Никольский. Выйти из Тени 2

Глава 11

Поскольку мое свидание с Марго отменилось, субботнее утро я посвятил поискам теплой одежды, которые оказались весьма успешными и даже не очень долгими. После обеда мы с гувернером отправились на полигон. Субботние тренировки стали уже доброй традицией.

— Держи, не просаживайся! — крикнул Игнат, добавляя мощности энергетическому прессу.

Я тут же усилил нажим, заставляя гувернера отступить на шаг. Примерно посередине между нами пространство искрило и колебалось, издавая низкий гул. В этот раз Игнат решил сделать упор не на силу, а на выносливость, заставляя удерживать заклинания долго или повторять их множество раз. Несмотря на то, что я был начинающим магом, наставник уже давно перестал делать на это скидку, видимо поняв, что я способный ученик. Конечно, он не применял действительно смертельных заклинаний, но теми же файерами лупил всерьез. Так что держать эффективную оборону было в моих интересах.

— Довольно!

Мы одновременно сбросили заклинания, и над полигоном повисла абсолютная тишина. После почти пятнадцатиминутного завывания пресса это было музыкой для моих ушей.

— Молодец, ты заметно прибавил за последний месяц, — похвалил меня Игнат, смахивая пот со лба.

И слова его звучали вполне искренне. Я и сам чувствовал, как Мико прибавила в мощности. Еще бы. Вяземский в основном использовал меня, как грушу для битья, причем как при демонстрации заклинания им самим, так и в спаррингах с другими студентами. Я выставлял щит, и, иногда позволял ему поглощать магию противника. Делать это постоянно я не решался. Вдруг поглощение было заметно не только мне. А орать во всеуслышание, что моя магия не вполне обычная и питается чужими заклинаниями, мне казалось не очень хорошей затеей. Я даже Игнату в этом не признавался, что уж говорить о других.

Поэтому я лишь скромно почесал в затылке. На полигон уже спускались сумерки, поэтому, когда мы сели в машину, крышу кабриолета пришлось поднять из-за то и дело моросившего дождя,

В общежитие я решил вернуться завтра, во второй половине дня, поэтому субботний вечер мы провели с Игнатом в библиотеке у тихо потрескивавшего камина, за чаем, который нам любезно принесла Аглая Константиновна, и разговорами. Обычно гувернер не был настроен на болтовню, но сегодня случилось чудо. Видимо, это действовала все же вступившая в свои права осень

— Как учеба? — спросил Игнат, принимая из рук домоправительницы поднос с чайником, чашками и домашним печеньем.

Я дождался, пока он поставит его на стол, и сядет в соседнее кресло.

— Стабильно хорошо, — ответил я, потянувшись за чашкой.

В нос ударил густой аромат пряных трав, что было очень кстати после тренировки на промозглом осеннем ветру.

— Как занятия по боевой магии? Полагаю, ты у инструктора на хорошем счету.

— Отнюдь, — я покачал головой и отхлебнул чай. — Он все еще пытается утвердить свой авторитет. Почему-то комплексует, когда я рядом. Но я стараюсь не выделяться и не создавать конфликтные ситуации. И не только на занятиях по боевой магии.

— Знаешь, еще бы полгода назад я поверил, что ты не хочешь выделяться. Но не теперь, — усмехнулся гувернер.

— Пока я прилежно учусь, зубрю лекции и хожу на занятия.

— А вообще? Познакомился с кем-нибудь? Чем занимаешься после лекций?

Я на минуту замолчал, размышляя, стоит ли рассказывать ему о ребятах, и о том, чем я занимаюсь в последнюю неделю.

— Познакомился, — начал я, не найдя доводов против посвящения Игната в тайны студенческой жизни. — Мой сосед по комнате оказался отличным парнем. Барон Никита Остапов. Он из Рязани. Занимается смешанными единоборствами. Ну и я теперь тоже.

Игнат кивнул и тоже сделал глоток.

— Еще я познакомился с двойняшками. Граф и графиня Воронцовы. Граф Воронцов подает большие надежды в сфере изобретательства, пользуется уважением преподавателей. Я надеюсь, что за время учебы он достаточно разовьет свои таланты, и я смогу привлечь его к работе над восстановлением своей шахты.

— Ты все еще не отказался от этой мысли? — нахмурился гувернер.

— Наоборот, с каждым днем моя решимость заниматься добычей империя только крепнет.

— Несмотря на то, что этому сопутствует? Прорывы, людские жертвы?

— Вот к уменьшению этих рисков я и хочу приложить светлую голову Алексея Воронцова.

Игнат недоверчиво хмыкнул.

— Чтобы решить эти проблемы, твой Воронцов должен быть абсолютно гениален.

— Надеюсь, что так оно и есть. Кстати, он еще и танцует.

Игнат вскинул бровь.

— Талантливый молодой человек.

— Весьма. Я теперь, кстати, тоже, — решил уже до конца сознаваться я.

— Что, талантливый? — усмехнулся Игнат.

— Танцами занимаюсь, — я пропустил насмешку мимо ушей. — У нас в университете проходит конкурс танца.

— Хм, интересно.

— Что, в твои времена такого там не было? — я поставил на поднос пустую чашку и, оперся на подлокотник.

— Я не говорил, что закончил Императорский, — смутился гувернер.

— Да тут и говорить ничего не надо, и так понятно. То же мне, конспиратор. А в каком году, кстати?

— Хочешь порыться в университетском архиве — ройся. Я тебе эту задачу не собираюсь облегчать. Так что там с танцами?

— Конкурс будет через три недели. Алексей танцует соло, мы с его сестрой в паре. Танго.

Игнат поднял уже две брови.

— Красивая? — спросил он, и, видя непонимание на моем лице, пояснил. — Партнерша.

— Обычная, — я пожал плечами.

— Тогда ради чего участвуешь? Или это твой изобретатель тебя туда затянул?

— Ага. Хочу завоевать его расположение, ну и заодно «нагнуть» одного зарвавшегося гада.

— Эх, — вздохнул гувернер. — Вот так ты не выделяешься?

— Не волнуйся, мы его совсем немножечко «нагнем» и все, — я показал степень нагиба чуть разведя большой и указательный пальцы,

— Немножечко? — недоверчиво прищурился Игнат.

— Самую малость. Хотя, кого я обманываю! — улыбнулся я. — По полной мы его «нагнем». Чтоб неповадно было.

— И как зовут этого счастливчика?

— Григорий Беркутов, — выпалил я.

Рука гувернера замерла, не донеся чашку до рта. Пару мгновений Игнат просидел так, а потом поставил ее на стол.

— Вы смерти ищете? Семья Беркутовых — не те люди, которые так просто дадут посадить себя в лужу.

— Насколько мне известно, отношения между отцом и сыном Беркутовыми далеки от идеала, — фыркнул я.

— Внутри они могут быть какими угодно, но если Беркутов старший посчитает, что унизив его сына, ты замахнулся на весь клан — вы костей не соберете. А от твоего чудо-мальчика из Рязани даже записи в книге регистрации рождения не останется. Да и от тебя, учитывая, что ты мелкий выскочка и не имеешь веса в обществе.

Я убрал улыбку с лица и серьезно посмотрел на гувернера.

— Помяни мое слово, Игнат Семенович, если кто-то будет стоять между мной и моей целью — он об этом пожалеет. Будь-то Беркутов или Дорохов, или еще кто-то.

— Я боюсь за тебя, Тимофей. Ты все еще не понимаешь, куда лезешь, — с нажимом сказал гувернер. — Остановись, пока не поздно.

— Я уже говорил, и повторю сейчас. Ты всего лишь наемный работник, я тебя не держу. Дверь открыта, — резко ответил я, откидываясь в кресле,

— Я не могу уйти, — возразил Игнат, покачав головой. — Я несу ответственность.

— С чего вдруг? Я взрослый. И буду делать то, что посчитаю нужным! — я раздраженно оттолкнулся руками от подлокотников и поднялся. — Отлично поговорили!

Я вышел из библиотеки, хлопнув дверью. Назидания от Игната пробудили во мне ярость. Что он о себе возомнил? Спасибо ему, конечно, за тренировки по боевой магии, но рано или поздно я бы сам занялся этим вопросом, найдя и место, и толкового наставника. А его постоянные нотации только заставляли сопротивляться сильнее.

Боялся ли я, что гувернер уйдет? Я вдруг понял, что даже мысли такой не допускал. Ведь он сам сказал, что несет ответственность. И эта самая ответственность заставляла Игната оставаться на месте. Неужели гувернер был столь сентиментален, что видел во мне нечто большее, чем выросшего подопечного. Возможно ли, что за эти годы Тимофей стал восприниматься им как сын, которого у него никогда не было. А почему я был так уверен, что у Игната не было семьи? Он мог просто не рассказать о ней.

Но что-то мне подсказывало, что и в этом он был похож на Адариса. Да и как было обзавестись семьей при моей работе? Близкие неизбежно стали бы моим уязвимым местом. А у Тени уязвимых мест быть не должно.

Размышляя по дороге до своей комнаты, я успокоился. Но бежать мириться с гувернером не собирался. Пусть пострадает, побоится за меня. До завтрашнего утра. А за завтраком постараюсь наладить отношения. Потому что искать сейчас нового наставника мне было несподручно.

Ночью я спал плохо. В голову лезли совершенно несуразные мысли, отбирая неумолимо убегавшее ночное время. Да и желанный сон не принес покоя. Снился мне уходящий Игнат. Проснулся я не то, чтобы злой. Но какой-то потерянный. Не думалось мне, что гувернер занимал такую значимую роль в моей жизни, что мысль о его уходе может лишить меня сна.

Едва из-за горизонта выглянуло солнце, я уже поднялся на ноги. Умывшись, я отправился к двери комнаты гувернера. Сдержанно постучавшись, я стал ждать ответа. Но никто не торопился мне открывать. За дверью было тихо. Я приказал Мико усилить слух, но никакого эффекта это не возымело. Тишина в комнате гувернера меня беспокоила. Уж не случился ли у Игната сердечный приступ от вчерашних переживаний. Возраст, все-таки.

Я, не медля больше ни секунды, толкнул дверь. В комнате было пусто. Лишь в полосах лениво вползавших в окно рассветных лучей кружилась пыль. Надо будет сказать Аглае Константиновне, чтобы она тщательней следила за Машей, когда та прибирает в комнатах. Постель была пуста и аккуратно заправлена. Прилегавшая ванная комната признаков жизни также не подавала.

И куда мой гувернер мог подеваться ни свет ни заря? Обыск жилого крыла у меня занял минут десять, потом я переместился туда, где располагалась кухня. Вдруг проснувшемуся спозаранку гувернеру захотелось перекусить. Но и на кухне, и в комнатах прислуги было пусто, Последним я проверил кабинет. Заодно окинул быстрым взглядом завершившийся ремонт. В кабинете царила та же уже тревожащая меня тишина.

Может, Игнат решил подышать свежим воздухом? Я выскочил на улицу, даже не накинув куртку, и обежал вокруг особняка. Холодный воздух обжог кожу, даже прикрытую одеждой. Я обошел особняк буквально за три минуты. Начав стучать зубами от холодного ветра и накрапывающего дождя, я поспешил вернуться в дом. Но едва я открыл дверь, как почти наткнулся на Игната. Несмотря на столь ранний час, выглядел гувернер, как всегда, с иголочки: белоснежная рубашка и брюки с идеальными стрелками, сверкающие чистотой ботинки. Я во все глаза уставился на гувернера, а он на меня.

— Тимофей, ты чего здесь делаешь в такой ранний час?

— А ты где был, Игнат? Я весь дом сверху донизу обыскал!

— А зачем? — озадаченно спросил гувернер.

— Переживал за твое состояние после вчерашнего разговора! — ответил я, не понижая голоса.

— Ты за меня переживал? — Игнат не смог сдержать улыбку, услышав мои слова.

— Ты мне зубы не заговаривай! Где ты был⁈

— Так… гулял я.

— Я только что с улицы. Обошел дом вокруг, но тебя там не видел!

— Должно быть, мы с тобой разминулись, — проворчал Игнат. — И вообще, что это за допрос, Тимофей? Ты меня в чем-то подозреваешь?

— Нет, ни в чем я тебя не подозреваю, — я смягчил тон и покачал головой. — И да, я беспокоился. Ты в следующий раз предупреждай. Долго гулял?

Игнат посмотрел на часы.

— Примерно с полчаса. Так что, на сегодня допрос закончен?

— Да не было допроса. И… извини за вчерашнее, — я протянул ему руку. — Погорячился, из-за конкурса нервничаю.

Гувернер крепко сжал мою ладонь.

Да, рука у гувернера была крепкая и теплая. И ботинки чистые, в отличие от моих. Я пристально посмотрел в честные глаза гувернера. Есть ли шанс, что он успел снять куртку и переодеть ботинки? Есть.

Заходить на новый виток конфликта и выяснений мне не хотелось. Все равно этот старый плут выпутается. А то, что пытки не всех заставляют говорить, я знал по опыту. Не один с моего пыточного стула отправился в мир иной, так и не выдав своих тайн. Ничего, господин гувернер, я умею ждать. Если вам есть, что скрывать, я, рано или поздно, поймаю вас с поличным.

В общежитие я вернулся в воскресенье после обеда. Все лекции были уже заранее выучены, с химией у Тани неожиданно все наладилось, Никита вновь где-то пропадал по делам редакции. Бесцельно слоняться по спортивной площадке мне наскучило, да и холодно было. Поэтому не найдя лучшего варианта убить время, я решил навестить Воронцова.

Входить к Алексею без стука стало уже доброй традицией. Я и на этот раз решил ей не изменять. Распахнув дверь его комнаты, я с порога крикнул:

— Алексей Константинович, айда репетировать!

Лешка в этот момент склонился над столом и перебирал какие-то бумаги. От моего крика, он едва ли не подпрыгнул и выронил листы. Они, шурша, разлетелись по полу.

— Черт тебя принес! — выругался Воронцов и бросился подбирать бумаги.

— Давай помогу! — я с искренним рвением принялся ему помогать.

Подняв пару листов, я посмотрел на них. Это оказались не очередные чертежи, а выполненный карандашом рисунок. На нем было изображено нечто, отдаленно напоминавшее человека. То есть руки, ноги и голова у этой штуки точно были. Больше я ничего рассмотреть не успел. Алексей вырвал листы у меня из рук.

— Что это? — спросил я, подойдя к Лешке, спешно складывавшему на столе листы в кривую стопку.

— Не важно. Детские фантазии. Тебе оно не надо!

Несмотря на резкий тон, я подошел к Алексею и заглянул ему через плечо, чтобы рассмотреть, что скрывает юный изобретатель. Так и есть. Человекоподобное создание имело что-то вроде шлема вместо головы, широкий корпус, а также верхние и нижние конечности, похожие на человеческие, но в несколько раз толще. Лешка накрыл этот рисунок следующим. А на нем то же создание, но уже гораздо лучше прорисованное, утыканное какими-то проводами, выпуклыми накладками и еще дакхр знает чем. Я не очень разбираюсь в технике рисунка, но то, что было изображено на листах, заставило меня восхищенно выдохнуть:

— Ого!

И я тут же получил раздраженный тычок в грудь.

— Не смотри!

Смущенный румянец изобретателя весьма своеобразно сочетался с яростным взглядом.

— Алексей, да брось, я никому ничего не скажу! Что это? Выглядит очень впечатляюще! — я даже не подумал разозлиться на не очень добрый прием.

Меня раздирало любопытство. Лешка еще несколько секунд сурово смотрел на меня снизу вверх. Но, видимо, добродушная физиономия Тимохи произвела на изобретателя нужное впечатление, и он, покраснев еще сильнее, тихо произнес.

— Антропоморфный мехабот.

Я в задумчивости поскреб подбородок. Не об этом ли мехаботе говорила Дашка? И как в этой, на вид вполне обычной голове, помещается столько мыслей?

— А можно посмотреть? — загорелся я.

— Нет, не нужно, — Лешка стал еще более суетливо складывать рисунки. — Говорю же, всего лишь детские фантазии. Все это требует основательного обдумывания и доработки.

— Слушай, Воронцов, — я постарался сделать лицо и голос как можно серьезнее. — Обещай, что когда все это обдумается и доработается, я увижу это первым.

Лешка перестал складывать листы и недоверчиво посмотрел на меня. Но я довольно хорошо научился преобразовывать простоватую физиономию Тимохи в деловое выражение лица.

— Хорошо, — сдался Алексей. — Но только когда все будет доработано.

— Конечно! — радостно согласился я.

Если Лешке действительно удастся разработать новых мехаботов, а у меня получится заарканить его в инженеры-изобретатели, то мне и Беркутов с его колымагами не нужен.

Я довольно улыбнулся сам себе и, забыв, зачем вообще пришел к Воронцову, направился к двери.

— Тимофей, — нагнал меня уже у самой двери голос Алексея, — ты чего приходил-то?

Постояв несколько секунд у двери и вспомнив все же цель визита, я обернулся и спросил:

— Ты подумал насчет банкета у Разумовской?

— Тут и думать нечего, мы не идем, — пробурчал, насупившись, Воронцов.

— Леш, — я уже совсем развернулся и уперся локтем о косяк. — Ну ладно ты, но о сестре хоть немного подумай. Когда у нее еще будет возможность посетить высший свет? Мне кажется, Даша этого заслуживает.

— Заслуживать-то заслуживает, но… — Алексей упрямо скрестил руки на груди.

— Но что? Давай уже, рассказывай. Может и не так непреодолимо это препятствие.

Воронцов запустил обе пятерни в волосы, и, взъерошив их, смущенно произнес.

— У нас нет подобающей случаю одежды.

— Это единственная причина?

Лешка кивнул.

— Тогда, считай, что у вас нет причины пропустить прием у Разумовской, — улыбнувшись, ответил я.