Никольский. Выйти из Тени 2

Глава 16

Остапов и Воронцовы отправились к Зябликову писать заявления, а я, Марго и Софья решили прогуляться по лужайке. Ее вид сейчас уже не производил того впечатления, что летом, когда она представляла сплошной ковер яркой сочной зелени. Юная баронесса с любопытством смотрела по сторонам глазами, полными восторга.

Марго, глядя на это, довольно улыбалась каким-то своим мыслям.

— Вы вынашиваете какой-то коварный план, ваше сиятельство, — тихо спросил я княгиню, когда Софья ушла немного вперед.

— За кого вы меня принимаете, Тимофей Александрович? — в ее голосе мне послышалась тень обиды.

— За женщину, которая умудряется успешно вести бизнес среди суровых и властных мужчин, — без иронии и насмешки ответил я.

— То есть, по-вашему, я чудовище, плетущее интриги и во всем ищущее выгоду?

Я многозначительно улыбнулся. Задумчивый взгляд Разумовской лишь скользнул по мне, а потом обратился на многочисленных студентов, гулявших вокруг, словно ища предлог закончить неприятный разговор.

— Нет, Тимофей Александрович, я совсем не чудовище, — произнесла, наконец, княгиня. — А этих милых девушек я решила познакомить, потому что они обе одиноки в высшем свете. У них нет подруг и близких знакомых, с которыми можно сходить в кафе в субботу и поболтать о пустяках. А теперь прошу простить меня, но вынуждена вас ненадолго оставить.

Я кивнул. Марго кивнула в ответ и направилась к группе из двух худеньких девушек и одного долговязого парня. Я видел эту компанию в танцклассах. Они учились на первом курсе юридического факультета и тоже участвовали в конкурсе. Появление княгини явно их обрадовало. Они обступили ее, словно цыплята курицу-наседку. Я еще пару мгновение понаблюдал за ними, а потом направился к Софье. Девушка замерла почти в центре лужайки и, задрав голову, восхищенно смотрела на главное административное здание университета, которое на целых три этажа возвышалось над общежитиями.

— Нравится?

— Это потрясающе! — завороженно протянула она, с трудом оторвавшись от созерцания великолепий архитектуры и посмотрев на меня. — Я так рада, что Маргарита Павловна пригласила меня сюда.

— Ваши семьи дружны?

— Ее сиятельство и моя мама состоят в одном благотворительном фонде. Помогают сиротам и семьям ликвидаторов. Маргарита Павловна раньше была частым гостем в нашем доме, когда еще был жив ее муж, а папа чувствовал себя лучше.

Софья вздохнула и на мгновение опустила глаза. Она явно уставала постоянно поддерживать видимость силы и жизнерадостности, находясь рядом с отцом и стараясь не подавать вида, насколько подавлена его состоянием. Даже в его отсутствие почти не позволяла себе поддаться печали.

— Однако тебя и твоих родителей не было на приеме.

— Папе в этот день стало хуже, и мы решили остаться дома. Но семья Гроффов все же была представлена у княгини, — как-то желчно усмехнулась Софья.

Странно было видеть подобное на ее милом, всегда доброжелательном лице.

— На приеме была Евгения Викторовна Грофф, — пояснила баронесса, видя недоумение на моем лице. — Родная сестра папы. Они почти не поддерживали отношения. Евгения Викторовна не замужем, живет в родовом поместье под Смоленском. Я видела ее пару раз в жизни. На прошлой неделе папа решил сообщить сестре о своем состоянии. Она приехала незамедлительно.

И вновь недобрая усмешка. Тетка явно не нравилась Софье.

— Подозреваешь ее сестринскую любовь в неискренности?

— Тимофей, да у нее на лбу написано, что она просто хочет урвать кусок будущего наследства! Ты бы видел, как она носится вокруг папы, подтыкает ему плед, таскает чайники с чаем, сидит рядом и грустно вздыхает. А еще высказывает маме, что та недостаточно заботится о, как она сама говорит, «умирающем». Причем громко так говорит, что бы этот самый «умирающий» наверняка услышал. Иногда мне кажется, что именно из-за ее приезда папе и стало хуже.

Чудесное личико баронессы исказилось от тревоги и негодования. Но потом она вдруг подняла на меня испуганные глаза.

— Ты только не подумай, что я так переживаю из-за наследства! Я чувствую, что у нее недобрые намерения, и она плохо влияет на папу!

— Милая Софья, если тебе так важно мое мнение, то уверяю, я ни секунды не думал о тебе такого. И если говоришь, что твоя новоявленная родственница двуличная гадина, то так оно и есть.

— Я не говорила такого, — ответила девушка, смущенно покраснев.

— Вместо слов это сделали твои глаза. Но не волнуйся, я никому не скажу об этом, — заверил я девушку и, понизив голос, добавил. — А если тебе в чем-то нужна моя помощь, например, подержать тетушку в темном подвале пару месяцев, можешь смело обращаться. И я сейчас не шучу.

На последней фразе баронесса все же улыбнулась.

— Спасибо за поддержку, Тимофей.

— Софья, обещай, что если вдруг я могу помочь не только словами, ты мне об этом скажешь.

— Хорошо, — горячо заверила баронесса, но в ее глазах отчетливо читалась готовность молчать и разбираться самой. — Ребята возвращаются.

Я обернулся и действительно увидел идущих к нам двойняшек и Остапова. А через минуту к нам вернулась Марго. Мы проводили ее и девушек до машины. Княгиня пообещала в субботу доставить Дарью в мой особняк. Софья сказала, что была очень рада новому знакомству, и пожала руки Никите и Лешке. Лешке особенно долго. Наконец, все трое сели в автомобиль и уехали.

Я обернулся к Никите, готовый отпустить язвительную шутку по поводу томных взглядов Алексея на баронессу, но тот серьезно покачал головой. Да, глядя на одновременно сияющего и растерянного Воронцова было понятно, что парень влюбился с первого взгляда и по самую макушку. Что ж, я мог ему только посочувствовать. Поэтому я довольно резко прервал поток мыслей юного мечтателя распоряжением тащить чемодан к воротам.

В особняк мы прибыли под вечер. В холле нас встречала целая делегация из горничной, домоправительницы и гувернера. Я обстоятельно всех представил друг другу. Аглая Константиновна, расплываясь в улыбке, сообщила, что комнаты готовы, а насчет ужина все только ждут моего распоряжения. Парни были смущены подобным приемом. Особенно Лешка, явно привыкший обходится без прислуги. По распоряжению домоправительницы Маша отправилась накрывать на стол, Аглая решила сама показать ребятам их комнаты. А я остался в холле с хмурым Игнатом.

— Ну видишь, небеса на землю не упали, и охранка за тобой не пришла. Вряд ли когда-то в своей жизни ты пересекался с этими двумя.

— Не понимаю, зачем нужен этот филиал студенческого общежития, — насупился гувернер.

Я постарался преобразовать простецкую физиономию Тимохи в серьезное лицо взрослого человека и ответил:

— Это не филиал, Игнат Семенович. Эти двое — мои друзья. И они будут здесь столько, сколько потребуется. Ты будешь редко с ними пересекаться. Почти весь день мы будем в Университете. Не дрейфь, все будет хорошо.

Игнат вздохнул, но, кажется, принял такое положение дел.

— Ой, чуть не забыл! В субботу приедет сестра Алексея. Она тоже будет жить с нами! — я радостно потер руки.

Густые брови гувернера скорее с мольбой, чем с гневом, съехались к переносице.

— Игнат, все под контролем. Тебя из-за твоей вечной газеты вообще не видно.

— Ты не исправим, Тимофей, — проворчал он и направился к лестнице.

— Сказать Маше, что ты будешь ужинать у себя? — поинтересовался я у спины гувернера.

В субботу утром позвонила Марго и сказала, что срочно улетает в Екатеринбург. У Никиты неожиданно выдалось внеочередное заседание редколлегии. Поэтому мы с Лешкой отправились за его сестрой. По распоряжению княгини нас без лишних вопросов пропустили в дом. После дней, проведенных у Разумовской, Даша действительно расцвела и окончательно перестала быть вторым Лешкой, чему я был очень рад.

К появлению девушки Игнат отнесся с благосклонностью. Он даже сдержанно улыбнулся в свои шикарные усы, когда я представлял его Даше.

«Старый ловелас», — подумал я, глядя как он забрал чемодан графини и отправился вслед за ней и Аглаей.

Теперь, когда все друзья были под одной крышей, можно было возобновить наши репетиции, ведь их график не нужно было ни с кем согласовывать, холл всегда был в нашем распоряжении. Я обернулся к Лешке, чтобы поделиться этой радостной новостью и поймал его задумчивый взгляд, которым он провожал моего гувернера.

— Если ты переживаешь за сестру… — начал я, но Воронцов не дал мне договорить.

— Твой Игнат Семенович на кого-то похож, — задумчиво протянул он.

— На модель с рекламы парикмахерской, — усмехнулся я.

— Нееет, — отмахнулся Лешка. — На кого-то помоложе и без бороды.

— Игнат без бороды не Игнат, — отшутился я, а сам задумался.

А что если Воронцов отчасти прав. Если мой гувернер не просто кого-то ему напоминает, а рязанский парнишка действительно где-то видел бывшего контрразведчика? С одной стороны, мне было безумно интересно узнать, кем был мой гувернер в прошлой жизни. С другой, я еще не знал на сколько могу доверять Алексею. Не побежит ли он в ближайший полицейский участок докладывать, где неожиданно всплыл беглый государственный преступник.

— Леш, — мой тон утратил даже намек на шутку.

— А? — Воронцов наконец-то полностью вернулся в реальность и посмотрел на меня.

— Если вдруг вспомнишь, на кого похож Игнат, обещай, что я узнаю об этом первым.

Мелкий демон, прищурив глаза, хитро улыбнулся.

— И единственным, я так понимаю.

— Правильно понимаешь.

И теперь уже мы вдвоем уставились на лестницу, по которой только что ушел гувернер.

Особняк Никольских действительно превратился в филиал общежития Императорского Университета. Правда, более комфортный, хотя бы потому, что теперь у каждого имелась отдельная комната и душ при ней. Но, как и в общежитии, мы собирались к завтраку в одно время без лишних напоминаний, а затем садились в мою машину и отправлялись на учебу. Я раздобыл у ректора разрешение оставлять автомобиль на внутренней парковке. Там размещался транспорт преподавательского состава.

Это обстоятельство резко повысило внимание окружающих к нашей компании. Никите это явно понравилось. Я насчитал минимум шестерых девчонок, заинтересованно стрельнувших глазками в его направлении. Остальные смотрели на меня. Двойняшки же скромно спрятались за нашими спинами. Правда, на середине пути им пришлось покинуть это убежище, потому что мы учились в разных корпусах. После Воронцовых отстыковался Остапов.

Размышляя о лекциях, я прыгал через ступеньку, поднимаясь к двери своего учебного корпуса, как вдруг кто-то врезался в мое плечо с такой силой, что я едва не промахнулся мимо следующей ступени и с трудом устоял на ногах.

— Смотри, куда идешь! — этот злобный голос я узнал бы из тысячи не глядя.

Но я все же посмотрел Беркутову в глаза.

— А, Григорий Аркадьевич! Вижу, нас неумолимо тянет друг к другу! — я расплылся в улыбке.

Вид перекошенной злостью физиономии Беркутова действовал на меня весьма ободряюще.

— Никольский, ты свои дурацкие шутки с Остаповым шутить будешь. Или хочешь еще раз на травку прилечь, как на приеме у Разумовской?

Я поднялся на ту же ступень, где стоял Гришка, и медовым шепотом произнес:

— Только вместе с вами, ваше сиятельство.

Беркутов схватил меня за лацкан пиджака и рванул на себя. И в этот миг мир вокруг замер. Студенты и преподаватели, еще секунду назад суетливо сновавшие вокруг, замерли, уставившись на нас во все глаза. Особенно удивленно смотрел преподаватель высшей математики. Повисла гробовая тишина. Видимо, сквозь пелену ярости Григорий все же уловил нечто странное, потому что зыркнув по сторонам, медленно разжал державшие мой пиджак пальцы и отпустил меня.

Надо же, значит, страх перед Беркутовым-младшим здесь не был возведен в абсолют! Видимо, в такие моменты Гришка не мог рассчитывать на поддержку отца, а лица всем не набьешь. Приняв это к сведению, я улыбнулся своим выводам.

— Я бы еще поболтал, но на лекцию опаздываю. Может, как-нибудь встретимся в менее формальной обстановке? Только ты и я, — все таким же тоном тихо сказал я.

Да, я открыто напрашивался на драку за пределами Университета. Но мне нужен был реванш за банкет, чтобы этот урод не возомнил себя очень крутым.

— Непременно. Сразу после конкурса. Не могу тебя раньше времени отправить в больницу и лишить такого шанса опозориться, — прорычал Гришка.

— О, а я подумал, что ты боишься, что я тебе лицо перед выступлением подпорчу… или сломаю что-нибудь.

Я с удовольствием наблюдал, как с каждым словом Беркутов становится все зеленее.

— Артур Иванович! — громко окликнул я того самого математика, едва Гришка раскрыл рот, чтобы мне ответить. — У меня вопрос по вчерашней лекции!

И я бодро рванул к преподавателю, оставив взбешенного Беркутова с открытым ртом.

Едва мы возобновили репетиции, как я подговорил Дашу пригласить Софью посмотреть на наш танец. Гостевые места в зрительный зал для тех, кто не учился в университете, были ограниченны и давно расписаны. Семьи Грофф я в списках приглашенных, которые попросил у ректора, не нашел. Поэтому другой возможности увидеть наше выступление у юной баронессы не было. Воронцова с радостью поддержала мое предложение, а вот идея не рассказывать об этом брату, ей не понравилась. Поэтому она незамедлительно ввела Лешку в курс дела. Алексей сначала хотел запретить нам эту авантюру, но увидев мольбу в глазах сестры, согласился. Зато в его глазах я ясно считывал панику. Тем не менее, о своем смятении он ни словом не обмолвился ни мне, ни даже Никите, предпочитая держать лицо гордым, но все же немного растерянным кирпичом, в десятый раз нервным движением головы пытаясь убрать с глаз непокорную челку.

Софья с благодарностью приняла наше приглашение и три вечера подряд была гостем на репетициях. Сначала я переживал, что наш хореограф лишится сознания от переизбытка чувств. Но юный гений, посмущавшись для приличия в первый день, на второй чувствовал себя уже вполне уверенно, усевшись с баронессой на одном из диванов, стоявших в холле, и тихо разговаривая. На третий день мы с Дашей поняли, что этим двоим уже не до нас и нашего танго. Конечно, все было в рамках приличий, но проходившему мимо Никите даже без сканирования ауры было отчетливо видно, насколько эти двое увлечены друг другом.

В четверг курьер принес приглашение от барона Гроффа провести у него дружеский субботний вечер. Глядя на воодушевленные лица друзей я понял, что отсидеться дома с Игнатом не получится.

Когда мы прибыли к дому барона, моих друзей ожидаемо удивила схожесть наши особняков. Пока мы шли по подъездной дорожке, я коротко рассказал им о легенде постройки этих зданий. Дверь нам открыла Софья Викторовна. Барон и баронесса были искренне рады познакомиться с новыми друзьями дочери. А вот встреча с тетушкой вышла какой-то смазанной. Евгения Викторовна, высокая, худощавая женщина лет сорока обвела нашу компанию недовольным взглядом и сухо поздоровалась.

— Не обращайте внимания, — шепнула мать Софьи, видя наши озадаченные лица.

После знакомства Евгения Викторовна, ко всеобщей радости удалилась в свою комнату, сославшись на недомогание.

В остальном вечер у Гроффов прошел отлично. Виктор Викторович как-то сразу взял в оборот молодого перспективного инженера, утащив его в дальний угол гостиной, Софья и Даша разместились возле камина. Меня и Остапова баронесса угощала пирожками собственного производства.

Позже, пока Даша записывала рецепт пирожков, я незаметно вышел в сад, где за несколько минут до этого скрылись юная баронесса и перспективный инженер. Стараясь не шуметь, пробрался вглубь сада. Выглянув из-за высоченного куста роз, я, как и ожидал, увидели Алексея, нежно державшего за руку Софью. Тут не нужно было быть энергетиком, чтобы понять, что дело шло к поцелую.

— А подглядывать не хорошо! — раздался за спиной шепот барона.

Едва не подпрыгнув, я развернулся. Передо мной действительно стоял Грофф и улыбался.

— Я просто… — на меня напало неожиданное смущение, но не от того, что подглядывал, а от того, что меня за этим застали, но потом, взяв себя в руки, таким же шепотом сказал. — Они там целоваться собрались, если что.

— Ну и ладно, — махнул рукой барон. — Сонечке скоро восемнадцать, пора уже жениха найти. А Алексей показался мне вполне толковым молодым человеком. Я, кстати, свою жену тоже в этой беседке впервые поцеловал.

Я только развел руками. Барон, подождав еще минуту, прошептал:

— Вот теперь можно, — и уже в полный голос добавил, — Если хотите, Тимофей Александрович, я с удовольствием поделюсь с вами саженцами весной.

— Конечно хочу, — воодушевленно поддержал я разговор, выходя вместе с Гроффом из-за куста.

Как и ожидалось, влюбленные уже стояли в двух шагах друг от друга. Софья рассказывала что-то о столичной архитектуре, а Воронцов заинтересованно кивал. Увидев нас, они очень удивились.

Виктор Викторович сказал дочери, что ее искала Даша, и они вдвоем ушли в сторону особняка.

— Леш, — я облокотился плечом на одну из колонн беседки и серьезно посмотрел на друга. — Учти, я к Софье отношусь почти так же, как ты к Даше. Намек понял?

— Не надо ни на что намекать, Тим, — с необычной для него серьезностью и спокойствием сказал Воронцов. — Я люблю Соню и буду просить у Виктора Викторовича ее руки. Ей восемнадцать через месяц. Если ее родители не будут против, то мы сможем пожениться до того, как…

Он не договорил, но я понял, о чем он.

— Но сначала нам нужно выиграть конкурс, а после этого и жениться можно. Так что, будь добр, соберись, господин романтик. И на репетиции я Софью больше звать не буду.

Лешка хотел что-то возразить, но потом согласно кивнул. Ведь конкурс должен был состояться уже на следующей неделе.