Мёртвые души. Книга 1 и 2

Глава 6

И в ту же секунду… наступил рассвет.

Словно кто-то выключил фильтр кошмара. Небо посветлело, кровавый свет исчез, и в воздухе будто растворилась злоба ночи.

И тут голос. Всё такой же ровный и нечеловеческий:

"Вы уничтожили противника, превосходящего вас по уровню развития и пробуждения."

"Это ваше первое убийство разумного существа — награда удвоена. Ценность награды повышена."

"Вы получаете масштабируемое средоточие разума."

Я застыл.

Пульс стучал в висках, но я уже не чувствовал паники. Только… растущее осознание.

Средоточие разума?

Что это теперь?

Как только мысль оформилась, я почувствовал, как что-то внутри щёлкнуло.

Словно в голове зажглась новая лампочка. И нет, это не была магия.

Это… ясность. Концентрация.

Усталость никуда не делась, тело болело, но мысли стали — чётче. Память — яснее.

Каждое воспоминание казалось чуть-чуть… более насыщенным.

Каждая деталь последней ночи — точной, словно записанной.

А ещё — я чувствовал, что понимаю. Слишком многое.

В том числе и ужасную правду: я только что убил человека.

Пусть и с белой шкурой, пусть и охотившегося на меня.

Но всё же человека.

И как-то… это уже не казалось таким неправильным.

Система, в которую я угодил, играла по своим правилам.

А я, похоже, только начал понимать — во что именно ввязался.

Я услышал их ещё до того, как увидел.

Топот. Быстрый, тяжёлый. Много ног, и все направлялись в мою сторону.

Сердце снова ухнуло в живот.

— Твою мать, только не сейчас… — выдохнул я, прижимаясь к земле.

Выкатился из ямы и пополз за ближайший валун.

Уже не было смысла бежать — они были слишком близко. Если у белого волка такая реакция, эти меня догонят за пару прыжков.

Сражаться? Смешно. Руки дрожат, арматура осталась в груди мёртвого. Я измотан, ранен, один.

Любой исход — плохой. Любой.

Я всё ещё пытался придумать выход, когда они подошли. Трое.

Полуголые. Высокие. Их тела — не человеческие, не звериные. Что-то среднее.

Кожа местами покрыта бледной чешуёй, мышцы играют под кожей, как у диких зверей.

Глаза горят. Один, с чёрной гривой волос, явно главный — он первым заговорил:

— Он где-то рядом.

Их трое. Один остался наверху. Второй встал напротив меня.

Третий — спрыгнул в яму.

— Вот он. — донеслось снизу. — Он убил претендента.

Наступила тишина. Они переглянулись.

Главный посмотрел прямо мне в глаза. Его взгляд не выражал ярости.

Он был… изучающим. Слишком спокойным.

— Ты понимаешь, что натворил? — спросил он. — Претендент готовился больше полугода. А ты… просто воткнул в него железку.

Я молчал. Ответа у меня не было.

Даже "самозащита" здесь бы звучала, как бред.

Судя по ним — это уже не просто монстры. Это организация. Общество, пусть и дикое.

Из ямы раздался голос:

— Он мёртв. Насмерть. Без вариантов. Разделка тела не нужна. Передать Старшему.

Главный снова посмотрел на меня.

— По закону Охоты — ты должен пойти с нами.

— Убийство претендента без статуса — тяжкое преступление.

— Старший решит твою участь.

Вот оно.

Я не знаю, что хуже — быть убитым здесь и сейчас или отведённым в логово этих… существ.

Но выбора у меня, очевидно, не было.

Ни силы. Ни оружия. Ни плана.

Я поднял руки медленно, показывая, что не собираюсь сопротивляться.

— Ладно… — выдохнул я. — Ведите.

Главный слегка кивнул, будто ожидая такого исхода.

Похоже, именно этого они и хотели.

А я всё больше ощущал себя пешкой в игре, чьи правила ещё даже не прочитал.

Дорога, если это вообще можно было назвать дорогой, больше напоминала тропу, протоптанную зверями и временем. Глина под ногами прилипала к подошвам, кусты цеплялись за одежду, словно живые, а всё вокруг дышало чем-то сырым, хищным и древним.

Мы шли молча. Один впереди, второй за спиной, третий — сбоку. Почти не разговаривали. Лишь редкие короткие фразы, не на русском, не на любом другом языке, что я знал. Но смысл угадывался. Они явно не просто звери. У них была иерархия, свои правила, своё "право силы", как в каком-нибудь клане варваров. А я — чужак. Нарушитель. Убийца. Пусть и по воле случая.

И вот иду я, человек из панельной девятиэтажки, по тропе в глубокой магической жопе.

Где вокруг чудовища, разумные оборотни и кровавые луны.

Просто отлично.

— Мог бы просто остаться в первом укрытии, — свербело в голове.

Сидел бы себе тихо. Не вылезал. Не убивал того монстра. Может, дождался бы утра, понял, как выйти отсюда. Кто знает?

Только вот…

Я бы умер с голоду.

Или стал добычей очередного "претендента".

А может, всё равно нашёл бы себе приключение.

Чёрт знает. Но эта мысль не отпускала.

Лес становился гуще. Ветки сплетались над головой, словно скрюченными пальцами, пропуская лишь рассеянный свет. И тишина… какая-то неправильная. Никаких птиц. Ни насекомых. Только наши шаги, редкое шуршание листвы и… вот оно — ощущение ловушки. Как будто весь этот мир — застывшая пасть, готовая захлопнуться.

Я невольно выругался себе под нос, слишком тихо, чтобы они услышали.

"Какого хрена, Игорь? В каком сне ты вообще заблудился?"

Тело ломило после ночного побега, ребро ныло, где пришлось приземлиться особенно неудачно, и каждый шаг отдавался глухой болью. А впереди — неизвестность. "Старший", "закон", "претенденты"…

Я убил не просто монстра. Я, видимо, влез в систему, которую вообще не понимал.

И теперь за это, возможно, заплачу.

Мы продолжили путь. Всё глубже в чащу. Всё дальше от хоть какого-то понятного мира.

И в голове билась одна и та же, упрямая, упрямая мысль:

"Назад пути уже нет."

Поселение возникло внезапно — будто выросло из земли. Сначала я подумал, что это просто группа скал у подножия утёса, но по мере приближения стали видны очертания построек. Не таких, как в нашем мире — не домики и не лачуги, а что-то дикое и первобытное, но при этом… устойчивое. Каменные круги, будто вырезанные вручную и покрытые резьбой, кости гигантских существ вделаны в стены, словно несущие балки, а между ними — шкурки, сетки, вьющиеся растения. Жилища. Место жизни. Но всё тут кричало: "Ты чужой."

Запах дыма щекотал нос, а в воздухе висел едва уловимый аромат мяса — не то жареного, не то сырого. Где-то вдали раздавался лай, или вой, или нечто промежуточное.

"Это точно не база отдыха."

Шли мы не по центральной тропе, а сбоку, по обходной, прячась в тени. Их поселение — не просто скопление хижин, а почти крепость. Выглядит как место, где слабым лучше не появляться. Наверху, на выступах скал, я заметил силуэты. Смотрят. Следят. Некоторые — в звериной форме, другие — полулюди, полукошмары. Их глаза светятся в тени, как у хищников.

"Ну и куда вы меня тащите? В суд? На бойню?"

Мозг перебирал варианты. Сбежать? Нереально. Убить? Не выйдет. Переговоры? Ну, допустим. Но что я им скажу? "Извините, я просто проходил мимо, и ваш белый волк сам на арматуру напоролся?"

Ха. Я сам с трудом верю в то, что произошло.

— Ты убил претендента. Сам вызвался. Теперь обязан предстать перед Старшим, — сказал один из них, не оборачиваясь.

"Сам вызвался", значит. Отлично. Прекрасно.

Идти дальше — всё равно что подписать контракт, не читая условий. Но стоять — ещё глупее.

Они окружили меня. Каждый из них мог разорвать меня в клочья. Сомнений не было. В этих ребятах не осталось ничего человеческого, кроме, может, формы.

Я сглотнул и пошёл. Шанс всё ещё есть. Небольшой. Призрачный. Но есть.

А ещё — в глубине черепной коробки снова заворочалась энергия.

Разум. Масштабируемое средоточие.

Я не знал, как его использовать, но чувствовал: оно меняет меня.

И, может, именно оно и даст мне хоть какой-то шанс поговорить с этим чёртовым Старшим. Или хотя бы выжить ещё один день.

Меня провели вглубь поселения, мимо взглядов и шепота. Мимо тех, кто выглядел… иначе. Кто-то был ближе к зверю, с лапами и когтями, другие сохраняли почти человеческую форму, но даже у них в глазах плескалась хищная тоска. Эти существа смотрели на меня не как на человека — как на добычу, случайность, сбой в системе.

Когда массивные двери, собранные из рогов и шкур, закрылись за моей спиной, я оказался в полумраке.

Только факелы по кругу, только сухой запах крови и пыли.

И он.

Старший.

Сидел, как будто ждал. Не на троне, не на возвышении — просто на гладком камне, но всё в нём говорило: власть. Он выглядел человеком. Даже моложе, чем ожидалось. Короткие волосы, спокойное лицо. Рубашка, будто сшитая из чёрной шкуры. Но когда он поднял глаза — всё во мне сжалось. В этих глазах не было возраста. В них была… вечность. Голод. Спокойная, уверенная смерть.

— Выйдите. — Голос. Спокойный, но такой, что не подчиниться было невозможно.

Они вышли.

Мы остались вдвоём.

Я стоял — будто ребёнок перед вулканом.

Он сидел — будто был этим вулканом.

— Ты убил претендента. — Он не спрашивал. Констатировал.

Я не ответил. Что тут скажешь?

— Это — преступление. В другом случае я бы тебя разорвал. Медленно. Чтобы ты понял, как глупо и непозволительно забирать то, что тебе не принадлежит. — Он встал. Нет, не встал — поднялся, как тень, заполняя собой пространство.

Воздух стал плотнее. Пахло дождём, кровью и сталью.

— Но у нас нет времени. И ты, человек, оказался в нужное время, в нужном месте. Даже если сам того не понимал.

Я сжал кулаки. Глупо. Что я этим изменю?

— У тебя два пути. Первый — ты умираешь. Не сразу. Сначала мы поиграем с твоим телом, выжмем из него всё, что можно. Второй — ты займёшь место претендента. Его место, его обязанности. Его испытание.

Он подошёл вплотную. Я чувствовал, как гудит воздух между нами, будто его плотность увеличилась в разы.

— Ты не готов. Ты слаб. Глуп. Но ты убил его. Ты. Один. А это — значит больше, чем ты думаешь.

Я открыл рот, хотел что-то сказать, но не смог. Грудь будто придавило плитой.

Он положил ладонь мне на плечо.

Обычный жест.

Но внутри будто вспыхнуло пламя.

— Выбор за тобой, человек. Сдохни, как ошибка. Или живи, как монстр.

И в этот момент я понял — третьего пути нет.

Ни возвращения. Ни справедливости. Ни нейтралитета.

Только или — или.

И я уже знал, что отвечу.

Я стоял, как вкопанный. Внутри всё сжалось, как будто тело уже знало, что я собираюсь сделать — и категорически не одобряло. Но выбора у меня не было. Вернее, он был. Но оба варианта заканчивались болью. Один — быстро. Второй… дольше.

Я выдохнул.

— Ладно. Пусть будет претендент. Что бы это ни значило.

Старший на мгновение замер. Потом его лицо смягчилось. Он даже… кивнул. Неожиданно по-человечески.

— Правильный выбор, — сказал он, и на секунду мне показалось, что он действительно доволен. — Пусть ты и не понимаешь, что только что подписал.

Он протянул руку. Я машинально потянулся, но в следующий миг он схватил меня за запястье. Пальцы сомкнулись, как капкан, и всё вспыхнуло огнём.

Я закричал.

Не от страха — от живого, пульсирующего пламени, которое прошло от кисти до плеча и будто вплавилось под кожу. Жар, словно каленое железо, пыталось прожечь меня изнутри. Я упал на колени, второй рукой срывая с себя рубашку, будто это могло как-то помочь.

Он не отпустил.

— Это метка. — Его голос звучал спокойно, как будто он описывал рецепт каши. — Теперь, куда бы ты ни сбежал, я смогу найти тебя. Ты связан. Но не навсегда.

Наконец он разжал пальцы.

Я отвалился назад, тяжело дыша. Кожа на запястье была цела — но что-то под ней светилось. Красная, пульсирующая спираль, словно ожог в форме рун, мерцала, и я чувствовал, как она дрожит в такт сердцу.

— Это не татуировка, — продолжил он. — Это клеймо. Если ты умрёшь — я узнаю. Если сбежишь — я найду. Если предашь — я успею прийти раньше, чем ты осознаешь, что ошибся.

Я прижал руку к груди.

Сердце всё ещё колотилось, как бешеное.

Я хотел спросить: что теперь? Что вообще значит быть "претендентом"? Почему они сами не хотят этой роли?

Но вдруг осознал: а что, если роль претендента — не шанс на жизнь, а просто отсрочка перед худшим?

Что, если смерть была бы… милосерднее?

Он всё ещё смотрел на меня. Не как на врага. Не как на союзника. Как на… инструмент. Или пушечное мясо.

Я почувствовал, как внутри начинает просыпаться холод.

И понял — это только начало.

— А теперь иди, — голос Старшего стал жёстким, будто и не было той сдержанной «доброжелательности» минутой ранее. — Время не ждёт. Инструктор оценит, с чем мы имеем дело.

Он сделал ленивый жест рукой, и в дверях почти сразу появился силуэт — коренастый, с сутулой спиной и угрюмым лицом. Тот смерил меня взглядом, словно уже пожалел, что пришёл.

— Это и есть новый претендент? — пробурчал он, скривившись, будто я пахну хуже местного трапезного зелья.

— Да, — ответил Старший, не глядя на него. — Сделай из него что-нибудь. У тебя есть три недели.

Инструктор застыл.

— Три… что?

— Ты всё правильно услышал. Три недели.

— Он же… Видно же, что у него слабые средоточия, ещё и не все! Да он сдохнет на втором же дне, я тебе клянусь! Чтобы стать хоть кем-то — нужны месяцы, годы… А ты мне — три недели?! Да он не оборотень даже!

Старший посмотрел на него медленно. Очень медленно. И в этом взгляде было столько давления, что инструктор споткнулся о собственное дыхание.

— Три. Недели. — повторил Старший.

— …Да будет так, — буркнул инструктор, уже избегая взгляда. — Но потом не жалуйся, если он развалится у тебя на глазах.

Меня он схватил за плечо и буквально вытолкал за дверь. Прошли молча — за дом, потом вниз по дорожке, дальше через тесные деревянные постройки, мимо костров, где сидели такие же полуголые, заросшие и молчаливые «ученики». Некоторые смотрели на меня, но в их взгляде не было ни злобы, ни интереса. Скорее… ожидание. Как будто они уже знали, чем всё закончится.

Мы добрались до небольшого амфитеатра, вырезанного прямо в склоне холма. В центре — грубо вытоптанная арена, обнесённая заострёнными кольями. Инструктор обернулся, хрустнул шеей.

— Три недели… — пробормотал. — Хрен тебе, а не три недели, придурок. Ты даже не знаешь, как кулак правильно сжать. С такими, как ты, обычно не церемонятся.

Он плюнул на землю и посмотрел мне прямо в глаза:

— Надейся, что умрёшь быстро. Это будет твоей самой большой победой.

Я стоял, молча. Словно слова перестали иметь смысл. В голове всё ещё пульсировало эхо:

Три недели.

Чёрт. Я ведь надеялся, что попал сюда лишь на пару дней. Максимум неделю. Что мир просто… треснет, как старая плёнка, и я проснусь у себя дома. Может, даже с головной болью — но дома.

Но теперь… теперь стало ясно.

Никто меня не спасёт. Никакое чудо не случится.

Через три недели здесь произойдёт что-то важное. Судя по взглядам, это либо посвящение… либо бойня.

И я не был уверен, к чему из них готовиться.

Инструктор гнал меня кругами по пыльной арене до тех пор, пока лёгкие не начали гореть огнём, а колени не дрожали от изнеможения. Я несколько раз падал, но вставал, потому что он не останавливался. Даже не смотрел — просто шёл рядом, как будто проверяя не выносливость тела, а силу желания выжить.

— Слаб, — наконец бросил он. — Но, может, ещё не совсем безнадёжен.

Я упал на одно колено, вытирая пот с лица. Инструктор протянул мне флягу. Горло пересохло настолько, что я глотал воду, не чувствуя вкуса.

Он присел рядом, хрустнув суставами.

— Раз ты ещё жив, значит, хоть какое-то средоточие получил, — сказал он, в упор глядя на меня. — Простое, наверняка. У всех новичков так. Одно из трёхуровневых.

Я кивнул. Нехотя, будто признал это с неохотой. Хотя на самом деле — соврал. Масштабируемое. Я до сих пор не до конца понимал, что это значит, но нутром чувствовал — это не то, что здесь у всех. Что-то редкое. Может, слишком редкое.

И потому — опасное. Знание об этом легко могло оказаться смертным приговором.

Инструктор продолжал:

— Чтобы развить его, тебе придётся драться. Каждый день. Без остановки. Ты будешь выходить на охоту. На бездушных. Они тупые, но опасные. Без жалости. Идеальны для тренировки, если хочешь выжить. Или умереть быстро.