? Разве мы дети какие? Сразу определимся, кому из нас что нужно. Так я считаю.

Давтян хмыкнул.

— Серик, ты мне сказал: Валечка хочет замуж. Ну а я хочу её, как женщину, как жену. Наши с ней желания совпадают. Так зачем нам тянуть? Я сказал Валентине, что мы поженимся в сентябре. Устроим свадьбу на сто персон. Красиво будет!‥

Нарек взмахнул рукой.

— … Шампанского будет много, — объявил он. — Хороший коньяк из Еревана земляк пришлёт. Займём в ресторане весь зал. Гулять будем так, что во всей Москве нас услышат! Красивая будет свадьба. Я такую уже делал. Эта получится не хуже.

Давтян окинул столовую взглядом, словно уже представил заполненный гостями свадьбы зал ресторана.

Мы с Александровым снова переглянулись. Аркадий хмыкнул, покачал головой.

— Нарек, зачем ты спешишь? — спросил Аоександров. — Ты уверен, что снова не ошибёшься? Мы с тобой уже были женаты. Разве первый раз тебя не научил осторожности? Ведь ты же с Валентиной ещё даже… вы ещё не спали вместе.

Нарек вскинул руку и указал на Аркадия пальцем.

— Вот это ты, Арик, верно заметил. Об этом я Валечке тоже сказал. Я ей честно признался, что восхищён её красотой; что её дивный голос радует мой слух. Но рассказал и о том, что уже был женат. Как и она однажды была замужем.

Давтян чуть сощурился и добавил:

— Поэтому я предложил… подстраховаться. Первая брачная ночь — это звучит красиво и романтично. Но что если в эту ночь мы поймём, что не подходим друг другу? Такое случается — дед мне об этом рассказывал. И что тогда? Развод?

Нарек улыбнулся, откинулся на спинку стула.

Его глаза хитро блеснули.

— Валечка мудрая женщина, — сказал Давтян. — Она сразу осознала всю серьёзность момента. Свадьба на сто персон и штамп в паспорте — дело не хитрое. Но к такому моменту нужно подойти ответственно. Семь раз отмерь, как говорится.

Нарек вздохнул, чуть склонил на бок голову.

— Поэтому, друзья, — сказал он, — я вас очень прошу: погуляйте сегодня вечером пару часиков. С девяти до одиннадцати. По пляжу пройдитесь, как Серик говорил. Или в кино сходите. Сегодня как раз в девять часов начнётся вечерний сеанс.

Александров усмехнулся, покачал головой.

— Что бы вы за это время семь раз отмерили? — спросил он.

Нарек пожал плечами.

— Ну, семь или не семь — там будет видно, — ответил Давтян. — Это уже как получится. Всё же два часа — это не так много. Хочу, чтобы сегодня всё было красиво. Вино открою. Даже свечку зажгу. Подойду к этому делу ответственно и серьёзно.

Аркадий шумно выдохнул. Он снова взялся за приборы: разрезал запеканку на две неравные части.

— Нарек, я уж подумал, что ты всерьёз говорил о свадьбе, — сказал Александров.

— Я и не шутил, Арик, — ответил Давтян. — Хорошая жена всем нужна. Разве нет? Вот только у женщин на лбу не написано, что они хорошие. В таких делах, Арик: не попробуешь — не узнаешь. Что хорошо одному мужчине, то не понравится другому.

Нарек махнул рукой.

— Нам с тобой, Арик, нравятся разные женщины, — сказал он. — Это я уже понял. Но ты правильно сказал: мы с тобой люди опытные в таких делах. Моя прошлая жена уехала в Ереван. Валентина москвичка — далеко ехать ей не придётся.

Давтян пожал плечами и добавил:

— Это если мы с Валентиной не сойдёмся характерами. Но я чувствую: мы с ней похожи. Поэтому предпочту попробовать. Ведь как сказал мудрый человек: кто не пробует, тот не пьёт шампанское. Тебе, Арик, я посоветовал бы то же самое.

— В каком смысле? — спросил Аркадий.

Давтян пошевелил бровями.

— В том самом, Арик, — сказал он. — Я говорю о Рите.

— Рита-то тут причём? — удивился Александров.

Он взмахнул рукой.

Нарек уклонился от встречи с вилкой и ответил:

— Где ты, Арик, в Москве найдёшь себе такую хорошую женщину? В своей милиции? А вот Рита себе мужчину найдёт. Пусть и не такого, как ты. Женщина она красивая и умная. Валя мне говорила, что мужики на заводе на неё засматриваются.

Александров нахмурился.

— Сами разберёмся, — буркнул он.

Ткнул ножом запеканку.

— Вот и разберитесь, — согласился Давтян. — Пока вы не разъехались по домам.

Он посмотрел на меня и спросил:

— Серик, ты вместе с Ариком в кино пойдёшь?

Александров мотнул головой.

— Я в кино не пойду, — буркнул он. — У Риты вечером буду.

— Нет, в кино не хочу, — ответил я. — Послушаю Петин концерт около фонтана.

— Так не будет концерта, — сказал Аркадий. — Пётр вчера струну на гитаре порвал. Я же тебе говорил. Или нет?

— Не помню. Тогда… ладно: в кино пойду. Что там сегодня покажут?

Нарек и Аркадий синхронно пожали плечами.

— Один пойдёшь, или Порошиных позовёшь? — спросил Аркадий. — Я сегодня Риту в кино не поведу. У неё побуду. Раз уж Нарик у нас в комнате с Валентиной… мериться будет.

Я усмехнулся — увидел, как засмеялась сидевшая у Александрова за спиной рыженькая девица.

Я окинул фигуру девицы придирчивым взглядом. Рыжая почувствовала моё внимание — взглянула в мою сторону, кокетливо улыбнулась. Я поманил девицу к себе пальцем.

Мне почудилось, что конопатая побледнела. Она замерла, взмахнула длинными ресницами. Ткнула себя в грудь пальцем и спросила: «Я?» Я прочёл этот вопрос у неё по губам.

— Ты, — сказал я.

Сопроводил свой ответ наклоном головы.

Рыжая вскочила — стул под ней едва не опрокинулся, но всё же устоял. Девица посмотрела мне в глаза. Медленно, точно загипнотизированная, она подошла к нашему столу. Пока она шла, я хорошо разглядел её фигуру.

Девица остановилась; она смотрела на меня большими зеленоватыми глазами, не моргала.

— Привет, — сказал я.

— П-привет, — едва слышно ответила рыжая.

Я отметил, что у неё приятный голос; но…

— В кино со мной пойдёшь? — спросил я. — Сегодня. Вечером.

— С тобой?

Мне показалось: девица пошатнулась.

— Да, со мной.

Рыжая судорожно сглотнула и тряхнула головой.

— С тобой пойду, — ответила она.

Её уши и щёки покраснели — будто оттаяли после мороза.

— Прекрасно, — заявил я. — Жди меня в без пятнадцати девять около фонтана. Договорились?

Девица снова кивнула.

Выдохнула:

— Договорились.

— Тогда увидимся вечером, — сказал я.

Помахал девице рукой.

— У-увидимся, — выдохнула рыжая.

Она нерешительно улыбнулась.

— Можешь идти, — подсказал я.

Девица кивнула, развернулась и на негнущихся ногах пошла к своему столу. Я увидел, как она подняла руки и прижала их ладонями к груди. Её подружки глуповато хихикнули и зашушукались.

Аркадий проводил девицу взглядом, повернулся ко мне и поинтересовался:

— Сергей, как её зовут?

— Понятия не имею, — ответил я.

— Почему ты не спросил?

Я дёрнул плечом и пообещал:

— Вечером спрошу.