Барон фон дер Зайцев – 3

Глава 15

Событие сорок третье

Страшно барончику стало ночью. Лежал Иоганн в палатке, слушал, как дождь барабанит по брезенту натянутому и не мог уснуть никак. До этой ночи три с лишним месяца, пока сюда добирались, да пока тут ямы копали, с мелочью всякой спарринговали, почему-то не страшно было. Далеко до Грюнвальдской битвы. Опять же, заняты были всё время, на левые мысли времени не было. А тут бамс и всё, завтра это рубилово — мочилово. Тридцать тысяч ляхов, литвинов, татар, русских и прочих чехов с их одноглазым Яном Жижкой, будут истреблять двадцать тысяч белых и пушистых «сверхчеловеков». Ну, там немного ещё за «наших» ляхов будет и чехов с венграми. Венгров, кстати не было видно, с их бомбардами, когда они с Мартином фон Боком наведались в лагерь старшего Валленроде.

Так ладно, чёрт с ними со всеми, пусть себе рубятся — мочатся, но он и все люди, которых он сюда привёл, окажутся против трёх тысяч татар, считай, одни. Сам же выбрал такую позицию. Сейчас, по зрелому размышлению, поступил бы иначе. Он бы оставил всех своих на другом берегу речушки, прикрывшись болотом и отправил их в атаку после того, как татары побегут. Теперь так не получится. Валленроде точно пришлёт сюда утром знаменосцев с баннерами и их видно будет из татаро-литовского лагеря. Да, они сбоку от линии, что соединяет брод с основными позициями хоругвей фон Хевельмана и фон Валленроде. Но по той же самой геометрии они и ближе окажутся. Можно не сомневаться, что законы физики сработают. Ток течет по линии с наименьшим сопротивлением. Именно к ближайшему лагерю воины Джела ад-Дина и направятся.

А что будет, если татаровья все на холм повернут? Их ведь три тысячи. Три тысячи против пятидесяти⁈

Ворочался, ворочался Иоганн, а сна ни в одном глазу. Так ещё и пара комаров залетела в палатку, и пищали они над ухом и пищали. Не выдержав этой пытки, барончик вылез из палатки и пошёл к кострам. Разрешил их палить Семён, чего уж теперь, если тут утром знамёна будут, то чего таиться.

Возле одного из костров сидел тюфянчей Самсон Изотов и инвалид Густав, арбалетчик бывший, который без трёх пальцев. А чуть поодаль, как бы стесняясь немцев, кутался в попону Роберт Баркер — плотник из Портсмута, а после младший канонир на пиратско-торговом когге «Посейдон». Весь расчёт орудия в сборе.

— Что, Ваньша, не спится? — Самсон ткнул пальцем на охапку сухой травы рядом с собой, — Садись, тут ветер в сторону дым сносит.

Иоганн пристроился рядом, и тут же в руки ему сунули деревянную кружку с, пахнущим земляникой, отваром из листьев Иван-чая.

— Комары в палатку проникли, пищат и пищат, — попытался объяснить свою бессонницу парень.

— Знамо дело. И нам комары. Гляди, возле каждого костра люди. Новики так вообще все. Переживают отроки. Сила с той стороны. А плохо это. Перегорят до боя. Я своих подбадриваю, а ты Ваньша, соберись и обойди новиков, погутарь. Не победные речи им сейчас нужны, ты о доме поговори, о работе, что для них готовишь. Про дома новые с печами. Вот, как мне по дороге рассказывал, так и им расскажи. Там, за спинами у них, не село Русское или дорф Кеммерн должен быть, а их дом с сестренками, братиками, мамками, с печью этой из кирпича с крышей красивою красной из черепицы. Погутарь.

— Угу.

Иван Фёдорович всё, что сейчас ему безногий пушкарь сказал, и сам понимал. Но не решался на такой разговор. Он ведь пацан в глазах этих юношей, и сейчас им про счастливое будущее будет рассказывать, как космические корабли бороздят просторы вселенной. Но теперь-то точно идти надо.

А как начал, так легче сразу стало. И слова нашлись. Не про космические корабли, про печи для кирпичей стал новикам рассказывать. Про то, как глину нашли огнеупорную недалеко совсем от Кеммерна, как по дороге сюда известь купили, как будут сначала делать из огнеупорной глины кирпичи, которые выдержат жар, чтобы настоящие кирпичи обжигать в построенной из белых кирпичей печи. И даже про цемент рассказал.

— Там хитрость такая, парни. Нужно глину в определённых пропорциях смешать с известью и обжечь при большой температуре. Но хитрость в том, что глина должна быть не красная или жёлтая, а именно белая, которая на закат от Кеммерна залегает. В красной или жёлтой глине есть железо. Оттого она и красная, как ржавчина на железе. А если такая глина будет обжигаться, то цемент не получится. Железа этого, чтобы цемент получился, нужно, чтобы было не более трех процентов… М… три части от сотни. Вот вернёмся, сделаем печи, начнём обжигать и кирпичи, и цемент делать и тогда дома многоэтажные каждому в дорфах построим. Это будет быстро и довольно дёшево. И в каждом доме печь поставим с трубой большой, чтобы зимою тепло было. Нет, для печи цемент не нужен, просто глина с песком, цемент для стен…

— А завтра? — пробасил юношеским баском кто-то из темноты.

— Завтра? Ну, чего завтра. Тяжело будет. А только побьём татаровей. Там, в лагере татарском, сидят два брата. Старший из них Джелал ад-Дин. Он вместе с отцом своим Тохтамышем приходил недавно и сжёг Москву. Тридцать тысяч человек мирных погибло тогда. Нужно отомстить этому гаду. Нужно убить все три тысячи этих степняков. Именно они и сжигали наших людей в осаждённой Москве, в том числе и ваших родичей. Отомстим за их кровь.

Событие сорок четвёртое

— Вставай, — Иоганна потрясли за плечо.

Парень открыл глаза, потянулся и повернул голову в ту сторону, откуда потрясли и… охренел. Рядом стоял одетый в красный шелковый халат татарин в шапке из красной лисы и хвост бывшей хозяйки шкурки свисал на плечо.

— Ты кто?

— Вставай, Ваньша, вставай, — снова потрясли его за плечо.

Тьфу, блин, привидится же такое. Рядом был Перун, и не халат был на пиромане, а плащ его красный. А вот на голове действительно лисья шапка. Точно, они же вчера семерых татарских разведчиков стрелами утыкали, на одном такая была, она и есть, где другую взять.

— Напугал. Чего вырядился, дядька Перун?

— Ну, так это… — богатырь замялся, покраснел даже, — нравится мне красный цвет.

— Понятно. Чего случилось? — Иоганн стал выбираться из спального мешка.

— Рыцарь там важный прибыл, Мартина в хвост и гриву чихвостит, — Перун свёл косматые брови, изображая злого важного рыцаря.

— А что опять не так?

— Дурень. Он попёрся напрямик и попал на ловушки, что мы вчерась ночью натягивали. Конь у него споткнулся о верёвку, и этот немчик с него упал, расшибся немного. Вот и орёт, ищет виноватого.

Назвать расстригу безобидным мальчиком для битья было бы чересчур, но Мартин мог вполне себе стушеваться, если на него какой перец местный кричать начнёт. Этакое немецкое чинопочитание было забито в кодовые программы у того в голове. Это Иоганн заметил ещё в Риге, когда они на приёме у младшего Валленроде были. Стоило архиепископу чего-нибудь спросить у юнкера и тот блеять и запинаться начинал.

Нужно было идти их официального командира спасать. Ещё бы знать, как это сделать. Это он в баронстве пусть и не самый главнюк, но всё же прислушиваются к нему, особенно после того, как он стал горы серебра зарабатывать. А здесь? Оруженосец — «кнаппен», которому из оружия только небольшой кинжал положен. Если на русский переводить, то слуга или конюх даже.

Подойдёт сейчас к комтуру или маршалу конюх мелкий и скажет:

— Дядя, ты нашего Мартина не обижай, он шесть языков знает и седьмой учит. С восьмым.

Комтуром упавший немчик и оказался. Комтуром Кёнигсберга Ханусом фон Хайде. А с ним ещё четверо братьев или полубратьев, но все, как и положено в белом сюрко, и кони тоже укутаны в белые тряпки. На голове коня кожаный наглавник, обшитый белой тканью, а попоны явно подбиты снизу стёганными тканями. Не бедные, одним словом, господа — херры понаехали. Один из всадников был с флагом — баннером. Трое сопровождающих знаменосца были вооружены, кроме мечей, в настоящий момент находившихся в ножнах на поясе, ещё и булавами («штрейткольбенами»).

К приходу Иоганна разнос закончился, и брат Ханус уже раздавал указания.

— У вас, как я понял, сорок всадников. Я выделил вам предводителя «баннера» (нем.: «баннерфюрер»). Это брат Йодль. Вы сводитесь в отдельный отряд (нем.: «шар»). Брата Йодля слушать, как меня. Атаку начнёте вместе со мной, с моим баннером, и пристраиваетесь в арьергард (нем.: «нахгут»).

— Херр Ханус, но перед нами «волчьи ямы» и другие ловушки… — комтур услышав про ловушки от подошедшего Иоганна зарычал.

— Значит, обойдёте! Р-р-р!

Иоганн именно этого и боялся. Именно из-за этого и решил ехать на эту войнушку, чтобы не дать погубить своих людей в дебильной атаке, которую немцы устроили, не прикрыв тыл.

Видимо посчитав свою миссию выполненной, брат Ханус развернул коня и вдоль болотины, разглядывая траву перед собой, шагом потрусил к виднеющемуся в полукилометре немецкому лагерю.

Солнца не было, день пасмурный, но ветер полностью утих. В воздухе же витала сырость. Если знаешь, что вскоре начнётся дождь, то и приметы всякие на ходу изобретаешь или видишь. Вон, ласточки над дорфом Танненберг низко летают. Лягушки в болотине молчат. Это точно к дождю. Вороны каркают — это тоже на дождь примета.

Барончик осмотрел оставленных комтуром воинов. Особых статей нет. Перун с Семёном на голову выше и в плечах ширше, даже фон Бок выше ростом. Плюсом под «нашими» дестриэ выше и мощней. В итоге трое всадников из замка смотрятся на две головы выше присланных немчиков. Не, там у дойчей тоже и лошадей мощных хватает, и богатырей, но, видимо, комтур, выполняя приказ ливонского ландмаршала Бернхарда фон Хевельмана, выбрал сюда из тех, кого не жалко. Сам-то ландмаршал габаритами, как бы не больше Перуна, толще так точно.

Что делать теперь с этой четвёркой Иоганн не знал? Придётся, как всегда, решать проблемы по мере их поступления. Известно же, что начнут атаку первыми именно татары, а за ними потянутся литвины, они же первыми и побегут, когда немецкий клин Валленроде на них накатит.

До атаки тоже время есть. Там будет же интересный эпизод, когда фон Юнгинген, не дождавшись атаки от Ягайло, пошлёт ему в дар два меча бастарда. И даже прикажет своим шеренгам сдать назад, чтобы ляхи имели возможность выехать из леса и построиться.

Потом этими мечами почти все польские короли будут короноваться. Когда в далёком предалёке был Иван Фёдорович в Кракове на экскурсии, гид с ядом на клыках сказала, что мечи хранились в королевской сокровищнице в Кракове, пока их не похитили в тысяча восемьсот каком-то году русские жандармы. После этого о них ничего не известно. Их нет вообще, ни в одной частной коллекции. Тупые русские даже продать реликвии не могли, сделала панночка вывод.

Событие сорок пятое

«Гостей» отвели в лагерь, хотели накормить, напоить и спать уложить, но Йодль фон Шварцберг, который баннерфюрер, отъев от копчёного гуся одну ногу и отпив от купленного пару дней назад у местных бочонка сидра треть примерно, не спать пошёл, а с помощью своих телохранителей взгромоздился в седло и вылез на холмик чуть западнее последнего изгиба флешей и стал изображать хоругвь. Через пяток минут, не дойдя до нужника, облегчились трое остальных немцев и теперь уже с помощью новиков, «взлетев» в сёдла, присоединились к знаменосцу. И стали призывно поглядывать на фон Бока и Старого зайца.

— Ай, Мартин, с Перуном и тремя новиками, что помладше присоединись пока к ним, — Иоганн начало битвы представлял и решил, что постоять пару другую часиков под дождиком пусть вредно для здоровья, зато полезно, в случае если потом какие разборки начнутся, кто виноват и что делать. А начнутся они без всяких сомнений. Даже если немцы победят, потери у них будут приличные, кото-то же в этом виноват⁈

Сам же барончик с Семёном взгромоздились на кучу вынутой из «волчьих ям» и могил земли на опушке леса. Чтобы не видно было, что земелька свежая, её даже собранной хвоей, шишками и прочими веточками, травинками закидали. Холм получился довольно высокий и с него, если не как на ладони, поле видно, то уж точно лучше, чем с того места, где баннерфюрер расположился. Там самое низкое место этого поля боя. Там болото прямо за ним начинается, а впереди пологий холм, но херр Йодль, то ли не понимал этого, то ли не дурак, и решил им прикинуться, чтобы первым под удар не попасть.

Дождь, как и положено по историческим хроникам уже начался, но не ливень никакой, так — морось, скорее. Непонятно, как такая ерунда может помешать венграм стрелять. Иоганн хлопнул себя по голове дурной и побежал с холма к флешам. Он утром предупредил Самсона, что дождь будет, глянь, мол, эвон ласточки по земле почти ползают, прикройте орудия и порох брезентом. Но сейчас, на мелкую взвесь в воздухе летающую глядючи, вспомнил про русский авось. Не, из пяти артиллеристов только один русский, да и то чуть больше чем на половину. Татары не имеют к этому отношения… В смысле поскреби русского и татарина найдёшь… Стоп. Татары как раз имели отношения, именно в битве с ними тюфянчею ноги оторвало. Так что он наполовину русский всё же из-за татар. Ладно, не на половину, на пять шестых. Но остальные немцы и англичане, должны барончика послушать и прикрыть артиллерию брезентом.

Хрена с два! Сидят себя за флешами и гуся копчёного поедают. А пушки и бочонки намокают постепенно.

— Самсон!!! Ты что, потерял список, кого бояться надо??? Твикс ты без палочки! Чего не ясно было идрит-ангидрит? Самсон, я же сказал, что дождь будет, что нужно пушки и порох… бочки с порохом прикрыть брезентом. Они ведь покоцанные, попадёт вода и кердык нам. Я потом всем матерям новиков скажу, что из-за тебя парни погибли. А вы чего сидите⁈ Сволочи!

Народ гусём подавился. Никогда не видели парня таким. Немцы ещё и не понимали языка, тем боле нагл, но подскочили.

— Так это, идрит-ангидрит… Так сейчас. Самсон? Чего Самсон? Сейчас Самсон. Ноги разболелись, с утра на ходулях твоих. А вы чего засранцы сидите⁈

Ладно, тут жизнь наладится. Иоганн махнул рукой и решил до конца флешей прогуляться. На правом фланге должен быть вон за тем изгибом сидеть Старый заяц со своими арбалетчиками. Тетива ведь хоть и из шёлка, но тоже намокнуть может, потому и им большой кусок брезента, который изображал навес над биваком до сего дня, был выдан. Завернув за поворот бруствера, Иоганн умильно улыбнулся, бальзам на раны, от верха флешей к северу был аккуратно, без провисания почти, и с уклоном к болоту был натянут тот самый кусок брезента и под ним, облокотившись спинами о плетённую из прутьев стенку укрепления, сидели арбалетчики, Георг и те двое из возчиков, которых учили стрелять из арбалета всё это время. Арбалеты стояли рядом и тетивы на них не было. Ну, вот он настоящий немецкий орднунг. Десять человек, точно к бою готовы.

Дальше были опять дебилы. Пробел небольшой между холмиком, что насыпали на правом фланге флешей и местом, что баннерфюрер Йодль фон Шварцберг, который, даже завтракать толком не стал, так на пост рвался, занял со своими и не своими рыцарями. Ну, а чего, дошёл Иоганн до холмика и выглянул из-за него, красиво стоит такую группа в белых одеждах с чёрными крестами и флаг над ними почти полощется. Ветер есть, начался недавно, и он юго-западный, так что пока морось в рожи рыцарям кидает, но дождь будет, и тогда ребятам совсем не сладко придётся.

Ах ты, собака пушистая! К группе с запада со стороны Танненберга скакали несколько всадников, таких же белых. Точно опять этот херр Анус. Будет интересоваться, почему тут не сорок воинов красиво стоят, а всего ничего. И хрен объяснишь этому товарищу, что люди находятся там, где нужно. Сначала будет атака татар, а потом атака рыцарей ливонских, и эту атаку пережить надо. По-хорошему и фон Бока с новиками нужно изъять из этого дневного дозора, они лучники и арбалетчики. Им стрелять и уничтожать татаровей нужно, а не флаг демонстрировать.

Всадники между тем подъехали. Первые трое были немцами и братьями или полубратьями, а вот следом точно не тевтоны, одежды совсем другие. Пришлось парню выходить из засады, интересно же узнать, кому и чего тут опять понадобилось.