Темная бирюза 6 – Многоцветье

29. Конец пути

Ворон спустился на землю, подняв вокруг себя облачко каменной пыли. С таким шумом, что наверное каждый сиинтри в городе сейчас посмотрел в эту сторону.

Я не спешил сходу атаковать, молча стоя перед ним. Это была не излишняя самоуверенность, как может показаться. Просто будет лучше, если все увидят, что я не испытываю страха, а победа мне досталась не превозмоганием из последних сил, а уверенным превосходством.

В своей силе я был уверен. Безумный Ворон был слабее Арахны. Иначе бы давным давно разобрался с ней сам, а не нанимал Сайриса, в надежде что тот её столкнёт силой её же пророчества. Хитрый план, но по итогу всё вышло совсем иначе. С Арахной разобрался я и совсем по иной причине.

— Ну что, я выполнил то, что ты поручил Сайрису. Арахна не сдохла, но лишилась всех сил, — я улыбнулся. — Собственно, они у меня, как ты понял.

Ворон вздрогнул. Значит, не такой уж и непробиваемый. И этой информации он явно не знал.

— Вот, вернулся домой, друзей привёл, а ты даже спасибо не скажешь, за хорошо выполненную работу.

— КАРР! — ответил ворон.

Механизмы, прорвавшие оборону гверфов, стремительно ехали к нам. В конце концов, они просто завалили первые ряды своими телами и поехали напролом, игнорируя моих воинов. Может, оно и к лучшему. Никто из подчинённых Балтора не пострадает.

Ну а я силой Многоцветья справлюсь с чем угодно.

Придётся развеять все копии кроме той, что осталась с Айрэ, но если основные силы ворон здесь, то поддержка звукового барьера становится не так уж важна.

Фигура гигантской птицы вздрогнула, покрылась всполохами магии пустоты и стала съеживаться. Тварь принимала облик двуногого. Эту форму я тоже помнил. Ворон в стальной броне всё с тем же металлическим глазом с линзой.

— Где моя награда и слава героя, курица? — с ухмылкой спросил я.

— Не сиинтри, — ответил он. — Так мыслят аму, но не сиинтри.

— Да мне как-то по барабану, — я как-то интуитивно взял манеру общения Сайриса. Максимально пренебрежительную и насмешливую. Особенность сиин в том, что сейчас меня внимательно слушает весь город. — Это всего лишь вопрос воли, а я могу поднять этот параметр… сейчас уже на пять единиц.

Как раз недавно проверял. Сила легендарной колёсной лиры с осколком павшего бога, плюс сила Цвета. При желании я мог этот эффект ещё больше усилить, если добавлю королевское слово, способность цвета из Мертвокотья. По-правде, этот цвет вообще был имбой, универсальной в любом направлении. Но об этом я говорить уже не стал — мало ли, вдруг когда пригодится как козырь.

— Я обещал тебе в награду жизнь одной из двенадцати…

— Одной? За каждого убитого сиин я заберу жизнь пяти ворон, как тебе такой размен, курица? Твоё предательство обойдётся тебе гибелью всей твоей предательской расы.

— Предательство? — не понял ворон.

— Из Последнего Оплота сиинтри и сорамин вышли как союзники. Наши предки доверились вам, как родичам. Мы сражались на одной стороне против общего врага. И чем вы отплатили нам? Превратили нас в свою пищу!

— Вот значит, как… — протянул ворон безжизненным стальным голосом.

Механизмы замерли вокруг нас. За спиной у Патриарха собирались десятка два с лишним боевых инженеров, механистов и техномантов. Уровни за три сотни внушали уважение. Но не впечатляли, потому как мои спутники были ничуть не слабее, а численный перевес был однозначно за нами. Плюс, враг наверняка не учитывает кристаллидов — их уровни относительно невелики, но в бою за счёт сумасшедших параметров они и трёхсотнику череп проломят.

— Назови имя сиинтри, которую ты мне обещал, ворон.

— Ты можешь забрать её…

— Нет, я хочу, чтобы ты назвал имя.

Один из ворон подскочил к Патриарху, шепнув что-то на ухо.

— Не считается, — хмыкнул я. — У меня есть идея получше. Если все заложники останутся живы, возможно женщины и дети из твоего народа тоже переживут этот день. Если, конечно, вам знакомы такие понятия, а то от вас, пустотников, можно чего угодно ожидать. Может, вы и своих жрёте.

Ворон вновь чуть дёрнулся. Если я хочу вывести этого типа из себя, то линию поведения я выбрал верно. Пусть и преследовал совершенно иные цели.

— Чего ты добиваешься, сиин? Может, хватит этого представления?

— Чего я добиваюсь? Сперва, чтобы вы освободили заложников. Затем я заберу твою жизнь, тут иначе никак. Знаешь, у меня до сих пор стоит в памяти момент, когда ты жрёшь заживо моих сородичей. Такое не забывается. Тут только перекрывать ещё более яркими воспоминаниями — как ты сам подыхаешь за всё, что натворил. Ну а потом так и быть, кто не замечен в особой жестокости — будет жить.

— Хорошо.

— Что? — я не поверил своим ушам.

— Хорошо. Ты получишь то, что хочешь, если дашь слово.

— О том, что я отпущу тех, кто останется?

Ворон мрачно кивнул.

— Ты в любом случае сдохнешь, — напомнил я.

— Мой народ будет жить, сиинтри.

— В рабстве у моего народа, ворон.

— Если ты вправду способен исцелять от пустоты, пусть так. Это справедливая плата, — ещё больше огорошил меня глава ворон.

— Вы считали нас безмозглой пищей, когда наш народ назвал вас братьями в Небесном Городе. Почему ты решил, что я стану спасать предателей, ударивших в спину?

— Ты говоришь… об очень далёких событиях, о которых ничего не знаешь, бельчонок.

— Я говорю, как наследник Небесного Короля и королевы Леандарк’сиин, если тебе о чём-то говорят эти имена.

Последовала долгая пауза. Ворон изучающе смотрел на меня, и я ответил ему тем же, не отведя взгляд. Лилово-чёрные глаза пустотника, покрытые чёрными пятнами.

— Я помню безумного короля… Как же давно это было. Тогда я признаю, что ты в своём праве… небелка, — ворон вдруг усмехнулся. — Подумать только, я едва не съел тари…

— Сколько же тебе лет… и скольких сиинтри ты сожрал?

— Много и многих. Я не буду просить прощения — что сделано, то сделано. Мой народ выжил. Твой — тоже. По крайней мере, один из твоих народов. Когда ты проживёшь две с лишним тысячи лет, ты поймёшь меня.

— Значит, чтобы ты почувствовал то же, что чувствую я, мне нужно казнить у тебя на глазах всех твоих сородичей?

— Ты не сделаешь этого. Ты дал слово.

— Поверь, есть тысячи способов его обойти.

— Значит, так тому и быть, и мы потеряли свой шанс, когда последний сорамин стал пустотником. В любом случае, я сделал то, что мог. У меня не было других решений.

— И это всё, что ты можешь сказать, зная о том, что твой народ обречён из-за вашего же удара в спину союзника?

— Остальные этого не помнят. Они родились уже после Последнего Оплота. Решение было принято мной. Другого способа замедлить обращение в порождение пустоты я не знаю. Однажды ты поймёшь, что иногда лидеру приходится принимать и такие решения. А теперь… если это успокоит твою душу, я дам тебе бой.

Ситуация мне почему-то не нравилась. Вроде бы я победил, но как-то неправильно. Привкус у победы был каким-то… кислым. Зачем было похищать моих сородичей? Зачем было приходить сюда с таким пафосом и с кучей мехов, чтобы… просто сдаться?

Это же ловушка. Наверняка какая-то хитрая ловушка. Но я ума не приложу, в чём она заключается. Он ведь действительно живым отсюда не уйдёт, никак. С Многоцветьем я могу побеждать существ во много раз сильнее меня. Всё учтено. Мы и количественно и качественно сильнее. Мы защищены от пустоты, их главного козыря. Я не вижу ни одной уязвимой точки в своём плане.

В чём я не прав?

Что я упускаю из вида?

Или… я просто стал настолько силён?

— Ты сдохнешь, а затем я прослежу, чтобы каждый ворон сполна вернул долг перед сиинтри. А напоследок скажу, что лекарство от пустоты действительно есть. Вы могли бы быть спасены, если бы остались другом, а не… хозяином сиин.

— Нет, белка с кошачьей кровью, — усмехнулся безумный ворон. — Тогда бы мы превратились в монстров и вырезали бы всех сиин до последнего, а затем сожрали бы друг друга, оставив лишь несколько новых принцев безумия. Но хватит слов. Возможно, я просто избавлю мир от одного наглого выскочки, а затем за тебя ответят твои сородичи.

Это была откровенная провокация. И не поддаться на неё я не мог по той же причине — меня сейчас слышал весь город. Ворон открыто сказал, что если победит меня, сполна отыграется на других.

Но учитывая всё сказанное до этого, я всё равно видел даже в этой открытой провокации лишь часть разыгрываемой сцены.

Мерцанием я оказался рядом с Вороном и сходу ударил артефактным рейлин.

Китара всколыхнула воздух — враг ушёл своей версией пустотного мерцания, а механизмы снова пришли в движение.

Гверфам и кристаллидам идея ворон вмешаться в схватку по душе не пришлась, и затихший было бой снова возобновился. Но наверное, иначе Патриарх сорамин не мог — ближайшие к нему механизмы ринулись на меня, словно единый живой организм. Каждый медный бот дополнял другой.

На меня посыпался град ударов, но запредельная ловкость позволяла видеть их будто в замедленном времени. Я видел каждый замах и легко уходил, успевая ещё и контратаковать.

Китаровый диск легко пробивал и энергетическую эфирную броню, и медь.

Я распался на двойников, оставляя механическую армию на Кобальт и Терракот. Отозванные цвета вооружились вторым китаровым диском и двумя саблями. Музыка над городом при этом не стихла — сиинтри продолжали её поддерживать даже без моего участия.

Проскользнув мерцанием через заслон мехов, я нос к носу столкнулся с противником.

Ворон атаковал меня потоком пустотного пламени, от которого я ушёл вторым мерцанием — вверх. И затем спикировал на фигуру врага сверху.

Внизу меня уже ждал сюрприз — из земли потянулись призванные пустотные цепи. Враг надеялся поймать меня в ловушку и обхватить ими, но тщетно. Я просто активировал заморозку навыка, а затем, пользуясь высокой ловкостью, прыжками спустился вниз, отталкиваясь от замороженных цепей.

Здесь Ворон встретил меня пустотным дыханием. Сплошным потоком черноты с оттенком лилового. Всё, чего оно касалось, мгновенно перерождалось в проклятую нечисть. Я снова увернулся — отскочил мерцанием на два шага назад. А там, где я только что был, пробивающиеся через камни травинки потемнели и ударились в буйный рост.

Пустотное растение потянулось ко мне, но я просто остановил время, подлетел на кошачьих крыльях над монстром и обрушился на голову Ворону.

Остановка времени работала на него странно. То есть вообще не работала, но останавливала его способности.

Ворон при моём приближении поднял левую руку вверх, и меня на миг ослепило вспышкой.

Впрочем, слепота не самое страшное для сиин. Слух и так отлично выдавал местоположение врага. Как и скрип механизмов, намеревавшихся обрушиться на меня со спины.

Но куда там!

Я развернулся, вобрал в себя цвета и силой многоцветья в веерном ударе перерубил пополам двух мехов. Ещё миг — и ещё двое пали. А я резко развернулся и прыгнул с мерцанием к ворону. Видеть его для этого мне было вовсе не обязательно.

— Исчезни! — прорезалась злоба в голосе противника. Я услышал стук ладоней в кованых медью перчатках по камню.

Битвы с магами заставили меня хорошо выучить этот жест. Хлопок двумя ладонями по полу обычно означает, что сейчас из другого мира явится нечто нехорошее.

И оказался прав. Послышался двоящийся рык — из земли вырвался силуэт саага.

Хороший ход, — хмыкнул я про себя, а сам наклонился к самой земле и активировал ещё одно мерцание, проскакивая прямо под лапами выпрыгнувшей твари, а затем сходу атаковал Ворона.

Главное правило саммонера — призыв жив, пока жив его хозяин.

Сражаться с саагом всерьёз? Ну уж нет, снимать сейчас все ограничители и доводить себя до безумия, чтобы победить воплощение пустоты, я не собираюсь. Гораздо быстрее я смогу прикончить того, кто его призвал.

Ворон вновь ушёл своей версией короткого портала. Я давил настолько сильно, что он был вынужден постоянно отступать. Так, что мы были уже на самом краю небольшой площади перед статуями трёх богинь.

Краем глаза я заметил вступившую в бой Рену — друидка схватилась с двумя воронами, но уверенно держалась даже без камеи за спиной. А звуки выдавали и присутствие других моих друзей. Сражался в первых рядах Балтор, что-то колдовал Ашер. Над головой, перелетая с крыши на крышу, сражались хатоу и сорамин.

В конце концов, всё закончилось банальной бойней. И это было прекрасно, потому как превосходство в силе с гарантией говорило, что победа будет за нами. Лишь вопрос времени, когда собравшая здесь все элитные силы воронья кодла издохнет.

Непонятно правда, зачем был нужен сперва этот долгий разговор, если по итогу они просто пошли подыхать в безнадёжный бой.

Или… я всё же чего-то ещё не учёл?

Фигуры Улинрай видно не было. Девушка следовала приказу бесприкословно и даже сейчас не сражалась, а внимательно отслеживала происходящее в городе и над ним. Если бы был какой-то подвох, она бы наверняка это заметила.

Да и силы на площади я стянул не все. По городу ещё полно патрулей хатоу и гверфов. Если под прикрытием этой бойни враг решил продолжить похищение, я сразу об этом узнаю.

Лиир тоже всё ещё льётся. Барьер от пустоты никуда не исчез.

Значит, Ворон просто решил красиво уйти, оставив призрачный шанс на выживание вороньему молодняку?

Я почувствовал нечто похожее на уважение.

Безумный ворон был не так уж и безумен и до последнего оставался собой.

Но я быстро прогнал это чувство. Его вытеснило воспоминание о том, как превратившись в трёхметровую ворону с медным моноклем, он отправлял себе в клюв беззащитных, до смерти перепуганных сиин. Вспомнил безразличную девчонку, нажравшуюся наркотиков, чтобы подавить страх перед смертью. Вспомнил перепуганного парня, которому было ещё слишком рано встречаться с Мортис.

Если после этого вообще попадают к Мортис, а не скажем, к бездушному богу.

Вспышка чернильно-лилового пламени, от которой я вновь легко смог уйти, а заодно скопировал вересковым отблеском и послал во врага обратно.

Форма пустотного зверя.

Ворон вновь превратился в трёхметровую машину смерти.

В мою сторону потянулся чёрный разлом, из которого вырвались объятые лиловым пламенем руки сиин. Жуткий навык, но почти мгновенный откат благодаря накрывшей город силе индиго, позволил мне заморозить и его.

Короткая пробежка прямо по ним, вторая остановка времени и мерцание. Очередная попытка ударить врага с неба. На этот раз в месте приземления я выпустил вокруг силу огненных цветов — опалово-зелёный и сиреневый свет отбросили наступавших мехов и сбили с ног противника.

Я ринулся к врагу, чтобы добить, но сзади появился призванный сааг, прикладывая по спине лапой.

Мелькнуло сообщение о начале набора синхронизации с пустотой. Один из сильнейших зверей проклятой стихии пробивался даже через мою бешеную сопротивляемость. Но чтобы вызвать стихийное заражение, ему придётся ещё долго стараться.

Поднявшийся вихрь из пламенных цветов взвился вверх, ударяя в брюхо пустотному хищнику. А я мерцанием уже перешёл к врагу и обрушил на него новый град ударов.

Козыри в рукавах ворона подходили к концу.

Удар лапой, поднимающий волну пустотной энергии.

Металлический скрежет предупредил о механизмах, собиравшихся преградить мне путь.

Ветвистая цепная молния, прыгающая между тремя шаровыми.

Бесконечный поток пустотных стрел и дыхания.

Враг спамил навыками без остановки, но я всё ещё был на шаг впереди.

Запредельно задранная ловкость превратила меня в нечто неуловимое. Я ещё никогда не сражался на таком пределе, разогнанном навыками, оставаясь с чистым сознанием, и казался себе почти непобедимым.

Вот только…

Реальность порой умеет больно щёлкнуть по носу.

Очередное мерцание перенесло меня вплотную к Патриарху сорамин.

Словно в замедлении я увидел, как над головой проносится медная рука вороньего меха, в скольжении прохожу под ней и веерным ударом перерубаю механизму ноги. Прыжок, и в изящном сальто я ушёл от летящего в мою сторону сгустка лилового пламени. Затем я послал рейлин в полёт, перекрывая единственное место, куда мог отступить враг. Пикирование, чтобы уйти от упреждающего удара копьём пустоты и мерцание, перенесшее меня лицом к лицу с вороном.

Из под слова силы появился трофейный китаровый меч из Мёртвокотья.

По китаре прошёлся всполох силы многоцветья, щедро вливаясь в тело Патриарха.

Взбесившиеся цвета принялись переписывать организм врага на свой лад, одновременно поджигая, замораживая, отравляя и накладывая десятки иных эффектов.

Противник был мёртв.

Я сделал это.

Геотерма свободна.

Проклятый ворон сдох. Больше он не сожрёт ни одного сиинтри.

Но почему он…

Даже сейчас.

Улыбаетя…?

— Ты дал слово… — прошипел враг, испустив дух.

Сознание кольнуло чувство. Только что была одним ударом развеяна моя копия.

Единственная копия, которую я оставил рядом с Айрэ.

Меня буквально пронзило насквозь абсолютным ужасом. Таким, какого я не чувствовал никогда в жизни. Меня буквально прошибло холодным потом от осознания того, что может случится.

Я забыл, как дышать.

Но вспомнил, как призывать ускоряющий чертополоховый вихрь, вкладывая в него весь запас сил Многоцветья…