Барон фон дер Зайцев – 3

Глава 13

Событие тридцать седьмое

Разведка нужна всегда. Чего тут спорить? Так и в любом случае сейчас — это беспроигрышный вариант. Допустим, битва будет именно на этом поле и начнётся пятнадцатого или шестнадцатого июля. Уйдёт разведка, а сегодня уже двенадцатое июля, сразу наткнётся на движущихся сюда немцев или ляхов с литвинами и вернётся, сообщив, что всё пучком, сидим, ждём и не дёргаемся. А если наткнётся на выстраивающихся на другом поле войска, то тоже вернётся, и тогда, прибыв туда в разгар сражения, они смогут ударить во фланг тем же татарам. Эти-то товарищи, с позволения сказать, по любому, будут на восточном фланге. Во втором случае минусом — огромное количества труда, что вложили в «волчьи ямы» и флеши. Ну, зато не скучно было. Чтобы солдат не роптал или не безобразничал дисциплину, сержанту его нужно умотать тренировками или усыпить чтением уставов. Они и уматывали. С уставами пока не очень.

В разведку долго выбирали на Совете, кого послать. Все тут нужны. С другой стороны, в разведку ведь лучших нужно посылать. И ещё нужны те, кто хоть немного польский пшек понимает. В результате, в пятёрку вошли фон Бок, Семён, Андрейка, Тимоха и Иоганн с двумя пистолями. А чего, они вдвоём с расстригой Мартиным знают десяток языков. Для нонешних времён — это просто уникальные люди. Фон Бок — хороший арбалетчик. Даже из лучших. А Андрейка с Тимохой не робины гуды, а… гораздо лучше. Тот хрен с англицкой горы нигде толком не учился стрелять, а эти десяток лет учились стрелять из луков всех размеров и конструкций. Семён? Ну, а чего, Семён он — Семён. Это богатырь с богатырским мечом и опытом сотен битв.

Тронулись не со сранья. Позавтракали, наевшись до отвала, так как на обед останавливаться не собирались, так, коней напоить да овсом подкормить. Тронулись по дороге, что проходит южнее польского (osada) поселения Логдово. Думали — думали на Совете как пробираться на закат и решили, что лучше по польской территории. Иоганн из обрывочных воспоминаний про эту битву помнил, что фон Юнгенген перекрыл ляхам дорогу вдоль Вислы на север, и они двигались на восток выискивая обход. А Великий магистр смещал войско вслед за поляками и литвинами. Тут ключевое слово «вслед». То есть, сначала шли круль Ягайло с Витовтом и их уже тевтоны догоняли. Значит, нужно идти по польской территории, быстрее выйдешь на войско, чьё бы оно не было, а, скорее всего, это будут ляхи.

На ужин и ночлег они остановились у озера. Выглянув из леса, увидели деревню или осаду очередную, расположенную на берегу озера и решили ночевать здесь. Виднелся замок не замок, но крепость точно рядом с поселением. Чуть вернулись, чтобы костёр не учуяли местные, и расположились на ночлег. А Семён с Андрейкой кустами двинулись к поселению. И практически сразу вернулись, ещё котелок с кашей не забулькал.

— Ляхи в селении. Много. Рыцари. И важные. На одном видел шлем с павлиньими перьями. Кто-то очень знатный и богатый, — Семён принюхался, отошёл чуть от костра в сторону селения, — Нормально, ветер от них, не должны учуять. А как поедим, чуть назад отойдём, пока не стемнело, другое место будем для ночлега искать.

Получилось чуть по-другому. Только они поужинали и уже собрались, чтобы откочевать метров на пятьсот назад, как услышали на дороге стук копыт, а потом крики. Дорога в этом месте петлю небольшую делает, взбираясь на холм и огибая его потом, а потому с их места на опушке леса, петлю эту видно. Получается, что примерно семьсот — восемьсот метров, как на ладони. Все бросились к кустам на опушке и увидели, что двое всадников торопятся в их направлении, а за ними скачет десятка полтора разномастно одетых воинов, с мечами над головой. Что первые двое не тевтонцы тоже видно, хотя не все рыцари в белых плащах и накидках с чёрными крестами в топхельмах огромных, но вот в красно-белые цвета вряд ли кто вырядится.

— Побьём? — Иоганн уже достал из сумы, перекинутой через плечо, пистоль.

— А давай! — десятник вынул меч из ножен. — К бою.

Семь сотен метров, которые ещё предстояло преодолеть преследователям по кривулине этой, разогнаться сильно всадникам ни тем, ни другим не дали. Три резких поворота на дороге и два спуска — подъема, всё время приходилось всадникам придерживать коней, чтобы не вылететь в кювет с дороги. Никто специально не копал, просто речушка, что огибала холм вместе с дорогой, сейчас совсем в тонюсенький ручей превратившаяся, во время таяния снега и ливней прорыла приличный овраг не овраг, но ложбину. Она была с той стороны дороги и всадники, видя обрыв слева, по зрелым размышлениям, держались как раз ближе к лесу.

Пока они петляли и сдерживали коней, фон Бок взвёл арбалет и брякнул в бороздку толстую стрелу. И ещё три воткнул в дерево, за которым укрывался, чтобы при перезарядке находились под рукой. Андрейка и Тимоха натянули на луки свои тетиву и поудобнее на плече разместили колчаны. Иоганн же, высунув язык, заряжал пистоли. Парню дольше всего возиться. Тем не менее, и он успел.

— Приготовились, — прошипел Семён. Ему стрелять нечем, и чувствовал десятник себя не лишним, конечно, но неуютно, — Бей!

Две длинные стрелы и одна короткая полетели навстречу вырвавшимся на прямой участок дороги ляхам. Ляхи были в кольчугах. Но с такого расстояния, с десяти метров, промахнуться в голову сложно. Вжик и трое всадников уже не преследуют никого.

Бабах. Иоганн разрядил первый пистоль в огромного лыцаря в красном сюрко поверх кольчуги. Пуля дюймовая ударила здоровяка в грудь, и силёнок у дюймового свинцового шарика хватило, чтобы эту тушу сдёрнуть с седла, повалился красный пан под ноги остальным преследователям. Иоганн краем глаза видел, как тянет вверх тетиву расстрига, раскрыв рот от натуги, как успели уже наложить свои стрелы оба новика на тетиву луков. Вжик и ещё две стрелы ушли в ляхов. Сам парень пока не стрелял. Выискивал жертву. У него последний выстрел, больше точно зарядить не успеет. Это же целая минута нужна, да за это время лучник шесть стрел точно выпустит и три фон Бок.

Бабах. Он выбрал цель и сразу потянул за спусковой крючок. Один из преследователей ловко на задних ногах, словно в цирке, развернул белого жеребца и теперь пытался удрать к своим назад в село. Облако дыма во второй раз окутало барончика, ветра-то вообще нет, и когда оно рассеялось, стало видно, что он не промахнулся, белый конь уже без седока мчался, подняв хвост, по дороге.

Третью стрелу брякнул на ложу арбалета фон Бок. И тягали пятую, а то и шестую стрелу из колчана за спиной Андрейка с Тимохой. И только Семён, как памятник самому себе, стоял с зажатым в руках бастардом.

А, вот и его время пришло.

Событие тридцать восьмое

А может нужно было сидеть в замке? Там пельмешки бабка Лукерья сейчас стряпает… Да, а в тюрьме сейчас ужин, макароны дают. Интересно, а почему Василий Алибабаевич зону называет тюрьмой?

Они стаскивали в лес с дороги тела убитых ляхов. Все в крови перемазанные и в пыли. Не ну разве пельмешки со сметанкой не лучше жевать у камина, будь он неладен. Сначала хотели в противоположную сторону оттащить, там балка или овраг довольно глубокая. Но жаба решила, что четырнадцать комплектов брони — это черте сколько денег. Нельзя это бросать.

— Мы же на разведку, что кольчуги с собой тащить? — спросил барончик у жабы?

— Тут прикопаем… Ну, не тут, чуть оттащим, — ответил вместо жабы Семён.

Он примеривался к мечу одного из ляхов. Крутил, махал, хмыкал, фукал, снова махал. Свой сломал. Чего вот выскочил⁈ Взрослый дядька и отлично должен был понимать, что новики с Мартином фон Боком перестреляли бы ляхов оставшихся без экшена этого. Нет нужно силушку богатырскую показать, бастардом своим помахать, дать ему кровушки вражьей напиться.

Теперь бастард сломан. Его Семён не выбросил, обтёр о сюрко того гада, что сломал ему верного товарища и прохрипел, отходя от боя:

— Угнисос починит.

Получилась его битва кривой. Выскочил богатырь на дорогу и рубанул по ноге одного из всадников, но попал по наколеннику, меч возможно колено всаднику и размозжил, но при этом от железа отскочил. А в это время второй лях сверху рубанул с богатырским замахом Семёна. Отдать должное нужно десятнику, он справился со своим бастардом и сумел подставить его под удар. И вот тут почти чудо случилось. Меч Семёна сломался. На три куска развалился, сверкая отражением заходящего солнца, брызнул осколками. В руке ветерана только двадцатисантиметровый кусочек остался от почти что метрового лезвия.

Десятник бросил обломок меча в лицо всадника, а сам, подпрыгнув, схватил его за ворот сюрко и дёрнул вниз с седла. Ноги из стремени лях выдернуть не успел, потому падение получилось эпическим. Всадник только свесился с седла, но перехватив за шею противника, богатырь продолжал тащить его вниз, и лошадь сначала встала на одно колено, а потом с жалобным ржанием завалилась на бок, придавив к матушке земле хозяина. При этом почти такой же бастард, что сломался у Семёна, отлетел на метр — полтора от этого завала. Десятник подхватил его, и вовремя, так как первый всадник с повреждённым коленом попробовал ткнуть мечом Семёну в спину. А тот успел. Успел развернуться и круговым движением меча выбил оружие из руки ляха, а потом снова ему по тому же самому колену врезал. Лях взвыл и отпустил поводья, а конь рванул вперёд. Бамс, бряк и железный человек покатился по утоптанной в камень дороге. Семён в два шага догнал его и рубанул по шее оголившейся, так как каплевидный шлем с того слетел и откатился.

Потом, как-то ссутулясь, Семён подошёл к ломателю его драгоценного меча и сунул ему клинок в прорезь бригантины.

На этом сражение закончилось и началось перетаскивание тяжестей.

Втроем они с Семёном и фон Боком таскали трупы, а новики со стрелами, наложенными на тетиву, блюли дорогу в обе стороны. Где-то там на востоке были двое удирающих, и совсем и не далеко, менее чем в километре, был лагерь поляков. С любой стороны могли ненужные зрители появиться. Лошади побитых ими ляхов разбежались. Большинство продолжило погоню за непонятными дядьками в красно-белых сюрко, часть вернулась в лагерь и только две лошадки, отбежав метров на двадцать, остановились на опушке у елки лохматой. Ляхи тащились медленно, а тринадцатилетней тушке Иоганна с ними вообще было не справиться, и он помогал-мешал расстриге бывшему.

Всё рано или поздно заканчивается. Кончились трупы. А работа настоящая только началась. Теперь нужно было освободить полезное железо от бесполезных останков. На это действо ушло больше часа. При этом в ту сторону, за сбежавшими красно-белыми, но не спартаковцами, проехал ещё один отряд из двадцати примерно всадников. Его задирать не стали. Не, так-то бы его на ноль умножили, но у Иоганна пистоли не заряжены, ну или испугались. Два десятка на четверых с половиной — это лишку. А главное заняты все были. Стащить с трупа кольчугу — это не быстрое дело. Так ещё и всякие налокотники, наколенники, кирасы, всё это на ремешках, нет чтобы застёжки какие придумать.

Провозились с раздеванием ляхов до самой темноты. Ещё и лошадей нужно было ловить Иоганну. Эти две кобылки, что не убежали, даваться в руки тоже не захотели, гонялся за ними парень почти весь этот час, пока более опытные товарищи полезным делом были заняты.

Совсем уже в темноте второй отряд проскакал назад. Догнали они красно-белых или нет в темноте не видно было.

— Семён, как думаешь, кто те двое были, за которыми гнались? — устраивая из сломанных еловых лап лежанку поинтересовался Иоганн десятника.

— Дурни. Ляхи.

— Вот и я к такому выводу пришёл.

Событие тридцать девятое

Это происшествие… Эта дурость, как оказалось, серьёзно осложнила разведку. Хорошо, что они от этого места убрались и дальше в лес, и отступили на восток, так как с самого рассвета ляхи устроили тотальное прочёсывание местности. Пришлось уходить на юго-восток. Всё дальше и дальше пока до самого замка Дзядлово не добрались.

Всё, генуг, дальше придерживаться старого плана было глупо. Нужно было возвращаться. А то ляхи в своей настырности доберутся до их лагеря, а тут сразу три командира и приличная часть их боевого потенциала по лесу шастает без всякой возможности не только принимать решения, но и вообще влиять на ситуацию.

Кольчуги, брони и большую часть оружия припрятали в медвежьей берлоге… Ну, наверное. До этого берлоги Иван Фёдорович ни разу не видел. Так, только на картинках детских, да в мультиках всяких. Под корнем огромной метровой сосны, рухнувшей и выворотившей приличный кусок почвы, была ямина. Семён на клочки бурой шерсти указал и сказал, что это берлога прошлогодняя. Туда всё и скидали, а потом засыпали сначала листвой и хвоей с мелкими ветками, а потом землёй со мхом. И даже специально час собирали шишки под деревьями и выкапывали кусты травы, чтобы получше замаскировать.

Семён махнул рукой, всё одно заметно. Я вот вижу, дескать.

А Иоганн со всех сторон обошёл и плечами пожал. Ну, упала сосна и упала, нормально.

На лыцарях почти не было ничего ценного кроме самой брони. Плюсом к уже полученному с ляхов хабару получилось три золотых кольца, небольшой золотой крест и серебряная цепь на шею. Граммов на триста. Толстенькая такая, но не золото призренное.

Пробирались «домой», к лагерю, знакомой Семёну и фон Боку дорогой, один раз они уже по ней двигались, после захвата замка в Дзядлово. Дорога лесная и изменения, происходящие с погодой, они заметили не сразу. Ну, чуть сильнее деревья шумят, ну, ветер холоднее стал, потемнело. А тут вышли на открытое место и осознали, что гроза вот-вот разразится. Семён на невысказанный вопрос Иоганна отрицательно головой покачал. Не успеют они добраться до лагеря.

А Иван Фёдорович вспомнил ещё одну маленькую детальку, что ускользала от него, когда он выуживал из головы всё, что знал про Грюнвальдскую битву. Дождь. В день битвы на землю, эту вот, обрушится ливень, который помешает стрелять венгерским бомбардирам. Так вспомнил сейчас барончик, что перед этим дождём была двухдневная буря. Сначала просто гроза, а за ней буря. И если сегодня тринадцатое июля, то сегодня будет эта гроза, которая завтра четырнадцатого перерастёт в бурю, успокоившуюся только к вечеру. И как завершения бури пятнадцатого июля до обеда будет идти дождь, помешавший или помешающий стрелять артиллеристам.

— Нужно быстрее двигаться к лагерю. Сейчас начнётся буря.

— Не успеем, ещё десяток вёрст, — десятник попытался удержать плащ, который разворачивало ветром и на лицо ему закидывало.

— Нужно идти. Черт с ним с дождём и даже ливнем. Нужно идти в лагерь. Завтра будет только хуже, — подъехав почти вплотную к Семёну, прокричал Иоганн.

Услышал, наверное, или по глазам понял ветеран, но кивнул и ударил пятками Рыжика по бокам. Огромный конь присел на задние ноги и, рыкнув как-то совсем на ржание не похоже, пошёл навстречу ветру постепенно разгоняясь.

Первые капли ударили в лицо минут через десять. Рысью или галопом это назвать трудно, неровный скок в шаг переходящий. Ветер уже сгибал молодые деревца и ломал ветки у деревьев, которые терлись вершинами с надрывным скрипом, словно жаловались людям на надвигающуюся бурю.

Капли эти сработали, как и положено воде, они затушили костёр. Ветер словно на стену напоролся, но не прекратился совсем, а с бури вдруг унялся до небольшого ветерка. Почувствовав, что не к добру это, кони и сами ломанулись домой. Вот это уже можно и настоящим галопом назвать. Больше капель, быстрее стук копыт по почти сухой ещё земле, ещё больше капель, крупных, словно в тебя плюётся кто, и быстрее мелькают ноги лошадей. Прошло, может быть, десять минут, пока дождь из дождика, из капелек, превратился в ливень сначала, а потом с настоящую стену воду. Но они успели. Сквозь эту стену уже видно было озеро и даже холм за ним, на котором в лесу и разбит их лагерь.