Кондитер Ивана Грозного

Глава 25

Бывают в Православии праздники, которые затмевают собою пост, но бывают и такие, которые поста не отменяют, и праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня как раз из таких. Все продукты животного происхождения – и даже рыба! – сегодня под запретом. Тем не менее, за два проведенных в этом времени месяца я привык к системе постов, и от приготовления праздничной трапезы запрет на ряд ингредиентов меня не отвадил.

Я ведь даже и не врал – реально интересно вниманию элитарного едока Данилы свои поделки представить, монахи-то к скудному питанию привыкли, а этот с самим Государем регулярно пирует. В том числе и в очень постные дни навроде сегодняшнего. Неужто хлебом постным с кваском жиденьким в такие праздники Иван Васильевич ближников потчует? Ну… Так-то может на самом деле, чисто крепость Веры и смирение продемонстрировать с кокетливым юродством.

Но, полагаю, редко – это же еще от викингов традиция идет, «Ярл обязан поить и кормить своих воинов». Трапеза в этом ключе не просто «вкусно покушать», а настоящий ритуал, направленный на поддержание легитимности Царя. О странных порою тратах государственного бюджета я еще в прошлой жизни думать отучился из-за полной бесполезности подобных мыслей, но невольно закрадывается в голову вопросик – это в какие деньжищи пиры Государевы обходятся? Ай, не мои деньги, не мои проблемы, пусть себе с Богом сами копеечки распределяют куда считают нужным.

Обычно в праздники гнёт поста снижается, но не в этот. Сегодня положено не отвлекаться на вкусности, а думать о страданиях Спасителя нашего на Кресте и великой его жертве. Сам Крест – не только орудие победы Веры, но и символ страданий. Пост в этой связи – малая жертва и выражение соучастия в страданиях. Ну и старое доброе смирение никто не отменял – под него вообще вся монастырская система заточена.

Празднование началось заранее – вчерашним вечером мы дружно направились в храм на Всенощное Бдение. Данила Романович многочасовую службу отстоял как надо – сказывается привычка и самая настоящая Вера, наличие которой в государственном деятеле такого уровня меня, если честно, поражает. Удержать ее с высоты профессиональной деформации – настоящий подвиг, который здесь никто кроме меня не оценит: все Веруют, без оговорок и исключений, разве может быть иначе?

Главной частью нынешней Всенощной был Чин Воздвижения Креста – в середину храма вынесли украшенный цветами деревянный крест, который одетый в фиолетовые, максимально «парадно-сакральные» одежды медленно, пять раз к ряду, с великой торжественностью поднимал («воздвигал») крест, обратив его под наше хоровое «Господи, помилуй!» (повторяется ровно сотню раз) на все стороны света – на Восток дважды.

На Север – символическая молитва о всей Церкви и мире. Запад – молитва о странах, лежащих во тьме неверия. Католики там, а то и вообще протестанты – о таких только молиться. Юг – молитва о странах, исповедующих Пресвятую Троицу. Восток – молитва о православных странах и их власти. Снова Восток – символ ожидания Второго Пришествия Христова. А батюшка игумен, надо признать, крепок – крест-то тяжеленный.

Всенощная органично перетекла в утреннюю Божественную Литургию с направленными на прославления Креста песнопениями и чтением настоятелем Евангелия. После этого Алексей выдал нам всем известное, но всегда уместное для напоминания поучение, разъяснив духовный смысл Крестных страданий Христа и значение крестоношения для каждого доброго христианина.

В тени… Нет, какая там тень, «в свете» - вот так лучше! – Креста суждено пройти всему сегодняшнему дню: простоявшая всю ночь на ногах с песнопениями и молитвами братия являла похвальное духовное рвение, продолжая распевать «Спаси, Господи, люди твоя…» и «Вознесыйся на Крест волею…» уже в частном и необязательном порядке.

- Ох, благостно! – потянулся Данила, когда мы вышли из храма. – Притомились, батюшка? – участливо спросил настоятеля.

- Не труд сие, но радость великая, - скромно ответил Алексей, и мы направились к «дому», переодеться к трапезе.

- Воистину одухотворяющая служба, - продолжил отвешивать комплименты хозяину «дома» государев человек. – Пребывая в миру, по немощи своей привыкаешь к службе Церковной, и забываешь, что за словом песнопений стоит. На бдении твоем всенощном, батюшка Алексей, ясно грешный я сие ощутил.

- Сама благодать Святого Духа сердце твое умягчило, Данила Романович, - похвалил боярина за духовный подвиг Настоятель. – Да очи наши душевные отверзло, дабы зрели мы славу Господню, а не тщету земную.

- Истинно так, батюшка, - порадовался за монастырский уровень благодати Данила. – Мал храм стенами, да велик молитвою! Возглашали мы их при свечах, и стены храма сего словно раздвинулись, аки стены тесных катакомб от молитв первых христиан.

Ишь как загнул!

- Спасибо тебе, батюшка, за то, что явил нам силу Креста Господня не на словах, а на деле. Даруй нам, властям мирским, хоть крупицу того предстояния в истине, какие зримы в во всей братии сей ночью, - склонил голову, попросив благословления.

Игумен радостно улыбнулся - приятно такие слова от представителя высшей мирской власти слышать – и поднял руку для благословения:

- Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь. Слышу от тебя, чадо боголюбивое, глагол Веры истинной, и сие есть для иноческого сердца сладостней мёда. Даруй тебе Господь в суете мирской память о сем часе предстояния, дабы как воздвизался Крест на четыре стороны, так и душа твоя в житейском море на все четыре ветра непоколебима была стоянием в Вере и Правде.

Ух, красиво! Тоже хочу «на все четыре ветра», но не полезу Таинство чужое нарушать из одного лишь тщеславия поганого. Быстренько переодевшись, я отправился на кухню руководить финальной стадией процесса. Украшенные мешками, осунувшиеся – тоже Всенощную с Литургией стояли – лица кухонной братии и занявшего вакансию лиходея-Михаила главного повара батюшки Филарета (не тот самый, просто имя такое же) несмотря на усталость светились решимостью не ударить в грязь лицом перед таким уважаемым человеком. Отсутствие диверсий гарантированно и так, но по кухне шляется аж пятерка дружинников Данилы, что гарантирует порядок вдвойне.

Когда все было готово, сервировано и сгружено в «зону для выдачи», я трусцой сбегал домой, чтобы переодеться еще раз и не забыл умыть рожу и руки в бочке по пути. Управился вовремя – на выходе столкнулся с игуменом и Данилой, которые, в отличие от меня, успели немного отдохнуть, поэтому всю дорогу до столовой и немножко в ней, до самого начала трапезы, вели религиозного толка разговоры, причем на недостижимом и не понимаемом мной уровне. Удивительно – дядюшка-то юрист, а не богослов, а шпарит не хуже того же епископа! Воспитание и образование такие, без богатого пласта Православия никак.

Я все еще сижу на своем месте «одесную» от игумена, а Захарьина усадили с другой стороны. Уставное чтение сегодня тоже тематическое, поучения отцов Церкви о силе Креста Господня. Скамейки наполнились братией, столы – блюдами, и мы с молитвою приступили к трапезе.

- Это вот, Данила Романович, яблочки с пряными травами да ягодами запеченные. Сладкие безо всякого мёда.

- Не видал раньше, чтобы фрукты запекали, - заметил смирившийся с моим кулинарным «хобби» Данила.

- Сие – один из открытых нам Гелием даров Божьих, - похвастался мной батюшка игумен.

Ноу-хау, да – яблочки здесь привыкли кушать сырыми или «мочить».

- А здесь паштет грибной, его мы с братией кухонной давненько уж освоили да заготовили изрядно, - указал я на чашу со вкуснятиной, а после нее – на кувшинчик. – Сей напиток из рябины черноплодной да шиповника на киселе ржаном, для вкуса приятен и для тела бренного целебен.

- С благословления моего «Крестным киселем» напиток сей мы прозвали, - добавил батюшка Алексей.

- «Хлебы земные», - далее указал я на блюдо с невзрачными, бледненькими небольшими лепешками. – И «Роса Предтечи», - обратил Данилино внимание на аккуратные, нежно-оранжевого цвета, украшенные символизирующие капли росы ягодками брикеты. – В основе сего – морковь, кою долго запекали в печи, и стала она от этого сладкою. Погрузили ее затем в масло конопляное, из семечек перетертых. Щепотка золы придает легкой, едва уловимой на фоне пряных трав дымной горчинки, напоминающей о бренности бытия. Для понятности – это постный, сладкий морковный сыр.

Ух и намаялся я с ним, но того стоило – получилось выжать из местной морковки хоть что-то реально вкусное.

***

- Я предпочитаю называть это не «поместьем», а «производственным комплексом», - заявил я, когда мы с дядей и охраной добрались до моего будущего участка.

Огромен он – двести тридцать десятин согласно имеющегося в кабинете игумена плана. Это здесь, у стен монастыря, между речушкой и посадом, тесновато, а дальше участок расширяется. Не уверен, что перевел в гектары точно, но четыреста с хвостиком их получилось.

- Там вон домна встанет, - делился я с Данилой планами, неуклюже сидя в седле самой смирной лошадки из нашедшихся в монастыре. – А тут мы русло изменим и поставим водяное колесо, оно и мне, и монастырю большое подспорье будет.

Технология в эти времена известная, самому мне делать ничего не придется, просто найму профильного мастера.

- Только мастера нужны да архитекторы, - продолжил я. – Денег, слава Богу, заработал на это дело. С малого начну, а потом, как доход солидный пойдет, стану крепость поместья своего множить да торговлишку с ремеслами. Помощь мне нужна, Данила Романович – нет у меня знакомств нужных, можешь человека мне толкового дать, чтобы знал где чего купить да где кого нанять?

- А денег сколько? – спросил Данила.

- Если вещи продать, сотни четыре рублей наберется, - похвастался я. – Плохая нынче у Палеологов слава, дядюшка, - обратился по-родственному, но уважительно. – Хватили маху родственники, долгов набрали, титулами приторговывали. Позор, - грустно улыбнулся. – Я не таков, посему ни копейки ни у тебя, ни у Государя не попрошу, а за поделки свои цену честную просить стану, у всех, на честном открытом торге.

Аукцион продешевить не позволит. Натаскаю себе «торгового представителя», пусть в Москве новинкам презентации устраивает, впечатляет уважаемых людей графиками и забалтывает корпоративным новоязом, которому я его научу. В идеале нужно пролоббировать патентную систему через дядю Данилу, все одно однажды придется, но пока нос не дорос.

- Плохо ты покуда цены знаешь, - заметил Захарьин. – Четыре сотни – это терем малый, изба людская да пожрать с семенами, весною поля засеять.

- Продам чего-нибудь, - не расстроился я. – Здесь все богатства мои, - указал на лоб. – Не пропаду.

- Не пропадешь, - согласился Данила. – Но и не разгуляешься.

- Это поначалу, - парировал я.

- Придержать, стало быть, деньги твои у себя? – ухмыльнулся он.

- Это какие? – удивился я.

- Дедом моим у твоего взятые, с клятвою помочь Палеологу, который однажды может прийти на Русь, - приоткрыл содержимое части письма Данила.

- Удачно как! – обрадовался я. – Ежели дедово наследство, возьму охотно.

- Много там, - вздохнул Данила. – Даже для рода нашего много, два пуда золота. Давай так – людей тебе найду, среди них будет ключник толковый. Он и за хозяйством твоим присмотрит, и где купить тебе потребное. Пришлю и человечка, который с мастеровыми московскими знается. Ключнику скажешь, чего надо, он все посчитает – тебе же оба пуда золота прямо сейчас без надобности?

- Без надобности, - согласился я. – Разумное решение, спасибо тебе за него, Данила Романович.

Безналом оперировать буду – оглашать хотелки, а дядюшкина казна в удобном ей режиме оплачивать. Стесняться я, раз такая пьянка, не стану, и поначалу буду сильно убыточный, но однажды придется Захарьиным мне остатки пудов моих выдать, когда попрошу – такой «кредитный лимит» мне за пару бездоходных (на самом деле раньше доходы пойдут, и сильно) лет не выбрать при всем желании.

- А поместье без хозяйки тяжко, за бабами некому пригляд держать будет, - решил посеять нужное ему зерно в мою голову Данила. – Годы у тебя самые для женитьбы подходящие – тяжко поди без бабы-то? – ухмыльнулся и подмигнул.

- Хвала Господу, смирением щедро меня одарил, - ответил я. – Жениться мне надо, прав ты, Данила Романович, да торопиться нельзя. Дай мне год-другой, чтобы на ноги встать покрепче, да подумать о будущей супруге крепко. И ты тож подумай, да портреты невест тобою одобренных с описаниями оных присылай, ежели оно тебе не в тягость.

- Не в тягость, а в радость великую за Палеолога невесту сватать, - хохотнул довольный таким ответом дядюшка.

Уже придумывает, как половчее разыграть настолько потенциально мощную фигуру. А я особо и сопротивляться не буду – годик-другой потяну время, чтобы хоть какие-то расклады узнать, а потом выберу самый сбалансированный по шкалам богатство-красота и здоровье вариант. Любовь? Ох, любовь эта ваша… Была одна, от знакомства в скверике до жизни под одной крышей до конца дней моих, а так бывает лишь один раз на многие жизни вперед. Да мне с местной дамой и поговорить-то будет не о чем, совсем другой культурный код, несмотря на ряд совсем не изменившихся за половину тысячелетия моментов.

Конец первого тома.

Пользуясь случаем, автор выражает благодарность Снежане за неоценимый вклад в книгу.

Второй том: https://author.today/work/499042