Мёртвые души. Книга 1 и 2

Книга Вторая. Пустынный мир. Глава 1

Глаза открылись не сразу.

Веки будто налились свинцом, и только с третьей попытки я сумел разлепить их. Всё размыто — белый потолок, мягкий свет. Запах — резкий, медицинский.

Я в больнице?

Пытаюсь пошевелиться — не выходит. Тело не слушается. Дёргаю пальцами — и сразу же жгучая боль пронзает руки и ноги. Только сейчас понимаю: я привязан. Плотно, намертво. Кожаные ремни врезаются в запястья, грудь сдавлена ремнём через всю грудную клетку, ноги сведены вместе.

— Что… — сипло, почти беззвучно. Голос чужой, сухой, как будто я неделю ел только песок.

Голова гудит. В висках пульсирует. Я вглядываюсь в потолок, пытаясь вспомнить, что было до этого.

Портал… бой…

Поединок… да. С этим ублюдком, что скрывал своё ядро.

Я выиграл. Абсолют зафиксировал победу.

Плащ, амулет… татуировка.

И всё. Пустота.

Как будто кто-то вырезал кусок памяти ножом. Нет даже обрывков, ни звука, ни образа. Просто… чёрный провал.

Я снова пытаюсь пошевелиться — без толку. Только мониторы где-то справа начинают пищать чуть громче. Аппаратура, кажется, отслеживает всё — пульс, давление, дыхание. Даже мысли, наверное, если постараться.

Дверь в палату щёлкает, открывается. Кто-то входит. Я поворачиваю голову изо всех сил — кажется, женщина в белом. Медсестра?

Она смотрит на меня, и её глаза чуть расширяются.

— Ты очнулся…

Тон — не радостный, а скорее напряжённый. Словно от этого факта станет только хуже.

Я пытаюсь задать вопрос, но только хриплю в ответ. Она уже тянется к панели — нажимает на кнопку вызова.

— Доктор, он пришёл в сознание. Да, Игорь. Да, активность растёт.

Что за "активность"?

Что, чёрт возьми, происходит?

Дверь открылась снова. На этот раз вошёл мужчина в белом халате — лет сорока, подтянутый, с усталым лицом и тенью щетины. Его глаза задержались на мне дольше обычного — словно он ждал какого-то знака. Потом подошёл ближе, глянул на мониторы и только после этого заговорил:

— Рад видеть, что вы пришли в сознание, Игорь.

Я сглотнул, горло было пересушено, и всё же смог выдавить из себя с хрипом:

— Чт… что происходит?

Доктор слабо улыбнулся, но в его глазах я не заметил ни капли облегчения. Скорее — осторожность.

— Пожалуйста, постарайтесь не волноваться. Вы под наблюдением, состояние стабильно. Всё будет хорошо, если не будете перенапрягаться. А теперь — по существу.

Он отступил на шаг и заговорил чуть формальнее, будто читал заранее выученную речь:

— Примерно месяц назад одна радикальная группировка провела атаку… не оружием, не бомбами. Они выпустили на рынок новый наркотик. Сильнодействующий, синтетический, до конца ещё не изучен. Особенность в том, что он добавлялся в алкоголь, причём так, что распознать его было почти невозможно.

Доктор замолчал на секунду, позволяя информации осесть. Я моргнул. Медленно.

— Вы… — он кивнул на меня, — стали одной из жертв. Судя по данным, вещество вам подмешали в баре. Непреднамеренно. Просто не повезло оказаться не в том месте, не в то время.

Он потёр переносицу, выдохнул:

— После приёма вещества началась… необычная реакция. Почти все пострадавшие впали в кому в течение 6–12 часов. Вы пролежали двадцать восемь дней без сознания. Только два дня назад началось пробуждение.

— И… все… — я с трудом шевельнул губами, — в порядке?

Он отвёл взгляд.

— Не совсем. У некоторых не выдержало сердце. В момент выхода из комы — сильнейшая нагрузка, будто тело перестраивалось само собой. Четверо умерли в течение первых часов. Остальные — пришли в себя, но… есть нюансы. Реакции, галлюцинации, странные поведенческие отклонения. Вы — последний, кто очнулся. Мы не знаем, какие побочные эффекты могли развиться у вас.

Он посмотрел прямо мне в глаза.

— Игорь, вы уверены, что помните, кто вы? Где вы? Что было до этого?

А вот это был интересный вопрос.

Потому что я-то помню всё. Абсолют, портал, вражеская армия, бой до смерти с монстрами, пробуждение силы…

Но всё это звучало бы как бред.

Или… как последствия наркотика.

Доктор немного помолчал, явно взвешивая, стоит ли говорить дальше. Потом всё же решился:

— После пробуждения у некоторых пациентов начались… вспышки. Двое — буквально через пару часов после выхода из комы — напали на персонал. Один из санитаров получил перелом челюсти, другая медсестра — сотрясение мозга.

Он посмотрел на мои ремни.

— Поэтому, — сказал он медленно, — всех остальных мы зафиксировали. Меры предосторожности. Вы же понимаете. Не хотелось бы повторения.

Я кивнул еле заметно. Сил всё ещё не было.

Доктор кивнул в ответ и сменил тему:

— Теперь скажите, Игорь… не замечаете ли вы ничего необычного?

Он подался вперёд, внимательно глядя в мои глаза.

— Нет ли у вас… галлюцинаций? Надписей перед глазами? Голосов в голове? Мы обязаны это спросить.

Я помедлил. Потому что первая мысль была: “Конечно есть. Я до сих пор вижу статус Абсолюта, могу вызвать интерфейс. И чувствую энергию в каждом суставе.”

Но я уже не новичок в странных мирах. И не идиот.

— Нет, — выдохнул я. — Ничего такого. Просто… тяжело двигаться. И пустота в голове.

— Это нормально, — кивнул доктор, одновременно делая какие-то пометки в блокноте. — Тело и психика прошли через сильный стресс. Последствия вещества до конца не изучены. Мы ведём наблюдение.

Он захлопнул блокнот и взглянул на меня чуть мягче:

— Под наблюдением вы пробудете ещё несколько дней. Если всё будет стабильно — выпишем домой.

Он вздохнул и, уже направляясь к двери, добавил:

— Только, пожалуйста… если почувствуете что-то странное — сразу сообщите. Не держите в себе.

Я молча кивнул.

Как бы не так. Сообщить?

Скорее уж я сам проведу обследование этого мира.

Сразу после того, как за доктором закрылась дверь, перед глазами вспыхнула надпись:

"Начинается интеграция средоточий в основное тело носителя.

Пожалуйста, не двигайтесь."

Я мысленно хмыкнул.

Не двигайтесь… Спасибо, капитан. Даже если бы я захотел — врачи позаботились, чтобы ни одна мышца не дёрнулась.

Плотные ремни стягивали грудь, руки и ноги. Вены тянулись к капельницам. Аппараты издавали тихое ровное гудение.

Так значит… всё это было реально.

Не сон, не наркоманский бред, не последствия вещества, как говорил доктор.

Крепости. Миссия. Абсолют. Победа.

Я стиснул зубы.

Появилась мысль: А может, всё-таки позвать врача? Рассказать о новой "галлюцинации", мол, вижу интерфейс, слышу инструкции?

Но я тут же её отбросил. Нет. Плохая идея.

Слишком плохая.

Скажу — и максимум через пару часов окажусь не в этой палате, а в закрытом крыле. Под седативами. В лучшем случае — в лаборатории. В худшем — в психушке без права переписки.

Нет уж. Спасибо. Я слишком много прошёл, чтобы всё потерять из-за пары глупых слов.

Нужно вести себя как обычный человек.

Мол, просто пришёл в себя после комы. Ничего не помню. Ничего не вижу. Чувствую себя… ну, слегка не в форме, как и положено.

А тем временем… раз уж средоточия интегрируются в это тело — нужно будет проверить, на что оно теперь способно.

И очень осторожно понять, в каком мире я проснулся.

Медсестра вошла с тележкой, поправила что-то в капельнице и, словно между делом, взяла пульт с тумбочки.

— Чтобы не скучали, — сказала она с дежурной улыбкой и щёлкнула по кнопке.

Экран на стене ожил, и я остался наедине с новостями.

Сначала шёл какой-то медицинский выпуск, потом — врезка новостей с красной полосой.

Заголовок пестрел по экрану:

"ПАНИКА И НАДЕЖДА: ЛЮДИ ПРОБУЖДАЮТ СПОСОБНОСТИ?"

— …в течение последних трёх недель, — вещала ведущая с безупречной укладкой, — резко увеличилось количество заявлений о пробуждении экстраординарных способностей. Люди утверждают, что начали видеть вещие сны, чувствовать чужие эмоции, читать мысли или даже влиять на предметы усилием воли.

Кто-то неожиданно побил рекорд по жиму лёжа, хотя ранее никогда не занимался спортом.

Есть и случаи, когда ранения затягивались на глазах.

Что-то из этого… звучало знакомо.

— …Правительство официально подтвердило, что фиксируется аномальная активность, — продолжала ведущая. — Власти требуют всем, кто обнаружил у себя необычные способности, зарегистрироваться по месту жительства для последующего контроля.

Между тем, у правительственных зданий собираются толпы, и каждый из пришедших уверен, что он — новый супергерой.

На экране показали съёмку с дрона — сотни людей стояли в очередях, кто-то размахивал плакатами, кто-то кричал в мегафон.

Кадр сменился.

Корреспондент на фоне здания Центра национальной безопасности.

— …Но, как утверждают специалисты, после проверки девяносто девять процентов оказываются обычными людьми.

Тем не менее, остаются единичные подтверждённые случаи, которые уже стали предметом интереса научного сообщества и… военных.

Я смотрел, не мигая.

Значит, не я один.

И значит, мир уже начал меняться.

Я чувствую… силу.

Не ту, что приходит после тренировки или злости. А глубинную, вибрирующую где-то между костями, кровью и мыслями.

Месяц, проведённый в коме, прошёл не впустую — я получил море энергии, но только сейчас начал осознавать, насколько изменился.

Мозг работает безупречно, как отлаженный механизм — я подмечаю всё: мельчайшие движения теней, еле слышные звуки вентиляции, камеру, едва заметную в углу палаты — маленький глазок под решёткой кондиционера.

Значит, кто-то проявил интерес.

Кто-то, кто боится.

А я…

Я не боюсь.

Я живой.

Впервые за долгое время чувствую себя не пассажиром в чужой жизни, не винтиком в системе, не марионеткой.

Я чувствую, что могу менять этот мир.

Не словами.

Не лозунгами.

Собой.

Но… сейчас — не время.

Покажу что-то — и меня тут же переведут в статус «объекта».

Начну фокусы перед камерой — и проснусь уже в подвале без окон.

Я закрыл глаза, замедлил дыхание, расслабил мышцы, будто даже думать стало тяжело.

Пусть думают, что я всё ещё слаб.

Пусть списывают на удачу.

Я подожду. И выживу.

А потом…

Потом вы узнаете, что такое настоящий сверхчеловек.

Меня наконец-то отпустили.

Без торжеств, без фанфар — просто сняли капельницу, распечатали бумаги, сунули в руки пакет с одеждой и пожелали здоровья.

Хотя доктор в последний момент всё-таки бросил мне странный взгляд, будто хотел что-то сказать… но передумал.

Я вышел на улицу и вдохнул воздух — настоящий, шумный, пыльный и живой.

Город будто бы тот же, но всё не так.

Не просто «немного не так». Совсем иначе.

Толпы людей, и почти каждый второй — с какой-нибудь особенностью. Кто-то бегает по стене, кто-то машет руками и кидает искры, как дешёвый фокусник. У девочки лет шести парят над плечами игрушки. Дед в костюме джоггирует с такой скоростью, что за ним остаётся рябь.

Мир сдвинулся. И сдвинулся резко.

Я достал из кармана телефон, пролистал ленту.

Сообщения, новости, заявления.

— Почти все государства материка объявили о слиянии в единое административное образование.

— Централизация власти, создание нового командного центра.

— Глобальная эвакуация населения в центральные регионы, объявление приграничных зон пустошами.

— Пустоши начинают расти, как будто кто-то очищает границы от остатков прежнего мира.

Всё это произошло… за два дня.

Два. Чёртовых. Дня.

Пока я притворялся овощем, мир снова успел сойти с ума.

И, как всегда, люди приняли это как норму.

Кто-то уже продаёт футболки с надписью «Пробудился — и что?».

Бред.

Я иду по улице. Прислушиваюсь к шагам, к словам прохожих.

Слышу разговоры о том, кто что «получил».

Телепатия, телекинез, пирокинез.

Где-то на углу — вербовщики. То ли военные, то ли учёные.

За каждым претендентом идёт охота.

Я невольно улыбаюсь.

Они даже не догадываются, кто идёт мимо них.

Я не просто пробудился.

Я — уже дальше. Гораздо дальше.

И это только начало.

Я шел дальше, сливаясь с потоком людей, будто один из многих. Но внутри кипело. Интуиция шептала — всё не так просто. Не может за два дня возникнуть единое правительство, эвакуация, границы, пустоши. Это не импровизация. Это — план.

Ответ пришёл случайно.

На одной из центральных улиц, где стены новых зданий сияли свежей краской, я заметил толпу, окружившую экран. Огромный, голографический, с медленно вращающимся символом нового государства: переплетённый треугольник и круг, как будто намекающий на баланс сил.

А потом — лица.

Выступление Совета Единства.

Первым выступал высокий мужчина с гладко выбритым черепом, голос — спокойный, но веский. Имя ничего не говорило. Но лицо… лицо казалось знакомым.

И не только оно.

Каждый из этих двенадцати "руководителей" был в чём-то… необычен. Я чувствовал это. Даже без своих способностей — их аура будто ломала воздух. Люди вокруг ловили их слова, как откровение. А я стоял — и не мог отделаться от странного чувства, что уже где-то слышал об этих людях.

Позже, в кафе, я подсел к старику, что листал местную новостную газету — бумажную, не электронную. Редкость. Мы разговорились — будто случайно. Я дал пару намёков, сделал пару осторожных предположений.

Он кивнул. Слишком быстро.

— Эти ребята, — сказал он, не отрывая взгляда от фотографии на развороте, — раньше не светились. Были в тени. "Совет Изначальных", так их между собой называли. Говорят, они пробудились ещё до Первой Волны. А теперь решили, что пора выйти в свет. Время пришло, видишь ли.

Старик говорил шёпотом, но его голос будто грохотал у меня в голове.

— Всё это… объединение, эвакуации, пустоши… — это их план? — спросил я.

Он лишь пожал плечами.

— Я тебя не знаю, парень. Но если ты не полный дурак — не зли их. У них сила. И у них нет тормозов. Всё, что сейчас происходит — они контролируют. А если и не контролируют — делают вид, что так и надо.

Я ушёл с тяжестью в груди.

Значит, не я один пробудился раньше других.

Они были до меня. Они строили этот мир.

Но теперь в их игру вступаю я.

И правила я учту. Но вот следовать им — не обещаю.

Я продолжал идти по улицам, впитывая изменившийся мир как губка. Люди теперь двигались иначе — напряжённее, настороженнее. Каждый второй выглядел так, будто готов был вступить в бой в любой момент. Словно вся цивилизация замерла в предвкушении удара.

На углу, где раньше был книжный, теперь располагался информационный центр нового правительства. Огромные голографические панели, куча народу, и знакомое лицо дежурного в военной форме. Я притормозил рядом, делая вид, что просто смотрю новости, но на деле ловил разговоры.

— …ещё один прорыв на юго-западе. Третий за двое суток, — говорил кто-то из офицеров.

— Разведка доложила?

— Нет. Группа, что ушла через портал во второй сектор, до сих пор не вернулась. Связь оборвалась через час после входа.

Порталы.

Они не закрылись.

Они открылись шире.

Как будто кто-то щёлкнул выключателем — и мир превратился в проходной двор между вселенными.

Я пробрался поближе к экрану. Там как раз показывали карту материка. Вдоль границ — десятки меток. Красные значки с надписью "Очаг нестабильности". И под каждой приписка: "Пограничная зона", "Мобильный отряд №___", "Секторная разведка".

Порталы в пустошах. Не просто магия или эффект наркотика — двери в другие миры.

Местные не теряли времени: уже создавались отряды пограничников, специально обученных бойцов, которым поручили оборону и сдерживание монстров, выходящих из нестабильных врат.

А параллельно — формировались разведгруппы. Они шли внутрь. Исследовать. Докладывать. Иногда — не возвращаться вовсе.

Я слушал и впитывал, будто сидел на брифинге перед миссией.

Вот только теперь весь мир — миссия.

Интересно, допустят ли меня туда? Или мне снова придётся действовать… по-своему.

Я усмехнулся.

Если где и найти ответы — то не среди стен и экранов, а за гранью портала.

Квартира встретила меня тишиной и прохладой. Окна, завешенные плотными шторами, не впускали ни солнечного света, ни нового мира за стеклом. Всё стояло так же, как я оставил. Словно меня не было всего пару часов, а не больше месяца. Но теперь я смотрел на эти стены иначе.

Я разулся, медленно прошёл в ванную и бросил взгляд в зеркало.

Глаза — всё те же, но глубже. Спокойнее. Опаснее.

Я стянул рубашку и замер.

На груди, слева, прямо над сердцем, проступал узор. Тонкий, словно выжженный под кожей, он пульсировал слабым светом.

Татуировка.

Когда-то амулет, теперь — часть меня.

Символ. Метка. Или, может быть, ключ.

Я хмыкнул, натянул рубашку обратно и пошёл на кухню. Открыл шкаф — сухари, пара банок тушёнки, пачка давно истёкшего кофе. Не то. Этого хватит на день-два. А мне нужно было больше. Лучше.

Надёжнее.