Последний менталист. Том 2

Глава 17 Работа на два фронта

Я редко сплю крепким глубоким сном. Точнее, не так. Сплю я хорошо, и проблем с этим не испытываю — но даже во сне мой разум никогда не прекращает работу с ментальным полем. А потому во снах ко мне часто приходят мысли других людей, находящихся неподалёку.

Так, я давно знаю об осторожной симпатии ко мне Марии Стрельцовой, видел многие сюжеты из прошлого Оли, а иногда даже улавливаю отголоски тяжёлых дум Ефима. Он стареет, и хорошо это понимает. Его часто заботит то, что будет с нами, с Вольновыми, когда его не станет. Такие мысли мозг часто обрабатывает именно во сне, перерабатывая дневные переживания…

В последнее время старик, правда, стал тревожиться намного меньше. Поверил в меня и мою силу. А вот симпатии со стороны Марии после случившейся дуэли поприбавилось.

Я не обращал на всё это много внимания. Оставаясь наедине с собой я обычно целиком погружался в размышления о своей мести. О том, как мне подобраться к Триумвирату. О том, что с Айлин и как они заставили её работать на себя.

А ещё, конечно же, о том, не могут ли враги нанести удар первыми. И потому я мгновенно пробудился, стоило мне почувствовать неподалёку враждебные злые намерения, нацеленные на меня.

Триумвират⁈ Аргон?.. Нет, картина мыслей кажется знакомой, просто более строгой.

Это оказался тот самый гвардейский капитан. Просто теперь он был трезв, собран и настроен решительно. Но именно из-за этой концентрации на цели я смог почувствовать его издалека.

В дверях моей комнаты в полутьме возникла хрупкая фигурка Оли.

— Тоже чувствуешь? — тихо, чтобы зря не будить Марию, спящую за стенкой, спросил я. Оля кивнула.

— Что-то злое. Я не умею читать мысли, и даже точного источника не чувствую, но… Это ощущается так, будто что-то рыщет во тьме и хочет тебя сожрать. Жутковато.

— Ну, положим, тебя оно хочет точно не сожрать. — ободряюще улыбнулся я. — Это наш старый знакомый, сегодняшний капитан.

Глаза Оли округлились. Девушка прижала ладошку ко рту и шёпотом спросила:

— Как он так быстро нас нашёл⁈ Неужели, уже успел обратиться к полицейским сводкам? Мари говорила, что следящая магия в Питере жёстко глушится…

Я лишь пожал плечами. Чего гадать, если скоро сможем сами узнать всё из первых рук?

Можно было просто отвести капитана от нашего дома. Внушить ничего не подозревающему кретину, одержимому своей поруганной честью, нужные мысли и чувства. Если бы я хотел просто избавиться от хвоста, я уже начал бы это делать.

А может быть, сделал бы ещё на балу.

Но сейчас меня интересует не это. Айлин, сестрёнка, где-то там, в руках этих ублюдков — и я точно не собираюсь просто «залечь на дно» в этом сером городе!

Что угодно, но не выжидать какой-нибудь случайности. Я должен сам, своими руками, управлять событиями. И в этом деле мне пригодится целый гвардейский капитан, да ещё и удостоенный пользоваться антимагическими камнями.

— Оля, поможешь мне немного? — спросил я, когда девушка присела на край кровати. Капитан, а с ним ещё четверо практиков, уже сворачивали на нашу улицу.

Что-то мне подсказывает, что магическая дверь дома их надолго не удержит.

— Конечно! — горячо прошептала девушка. — Что нужно де… Ах!

Я приблизился к ней и положил руки на её обнажённые плечи. Ночная рубашка, довольно свободная, их не покрывала. Если я хочу сделать всё быстро, чисто и без лишнего шума, времени деликатничать нет.

— Сейчас я частично соединю наши сознания. — шепнул я разомлевшей в моих руках девушке. — А затем мы вместе взломаем разумы пятёрки атакующих. Я буду работать с интеллектуальной сферой. Ты — с эмоциональной. Будет тебе хороший практический урок. Просто делай то, что нужно.

— А что ну…

— Ты будешь знать, что нужно.

И я, посредством прямого физического контакта, запустил в ментальное поле Оли плотный пучок нитей.

Это весьма… интимный для менталиста процесс. Ничего такого, лишь слияние разумов — одно из стратегических оружий нашего Ордена. Но многие, например, никогда не соединяли разумы с представителями своего пола.

Я был в их числе. Я вообще весьма… консервативен.

И, говоря начистоту, это сейчас не прямо необходимо. Прижелании я справился бы и сам — более грубо и жёстко, ментально подавив эмоции и вылепив нужное мне тупой силой. Загипнотизировал бы всю пятёрку, допросил и выжег память ко всем чертям.

Но зачем оставлять для той же Айлин такие следы, если под рукой есть девушка, Источник которой предрасположен именно к мягкой работе с эмоциями?

Наши разумы встретились, стали проникать друг в друга. В реальности на это ушло каких-то несколько секунд — пятёрка как раз подошла к крыльцу нужного им здания. Для нас же время растянулось, позволяя быстро обмениваться мыслеимпульсами.

— Обеспечивай эмоциональную поддержку мыслей, которые я буду закладывать. — произнёс я для неё одной. — Подавляй гормонами критическое мышление, внушай эмоциональную усталость, уверенность в том, что их силы чрезмерны.

Этот пакет информации мгновенно переместился из моего разума в разум девушки, в этом и прелесть прямого контакта. Но для нас это выглядело как беседа. Мы вдвоём стояли посреди абстрактного космического пространства.

Вокруг — сотни разумов, какие-то ближе, какие-то дальше. Питер никогда не спит, и даже среди пасмурной промозглой ночи тут и там гуляют одинокие прохожие.

— Вот они. — вытянул я иллюзорную руку в сторону пятёрки кроваво-красных ярких искр, плавно перемещающихся неподалёку. Управление беру на себя. Поддерживай.

Мы с Олей взялись за руки. Тут она выглядела так, как на самом деле, лишённая иллюзорного образа. Стройная, даже худощавая, девушка в изумрудно-зелёном платье, с тонкой диадемой в пшеничных кудрях.

Я тоже предстал не совсем в облике Андрея Вольнова, но это были ожидаемые риски. И девушка смогла легко подавить удивление, включиться в работу.

— Поехали. — с ухмылкой произнёс я, и поток сияющих синевой щупалец, в реальности незримых, хлынул от нас к пятёрке искор, сияющих посреди космической черноты.

Руки Оли слегка дрожали. Здесь, в этом иллюзорном пространстве, в чертогах чужого разума, подавлять собственные эмоции оказалось на удивление трудно.

Потому что они теперь не были сугубо её собственными. А подавить эмоции Андрея не выходило, да и не хотела Оля этого делать!

Андрей… Она мельком бросила взгляд на человека, стоящего рядом и держащего её за руку. Их совместная работа уже начата, и эмоциональная энергия девушки уже потекла по созданным Андреем каналам.

Они практиковали это на тренировках — Андрей создавал жёсткие, но абсурдные, ментальные структуры, например, убеждение в том, что квадрат это круг. А девушка наполняла их эмоциональным посылам — уверенностью в очевидности убеждения, ярости от того, что другие его не принимают, обидой на неверие окружающих, желанием самоутвердиться…

Обычно они тренировались на самой же девушке, и она прекрасно помнила, с какой искренней яростью могла желать доказать этому барану, не видящему совершенно очевидного, что квадрат — это круг!

Её это пугало. Власть их, менталистов, над разумами людей… Она выглядит настоящим читерством! Оля иногда играла в разные игры и к читерам относилась также, как относится большинство.

А теперь она сама на их месте, выходит?

Но сейчас девушка если и думала об этом, то на самой грани восприятия. Большая часть её сил уходила на моделирование эмоционального фона в группе гвардейцев — а они враги, они сами пришли в этот дом, и нечего с ними миндальничать.

А меньшая часть внимания оставалась для Андрея. Точнее, для той фигуры, которая стоит рядом с ней среди звёзд. Которая вроде Андрей, а вроде и…

Выше ростом, чуть шире в плечах, рядом с ней стоял суровый мужчина, облачённый в совершенно неземной доспех. Чернильно-чёрный, сотканный из гибких пластин неведомого металла, обтекающих контуры тела. На массивном правом наплечнике, явно артефактном, выгравирована серая блестящая эмблема — стилизованный мозг в круге. Круг этот сверху вниз пронзал тонкий изящный меч.

Черты лица очень напоминали Андрея, а глаза и вовсе те же, ярко-изумрудные, смотрящие прямо вперёд. Но лицо… Оно выглядит таким уставшим, будто этот человек видел нечто такое, что оставило на нём неизгладимый след.

— Не отвлекайся. — мягко улыбнулся он. — Успеешь ещё насмотреться. Сейчас мы углубим слияние. Смотри, не потеряй контроль.

Космос, искры, сами их тела растворились, Оля вообще перестала чувствовать себя, на миг чувства будто полностью исчезли. Остались лишь запросы — здесь усилить нажим, тут подавить вспышку возмущения, здесь воззвать к волнующим воспоминаниям.

Оля знала, что они делают. Эта пятёрка во главе с Гвардии капитаном Мирославом Горским во главе. Остальные четверо — Оля знала это через Андрея, информация просто появлялась в её голове — старые друзья капитана, его самые верные подчинённые.

Трое — подчинённые. Четвёртый, и самый настороженный из них, работает в городском полицейском департаменте. Именно он достал для Горского нужные данные. И именно его подозрительность сейчас подавляла мягко Оля, возбуждая приятные воспоминания о хорошем наваре с прежних таких вот «серых» дел.

Нужно было сделать так, чтобы эти пятеро разошлись. Капитан приказывал четвёрке оцепить дом и следить за всеми окнами, пока он пойдёт и лично «проучит негодяя». Трое его дружков, не желавшие лезть на рожон, подчинились без труда.

А вот с этим полицейским Оля с Андреем сейчас аккуратно работали, внедряя новые мысли так, чтобы у него никогда не возникало даже идеи, что это не его собственные рассуждения.

Тонкая работа. Оля чувствовала досаду Андрея — мол, выжечь им всем мозги нахрен можно было бы за две секунды. Но, когда тебе потенциально противостоит другой менталист, особенно эмпат по профилю, нужно скрупулёзно следить за тем, чтобы не плодить улики.

Стоп. Противостоит менталист? Эмпат?..

Оля уцепилась за это знание, возникшее из ниоткуда после ещё более плотного слияния. Будто потянула за ниточку. Её работа всё равно уже почти закончена…

Чёрное ничто вокруг девушки развеялось. Вместо этого перед глазами начали хаотично мелькать образы — от светлых воспоминаний о детских играх с какой-то смешной лобастой девочкой, до образов жуткого пепелища, заволочённого ядовитым чёрным дымом и погружённого в кровавый туман…

Капитан явился к нам лично ещё минут через пять. Когда все препирательства в его небольшом отряде были закончены, а остальные четверо согласились просто держать оцепление, убеждённые, что «барон слабак, победил чисто случайно».

Ворвавшись в подъезд, который я заранее открыл для доступа, он решительно вошёл в «почему-то» не запертую квартиру… И тут уж я ударил в полную силу.

Секунду назад полный сил молодой мужчина, готовый к бою и даже сжимающий на всякий случай антимагический кристалл в кармане, рухнул как подкошенный.

Наших совместных с Олей усилий без труда хватило, чтобы проникнуть в его мозги как в свои собственные. Я лишил его чувств, и бессильное тело рухнуло посреди коридора.

Наши с Олей разумы расцепились, оставив мне в «награду» целый ворох грустных воспоминаний о совершенно безрадостном детстве и юности незадачливой иллюзионистке, а ей…

— Никому. — одними губами произнёс я, глядя ей в глаза. — Слышишь? Никому и никогда не говори ни о чём, что увидела. От этого зависит, быть может, наша жизнь. То, найдёт ли мой враг нас первым, или же мы его.

Девушка, всё ещё витающая в образах далёкой космической державы и моего прошлого, ошарашенно кивнула. Лучше было бы заставить её просто всё забыть, но…

Нет, нужно будет поговорить с ней. Делать это силой — значит навсегда лишиться возможности безболезненного слияния разумов. Даже без учёта этической компоненты, это бесконечно нас отдалит.

Но если она сама согласится… Но это потом. Сейчас пусть как следует обдумает то, что увидела. А я пока пойду, пообщаюсь с ночным гостем.

На грохот упавшего тела мгновенно вскочили и Ефим, и Мария. Когда я вышел в коридор, старик уже намертво зафиксировал тушу капитана и вдавливал в пол.

— Оставь, Ефим. — взмахнул я рукой. — Я его накрепко оглушил, не очухается.

— Есть. — тут же плавно, будто юноша, поднялся слуга. — Моя вина, что…

— Хватит. Ты сам знаешь, что за безопасность здесь отвечаю я. Он не просто так добрался до нас, это я его сюда привёл.

— Под окнами ещё четверо. — как-то сухо сказала Мария, глядя на Олю, шатаясь выходящую из моей спальни. — Что с ними?

— Пусть просто подождут своего капитана. — ответил я, глядя девушке прямо в глаза. — А мы его им просто вернём. После небольшой обработки. Оля, продолжай успокаивать этих козлов. Дальше ты справишься и сама. Спасибо тебе за помощь.

Мария, услышав адресованные Оле слова о помощи, едва заметно расслабилась, приободрилась. Ефим оттащил тело капитана в комнату, положив на пол, и я принялся работать…

О, теперь я отнюдь не таков, каким был, когда кое-как, через пень-колоду, впихивал в мозги Мегорского слабенькие закладки, надеясь, что они хоть как-нибудь подействуют.

Поглощённые Ядра, тренировки, плотное соединение души с этим телом — всё это дало колоссальный результат. Прикрыв глаза, я вторгся в память гвардейца будто к себе домой, начал просеивать её, в секунды выкачивая новые и новые данные.

Увидел его прошлые прегрешения, поставив на них яркую метку, чтобы они почаще напоминали капитану о себе. Шантаж, взятки… развлечения с молоденькими девчонками на балах у Оболенского… За безупречную лояльность начальству и подобострастный карьеризм, Горскому очень многое прощали.

А уж с тем, чтобы что-нибудь простить самому себе, у мужчины явно проблем нет.

Нет, это отнюдь не «молодой Мегорский». Тот — закоренелый бандит, тем-не-менее не лишённый памяти и совести, терзаемый ими и жестоко их подавляющий всю жизнь.

Этот же тип совестью не обременён вовсе, как и моральными нормами. Похоже, именно поэтому его и выбрали в качестве одного из «особой бригады».

Тех доверенных гвардейцев, которым торжественно вручили кристаллы-подавители, сделав ответственными за отлов магов-преступников.

О, за голову каждого такого мага правительство города и страны платит щедро, очень щедро. Особенно за тех, кого само правителсьтво преступниками и назначает. Отец капитана ведь даже не барон… А этот тип в свои двадцать семь — граф, причём наследственный.

Да уж. Многие девушки, которыми он пользовался, сами с радостью прыгали в постель к местной «звезде». Многие. Но не все.

— Ну ты и падаль, Мирослав. — беззвучно усмехнулся я, копаясь в пучине его разума. — Нет, такому путь к прощению точно заказан. Так… Выполнишь для меня пару заданий — и мы в рассчёте. Потом… Пожалуй, вот так.

Я сформировал мощную, но очень глубоко запрятанную, закладку на самоубийство. Пусть хоть раз в жизни реально сделает мир чище.

Ну а чтобы Айлин, даже если она стала куда сильнее, чем была, не сумела обнаружить неладное, я принялся в ускоренном темпе перекорчёвывать вообще всю актуальную память капитана. Расплетал и пересшивал связи, внедрял иллюзорные воспоминания, убирал ненужные, чтобы конструкция не перегрузилась…

Всё ради одной главной цели — соединить две вещи: неодолимое желание узнать, кто и как внедрил в Гвардию антимагические кристаллы, и затем вновь вернуться сюда. Ведь сегодня месть так и не свершилась… Он посчитал слишком низким вновь нападать на барона с этим кристаллом, и убрался восвояси, готовиться к новому реваншу.

Но чувство гордости, даже гордыни, пусть не даёт ему покоя. Пусть вновь ведёт его ко мне, но уже без кристалла… А заодно побуждает его выяснить, кто и для чего так возвысил одних гвардейцев над другими.

Этот лизоблюд ведь абсолютно, кристаллически, уверен, что всего в жизни добился сам. Сугубо своими силами. И эти кристаллы… Они и без моего вмешательства задевают его.

Теперь же я сделал так, чтобы он помешался на их тайне.

Тонкая, тяжёлая работа. Описание всех её тонкостей будет больше похоже на приступ шизофрении. Я, погрузившись в ментальную пучину, бродил по лесу, в котором он избил своего первого противника, назвавшего его низкородным. Стоял рядом с ним на гвардейском учебном плацу… Сидел в баньке с тем самым полковником, что дал ему затем кристалл… И кроил, кроил, кроил, пересшивая эту зыбкую реальность.

Да. Пусть именно этот полковник станет его первейшей точкой интереса.

…Когда капитан, вынесенный в подъезд, как зомби встал и неспешно вышел, на ходу постепенно возвращаясь к реальности, я развалился на постели совершенно вымотанный.

Запаса энергии в Источнике для этого хватило с головой — а вот энергоканалы и узлы оказались перегружены, некоторые вообще обожжены. Ведь я за десять минут проделал работу, на которую у нормальных психозрителей уходит несколько двухчасовых сессий.

Но я улыбался. Был абсолютно доволен собой и чистотой своей работы.

Теперь у нас, можно сказать, открыт второй фронт. Теперь мы сможем действовать ещё и через сами гвардейские ряды, а не толкьо через тайные общества…

Кстати о них. Надо бы посмотреть, на какое число нас пригласили. В полутьме на ладони замерцала энергетическая метка. Через два дня, значит…

Что ж. Отлично. Теперь, когда я на практике уверился в своих новых силах… Пора бы привети нашего Ефима Викторовича в надлежащую форму.

А то куда это годится — он Истинный, потенциально способный жить лет четыреста, и местных магов тонким слоем по земле раскатывать, а бессонными ночами печалится о старости и скорой смерти!

Так дело не пойдёт.