Красавчик. Часть 1

Глава 23

После завтрака я вместе с Аркадием и Нареком отправился на пляж. У лестницы на первый этаж к нам присоединились Порошины, Рита с Васей и Валентина. На улице ярко светило солнце. Я надел очки, посмотрел на шагавших к пляжу людей. Ни на одном лице не задержал взгляд. Прикрыл рот ладонью, зевнул. После утренней пробежки и завтрака у меня было… нормальное настроение. Но к морю я пошёл только потому, что поддался на уговоры соседей по комнате. Мой прежний режим (обязательный сон после завтрака и обеда) меня вполне устраивал. Хотя теперь в нём и не было необходимости.

Надю и двух её подруг я заметил, едва только прошёл под аркой. Указал мне на них и Аркадий.

— Вижу, — сказал я. — Пусть отдыхают.

— Серик, ты не пойдёшь к ней? — спросил Давтян.

Он спросил это тайком от прочих наших спутников. Не услышала его слова даже снимавшая в это время босоножки Кудрявцева.

Я покачал головой.

— Нет.

— Она обидится, — сказал Александров.

Аркадия услышали.

Но ни Порошин, ни Рита, ни Валя не поняли смысл его слов. Потому что мы уже повернулись к разместившейся неподалёку от забора Наде спиной.

— Пока не на что обижаться, — ответил я. — Давайте сменим тему.

— Ладно, — произнёс Александров.

— Нарек, а что случилось? — спросила Валентина.

— Всё в полном порядке, прелесть моя, — ответил Давтян. — Ты сегодня выглядишь просто великолепно!‥

На пляже шумели волны, кричали чайки и разговаривали отдыхающие. Там снова было многолюдно. Нам повезло: мы опять нашли свободное место у неразрушаемой песчаной крепости. Прочие отдыхающие будто бы сторонились этого места, или они уже признали его нашим. Я сбросил кроссовки, снял футболку. Живот, грудь, плечи и спину мне снова пощекотали женские взгляды. Я вновь зевнул, посмотрел на уже примелькавшиеся лица дежуривших на мелководье немолодых женщин — те меня будто бы и не заметили (смотрели мимо меня, надменно кривили губы). Я усмехнулся, проводил взглядом заходивших в воду девиц.

— … Я всё продумал… — говорил Александров.

Он сидел на краю покрывала, смотрел на меня сверху вниз, щурил глаза. Краем глаза он присматривал за Васей и за Серёжей, которые вырезали металлическими совками зубцы на верхушке песчаной крепостной стены (по примеру зубцов на стенах Московского Кремля).

Рита разместилась на покрывале справа от Аркадия, с показным интересом прислушивалась к его рассуждениям. Нарек и Валентина только что ушли купаться, Ольга и Пётр составили им компанию (оставили Серёжу на попечение Риты и Аркадия).

— … Сергей, если ты не чувствуешь предметы на больших расстояниях, то и головную боль при таких попытках не ощутишь. Поэтому мы пойдём от большего к меньшему: от больших расстояний к маленьким. Понимаешь, о чём я говорю?

Я неопределённо повёл плечом, стряхнул с него на песок каплю. Слушал Александрова, но сам то и дело посматривал по сторонам: будто бы всё ещё искал на пляже знакомую соломенную шляпу и присматривался к лицам светловолосых женщин.

— … Мы разложим предметы на разных расстояниях от тебя, — заявил Александров. — От сотни километров до ста метров. Много предметов: больше десятка. Ты используешь свою способность сначала на дальних. Боль почувствуешь всего один раз…

Я невольно нахмурился — Аркадий вскинул руки.

— … Не сейчас, — добавил он, — проделаем всё это в Москве. Ведь ты же, Сергей, сам сказал, что поедешь в столицу. Вот! Проведём там подготовку, подберём день. Я сам стану твоим подопытным. Всё проделаем легко и просто. Узнаем точно, на каком расстоянии ты…

Александров снова вскинул руки.

— Да не качай головой, Сергей! — сказал он. — Я же объяснил тебе, какие перспективы открывает твоя способность для моей работы… для советской милиции, для всей нашей страны! Представь только, как быстро мы с тобой раскроем ограбление той же сберкассы!‥

— Как? — спросил я.

Аркадий вскинул брови.

— Разве это не очевидно? — спросил он. — Вот, посмотри сюда.

Александров склонился, разгладил ладонью поверхность песка у своих ног.

— За всё время поиска ты всего несколько раз используешь свою способность… — сказал он.

Аркадий услышал, как я хмыкнул и уточнил:

— Трёх раз вполне хватит. Вот погляди, Сергей. Представь, что это карта Москвы. Мы с тобой вот в этой точке выясним направление, где спрятались грабители, затем вот здесь и вот здесь. Проведём от этих мест линии-направления…

Александров трижды ткнул пальцем в песок и нарисовал три луча.

— Они пересекутся в одной точке: в той самой, где преступники спрятали деньги. Вот и все дела. На всё это мы потратим пару часов. Бандиты и оглянуться не успеют, как мы уже накроем их малину и отберём награбленное.

Аркадий поднял на меня торжествующе блестевшие глаза, улыбнулся.

Я покачал головой и заявил:

— Не прокатит. Ничего у нас не получится. Даже если не учитывать, что за три «поиска» в течение одного дня я получу массу приятных ощущений в виде головной боли. Деньги мы так всё равно не найдём. Это вообще не вариант.

— Почему? — удивился Александров. — Хватит и два раза… наверное. Третий — это чтобы наверняка.

Он указал мне на песок, где недавно проделал пальцем три борозды.

— Ведь я же объяснил. Всё очень просто же…

Мне показалось, что Александров разозлился.

— Аркадий, у тебя есть деньги? — спросил я. — Любые. Сейчас. Здесь, на пляже.

— Нет, я не взял кошелёк.

Аркадий развёл руками.

— Рита, а у тебя?

Я взглянул на клочок газеты, что красовался на Ритиной переносице.

— Немного мелочи, — ответила Рита. — Я прихватила с собой рубля полтора. На всякий случай.

Она показала рукой на сумку, спросила:

— Этого хватит?

— Прекрасно, — сказал я. — Хватит. Спасибо, Рита. Теперь расскажи Аркадию, как выглядят эти твои копейки. Ведь ты же держала их в руках. Сегодня, совсем недавно. Ты запомнила их внешний вид? Что именно ты запомнила?

Рита вздохнула.

— Ну… — произнесла она. — Там пара десятикопеечных монет, две монетки по двадцать копеек и…

Я покачал головой.

— Нет, не так, Рита. Объясни Алексею, чем каждая из этих твоих монеток отличается от всех прочих. Или хотя бы хорошенько представь одну из них. Самую необычную, которая больше других тебе запомнилась.

Рита растерянно моргнула.

— Они все… обычные, — ответила она. — Обыкновенные.

Я посмотрел на Александрова и сказал:

— Аркадий, вот в том-то и проблема с деньгами. Для моей способности важно, чтобы люди вообразили конкретную вещь, пусть даже и денежную купюру. Кто её представит? Кассир? Инкассаторы? Сомневаюсь.

Аркадий снова посмотрел на свой рисунок.

Секунд десять он молчал, затем произнёс:

— М-да. Проблема. Я об этом не подумал.

Александров вздохнул.

— Ладно, я согласен, — сказал он, — что с деньгами не получится. Ну и ладно. Сергей, но крадут ведь и картины, и драгоценности, и автомобили. Владельцы их точно вспомнят. С такими вещами тебе будет намного проще.

Я пожал плечами.

— Возможно. Но проблему головной боли никто не отменял. Я воспользуюсь «поиском» три раза. В четвёртый раз он не факт, что сработает. Хорошо, если для твоего расследования хватит этих трёх раз. Потому что после пятого раза я точно отключусь.

Рита повернула в мою сторону лицо.

— В каком смысле, отключишься? — спросил Аркадий.

— Потеряю сознание. От боли. Проверенный факт. Я однажды такое провернул. Поддался на уговоры. Больше такого не хочу. Думал тогда, что отброшу копыта. Повезло, что не схлопотал инсульт или инфаркт. Пятый раз — для меня это слишком.

Я поднял руки — показал Аркадию свои ладони.

— Плохо, — заявил Александров. — Сколько придётся ждать? До того, как твоя способность восстановится.

— Как минимум сутки. В прошлый раз после четырёх использований подряд боль держалась часов пятнадцать.

Аркадий покачал головой.

— Долго. Неудобно.

— Полностью с тобой согласен, — сказал я. — Очень неудобно.

Александров провёл рукой по песку, стёр с него свой рисунок. Он взглянул на Серёжу и на Васю, которые всё ещё переделывали песчаную стену. Вдруг снова поднял на меня взгляд.

— Серей, ты говорил: эта способность досталась тебе по наследству, — сказал Александров. — Помню, ты рассказывал: твои предки были шаманами. Это значит, что твои родители тоже так могут? У них тоже есть эта воображаемая стрелка компаса?

— Эта головная боль досталась мне по материнской линии, — ответил я. — Папа ничего похожего не умеет. Бабушка говорила, что такие способности были у моего прадеда — её отца. Говорила, что он был по-настоящему крутым экстрасенсом…

— Кем? — переспросил Аркадий.

— Экстрасенсом. Это… научное название шаманов и прочих сказочных волшебников.

— Твой прадед сейчас живёт во Владивостоке?

— Он умер, — сказал я. — Ещё до моего рождения.

Александров вздохнул.

— Жаль, — сказал он. — Я тут подумал: вдвоём бы вам было легче пользоваться этим вашим «поиском». Если бы вы угадывали направление по очереди. Голова болела бы не так часто. Дважды один, дважды другой… ну, ты понимаешь.

— У моего прадеда во время поиска вообще голова не болела, — сказал я. — Так мне бабушка рассказывала. В плане всех этих экстрасенсорных способностей прадед был круче меня. Он бы и меня обучил, если бы я родился раньше.

Я усмехнулся.

— Бабушка утверждала, что мой прадед много чего умел. Он не только чувствовал направление без всякой боли. Он и гадал, как те цыгане. И даже людей лечил. Она говорила, что её отец и Сан Саныча бы вылечил, если бы был в то время жив. Он…

Я замолчал, посмотрел на Александрова.

На миг мне почудилось: я увидел не Аркадия, а его отца.

— Какого Сан Саныча? — спросил Александров.

Я перевёл взгляд на свою одежду, что стопкой возвышалась на покрывале рядом Ритой. Невольно вспомнил о белой ракушке, которая лежала сейчас в кармане моих шорт. Почувствовал, как пересохло у меня во рту.

— Сергей! Ау!

Александров взмахнул рукой, щёлкнул пальцем.

Я посмотрел ему в глаза.

— Не понял, — сказал Аркадий. — Сергей, кто такой Сан Саныч?

Я сместил взгляд на лицо Риты и спросил:

— Сейчас ведь июль семидесятого года?

Рита кивнула.

— Ну, да, — сказала она. — Ещё июль. Сейчас двадцать четвёртое число, пятница.

Рита моргнула и уточнила:

— Август начнётся только в конце следующей недели.

Александров глуповато улыбнулся, развёл руками — Рита погладила его по бедру, словно успокаивала.

— Серёга, кто такой этот твой Сан Саныч? — спросил Аркадий. — Моего отца, кстати, так зовут. У нас в семье много поколений подряд мужчин называли Александрами. Только на мне эта традиция закончилась. Отец так решил.

Я кивнул… и тут же мотнул головой.

— Тот Сан Саныч умер три года назад, — ответил я. — Второй муж моей бабушки. Хороший мужик… был: весёлый, энергичный. Дожил почти до восьмидесяти лет. Он болел долго. У него нашли опухоль в голове. Неоперабельную.

У меня над головой прокричала чайка.

— Ужас, — сказала Рита и поплевала через левое плечо.

Я хорошо запомнил, как после похорон Сан Саныча (в тысяча девятьсот девяносто седьмом году) бабушка сказала:

— … Иногда мне кажется, Серёжа, что это мы, врачи, ни на что не способны, что это мы настоящие шарлатаны. Хотя папа часто в шутку шарлатаном величал себя. Я в ответ называла его волшебником — он улыбался.

Бабушка улыбнулась, смахнула с глаз слёзы.

— Мой папа быстро бы поставил Сан Саныча на ноги. Как он сделал это в сорок втором и в пятьдесят третьем. Скольких людей он буквально с того света вытащил!‥ особенно во время войны. Скажи кому — не поверят…

В обед я сообщил Нареку и Аркадию, что сегодня освобожу комнату. Уеду на четырёхчасовом автобусе. В Москву.

— … Завещаю вам свои завтраки, обеды и ужины, — сказал я. — Кушайте, поправляйтесь.

Я указал ложкой на тарелку с борщом.

Взмахнул рукой — отогнал от стола муху.

— В каком смысле, уезжаешь? — сказал Александров. — Ты ведь и двух недель здесь не пробыл.

— Серик, почему уезжаешь? — спросил Давтян. — Куда ты торопишься?

Нарек и Аркадий скрестили на моём лице удивлённые взгляды.

Посмотрела на меня и обедавшая в компании подруг Надя.

— Надоел мне отдых, — заявил я. — Устал я от моря и от пляжа. Десяти дней отдыха мне хватило за глаза. В Москву хочу, в цивилизацию.

— Серик, ты это серьёзно?

— Это из-за той Алёны, которая вчера тебя бросила?

Нарек и Аркадий вновь обменялись взглядами.

— Ладно тебе, Серик, — сказал Давтян, — не расстраивайся. Здесь в пансионате ведь полно других женщин. Не хочешь Надю — найди другую. Вечером только свистни — женщины налетят на тебя, как пчёлы на мёд.

Я усмехнулся.

— Да в том-то и дело, мужики. Надоело мне. Везде одно и то же. Подустал я от отдыха и от женского внимания. Да и море мне не интересно. У нас во Владивостоке оно почти такое же. Только называется по-другому.

Я покачал головой и сказал:

— Решил: в Москву поеду. В Москве сейчас тепло, хорошо. Погуляю по столице, отыщу родственников. Глядишь, к осени и сам стану москвичом. Подыщу себе красавицу актрису или балерину в подружки. Может, и с вами встретимся ещё…

— Как это, может⁈ — воскликнул Нарек. — Ты на свадьбу мою придёшь! Ты пообещал! Да и просто так приходи. Мы же теперь друзья, Серик. Другу я всегда помогу! Я тебе адрес свой напишу. Не навестишь меня до осени — так и знай: обижусь!

— Действительно, Сергей, никаких «может», — сказал Александров. — В Москве мы обязательно встретимся. Пообещай. Я тебе тоже свои координаты оставлю. Обязательно со мной свяжись. Помогу, чем смогу. Да и просто буду рад нашей встрече.

От жилого корпуса пансионата меня провожала большая шумная компания: Порошины, Рита с Василием, Аркадий, Нарек и Валентина. Четверть часа мы общались на автобусной остановке. Шутили, смеялись. Подъехал автобус. Женщины испачкали мои щёки губной помадой. Порошин, Давтян и Александров пожали мою руку и заверили меня в «вечной» дружбе. Я всем сказал, что увижусь с ними в Москве (даже пятилетним Васе и Серёже).

Распахнулась дверь. С рюкзаком в руках я взобрался по ступеням в душный салон автобуса. Из окна помахал рукой своим оставшимся на остановке приятелям. Отметил, что Ольга Порошина придерживала мужа за локоть, а Валентина Кудрявцева прижималась к плечу Нарека Давтяна. Обе пары выглядели весёлыми и счастливыми. Я тоже улыбнулся. В очередной раз заверил сам себя, что данное Сергею Петровичу обещание я выполнил.

Сунул руку в карман, извлёк из него белую ракушку.

Потёр её пальцем. Улыбнулся.

В Первомайск я приехал ещё засветло. Хотя солнце уже спустилось к линии горизонта. Та линия теперь была не на море, а в поросшей пожелтевшей травой степи. До железнодорожного вокзала я дошёл без посторонней помощи; во главе компании других бывших пассажиров автобуса. У здания вокзала и на железной дороге к тому времени уже зажгись фонари.

С покупкой билетов до Москвы у меня проблем не возникло. Я купил билет без указания места, в плацкартный вагон (в купейных вагонах, мне сказали, мест не было). Расплатился в кассе советскими деньгами (теперь уже не держал наготове свой бумажник с долларами и рублями РФ). Паспорт у меня зевающая кассирша не спросила.

Чуть больше часа я бродил по почти безлюдному перрону в ожидании поезда — тот останавливался в Первомайске на две минуты. Рассматривал провинциальные красоты и баннер на стене: «Наш путь — в коммунизм!» Читал надписи на освещённых фонарями стендах: «Береги себя! Не ходи по путям», «Не соскакивай с поезда на ходу!»

Паспорт для посадки в поезд вновь не понадобился. Да и на мой билет раскрасневшаяся от духоты проводница взглянула лишь вполглаза. Пассажиры в вагоне ещё не спали — с десяток мужчин выскочили на перрон для двухминутного перекура. Я вновь самостоятельно выбрал себе полку — на этот раз разместился на двадцать втором месте.

Поздоровался с соседями по купе. Поставил на свою полку рюкзак и уселся рядом с игравшими в карты мужчинами. Женщина напротив меня читала журнал. Она щурила глаза: света к купе для чтения было маловато. Я прошёлся взглядом по ногам женщины, задержал его на обложке журнала. «Советский экран», одиннадцатый выпуск за семидесятый год.

С обложки журнала мне улыбалась киноактриса Елена Лебедева.

Ровно в полдень двадцать шестого июля (в воскресенье) поезд прибыл в Москву.

Из поезда я вышел на перрон Курского вокзала. Попрощался с молоденькой проводницей, поправил на плечах лямки рюкзака. Огляделся по сторонам. Перрон был заполнен суетливыми людьми. В воздухе над ним кружили голуби и дрожащие облака табачного дыма. Именно таким я этот перрон и помнил: на него я в девяносто втором году вернулся из поездки в Севастополь. Случилась та памятная поездка после того, как я окончил школу — до вступительных экзаменов в Московский горный институт.

Я улыбнулся промелькнувшим в голове воспоминаниям. Поезд у меня за спиной вздрогнул, будто бы недовольный тем, что я не по-московски замер на месте. Он напомнил мне: в столице всегда было куда спешить.