Инвестиго, затерянные в песках

Глава 14 Талант

Нечто подобное Крижен чувствовал, когда Гург загнал его в угол и пришлось выкручиваться, но если с ним можно было договориться, применить логику или воззвать к разуму, то этот человек оборвёт на полуслове и вышибет мозги.

Крижен обернулся на хнычущую в звуконепроницаемом куполе Нику и отбросил в сторону кристалл, которым пользовался для боя, а потом встал на колени и упёрся руками в землю.

— Малую только не убивай, — попросил он и подставил шею, чтобы всё закончилось побыстрей.

Продолжая стоять в этой унизительной для него позе, он ждал решения инвестиго, как один дикий зверь покоряется другому. Он сделал то, что сам бы хотел увидеть от противника — беспрекословное подчинение. Можно обмануть словами, но тело, глаза, наши эмоции — они никогда не врут.

Капелька пота стекла с бровей на нос и зависла в воздухе, пока он смотрел в землю. Время будто замедлилось. Гильермо бросил окурок рядом с ладонью Крижена. Потом показались его стопы в сандалиях, и наместник присел возле него.

— Знаешь, а ты мне нравишься. Что скажешь, Илай, стоит дать ему шанс на Играх?

Лекарь всё это время редко менялся в выражении лица — его не удивили ни проломленная стена, ни последовавшая за этим драка, ни смерть стражника. Он как каменный бастион спокойствия следовал за своим… Господином? Другом? Нанимателем? Непонятно кем они приходились друг другу, но ясно одно — их союз образовался давно.

— Он довольно силён, проворен, знает себе цену, — задумавшись, ответил Илай. — И у него есть слабое место, — кивнул он девочку, сидевшую на земле. — Лучше кандидата не найдёшь.

— Я тебя спросил да или нет, что ты мне тут развёл ля-ля-ля? — раздражённо протянул инвестиго.

— Скорее да, чем нет.

— Как ты меня бесишь!

— Пожалуй, это взаимно, — кивнул целитель.

— Да или нет⁈ — повысил голос Гильермо и схватил за волосы Крижена, чтобы было видно его лицо. — Мне его кончить или пусть рилганец живёт?

Холодный взгляд Илая скользнул по сдавшемуся магу. От его следующих слов зависела не одна, а сразу две невинные жизни. Решение он не поменял.

— Да.

— Ну вот, видишь, это же несложно, — инвестиго отпустил шевелюру Крижена и встал. — Вот не люблю, когда ты начинаешь извиваться, как змея, вот так, — он сжал кулак, показывая, как бы его раздавил, — вот так бы тебя… Ай, ладно, — он бросил посох лекарю и, шлёпая тапками, отправился обратно в свои покои. — Разберись с ними.

— Вставайте и следуйте за мной, — приказал Илай, когда инвестиго скрылся. — Надеюсь, не надо предупреждать насчёт глупостей и всякого такого?

— Не надо, — покачал головой Крижен и когда целитель почти отвернулся, вставил ещё пару слов. — Спасибо, спасибо за неё, — показал он жестом на Нику. — Можно мне?

Илай кивнул, и маг подобрал Нику на руки, та крепко вцепилась в него, дрожа как банный лист, мелко-мелко. Он не знал, что в таких случаях говорить, легонько похлопал её по голове и понёс, следуя за целителем. Любое его сопротивление сейчас будет равносильно смерти. Обложенный со всех сторон, он решил идти до конца в своей легенде. Простой прогулки с похищением не вышло.

— Сливай ману и девчонка тоже, — велел Илай и удостоверился, что оба пленника на ночь останутся без энергии.

Их поместили в одну антимагическую камеру, где на потолке тлел белый огонёк светильника. Как и ожидалось, никакой возможности сбежать отсюда не было. Такие тюремные блоки в Рилгане делали для особо опасных преступников на пожизненном.

— Отдохни, — велел он Нике, когда опустил девочку на кушетку. — Я разберусь, не волнуйся. Побереги силы и выспись.

Она на удивление быстро пришла в себя, насупилась и достала из нагрудного кармана зелёный шарик насуко, помогающий от тошноты и нервных расстройств. Подрагивающими руками Ника закинула его в рот, раскусила и зажмурилась.

Крижен видел, как её напряжённое лицо постепенно разглаживается. Она закрыла глаза, позволяя эффекту лекарства захватить себя полностью. Хорошо, что их не стали отбирать. Спустя пару минут Ника уже сопела в соломенную подушку, а он остался наедине с собой.

Внутри медленно поднималось зажатое чувство ярости, но он его душил, душил как мог, потому что понимал: — нужно холодное отчуждённое состояние ума. Без него эту тварь не победить. Поддашься эмоциям, и Гильермо отправит на кладбище.

Одно Крижен знал точно: инвестиго ответит по полной за то, что сделал с Никой. К этой миссии добавилось личное. Художник жаждал не только выполнить своё задание, но ещё и отомстить, заставить Гильермо почувствовать ту же беспомощность, что и он.

Эта тёмная лавина мыслей не давала заснуть. Крижен вставал, ходил по гранитной камере из угла в угол, пока, наконец, не заставил себя улечься и забыться в старом кошмаре.

— Папенька будет ругаться. Крижен не надо, давай останемся? — ответил ему хнычущий голос девочки, что вцепилась от страха за его рукав, у неё были длинные светлые волосы, которые не брала никакая заколка. Они ниспадали до самой поясницы и сейчас развивались на бегу.

— Да пошёл он! Не думай о нём, я обо всём позаботился. Мы начнём новую жизнь, помнишь, как мечтали об этом? — спросил он сестру своим надтреснутым мальчишеским голосом.

Крижен притормозил, чтобы убрать волосы с её миловидного личика. На правом глазу чернел заплывший синяк, щека сильно покраснела.

— Не бойся. Я всё учёл, мы сбежим из Ваабиса — нас вывезет суконщик в телеге. Вот, я скопил денег, — он достал с пояса привязанный мешочек и продемонстрировал ей горсть фалеров. — Нам хватит на месяц, пока я не устроюсь на работу. Достаточно с тебя его терпеть.

— Он найдёт нас, — дрожащим голосом произнесла сестра. — Пожалуйста, давай вернёмся? — снова захныкала она, и тогда Крижен раздражённо вырвал свою руку.

— Да что не так? Ты хочешь, чтобы он вечно издевался над тобой? Он псих и никогда не остановится, — последние слова Крижен произнёс с презрением, но увидел, что сестра прячет взгляд в пол, потому смягчился и взял её за плечи. — Даю слово, мы выберемся…

Суконщик отправлялся в столицу, и они пассажирами вместе с ним. Там затеряются, и не придётся терпеть бесконечные издевательства. За эту поездку Крижен отвалил целых десять фалеров и не собирался отступать. Особенно после вчерашнего, когда этот ублюдок сделал с ней такое.

Он сжал зубы и повёл сестру через квартал Мессаллы, в полдень они должны быть на месте. Сейчас, пока его папаша полоскал горло в кабаке, было идеальное время для побега.

— Опа, куда это мы такие красивые спешим? — спросил хлёсткий звонкий голос в конце переулка, впереди замаячила низкорослая фигура, а следом вышли ещë две.

Крижен остановился. Перед ним стояли молодые голюди его возраста, он обернулся и увидел ещë троих сзади.

— За проход надо платить, — многозначительно протянул главный из шайки.

— Семейство Карц как всегда толпой. Меньшего я не ожидал, — кивнул он, узнавая братьев-налётчиков, с которыми у него давно были тёрки.

Эти парни оберут его до нитки, только дай слабину.

— Скажи сестре, пусть уйдёт, мы девчонок не трогаем.

— Я спешу, дырявый ты кусок говна, — выпалил Крижен, ему только не хватало встрять в ненужную драку, сейчас не время!

— Ну, это не моим проблемы. Лейла, уйди, нам надо поговорить с твоим братом.

— Тварь, ну ты напросился… — процедил Крижен и обронил сестре. — Отойди, я разберусь с ними, и мы пойдём…

— Ха-ха-ха, куда ты там собрался такой деловой?

— Узнаешь, когда подрастёшь, — поддел Крижен, старший Карц всегда болезненно воспринимал свой метр тридцать.

— Хватит прятаться за девчонкой! — разозлено прокричал главарь.

Лейла укрылась в каменном мешке, ведущем в подвал, и высунула оттуда голову, чтобы наблюдать за происходящим. У Крижена в дорогу был припрятан нож в сапоге, но это простая уличная разборка. По законам Мессаллы за кровь всегда платили кровью, поэтому все сдерживались.

Как назло, ещё пошёл дождь.

Голюди с криками побежали на него с двух сторон, используя пневмодвижение, но и он не собирался стоять на месте, потому с разгона врезался в троих задир. Его нога угодила прямо в лицо одному из них и вырубила на месте. У Крижена было преимущество в росте, у голюдей — в численности.

Зеленожопые любили нападать толпой, вязать противника, придавливать к земле и потом отрабатывать по почкам, лицу, паху и другим уязвимым местам. Надо было двигаться, чтобы не дать себя окружить.

Крижен развернулся и вмазал по башке второму грабителю. Удар больше напоминал забивание гвоздя молотком. Угодил прямо в макушку, но, к сожалению, не вывел из строя противника. Тот покачался из стороны в сторону и вновь ринулся в атаку.

Этих неваляшек хрен вырубишь. Разве что сильным ударом. Крижен увернулся от налетевших братьев, пробежав по стене, и оказался позади них.

— На, полетай, сука! — крикнул он и схватил извивающегося коротыша за пояс; уродец отправился лицом в оконную раму и с дребезгом покатился внутрь комнаты.

Оттуда раздался испуганный женский крик, а потом дородный мужик в трусах припечатал вторженца ногой к земле. Мелкий засранец едва не выплюнул свои кишки.

Проживавшие в Мессалле люди не любили зеленокожих, как и те их. До всех донеслись маты и истошные крики встрявшего голюдя. Внутрь запрыгнули двое других братьев и накинулись на обидчика с кулаками. Крижену получилось разделить всю компанию, и перед ним теперь осталось всего двое.

— Что уже не такой храбрый? — крикнул он главному, и первым побежал навстречу.

Однако карлики не собирались так просто сдаваться, и в руках одного из них мелькнул кастет. По колену больно прилетело. Да так, что Крижен не смог нормально притормозить после пневмодвижения. Нечестно! Но кого это волнует? На него сверху тут же насели эти двое, один тянул руки к яйцам, чтобы их выкрутить, а второй разместился на груди, яростно дубася человека. Это был старший Карц.

Крижен прикрыл лицо предплечьем, но по нему мгновенно прилетел тяжёлый удар, едва не сломав кость. Он взвыл и перекатился на грудь. Следующий тычок угодил в затылок. В глазах потемнело, а тут ещё и подоспевший третий братец прыгнул на стопы, чтобы удержать его.

Второй удар в голову.

Он испугался, что сейчас у него заберут все накопленные деньги, и они останутся с Лейлой тут навсегда.

Как только он представил будущие издевательства над сестрой, в нём проснулась первобытная ярость. На эмоциях он смог развернуться и потоком ветра сбить с ног сразу двух обидчиков. Те впечатались в стену, не успев среагировать, и теперь валялись на коленях, ловя ртом воздух.

Крижен встал, но за спиной у него словно рюкзак цепко висел Карц. Одна его рука обхватывала шею, а вторая била кастетом по всему, до чего дотягивалась. Крижен попытался его сбросить, но напрасно — вцепился как клещ! Не помогли даже удары о стену — не отпускал, и всё.

В глазах потемнело. Крижен заметил, как те два брата очнулись и спешили к нему. Ещё чуть-чуть и повалят, а потом всё. Не выберешься. Отберут всё, может, даже покалечат. Он присел на одно колено и потянулся к сапогу.

— А-А-А-А!

Нож полоснул по душившей его руке, и та отпустила Крижена. Карц с испугом посмотрел на неё и попятился. Раздался гром, и сверкнувшая молния ослепила голюдя. Карлик пропустил боковой удар в шею и захрипел.

— Нет! Остановись! — выкрикнул за спиной брат, но было поздно.

Крижен повалил коротыша, и остервенело колол ему в грудь ножом, пока тот дрыгался в предсмертных судорогах.

— Назад, суки! — заорал он и встал, направив окровавленный нож на налётчиков, те испуганно косились на валяющегося в грязи брата. — Кто? Кто следующий⁈

Но желающих не нашлось, Карц пустились наутёк. Даже возня в проломанном окне прекратилась. Оттуда одиноко смотрел тот самый мужик в трусах.

— Беги отсюда, парень, — крикнул он сквозь дождь. — Быстрей, я не сообщу страже.

Крижен схватил за руку Лейлу, и они поспешили убраться из подворотни. Сколько времени уже потеряли? Ничего, ещё успеют, им и не нужно оставаться в Ваабисе. Они начнут новую жизнь, никто их никогда не найдёт. Ведь они ещё дети, вырастут, и всё забудется. Новая жизнь, да.

Дождь усилился.

«Всё будет хорошо. Главное — вывести отсюда Лейлу».

Он чувствовал горячую руку сестры и шёл вперёд прямо через лужи, но далеко убежать не получилось. Слабость подкосила ноги, и он поскользнулся.

— Крижен! Крижен, что с тобой?

Голова. Ему пробили голову кастетом. Всë кружится. После этих мыслей он упал в обморок. Воспоминания были настолько реальными, что он потерял над ними контроль и переживал заново.

Вот опять открывает глаза. Ужасная раскалывающая череп боль. Он лежит в сухой кровати, на столе стоит мерцающий фонарь. Потом снова забытье. Темнота. Наконец, он просыпается, а перед ним всматривающееся мерзкое лицо отца.

— Хватит притворяться. Я знаю, что ты не спишь, гадёныш, — один только звук его голоса заставлял мгновенно проснуться и включить режим самозащиты — настолько он натерпелся побоев, окриков и издевательств.

С этим человеком невозможно было находиться в одном помещении и быть расслабленным.

— Где Лейла? — спросил Крижен и смочил рот рукой, в которой создал шарик с водой.

Очень хотелось пить. Голова перевязана — лекаря, естественно, никто не позвал.

— Ушла за красками. Сегодня тебя ждёт важный урок, сынок, готовься.

— Пап, я не хочу рисовать, меня тошнит, — еле держась на ногах, проворчал Крижен и подошёл к окну, чтобы выглянуть на улицу. — Сейчас ночь, куда ты её послал?

— К Тиму…

— У него там кто зря ошивается, надо было меня попросить…

— Тебе нельзя выходить на улицу.

— Это почему же.

— А ты подумай своей тупой кочерыжкой, — в комнате уже стоял мольберт с загрунтованным холстом.

Отец подкрутил фонарь, настраивая освещение, а затем достал из шкафа ещё пять штук и расставил их по всей комнате.

Крижен присел на кровати и тупо смотрел в одну точку. Его почти не выпускали из этой комнаты. Она стала для него всем. Каждый её уголок, выемку и трещинку он знал наизусть. День и ночь его заставляли рисовать. Стоило больших трудов вырваться наружу и заработать свои копейки, кстати, о них…

— А где мои деньги? — спросил он, шаря по поясу.

— Я их отдал главе Карц.

— Как? — сердце ухнуло в пятки, а губы задрожали.

— А вот так, ты почикал его парнишку. За всё надо платить.

— И он взял деньги?

— Конечно, взял, куда он денется, ты их видел? Зелень нищебродская. Пришлось даже своих добавить, — последняя фраза была произнесена тем спокойным голосом, после которого обычно следовал скандал или угроза. — Я ведь зарабатываю, чтобы оплачивать твои косяки, сынок. Так ты наверно оцениваешь мой труд.

— Это вышло случайно… Они хотели нас ограбить.

— Как и случайно, что суконщик Джо ждал вас за городом, да? — отец повернулся к нему лицом, один его зелёный глаз немного косил в сторону, и оттого в темноте складывалось жуткое впечатление. — Куда это вы собрались?

— Я не…

— Заткнись, выродок, это был риторический вопрос. Хотели от меня сбежать, да? После всего, что я для вас сделал? Жрать, наверное, не западло было мою еду? — он присел рядом с Криженом на стуле, тот поджал плечи, приготовившись к оплеухе, но её не последовало. — Знаешь, у меня нет таланта. Это я понял почти сразу, посмотри на эти руки, — он раскрыл мозолистые ладони, испещрённые глубокими бороздами, под неровными ногтями скопилась грязь и остатки краски. — Я каждый день ими вкалываю, сынок.

Это было неправдой, потому что львиную долю работы как раз таки делал Крижен, когда повзрослел и смог копировать стиль отца. Заказы, по сути, были репликами, но их охотно брали. Денег всегда было мало, а работать некому, поэтому приходилось схватывать на лету.

— Парень, послушай меня, — он притянул сына за затылок и прижался к нему лбом, обдавая алкогольными парами. — У тебя призвание, ты можешь стать великим, но тебе кое-чего не хватает, понимаешь?

— Не совсем.

— Сегодня ты нарисуешь свой самый искусный портрет.

— Давай не сегодня…

— Нет, нет, сынок. У нас нет времени, — отец отпустил, наконец, его голову и приложился к фляге.

— В смысле?

— Да это мелочи, потом, — отмахнулся он. — Ты лучше послушай вот что. Я долго не мог понять, что такое талант: это трудолюбие, помноженное на удачу? Нет. Мой пример тому доказательство. Сколько бы ни старался — всё без толку, выше головы я не прыгну, но, но! — он сделал эффектную паузу и нагнулся, чтобы схватить Крижена за шнурок на рубашке. — Твои работы они, они другие — в них много слащавости, каких-то дурацких мечтаний, твоя красота она ненастоящая. И в этом моя вина, прости меня сынок.

— Я как-то… Не знаю, как на это реагировать, — честно признался Крижен.

— Из-за меня ты заперся в самом себе. Ты придумал какой-то вымышленный мир и уютненько в нём жил. Ты талантлив, да, но недостаточно, чтобы отразить нужные грани красоты, — он жестикулировал кистями, будто в них что-то лежало. — Гений получается только тогда, когда ты познаёшь обе крайности. Уродство. Твоему подходу не хватает уродства, чтобы оттенить красоту. К сожалению, я не могу витать в облаках, моё место на дне, но ты — другое дело. Ты спустишься ко мне — так будет проще.

— Что ты имеешь в виду? — настороженно спросил Крижен.

Столько слов и рассуждений за раз он давно не слышал от своего отца, да и этот недобрый блеск в глазах тоже вызывал подозрения.

— Тебе нужно измениться… А, Лейла, иди сюда, дорогая. Садись на стул, побудешь моделью для брата.

Сестра повесила плащ на крючок и робко положила шесть стеклянных флаконов с красками на стол, а также сдачу. Затем села на приготовленный стул и поправила волосы. Крижен в этом время откупорил всё, что нужно и приготовил разметку композиции кисточкой, смоченной в разбавленной краске: овал головы, ось симметрии лица, линию глаз, носа, рта и плечи с руками. Некоторые контуры он процарапал иглой по грунту.

Отец в это время стоял за спиной и молча наблюдал. Когда Крижен приступил к подготовительному слою, он вдруг вспомнил одну деталь.

— А что ты имел в виду под тем, что у нас не так много времени? Зачем мне это рисовать сейчас?

— Потому что завтра мне надо будет встретиться с Карц.

— Зачем? Ты же заплатил ему…

— Хе-е-е, сынок, я заплатил, чтобы тебя не трогали до поры до времени, но долг отдавать всё равно надо.

— К-какой долг? — Крижен опустил взгляд вниз и увидел прижатый к ноге топор, так чтобы Лейла его не замечала.

— Рисуй, — прошептал ему отец на ухо, и Крижен вернулся за работу, сам не понимая почему, просто приказали, и он послушался. — Ты же знаешь законы Мессаллы? Тебя я им отдать не могу, значит…

— Не надо, пожалуйста.

— Это для твоего же блага…

— Нет, нет! НЕТ!

Крижен с криками проснулся весь в поту. Он стоял на ногах в боевой позе, а ладонь сама собой тянулась к клинку на поясе. Точнее, к пустому месту, где он раньше был.

— К-кошмар? — спросила уже проснувшаяся Ника, девочка сидела, положив подбородок на содранные коленки.

Он провёл рукой по волосам, приходя в себя. Давно эти воспоминания ему не снились. За последнее время они всплыли уже второй раз. Крижен хотел что-то ответить, но с той стороны двери щёлкнул замок.

— На выход, — велел голос Илая, и оба пленника, переглянувшись, покинули камеру.