Мёртвые души. Книга 1 и 2

Глава 12

Страж повёл меня по широким мощёным улицам, где горожане уже оживлённо занимались своими делами. Каждый взгляд, каждый звук казался мне подозрительным, словно в этом идиллическом мире скрывалось нечто большее, что я просто ещё не понял.

— Это не просто город, — подумал я, — тут явно кто-то стоит за порядком, кто-то намного сильнее любого из тех вампиров, с кем мне приходилось сражаться.

Нас провели в небольшой дом, где мне предложили еду и целебные мази для ран. Я аккуратно принял помощь, благодарил, но не отпускал бдительность — слишком много уже было обманов в этом мире.

Город действительно выглядел иначе — стены крепкие, постройки ухоженные, и люди здесь, казалось, жили без страха и тревоги. Это было совсем не то, что я ожидал увидеть рядом с логовом кровососущих хищников.

— Кто же охраняет этот город? — крутилась мысль в голове, — кто такой этот «высший», что тут не появляется враждебных вампиров?

Отчасти меня охватывала надежда — возможно, я нашёл союзников. Но разум подсказывал: осторожность — ключ к выживанию, даже если этот город и кажется раем посреди ада.

Вечер опустился мягко, закат окрасил окна в тёплые оттенки, и меня настойчиво попросили остаться на ночь у местного лекаря — старика с проницательным взглядом и спокойной манерой речи. Я принял приглашение, усталость давила на плечи сильнее, чем любое ранение.

Старик аккуратно обработал мои раны, внимательно разглядывая порезы и царапины. Он говорил спокойно, почти тихо, но в каждом слове слышалась уверенность:

— Это не просто царапины от диких зверей… Скорее, следы когтей вампиров.

Я удивился — значит, они знают о них. Старик, словно чувствуя мой вопрос, продолжил:

— Давным-давно Лорд этого города заключил договор с вампирами. День принадлежит людям, а ночь — им.

— Вампиры не вламываются в дома и не убивают горожан, — объяснил он, — взамен люди добровольно делятся своей кровью. Так они живут в мире, без постоянного страха, без нужды и проблем.

Но, добавил он с тяжёлой грустью в голосе:

— Любой чужак, который останется вне стен домов ночью, становится законной добычей для вампиров.

Я почувствовал, как холодок прошёл по спине. Вся эта идиллия, эти улыбающиеся лица — лишь фасад, созданный договором, ради мирного существования. И я, вне их домов, оказался не просто чужаком — добычей.

— А я? — спросил я, глядя в глаза старика. — Что теперь со мной?

— Твоя участь зависит от тебя, — ответил он. — Ты можешь попытаться выжить, находясь в городе днем и в укрытии ночью… или искать свой путь дальше, но будь осторожен — ночь здесь не для слабых.

— Расскажи мне больше о вампирах, — попросил я, осторожно усаживаясь на скамью в небольшой комнате лекаря. — Что это за существа? Где они бывают днём, если их территория — ночь?

Старик вздохнул, глаза его стали чуть грустнее, словно он вернулся мыслями в давние времена.

— Вампиры… — начал он неспешно. — Это не просто звери или кровососы из старых легенд. Они умные, хитрые, сильные существа, почти люди, но с другой природой. Их тело намного крепче, кровь — мощный источник силы. Они живут по особым законам, которые установил Лорд.

— Днём вампиры прячутся, — продолжил старик, — но не в обычных подвалах или пещерах, как можно было бы подумать. Большинство из них — в лабораториях, скрытых глубоко под землёй, в древних катакомбах и заброшенных строениях, которые перепрофилировали под свои нужды. Там они спят, восстанавливаются и готовятся к ночным охотам.

— И где же этот Лорд? — спросил я, с интересом следя за выражением лица старика.

— Лорд живёт в большой башне в центре города, — ответил он. — Его резиденция — крепость и одновременно лаборатория. Он контролирует весь город и вампиров, соблюдая договор. Его власть жестока и безжалостна, но благодаря ему люди и вампиры сосуществуют, хоть и на очень хрупких условиях.

Я промолчал, переваривая информацию. Это было больше, чем я ожидал. Договор между людьми и вампирами, тайные лаборатории, загадочный Лорд… Всё вокруг казалось не таким простым, как выглядело вначале.

— Значит, если я хочу понять, что здесь происходит, мне нужно идти к башне Лорда? — спросил я тихо.

Старик кивнул, его глаза мерцали предупреждением.

— Да, но будь осторожен. Там не только вампиры — там правит сила, которая может уничтожить любого, кто осмелится бросить ей вызов.

Я немного помолчал, глядя на слабый свет фонаря, отбрасывающий дрожащие тени на деревянные стены.

— А как насчёт… самих людей? — спросил я, осторожно подбирая слова. — Насколько их устраивает эта политика? Подчинение Лорду, ночная сдача крови, соседство с хищниками?

Старик почесал затылок, вздохнул.

— Люди… довольны. Или, по крайней мере, стараются быть. Ты же видел сам — улицы чистые, дети играют, лавки полны, еда в достатке. За всё это нужно платить, и большинству вполне подходит цена. Уж лучше кровь в обмен на безопасность, чем смерть от когтей какого-нибудь зверя в лесу.

Он отхлебнул воды из кувшина, задумался.

— Конечно, недовольные есть. Всегда были. Кто-то шепчет на кухнях, кто-то жалуется в подвалах. Но, — старик бросил на меня пристальный взгляд, — здесь всё просто: недоволен? Иди, пожалуйся Лорду. Он выслушает. Правда, редко кто возвращается после таких разговоров. Говорят, он умеет "успокаивать" людей… навсегда.

Я напрягся, но старик не выглядел как пугало или предатель. Он просто рассказывал, как оно есть.

— Но ведь это же… — начал я, но осёкся, подбирая слово.

— Тирания? — подсказал он. — Может быть. А может, просто порядок. Снаружи города — ад. Здесь — жизнь. Вампиры, как бы ни было странно, сдерживают худшее. Песчаные чудовища, ментальные твари, разумные паразиты… Всё это осталось за границами. Лорд сдерживает их. И платой за это стало соглашение. Ночь — не наша.

Я молча кивнул. Всё казалось таким неправильным… и одновременно разумным.

Жизнь — за кровь. Безопасность — за подчинение. Свобода? Её цена здесь, похоже, была слишком высока.

Я сидел на деревянной скамье у окна, завернувшись в чужое одеяло, пахнущее лекарственными травами и старым деревом. За окном ночной город дышал ровно, как спящий зверь. Тепло фонарей, слабое гудение цикад, щелчки ставен на ветру — всё это казалось невероятно мирным.

А во мне всё ломалось.

Моё задание — убить высшего. Верховного вампира. Яснее некуда. Система не оставила вариантов. Срок — десять дней. Цена провала — смерть. Вопрос не в том, хочу ли я это сделать, а в том, выживу ли, если не сделаю.

Но теперь я видел, что за гранью задания. Это не логово чудовищ. Это не мясной склад для вампиров. Это город. Настоящий. Со смеющимися детьми, с пахнущими хлебом улицами, с усталыми, но добрыми глазами стариков. И эти люди…

Они не рабы. Не совсем.

Они не сопротивляются — да. Но не потому, что не могут. А потому, что не хотят.

Они приняли правила.

Они научились жить внутри сделки.

И, черт возьми… они живут лучше, чем я когда-либо жил.

Что произойдёт, если я выполню задание? Убью верховного. Этот город рухнет? Начнётся резня? Вампиры выйдут из-под контроля? А может, придут другие. Хуже. Голоднее. Без Лорда. Без сдержек. Без договоров.

Ведь это он держит всё на тонком балансе. Он — замок на клетке с хищниками.

Может ли система ошибаться? Может. Она выдала мне задание, не зная — или не считаясь — с тем, куда именно она меня направляет. А может, всё знает. Может, это и есть часть испытания — не сила, не ловкость, а выбор.

Убить, потому что надо. Или не убить, потому что нельзя.

Быть механизмом. Или остаться человеком.

Я сжал кулаки. Даже не из ярости. Из страха. Из злости на самого себя.

Я хочу жить.

Я не хочу умирать.

Но если ценой моей жизни станет жизнь сотен? Тысяч?

Я глубоко вдохнул.

Решения — ещё нет.

Но теперь я знал, что именно поставлено на карту.

И, возможно, в этот раз… не система будет судить меня.

А я — её.

Утром город будто стал другим. Те же улицы, те же лица, но я чувствовал в них что-то… натянутое. Как струна, готовая лопнуть от одного неверного прикосновения. Может, это я сам изменился. Может, ночь в доме лекаря отняла у меня не только усталость, но и иллюзию простоты.

Я вышел рано, когда солнце ещё только касалось верхушек крыш, заливая улицы мягким золотом. Горожане раскладывали товар, открывали ставни, махали друг другу и мне — как будто я не чужак, не человек, пришедший из мрака, а просто один из них.

И всё же, в каждом взгляде было нечто… поверхностное. Как будто глаза скользили мимо, не задерживаясь, не вглядываясь. Они не хотели знать, кто я такой. Не хотели видеть.

Я спросил у торговки хлебом, где найти замок Лорда. Она улыбнулась, показала направление — и замолкла. Я поблагодарил, и больше слов мы не обменялись.

Дорога к замку шла по широкой мостовой, выложенной светло-серым камнем. Дома становились всё богаче, чище, глуше. Люди попадались реже. Пахло свежестью, как после грозы. Я чувствовал, как что-то сжимает грудь, хотя снаружи всё казалось правильным, почти идеальным.

Архитектура была… правильной. Вот это слово. Без излишеств, но без малейших дефектов. Ни трещины, ни облупившейся штукатурки, ни грязного окна. Цветы в горшках. Симметрия. Тишина.

Чем ближе к замку, тем тише становилось.

Он вырос внезапно, как будто шагнул из другой реальности. Тёмно-серый, почти чёрный, башни как из стекла и камня одновременно. Ни одного флага. Ни герба. Никакой помпезности. Только тяжёлые ворота, как створки гроба, и высоченные стены с округлыми шипами.

Он не давил архитектурой. Он давил присутствием.

Я чувствовал, как в груди становится пусто. Как будто внутри меня что-то смолкает.

Моя решимость, моя злость, даже страх — всё глохло, оставляя после себя хрупкое молчание. Как в зале перед приговором.

Я остановился в двух шагах от ворот. Постоял.

Солнце светило мне в спину, а замок пил его тень, как губка.

Я не был уверен, зачем пришёл.

Хотел ли я увидеть лицо того, кого должен убить?

Или надеялся, что он скажет что-то, что даст мне оправдание — для убийства, или для бегства?

Решения всё ещё не было.

Но я знал: если я не войду сейчас, то, возможно, уже никогда не смогу.

Я сделал шаг вперёд.

Ворота отворились сами собой.

И внутри замка было… безмолвие.

Внутри замка было неожиданно светло. Не готическая тьма, не сводчатые залы с паутиной и пылью — нет. Свет пробивался откуда-то сверху, как будто стены умели дышать светом, не отбрасывая при этом ни одной тени. Всё выглядело настолько чисто, выверено и… чуждо, что каждый мой шаг отдавался в голове гулом, как набат.

Пол из тёмного камня — отполирован до зеркального блеска. Я видел в нём своё отражение: искажённое, вытянутое, будто мир говорил мне — ты здесь не свой.

Высокие стены были украшены картинами, но не живыми, а странно абстрактными. Ни лиц, ни тел — только завитки света и багровые вихри на чёрном фоне. Казалось, если долго смотреть, они начнут двигаться. Я отвёл взгляд.

Ни одной пылинки. Ни одного запаха. Даже воздух был стерилен, как в операционной. Всё это напоминало не жилище, а святилище — храм власти, устроенный по математической формуле.

Меня встретил человек — или, возможно, тот, кто хорошо играл его роль. Сдержанный, в безупречном сером костюме, с вкрадчивым голосом, в котором слышалась отточенная вежливость и одновременно — абсолютное равнодушие.

— Лорд примет вас через несколько минут, — сказал он, ни разу не взглянув мне в глаза. — Пройдемте.

Я молча последовал за ним.

Коридоры закручивались, шли то вверх, то вбок, ни одного окна, ни одного звука. Даже мои шаги словно глушили ковры, появлявшиеся внезапно, там, где им было угодно.

Наконец, мы остановились перед высокой дверью из светлого металла, выгравированной сложным узором. Он напоминал… нервную систему. Или корни дерева. Или сосудистую сетку вампира.

— Пожалуйста, ожидайте. — Слуга склонил голову и исчез, словно его и не было.

Я остался один.

В зале, где стены были выложены черным обсидианом, потолок терялся где-то в вышине, а в центре — стояло кресло. Не трон, а именно кресло. Простое. Современное.

Перед ним — низкий стол. Стакан воды. И никаких охранников.

Я чувствовал, как тишина сгущается вокруг, придавливает плечи, забирается под кожу.

Словно сам воздух ждал.

Словно этот замок смотрел на меня.

Я не знал, чего боюсь больше: что Лорд окажется чудовищем…

…или тем, кто убедит меня, что он вовсе не чудовище.

Дверь открылась — не со скрипом, не с шумом, а мягко, беззвучно, как будто сама решила: пора.

Он вошёл.

И я сразу понял — это он.

Лорд. Высший. Вампир.

Не было ауры ужаса, как я ожидал. Не было скрежета когтей, сияния глаз или демонической улыбки. Он выглядел… просто. Чересчур просто. Чёрные брюки, рубашка с высоким воротом, поверх — тёмно-синий жилет без украшений. Волосы коротко стрижены, ни одной седины. Ни одного лишнего движения. Его лицо — будто вырезанное из слоновой кости: безупречно правильные черты, без эмоций, без возраста. Ни стар, ни молод. Безвременный.

Только глаза — вот они были настоящими.

Багровые, но не пылающие. Глубокие, как старые вина, и бездонные, как ночь. В них было… всё.

Знание. Усталость. Расчёт. И пустота.

— Добро пожаловать, Игорь, — сказал он тихо. Его голос был не просто мелодичным — он вибрировал в груди, как басовая струна. — Садись.

Я остался стоять.

— Ты знал? — выдавил я. — Зачем я пришёл в твой город?

Он улыбнулся. Не хищно, не язвительно — как человек, который знает, что смеяться неуместно, но всё равно слегка усмехнулся.

— Конечно. Абсолют не умеет шептать. Он кричит. Для тех, кто умеет слушать.

Ты должен меня убить. Высшего вампира. Срок — десять дней. Иначе смерть, провал, очищение или изгнание, да?

Молча кивнул.

— И ты сомневаешься. Потому что увидел улицы. Улыбки. Детей. И стариков, которые могут прожить до самой старости, не зная страха. — Он прошёлся мимо меня, сел в кресло, вытянул ноги, сцепил пальцы. — Хорошо. Тогда слушай. И решай сам.

Он взглянул в стену, как будто видел за ней нечто далёкое, и начал:

— Мир пал давно. И мы — не его разрушители. Мы были теми, кто пришёл, когда всё уже рухнуло. Люди сами обрушили цивилизацию. Бесконечные войны, вирусы, климатические катастрофы. Из того хаоса возникли мы. Не как проклятие. Как эволюция. Паразит, если хочешь. Но паразит, который берёт кровь — и даёт защиту.

Я молчал. Он продолжал:

— Большинство городов — это клетки. Загоны. Люди в них — скот, живущий, чтобы служить пищей. Их даже не убивают сразу — зачем терять источник? Им дают наркотики. Иллюзии. Игры. Секс. Всё, лишь бы не задумывались. Их жизнь не их.

А здесь…

Он развёл руками.

— Здесь люди живут. Я предложил им выбор. Да, они делятся кровью. Да, по ночам город — не их. Но они живут. Учатся. Влюбляются. Пишут книги, строят дома, рожают детей.

Они выбрали этот договор.

— И что, ты… герой, получается? — спросил я, не скрывая горечи.

Он тихо усмехнулся:

— Я вампир. И я правлю. Но я сделал то, чего не сделал никто из моих: я дал людям иллюзию… и возможность.

Пусть жалкую, пусть ограниченную — но настоящую.

Он снова посмотрел на меня.

— И вот ты пришёл. Чтобы всё это разрушить. Потому что кто-то сверху решил, что "высший вампир" — это зло.

А ты… уже видел, что зло не всегда чёрное, да, Игорь?

Я сжал кулаки. Пот стекал по вискам.

Он не защищался. Не нападал. Просто… говорил. Как будто был готов.

А я не был.

Не готов судить.

Но судить — моя обязанность.

Я сидел. Не помню, когда опустился в кресло, но теперь руки лежали на коленях, сжатые до белых костяшек, а внутри гудело.

Он наблюдал. Спокойно. Без нажима. Он знал, что творилось у меня в голове. А может, просто угадывал — с его опытом это несложно.

"Я должен убить высшего вампира."

Это цель, приказ, якорь — всё, что держит меня в этом мире. Без выполнения — смерть. Не метафорическая, а самая настоящая. Я уже чувствовал, как таймер тикает внутри, как Абсолют следит из-за тёмной завесы.

Но что, если я убью не этого?

— Ты не упомянул одного, — сказал я хрипло. — Абсолют не назвал имени. Только "высший". И ты хочешь подставить другого?

Лорд кивнул. Без капли смущения.

— Это не подстава, Игорь. Это решение. Он — такой же, как я. Высший. Он тоже построил город, но… иначе. Люди там — просто батарейки. Его Стражи патрулируют улицы, отлавливают беглецов. Жить там — значит гнить в клетке до старости, а иногда и не до.

— И ты хочешь, чтобы я за тебя его убил?

Он медленно поднялся и подошёл к столу. Вынул из ящика маленький, потёртый свиток. Развернул — внутри была карта. Местность, хребет, река, метки.

— Я не могу сражаться с ним, — продолжил Лорд. — Древний пакт. Нам запрещено вступать в прямой конфликт друг с другом. Это… как краеугольный камень всей нашей иерархии. Кто нарушит — исчезнет. В буквальном смысле.