Барон фон дер Зайцев – 3

Глава 12

Событие тридцать четвёртое

Теперь, уже во второй раз обжегшись на молоке, тренировки новиков практически прекратились. Вместо этого во все четыре стороны регулярно высылались Советом дозоры на самых резвых конях. И обязательно в такой дозор входило пару лучников. Задача у этих дозоров, состоящих из пяти человек, одинаковая, обнаружить противника, обстрелять его из лука, если отряд, обнаруженный, не безразмерный, и пока те прячутся и соображают, что дальше делать, во весь опор мчаться к лагерю и предупредить там народ. Спор возник только в том, какой отряд противника считать «по зубам», а какой слишком велик, и по возможности его не задирать, а вдруг пронесёт. Остановились на сотне. Сотня — по зубам.

На вопрос, а чего делать, если не пронесёт, заданный Старым зайцем, ответа не последовало. Никто этого ответа не знал. Удирать на Север? Но у них телеги, от всадников не уйти. Принимать бой? А если все три тысячи татар подойдут, да пару тысяч литвинов? Тоже бой принимать⁈

— Видно будет… — буркнул Семён.

— Точно. Война план покажет, — под нос себе пробурчал барончик. Наполеон I Бонапарт сказал: «On s’engage et puis… on voit». Большой плакат с этим лозунгом у них в комнате, где оперативки проводили, на фирме строительной висел. Дескать, главное получить подряд на строительство, выиграть тендер, а то что нет бульдозера или подъёмного крана, так не беда, арендуем.

Но три дня уже прошло с разгрома отряда ляхов, наступил июль, а пока ничего не происходило. Иоганн понимал почему, и тевтонцы, и ляхи с литвинами сейчас сосредотачиваются в сотне километрах западнее, и им до этих мест ещё полмесяца добираться, вступая в мелкие стычки. Но долго это всё одно не продлится, вскоре появятся отряды фуражиров и начнётся веселуха.

Нападение на замок в Дзядлово можно признать неудачным. Никто не погиб из своих, даже раненых нет. Только и добычи почти нет. Более того, никаких захватов этого замка с ползаньем по верёвкам, с закидыванием кошек на стену, или манёвра с преследующими бедных панов чёртовыми тевтонами, не потребовалось. Просто подъехали и спокойно в открытые ворота… пусть будет ворвались, хотя, никто этому и не препятствовал. Их, несколько воев, дежуривших на деревянной башне у ворот, приняли за своих, и даже не вышли вперёд с алебардами. Спустились с башни и стали вопросы всякие задавать на польском, на что получили ответ на немецком: «Хенде хох» от Мартина фон Бока.

Замок кроме того, что деревянным был, так ещё и бедным оказался. Оружия толком не взяли. Пан с подпанками уже укатил в сторону Швица к Висле, вместе с соседними панами из их повета. Вся добыча в итоге, это парочка неплохих кобыл, один очень даже серьёзный конь, по статям Рыжику не уступающий, и семь телег продовольствия. В основном это гречка, ячмень и овёс для лошадей. Взяли бы и ещё чего, но телег не нашлось больше. Всё, что мог, пан Дзядлов увёз с собой. А, ещё у пани забрали немного золотых и серебряных побрякушек, и у кастеляна большой кусок парусины. Из оружия забрали копьё, висевшее на стене в кабинете пана, да арбалеты с мечами и алебардами у горе охранников. Копьё было какое-то историческое, судя по тому месту, куда его водрузили. Но так себе по внешнему виду, не золото и даже не серебро. Бронзовое, с конским чёрным хвостом, и на почерневшем от времени, а возможно и от крови, древке.

Иоганн, его рассматривая, придумал хитрую штуковину, а почему бы его не объявить копьём самого Вещего Олега? Кто опровергнет⁈ Вещь явно не новая, как раз из тех времён. Отбили у ворогов Руси. Потом можно придумать легенду, как оно к ляхам попало. Или можно и круче. Это копьё самого Бату-хана. Они же, монголы, в Польшу вторглись, но что-то у них не заладилось и назад они выторгнулись. А кто докажет, что предок пана Дзядлова не отбил это копьё в бою у самого внука Сотрясателя Вселенной. С тех былинных времён и переходит копьё, вручённое великим дедом великому внуку, от отца к сыну.

В лагере после того, как отремонтировали все покалеченные «волчьи ямы», жизнь стабилизировалась. Возчики продолжили копать новые ловушки для татар. Иоганн на примере ляхов уверился, что математик он вроде и не плохой, но стратег хреновый. Одна волчья яма совсем не равна одному изнечтоженному ворогу. Можно и на четыре умножить. Они побили шестьдесят восемь ляхов, а «заняли» те всего семнадцать ям. А ежели ям, как и планировали, будет сто пятьдесят. Да на четыре умножить. Получится «гора кровавых тел», что ядрам будет мешать пролетать.

Ещё один вопрос Совет при президенте не мог решить. Его каждый день обсуждали и так пока и не решили, что делать. Вопрос насущный. Куда девать уже добытый хабар. Это не про злато-серебро. Чего там решать, все влезет в одну суму. А вот что делать с горой оружия, что делать с кучей одежды и конской упряжи. Всё это занимало уже, если в телегах считать, то штук восемь. Пока они имелись, но ещё основного сражения не было. Фон Бок предлагал закопать всё, и вернуться за добром уже на следующий год.

Иоганн же был против, он как представил себе дорогу в оба конца из их замка до этого леса, где будет закопан клад, и обратно, так сразу руками замахал на расстригу. Это чуть не месяц дороги. А ведь просто возчиков не пошлёшь, все эти дорогие вещи нужно охранять, то есть, нужно целую экспедицию организовывать. А для воев и возчиков с собою везти продовольствие и фураж. Проще всё это тут бросить, чем за этим кладом возвращаться.

Пока ни до чего не договорились. Якобы, посмотрим, что Грюнвальдская битва принесёт. Да, утро вечера мудреней.

Событие тридцать пятое

То, чего опасались, то и случилось. В дорф Грюнфельд прибыл отряд с десятью повозками и тринадцатью всадниками за продовольствием. Термин фуражиры, ещё не существует. Как и фуражка. Первые, между прочим, были без козырьков и ввели их в русской армии в 1811 году. Кутузов всегда носил. Легкая. На бескозырку похожа. Кутузова ещё нет и бескозырок тоже. Эти были воинами из Великого княжества литовского и одеты были не в бескозырки, а в смешные каски железные, кольчуги и, что удивительно, с копьями длинными. Ещё щиты у них были очень необычной формы, Иоганн таких раньше никогда не видел. Хотя, надо отдать литвинам должное, щиты оказались очень удобными и ими во время сражения новики пользовались.

Сообщил о прибытии обоза, приехавшего изъять продукты и фураж у местных, дозор, старшим в котором был сын Перуна Андрейка. Как и предписывалось, дозор обстрелял фуражиров из лука и… и не ломанулся к своим за подмогой, а продолжал и дальше обстреливать, пока два последних литвина не сдались. Андрейка успел выпустить пятнадцать стрел и убил восьмерых, а двоих, которые и сдались потом, ранил. Ещё пятерых продырявил Епифан, второй среди новиков по стрельбе из лука. Вернулся в лагерь дозор уже с тем обозом и привязанными к телегам лошадьми через седла у коих были трупы литвинов перекинуты. Опять хоронить⁈

Но это ладно, не так много тех убиенных. А вот куда девать двух пленников литвинов и десять крестьян возчиков. Пока всё это притараканили в лагерь дозорные. Пленных уже и без того полно. А их ведь и кормить надо и охранять. Тюрьмы нет. Клеток железных тоже. До этого времени их было семь человек, так что их спихнули в одну из «волчьих ям», в которой колья ещё не установили, но теперь, когда пленников стало два десятка, если возчиков считать, то пора было с ними что-то решать. И ведь не отпустишь. Они ломанутся к своим и без пыток расскажут про непонятных тевтонов у дорфа Та́нненберг. Много ли надо ворогов, чтобы с ними справиться? Отправит Ягайло сюда, например, пару сотен всадников. Возможно, их отряд и справятся с двумястами, не готовыми к такому сопротивлению литвинами или ляхами. Но это ничего не изменит. Тогда круль отправит четыре сотни. В этом случае, даже если и выстоят, то пушек уже не будет, их разорвёт, и порох к пистолям и пищалям кончится, и все ямы ловчие будут заполнены. Можно драпать домой, а Грюнвальдская битва закончится тем же самым, что и в Реале. Убыль двух процентов среди ляхов и литвинов результат битвы не изменит.

Напрашивалось порешить и ляхов, и литвинов пленных и прикопать, как и остальных жмуриков до этого. Но времена рыцарские, опять литвины, которые крестьяне, на чистом русском говорят. С Гродно прибыли. Там детки у них. Вымрут с голоду. Какая-то нерешаемая проблема нарисовалась.

В этот раз её частично удалось решить. Возчики согласились побожиться, что не убегут, поклялись на библии, которую батюшка Иаков Иоганну в дорогу сунул, и были приставлены к своим — «нашинским» возчикам копать «волчьи ямы». Там старшим Антип, так ему барончик поручил обработать мужиков, сманить на переезд вместе с семьями в Русское село. Деньги в последнее время на крестьян, если и не серебряным дождём сыпались, то билонным точно. Детки почти ежедневно, то за мыло, то за золу, или за янтарь приносили домой пфенниги и отцам отдавали, да и за эту поездку каждый по серебряной марке получил, есть чем похвастать перед литвинами, которых сорвали с земли и работы в поле за «большое человеческое спасибо».

С воями хуже. Так они ещё и ранены через одного. И тратить на них мазь, что Матильда хоть и не пожалела, но и не бесконечно её, не хотелось.

— Чего тут думать⁈ — Семён отмахнулся от душевных терзания пацана, — Утопить их в озере, и вся недолга.

Парень на ляхов согласился почти на утопление, а вот с литвинами из Гродно решил переговорить. «Своих» убивать не хотелось. Раны им всё же обработали и наложили мазь, а потом чистыми белыми тряпицами льняными забинтовали. Бинтов тоже прилично с собой взяли, но тратятся быстро. Хорошо фон Бок догадался и в Дзядлово целый воз льняных одежд конфисковал. Один из фуражиров — литвин Семён был ранен в ногу стрелой. С него барончик и начал.

— Рассказывай, чем занимался до того, как сюда попал.

— Цего рассказывать. Цясляр я, па дрэве ўзор рэжу. Аканіцы разьбяныя, канькі, лыжкі таксама бывае.

— Цасляр? На дереве узор? Резчик по дереву. Понятно. Слушай, Семён, я возчикам предложил перебираться ко мне в село Русское под Ригой.

— Неметчина. Што ж там добрага?

— А что у вас добрага? Вечная война, да разбой. Я картины рисую. Мне красивые рамы нужны для них. Парень один делает, но малой ещё, не очень красиво. Так он марку серебряную в месяц зарабатывает. Дом большой пять марок стоит. А я, как вернёмся, начну кирпичи для печей выпускать в каждом доме будет печь с трубой. Никакого дыма и сажи, и баня, что по белому топится.

— Нібы ў казцы, — хмыкнул пленный литвин.

— Нибы у казцы? А, как в сказке? Так вон возчики наши, переговори. Новики рядом. Все из Русского села и с ними поговори. Сейчас ваших тут побьют рыцари, и у нас под Ригой на сотню лет мир и покой будет.

— Пагаварыць, — Семён скривился, опершись на раненую ногу.

— Поговори.

Второй раненый был похуже. Ну, состояние похуже. Стрела Андрейки ему в плечо попала и пока её оттуда извлекали, рану приличную организовали, промыли хлебным вином, наложили мазь и забинтовали, а в качестве дренажа, как и учила Матильда, вставили соломинку. Уговаривать переходить его на сторону добра Иоганн пока не стал. Хоть он и оказался настоящим подарком судьбы. Был Пётр Олександров гончаром, более того, работал он год в Вильно у мастера, что кирпичи обжигает. Вот готовый мастер по производству кирпича. Осталось малость, вылечить и уговорить перебраться с семьёй из Гродно в Ригу.

Событие тридцать шестое

На следующий отряд фуражиров натолкнулись на юге. Ляхи пригнали здоровущий обоз при тридцати всадниках сопровождения в Логдово. Деревенька или поселение (они себя осадой называли (osada) небольшое. И чего там было покупать или изымать с двадцатью возами было не ясно, там дворов всего одиннадцать, и сейчас начало лета, урожай или в огороде, или в поле, жители даже менять на копчёную рыбу и мясо уже ничего не могут, в долг под будущий урожай у «немцев клятых» выпрашивают.

В дозоре старшим был Тимоха. С размерами отряда, на который следует нападать, уже определились. Пересчитывать по пальцам не надо, но примерно пятьдесят воинов если, то нужно обстрелять и заманить в «волчьи ямы», а вот если ворогов под сотню и больше, то отступать в баталии не ввязываясь, и отступать по возможности скрытно.

Тимоха посчитал, что три десятка разномастно одетых и вооружённых поляков на плохих мелких лошадках им по силам и обстреляли, обогнув их по дуге с тыла. Начали стрелять из леса. Пока ляхи разворачивали коней, пока доехали до опушки, спешились, пока, размахивая саблями и мечами, добежали до леса, Тимоха с Гришкой успели сделать по десятку выстрелов. До меткости Андрейки обоим далеко, белку в анус не бьют, чтобы шкуру не попортить, но тут и целиться не надо, толпой бегут и кричат: «В меня»! «Хрен, в меня»! Пятерых каждый точно уложил и сколько-то раненых есть. После этого новики вскочили на коней, что товарищи удерживали, и по дуге опять, позволяя почти догнать себя, отступили к ловушкам.

Один из новиков, при этом, уже давно добрался до лагеря и предупредил о ворогах. Ямороев всех опять отправили в лес за флеши, а, находившихся, по новому плану, всегда у ям, арбалетчиков установил за, сплетённые из веток, щиты Старый заяц, после чего за одним встал и сам взведя арбалет. Разведка добралась до еле приметных в, поднявшейся по пояс траве, знаков, и спешилась, дальше, тоже по отмеченной тропинке, они вели коней в поводу. На Совете решили, что пора прикрыть ямы дёрном. За оставшиеся до битвы несколько дней, пусть даже неделю трава в кусках дёрна не высохнет, не пожелтеет. Лучше чуть раньше дёрн уложить, чем во время битвы бегать и делать это под недоумённые татарские раскосые взгляды.

Ляхи подвох почувствовали. Они остановили коней и скучковались недалеко от ям. Но новики уходили, и природная нелюбовь поляков к немчуре взяла верх. Трое всадников возобновили преследование. Они, естественно, в ямы сверзлись. Крик, визг, и прочие оры принудили остатки ляшских фуражиров отступить к своему обозу. Поздно. Их осталось-то с десяток. Новики с арбалетчиками Старого зайца кинулись в лагерь, преодолели брод и вскоре догнали отступающий на запад обоз. Ляхи развернули коней и попытались принять бой. Но арбалетчики спешились и дали два залпа, после чего живые и здоровые паны и подпанки кончились. Остались только пятеро раненых, которых Семён с Перуном быстро отправили догонять своих товарищей по дороге в Ад.

Опять нарисовалась проблема. Куда девать двадцать возчиков? Телеги и лошадей изъяли, а вот людей куда опять пристроить? Это не свои литвины, которые почти все уже согласились перебраться в Русское село, это поляки. Даже предлагать им обрусеть или онемечиться, вернее, Иоганн не собирался.

Решили, что раз вот — вот битва начнётся, то пусть пока помогут ямы копать, а потом их отпустят. Кто-то же в реальной истории похоронил десяток тысяч немцев и, наверное, такое же количество литвин, чехов, ляхов, татар и русских? Писалось же в учебнике, что один из полков смолян был уничтожен полностью. Эти двадцать польских холопов уже опыт к тому времени приобретут по копанию ям.

— Иоганн, я не верил, что именно тут будет битва, и сейчас не очень верю. Почему именно здесь? Оно не сильно большое, неровное. Там, за нами, заболочено. Возможно нам нужно выслать разведку дальше на закат. А то, если сражение без нас произойдёт, получится очень плохо, — Мартин фон Бок выдал это на ужине, после того как закопали убитых ляхов.

— Докуда? До какого места? — стопроцентной уверенности у парня и самого не было. Вдруг верстах в двадцати к западу есть деревня Грюнвальд, он же по небольшим кусочкам мозаики нарисовал себе и остальным потом картину этой битвы именно на этом холмистом поле. Вот будет фокус, если он действительно ошибся.