Эта башня во мне

3.

Совещание в павильоне в Останкино прошло в скромном семейном кругу. По сравнению с недавним собранием, народу в кабинете набилось немного.

Сам командор, капитаны-любимчики – Обухов, Людмила и Патрик, еще пара-тройка полузнакомых. Ну и Сестры из Лицевого корпуса, шесть со-зданий за исключением Кудринки.

Даже чашек на всех хватило, будто обсуждали не грандиозный провал, а устроили летний корпоративчик. Чай, кофе, печеньки, конфетки. Так мило, что зубы сводит.

Фролов не обзывался «голубчиками» и «сударынями бесценными», вводил высший состав кромешников в курс дела строго по существу.

Курс, надо сказать, был так себе. Обвалился за ночь курс Бюро Кромки, резко подешевели акции. А ведь и так, поделилась Варька, им урезали дотации при Брежневе, а уж в годы Перестройки почти закопали, отсюда и кризис в девяностых годах, разгул исподней преступности. Шеф из пепла поднял Бюро, собрал талантливую молодежь…

– Итак, что мы имеем? – Фролов нахмурился, и Шестая послушно заткнулась. – Скверный прикуп, господа гардемарины. Зная об интересе дракона, я лично договорился там, – краткий кивок в потолок, но я не поняла, с кем именно. С богом? С администрацией президента? – Мне выдали артефакты Брюса из старых кремлевских запасников. Мы анонсировали выставку в СМИ, запросили питерские музеи, которым досталась большая часть коллекций Якова Брюса. Намечалась грандиозная экспозиция в Государственном историческом музее.

– Почему сдвинулись сроки? – уточнила безжалостная Марго.

Громова молчала, но смотрела с укором, и сейчас за ее плечами была не просто красивая башня, а все Министерство иностранных дел. Чудилось, что за зданием МИД метал гневные молнии Кремль, замолчавший со времен революции, терпеливо сносивший все издевательства, а теперь разбуженный невесть кем. Будто всесильный старик-богатырь пробудился, осмотрел территорию, недосчитался монастырей и храмов в кольце зубчатых стен и пришел в бесконтрольную ярость. До сих пор дрожь стояла по всей Москве, а дорожные службы пилили деревья, сломанные ураганом.

– По вине администрации ГИМ, – поморщился командор. – Куратор выставки заболел, о чем не поставили меня в известность.

– И что, это повод? – начала было Варька, но Четвертая зыркнула из-под челки, и Шестая сразу притихла.

Видимо, Громова знала больше и разбиралась в обустройстве выставок особой государственной важности.

– Почему не поставили караулы?

– Мы поставили! – въярился Фролов. – Но поскольку открытие выставки перенесли на четыре дня, чтоб приурочить к памятной дате, руководство музея настаивало на смягчении охранных мер. Они были настолько любезны, что обратились в Министерство культуры, и мне категорически рекомендовали – оцените, любезные, формулировку! – ограничить присутствие Бюро Кромки на территории ГИМ.

Мария чиркнула что-то в блокноте, сделав пометку карандашом.

Катя Стрельцова от крика Фролова страдальчески сморщилась, но промолчала, баюкая руку в бинтах. Ее высотка стоит слишком близко к колоколам Кремля, вот и зацепило волной. Катерина сделала все этой ночью, чтоб остановить ураган, ей даже удалось отстоять Зарядье, но цена за подвиг была высока.

Я представила себя на месте Котельни и задохнулась от ужаса. Звон главных колоколов Кремля не перекрыть даже оркестром, что уж говорить о маленькой скрипке! А что я могла еще предъявить, кроме умения наяривать чардаш?

– Что пропало? – снова Марго.

– Поначалу решили, что ничего, – взял слово Данила Обухов. – Ну то есть ущерб нанесен, дракон порезвился в зале Петра, уничтожил ценные артефакты. Его обнаружили на Красной площади со старым кафтаном в руке. Потом оказалось, что эта вещица висела в витрине Екатерины и к Брюсу отношения не имела. Так что из будущей экспозиции он ничего не украл. Ящики хранились в подвальной комнате, замки нетронуты, печати целы.

– Это возьму на себя, – перебил гардемарина Фролов. – Понадеялся на сотрудников ГИМ, черти их побери. Кинулся искать по столице дракона! А иллюзии поутру развеялись. Мы не досчитались коллекции, запрошенной из кремлевских запасников, и кое-каких экспонатов из музеев Санкт-Петербурга. Вполне вероятно, еще в то время, когда мы окружали дракона на площади, его помощники скользнули по Кромке, унося награбленное добро. Синг Шё отвлек на себя внимание и ушел, когда сообщники скрылись.

– А ведь какая намечалась ловушка, – вздохнул бесхитростный Патрик. – Все подразделения в боевой готовности, засады вокруг музея, на входе – магический круг бессилия…

Люська ткнула его локтем в бок. Все-таки вместе с Варюхой богатырь составлял идеальную пару.

– Я должна заметить, господин Фролов, – строго приговорила Громова, – что последствия для агентства «Брюс» могут оказаться плачевными. Вы занимаете это кресло лишь потому, что там, – она тоже ткнула в потолок маникюром, – не знают, кем вас заменить.

– К сожалению, – вступила Марго, буравя Фролова взглядом, – если верить историческим хроникам, со времен Федотова в Бюро Кромки не было достойного командора. И вообще изначально столицу по задумке Якова Брюса должен был охранять орден Субаш, наследник тайн и традиций.

– Так объявите Воронцова главой! – с улыбкой предложил взбешенный Фролов.

Элеонора вскочила со стула, переводя отчаянный взгляд с командора на Первую и обратно в какой-то ирреальной надежде. Но Марго отставила в сторону чашку и покачала головой. Отрицательно. Жестом усадила на место Вторую.

– Прошлое не изменить. Уже ничего не исправить. В лице Григория Воронцова мы имеем лишь то, что заслужили.

– Тогда вернемся к делам насущным, – предложила неунывающая Варвара. – У нас есть еще артефакты, интересные Сингу Шё? В кремлевской коллекции, я так понимаю, были не только шмотки, но и книги Брюса из Сухаревки?

– Не магические, – уточнил Фролов. – Обычные записи по алхимии, движению звезд и небесных тел, наработки по архитектуре. Из интересных вещиц – уцелевшее письмо Петра I. Невероятной цены документ. Как известно, Петр Великий вел обширную переписку, сохранились даже записочки, отправленные подчиненным. А вот писем к Брюсу почти не осталось. Удивительный факт, государи мои, ведь с любезным алхимиком и чародеем Петр был особенно дружен, даже назначил Брюса распорядителем своих похорон!

– Чем вы хвастаетесь, командор? – Первую аж передернуло. – Тем, что профукали оригинал единственного письма, проливавшего свет на ритуал со-зданий? Хоть стреляйся от человеческой глупости. Да этому письму цены нет, Фролов! Его бы сейчас исследовать с помощью современной науки, вплоть до молекул и атомов! Просканировать, облучить, обработать магическими реактивами… Кто знает, сколько еще информации хранил этот кусочек бумаги!

Между Первой и Фроловым заискрили молнии. Я услышала изменение музыки, грозившее новыми бедами и бессмысленными жертвами в стане друзей. Побледнела и в фальшивом припадке опрокинула чашку с остатками чая.

Пока все суетились, бегали с тряпками, вытирали сладкую лужу, обстановка слегка разрядилась. Обухов взглянул с благодарностью, Люсьен выставила большой палец, быстро, почти незаметно, и снова села, как примерная школьница.

– А ведь в Бюро утечка, – озвучила очевидную мысль Котельня, впервые за все собрание. – Кто-то знал о ловушке в ГИМ и успел сообщить, как полагаете?

Почему-то сразу представилась Долли. Ее тайные свидания с Гордоном. Возможно, испод спросил о драконе. Могла ли Кудринка проболтаться о готовящейся операции?

Все смотрели почему-то на Нору, которая гневно хмурила брови.

– Ну, что уставились? – сорвалась она, делаясь неприятной до крайности. – Я с Григом не виделась несколько дней, лучше Седьмую спросите!

– А при чем тут Григ? – удивилась я. – Мы встречались, но я же ничего не знала! Ни о ловушке, ни о музее. Меня не посвящают в планы Бюро!

Обухов придвинулся ближе, готовясь зачем-то меня защищать. А я по-прежнему не понимала. Было больно от признания Элеоноры. Не встречалась в последние дни, а до этого? Бегала на свидания, услаждала любовника в теплой постельке? Странно, что все отвлеклись от дракона и снова спустили собак на Грига. Или попросту знали больше, чем я? Что весил мой жалкий месяц знакомства против их многолетнего ужаса?

– Кстати, – снова вступила Варька, отвлекая внимание на себя, – а где китайский красавчик? Этот пастырь или как его там?

– Пастырь теней или Жнец душ, – дернула бровью Марго, – в китайской мифологии провожает усопших до моста беспамятства Найхэ, из-за которого нет возврата. Если сравнивать, кто-то вроде Гермеса, но работка у Жнеца попроще и ограничена царством Аида.

– Страсти какие, – одобрил Патрик. – Так где же наш проводник?

– Плескается в речке, – скривилась Стрельцова. – И своих нагнал, настоящий заплыв. Объясняй после этого москвичам, что не стоит купаться возле Кремля. Целое утро от них нет покоя: греются на моем причале, а после снова в воду ныряют.

– А почему у Котельни? Синг Шё упал в воду напротив Кремля!

– Дракон драпанул в мою сторону. Ну и где-то в районе башни эти пастыри потеряли след. Теперь ищут подземный проход в катакомбы, убеждают пустить их в подвалы, мотивируя моей безопасностью. Типа я полная дура и не замечу змеюку! Короче, достали безмерно, жильцы беспокоятся, в чате жалобы. Уберите их от моей высотки, иначе жнецов поубавится!

Третья воинственно взмахнула рукой, ойкнула от боли и снова умолкла.

– Вернемся к утечке, – предложил Фролов. Милейший Вадим Никонорыч явно увидел козла отпущения в моем незабвенном лице и собирался продолжить перекладывать вину на девичьи плечи. Как сказал бы Юэ Лун с неизменной улыбкой, подменять белое черным. – У нас есть доказательства сговора Грига с Сингом Шё, черным драконом. Госпожа Вознесенская, а вы уверены…

Я не успела узнать, в чем уверена, а в чем нет. Даже слова вымолвить в защиту Грига. Или попытаться узнать подробности.

Я подпрыгнула на стуле от резкой боли, пронзившей заполошное сердце, там, где струился светлый металл. Лиловая кровь потекла изо рта, и не только у меня, у других сестер! Поперхнулась Варька, закашлялась пурпуром, согнулась пополам Маргарита. У Норы полились кровавые слезы!

– Что это? – прошептала Мария. – Кто кричит? Откуда удар?

Я тоже слышала крик, от которого трескались перепонки, внутренний вопль, полный боли. Неизбывное одиночество, растянувшееся на долгие годы, прорывалось сквозь барьеры души, оглушая, буравя мозг в ультразвуковом диапазоне.

Новый удар, шестерым под сердце. Отточенным ритуальным ножом.

– Долли! – всхлипнула Катерина, размазывая кровь под носом. – Дашенька, сестра, держись, мы сейчас!