Отбор с философским акцентом

1. Философия на практике

Исход экзамена может быть таким: либо я с треском провалю его, если на экзамен придёт заведующий кафедрой, по совместительству являющийся моим двоюродным дядей, либо сдам на высший бал, если его не будет. Твердая уверенность в одинаковой вероятности двух противоположных ситуаций. Как это по-философски!

Наш преподаватель философии, любящий всё новое и неизведанное, легко уходил в сторону от темы, позволяя студентам уводить разговор в любые направления, если у них был хорошо подвешен язык и имелся в наличии хоть мизер актёрского таланта для демонстрации уважения и преклонения перед царицей наук — философией. Во всяком случае, именно её, а не математику, он таковой признавал. В этом случае было несложно получить зачёт или высокую оценку. А дядюшка, прекрасно осведомлённый о недостатках педагога и моей, к чему уж скромничать, феноменальной способности к болтологии, периодически портил жизнь, появляясь на экзаменах, задавая каверзные вопросы, занижал оценку, видимо, чтобы жизнь мёдом не казалась. Это был последний экзамен сессии, а впереди — свобода и зимние каникулы в Шахдаге! Коньки, санки и лыжи, хрустящий снег под ногами, горы! Что может быть лучше?

В коридоре толпились студенты, заходя в аудиторию по пять человек.

— Заведующий уже здесь, — с улыбкой заявила Сима, ходячая энциклопедия курса.

Вот как можно столько знать и всё равно теряться на семинарах, забыв какую-то мелочь? Впрочем, если на экзамене появится профессор Маликов, Сима точно легко сдаст, в отличие от меня.

С тяжёлым сердцем вошла в аудиторию, подняла билет и пошла готовиться в конец ряда. Профессор Маликов не выносил тесты. Если зачёты можно было сдавать тестами, то экзамены на его кафедре всегда включали письменную и устную часть. Ответы на первые два вопроса билета у меня были наготове, но с третьим — беда. Может, удалось бы выкрутиться, но не с таким строгим родственником. Родственники, вообще, должны помогать, а не заваливать на экзаменах. "Вот бы его вызвали куда-то", — подумала, с тоской глядя на дверь. Но что поделаешь — время пришло. Перед смертью не надышишься, пора идти отвечать.

— Агаева, вы готовы? — обратился лектор и указал на освободившийся перед экзаменаторами стул.

— Да, конечно, — спокойно улыбнулась и, демонстрируя непоколебимую уверенность, присела на предложенное место.

Главное — никогда не выказывать неуверенности. Это была аксиома!

— Мне бы хотелось услышать твой ответ на вопрос: в чём заключается смысл бытия с точки зрения экзистенциалистов? — обратился заведующий кафедрой после того как я успешно ответила на два первых вопроса, между прочим.

— Философы на протяжении веков давали разные ответы на подобные вопросы, — уверенно начала, исподтишка наблюдая за реакцией экзаменаторов. — Смысл жизни и бытия всегда зависел от философской школы. Это важнейший вопрос, которым занимались философы всех времён, пытаясь раскрыть тайны жизни и смерти через изучение наук, историю и самопознание.

— Это же очевидно. Поконкретнее, пожалуйста, что можешь сказать по поводу конкретно экзистенциалистов, — перебил заведующий, поняв мою попытку отболтаться.

— Смысл бытия напрямую связан с философским подходом, и важно не просто запомнить одну точку зрения, но уметь рассматривать вопрос с разных сторон и аргументировать свою позицию. Именно этим философы занимались веками, — продолжала, стараясь казаться уверенной, как будто делюсь глубокими знаниями и надеюсь на понимание педагога. Обычно срабатывало.

— Хорошо, — остановил заведующий. — Можешь ли ты перечислить основные положения экзистенциализма относительно смысла бытия? Что насчёт свободы и ответственности?

— Свобода выбора — неотъемлемое право личности, которым каждый пользуется, делая свои выборы, — ответила убеждённо, глядя на довольного педагога, не осознающего, что перед ним разворачивается битва титанов.

— Хотелось бы услышать конкретную цитату Жан-Поля Сартра о свободе, — с усмешкой сказал профессор и, не дожидаясь ответа, протянул зачётку. — Полагаю, на переэкзаменовке ты расскажешь о Сартре и Хайдеггере более подробно.

Поморщившись, я подняла зачётку и направилась к выходу из аудитории. Это был провал! Ну вот, теперь вместо зимнего отдыха придётся сидеть над этим дурацким учебником по философии. Ну зачем будущим экологам изучать философию, да ещё и на третьем курсе? Вероятно, чтобы быть экологом в Баку, необходимо уметь относиться ко всему происходящему, ну, очень по-философски! Ладно бы, если всего один семестр: сдали зачёт и пошли дальше, но нет! Два семестра и экзамен в конце.

— Лада, ну как, сдала? — спросил Тимур, студент физмата, ожидавший в коридоре.

— Нет! — ошарашила друга. — Родня вечно вставляет палки в колёса.

— А может, злобная родня хочет, чтобы молодёжь добивалась успеха благодаря знаниям, а не умению красиво говорить ни о чём? — раздался голос заведующего за спиной. — Следуй за мной, — указал он, направляясь к кафедре.

В кабинете заведующего время будто остановилось: мебель, основательная, как сам хозяин кабинета, лишённая изящества, пережившая Советский Союз и молящая об эвтаназии или, хотя бы, о реинкарнации во что-то более современное. Никаких фотографий президентов или картин на стенах — лишь книги, заполнившие шкафы до потолка.

Подойдя к одному из шкафов, дядя Сабир прищурился, вынул несколько томов, добавил ещё пару и с широкой улыбкой протянул их со словами:

— Торжественно вручаю! У тебя две недели каникул, за это время будь добра подготовиться к экзамену. Жду тебя на пересдаче, и экзамен буду принимать лично.

— Как я успею за две недели? Здесь шесть книг! — это был то ли вскрик возмущенного, то ли вопль молящего, даже сама не определю.

— Ну, за полтора года у тебя ведь хватило ума обвести вокруг пальца педагога, получить все зачёты, не написать ни одного реферата и блистать на коллоквиумах и семинарах. Значит, где-то в глубинах этой черепной коробки, всё-таки, есть мозгоподобное вещество. Распредели своё время так, чтобы подготовиться, иначе...

— Поняла, услышала, приняла к сведению, — вздохнула максимально смиренно и под торжествующую улыбку дальнего родственника, подняла увесистые тома и вышла из кабинета.

— Это что такое? — глаза Тимура округлились при виде огромных книг.

— Самое бессмысленное чтиво в моей жизни, к тому же лишающее меня зимних каникул. Я не еду, — подтвердила его опасения.

— Да ладно! Шахдаг, романтика, горы, целый пятикомнатный коттедж только для нас! — подливал масла в огонь, похоже, теперь уже бывший друг и товарищ.

— Как будто я сама не в курсе! Упрямый и непреклонный! — качнула головой в сторону кафедры. — Отдыхайте там без меня, что поделать, я вне игры.

Домой идти не хотелось. Что сказать родителям? Хотя, дядя наверняка сам всё им расскажет, лучше бы его опередить и психологически их подготовить. Очень круто пользоваться привилегиями единственного ребёнка в семье, умело манипулируя ситуацией и склоняя родителей на свою сторону в любых спорах. В конце концов, меня и моих родителей объединяет одна очень важная общая черта: мы все втроём искренне и всеми силами обожаем... Меня.

В районе одиннадцати утра в метро не так много людей, но сначала нужно было купить горячие пирожки в кафе по соседству с главным корпусом. Мама сегодня дома, можно будет позавтракать вместе.

На углу открылась новая кондитерская, где продавались просто волшебные пирожные и пирожки. Выбрав не полезные, но обалденно вкусные пироги, я открыла стеклянную дверь.

— Эй, осторожнее! — возмутился парень, потирая ушибленный лоб.

— Как ты тут оказался? Я тебя не заметила! — придерживая тяжелую стеклянную дверь, которой только что ударила парня с размаху, пропустила его в кафе.

— Нужно приложить что-то холодное. Садись сюда, — предложила сердобольная продавщица, приглашая его в кресло. Потом она отошла в подсобку и вернулась с кубиками льда, завернутыми в салфетку. — Молодёжь, носитесь как сумасшедшие. Куда вы все так торопитесь?

— Спасибо, думаю, этого хватит, — наконец, сказал парень, дотрагиваясь до шишки.

В институте искусств, что ли, учится? Темно-серый пиджак, хотя нет, камзол с полосатыми рукавами, черные длинные сапоги поверх узких черных брюк. Легкая модная щетина, светло-каштановые волосы. В общем — принц для Золушки.

— Извини, я правда тебя не заметила, — под его правым глазом уже краснели сосуды, предвещая появление хорошего такого фингала. — Ты как? Голова не кружится? Не тошнит? Может, скорую вызвать?

— Нет, всё нормально. Но мне нужно бежать, чего я сижу! — внезапно заторопился он и бросился к выходу.

— Стой, упадёшь! — схватила его за пиджак, когда тот едва не упал, качнувшись, и, удивлённо оглядываясь, я пробормотала, скорее по инерции: — после удара нельзя так бегать...

Вместо метро и магазинов вокруг был лес.

Густой лес с высокими деревьями, величественными и стройными, что тянулись к небу. Их кроны сплетались в плотный зелёный свод, через который с трудом пробивались солнечные лучи. На земле лежал мягкий ковёр из мха и травы, а воздух... насыщенный кислородом и лесными ароматами, ни с чем не сравнимый экологически чистый, без намека на выхлопные газы. Такой, каким он должен быть!

— Не поняла! Это как? — осторожно прикоснулась к ближайшему дереву, словно боясь, что оно исчезнет. Шероховатая кора с мелкими трещинками, муравьи, ползущие вверх, и подсохшая капля смолы на стволе.

— Дерево как дерево, запахи как запахи... - поднесла пахнущие смолой пальцы к носу. Всё по-настоящему.

— Девица как девица! — недовольно отозвался молодой человек, стоявший позади, и внезапно предложил: — Понюхай этот цветок, чувствуешь запахи?

— Да, приятный запах, — я понюхала протянутый белый цветок. — Чувствую, а что, не должна? Это же всё не галлюцинация, да?

— Нет, всё реально. Почему ты меня схватила?

— Как почему? Ты стукнулся головой! А если бы упал, разбился или под машину попал? Мне что, всю жизнь потом жить с этим грузом на совести? — развела руками. — Но сейчас меня волнует другое — где мы?

— В другом мире, — поморщившись, сказал этот... мечта травматолога.

— Что значит в другом мире?

— Если коротко, мы в моём мире. В отличие от вашего, у нас есть магия, но нет технологий. И сразу скажу: вернуть тебя обратно я не смогу — во всяком случае, пока. Артефакту, который тебя перенёс, нужно набраться сил, а на это потребуется время.

— Так значит, другие миры существуют! — обрадовалась я. — И сколько времени это займёт?

— Не знаю. Я нашёл артефакт в сокровищнице, им не пользовались веками, и сейчас он полностью утратил свой резерв. Но не переживай: сколько бы ты ни пробыла здесь, в своём мире окажешься в тот же миг, как и попала сюда. Такова природа перемещений между мирами.

— То есть мне придётся здесь жить, пока артефакт не восстановится? А что, если это произойдёт через много лет, когда я постарею? Я что, вернусь домой старухой?

Вот эта мысль испугала, хотя чувства были немного притуплены: никакого страха или гнева, только здоровое любопытство

— Люди здесь живут намного дольше, чем в вашем мире. Даже если пройдёт тридцать — сорок лет, ты вернёшься почти такой же молодой, как сейчас.

— А ты вообще кто? — я окинула ряженого "полицейским взглядом"(зря, что ли, детективы смотрю?) — У вас что, все могут пользоваться такими артефактами?

— Меня зовут Дэмис Норский, я сын короля Норского, правителя королевства Астарии, империи Ардан, — церемонно поклонился юноша.

— Принц, что ли?

— Да, — коротко ответил парень.

Высокий, худощавый шатен с голубыми глазами смотрел с некоторой опаской, явно ожидая, что я устрою истерику.

— Ладно, Эллада Агаева, можно просто Лада, — представилась и спросила: — Так где я буду жить, чем заниматься, и главное, где сейчас этот артефакт?

— Артефакт, вероятно, вернулся в сокровищницу после того, как потерял силы. Жить ты будешь во дворце, но кем тебя представить? Никто не должен знать, кто ты и откуда.

— Почему? Меня могут убить? У вас попаданцев казнят? — вспомнились многочисленные книги про попаданцев, которым приходилось скрываться от властей.

— Тебя — нет, не думаю, — потёр переносицу Дэмис, — а вот меня точно убьют за то, что я полез в сокровищницу до совершеннолетия. И кто такие попаданцы?

— Ты что, ещё не совершеннолетний? На вид лет двадцать.

— Мне скоро тридцать! — воскликнул он, явно обидевшись. — Здесь люди живут дольше, чем в вашем мире, поэтому мы взрослеем медленнее. Пару дней поживём в охотничьем домике, а потом отправимся во дворец. Я представлю тебя как дворянку из обедневшего рода.

— А лесничий не будет против?

— Это охотничий домик, там останавливаются охотники. Сам лесничий живёт в деревне на краю леса со своей семьёй. Ты пока останешься там, а я схожу в город, куплю тебе приличную одежду, чтобы ты выглядела как наши леди. Судя по твоей одежде, в твоём мире ты нуждалась в средствах, — смущённо показал он на потёртые и рваные джинсы.

— Эти брюки стоят дороже, чем твоя дурная голова! — возмутилась впрочем, вполне искренне. — Это дизайнерская вещь, что ты вообще понимаешь в моде?

— Да? — удивился парень, но, благоразумно решив не спорить, добавил: — Ну ладно...

— Так вот! — решила подытожить. — Одна я здесь не останусь! Веди меня сразу в город, можешь придумать любую историю, например, что меня ограбили разбойники по дороге или что-то в этом духе.

— Какие разбойники? Откуда здесь разбойники?

— Не знаю, это твой мир, сам и придумывай! — ткнула его в грудь пальцем. — В домик лесничего я не пойду. Я тебе не верю! Где гарантия, что ты не бросишь меня в лесу одну? Я, знаешь ли, городской житель, да и в бойскаутах никогда не состояла.

— Где?

— Не важно. Придумывай легенду по пути, а пока веди меня в город, хочу увидеть этот мир. Кстати, почему я такая спокойная? Почему не бьюсь в истерике и не пытаюсь выколоть тебе глаза или поставить фингал на другой для симметрии, хотя и хочется? — спросила, понимая странность своей реакции на всё происходящее. Врезать этому оболтусу, конечно, хотелось, но как-то лениво, без огонька. Так, для порядка.

— Ты понюхала цветок с успокаивающим эффектом, — признался он, благоразумно отодвигаясь подальше на случай, если что-то пойдёт не так.

— Ясно, — ответила строго, следя за его телодвижениями. — Значит, убивать тебя буду, когда действие цветка закончится, предусмотрительный ты мой! А пока веди меня в город.

— Я провожу тебя до ближайшей деревни, чтобы ты убедилась, что там всё в порядке. Подожди меня в лесу, а я схожу за каретой и одеждой. Пойми, баронесса или графиня не может ходить в дырявых штанах, даже если они дизайнерские!

Поддавшись уговорам, последовала за этим горе-путешественником сквозь живописный лес к ближайшей деревне. Не выходя за пределы леса, нашла широкий пень и уселась на него, ожидая Дэмиса, продолжившего свой путь. Пусть только попробует не вернуться! Найду, прибью и закопаю! Причем, сделаю это без малейшего проблеска эмоций — так что никто не найдёт следов преступления. Мамин брат, работающий следователем в полиции, говорил, что преступники, совершающие преступления на почве эмоций, всегда оставляют кучу следов, в отличие от психопатов, не испытывающих эмоций, поэтому маньяков сложнее вычислить. Выходит, я сейчас что-то вроде психопата. Интересно, долго держится действие этого аромата? Какая полезная в хозяйстве вещь!

— Не садись на пенёк, не ешь пирожок, — пробормотала вслух, откусывая пирожок с картошкой и, не зная, чем себя занять, начала рыться в своём огромном рюкзаке, где, по мнению мамы, всегда можно найти всё, кроме того, что нужно в данный момент.

Там оказались: запасное бельё в целлофановом пакете, несколько прокладок на всякий случай, салфетки (как сухие, так и влажные), немного косметики в косметичке, тетради, ручки, телефон и, конечно, шесть томов по философии, которые весили как кирпичи, вероятно, в связи с содержанием массивных знаний вселенских истин.

Спустя пару часов вернулся Дэмис с большим мешком в руках.

— Вот! — положил перед собой раскрытый холщовый мешок. — Одевайся. Это не самое лучшее, здесь в глуши получше не нашёл, а в столице купим тебе что-нибудь приличное.

— Это что, корсеты? — подняла плотную конструкцию с завязками. — Сколько здесь нижних юбок? И сколько всё это весит? Найди что-нибудь попроще, я не собираюсь носить этот груз.

— Это нижнее белье, прояви хоть каплю скромности, — отвернулся Дэмис.

— Нижнее бельё? — воскликнула, пытаясь смять жёсткую ткань. — Скорее орудие пытки! Когда вернёмся на Землю, проведу тебя в музей средневековой истории, там ты убедишься, что этот корсет недалеко ушёл от испанского сапога. Я это не надену!

— Придётся! — раздражённо ответил Дэмис. — Тебе нельзя выделяться среди других леди. Или ты хочешь выглядеть как служанка? А леди носят именно такую одежду.

— Ладно, но потом купишь мне то, что я захочу. В конце концов, это ты меня сюда привёл, теперь сам и разбирайся, — подняв тяжеленный мешок, я ушла за кусты переодеваться.

— Ты там в порядке? Что-то ты тяжело дышишь, — с беспокойством спросил Дэмис через несколько минут.

— Подойди, — пришлось подозвать этого средневекового кутюрье. — Я не могу завязать эту штуковину на спине. Помоги.

— Могла бы прикрыться хоть немного, — проворчал, всё же завязывая шнуровку на спине. Это он про юбки? Верх-то у меня прикрыт.

— На мне три юбки и корсет из пяти слоёв ткани. Куда уж больше прикрываться? — огрызнулась и, бросив завистливый взгляд на его одежду, добавила: — Может, мне в мужскую переодеться?

— У тебя слишком женственное лицо и фигура, не сойдёшь за парня, — посмотрев внимательно, заключил Дэмис.

Ну да, "верхние девяносто" были чуть больше "девяносто", как и нижние, впрочем. Восточная фигура, что тут поделаешь?

— Теперь платье. Тяжёлое... И ты слишком сильно затянул корсет, ослабь его.

— Все хотят, чтобы талия была тоньше, — возразил этот новоиспеченный Диор.

— А я хочу дышать! Моя талия и так достаточно узкая. Что? — резко обернулась, заметив его снисходительную усмешку.

— Ничего, — с максимально честным выражением лица ответил он.

Через несколько минут облачённая в неудобное светло-кофейное, с темно-зелеными бархатными вставками и тонкими манжетками на широких рукавах платье, уложив волосы в подобие причёски, вышла к Дэмису, который, сидя на пне, с удовольствием ел мои пирожки.

— Ну как? — покрутились перед ним, демонстрируя себя во всей красе.

— Да ты красавица! — воскликнул тот и уставился на грудь, уж слишком оголенную и приподнятую этим корсетом.

— Тебе симметрии в жизни не хватает? О втором фингале вымаливаешь? — ровно произнесла, подняв вырез максимально вверх и изящно склоняясь за сломанной веткой, лежащей под ногами.

— Что? Нет! — мгновенно понял свою промашку и склонился в истинно придворном поклоне. — Леди, вы прелестны!

— Итак, — решила проявить снисходительность. — Какие у нас планы?

— Сначала нам нужно попасть во дворец, а потом мы придумаем тебе имя и легенду. Выберем какую-нибудь далёкую область на краю княжества — например, небольшое графство или баронетство. Твои родители погибли, и ты под опекой дальних родственников, нуждаешься в поддержке. Ты приехала к королю, чтобы он помог тебе.

— Допустим. А что за помощь имеется в виду? Он мне поможет деньгами или как-то иначе? Как вообще поступают в таких ситуациях?

— Самый простой способ — выдать девушку замуж. Тогда все её проблемы решатся: муж возьмёт на себя ответственность и будет управлять её землями, — спокойно произнёс этот средневековый шовинист, пожав плечами.

— Постой, что значит «выдать замуж»? Я не собираюсь выходить замуж! Пусть лучше король поможет мне деньгами и даст хорошие земли, а я найду хорошего управляющего и подниму там экономику.

— Ты хоть понимаешь, как это делать? Вот дали бы тебе землю, что ты на ней будешь делать? — с высокомерием спросил принц.

— Конечно, я не разбираюсь в этом, поэтому мне и нужен хороший управляющий, надёжный человек, которого мне порекомендует... кстати, кто? Твой отец?

— Дела королевства сейчас больше ведёт мой старший брат, — с недовольством ответил он.

— И как у тебя с ним отношения? Можно ли рассказать ему правду?

— Отношения у нас не очень. Он строгий и вечно всем недоволен, а мной в особенности. Лучше ничего ему не говорить.

— Слушай, я понятия не имею, какие у вас здесь правила и этикет, но дворянок ведь с детства воспитывают как положено. Я на фоне остальных буду выделяться и точно проколюсь, ты же это понимаешь?

— Поэтому я не стану тебя представлять своим родителям и брату, сначала ты спрячешься в моей башне. Это моё личное крыло, туда никто не захаживает. А спустя две-три недели, когда ты освоишься, мы сможем представить тебя как дворянку из далёкого графства.

— План так себе, — проворчала, пытаясь ступать, не поднимая широкую юбку до колен. — Но не зная реалий этого мира сложно спорить и делать выбор. Как там говорил Сартр? "Осуждён быть свободным?"

— Это как? — не понял Дэмис.

— Был такой философ, говорил о свободе выбора, что в жизни всегда приходится делать выбор, даже отказ от выбора — это тоже выбор. Это накладывает огромную ответственность за свою жизнь, потому что мы сами создаём свою сущность через свои поступки. А для другого философа, Хайдеггера, свобода — это осознание своего конечного существования и возможности выбора аутентичного пути в мире. Он подчёркивает, что человек живёт в условиях конечности и должен принимать это как основу своего бытия и стремиться жить подлинной, аутентичной жизнью, а не следовать чужим стандартам или социальным нормам. Это осознание даёт человеку возможность выбирать свой уникальный путь в мире.

— Вы с моими родителями поладите, — удивлённо протянул парень.

— Вот как так?! — не сдержавшись, воскликнула, топнув ногой и едва не поскользнувшись.

— Что случилось?

— Я на экзамене не смогла ответить на вопрос именно про этих двух философов. Почему я не вспомнила всё это тогда?

— Думаю, дело в том белом цветке, запах которого ты вдохнула. Его действие успокаивает нервную систему, эмоции отходят на второй план, и благодаря этому вспоминается давно забытое.

— То есть, грубо говоря, я просто переволновалась на экзамене? Ну, возможно... С учётом того, что экзамен принимает твой вечно недовольный и «правильный» дядя, неудивительно, что можно всё забыть.

— Не переживай, у меня с родственниками то же самое. Иногда зададут элементарный вопрос, особенно мой старший брат. Знаешь, такой правильный, подтянутый, спортивный, фехтует лучше всех, с юных лет помогает отцу с государственными делами, дамам нравится, всегда умеет поддержать беседу. На его фоне я кажусь каким-то деревенщиной и начинаю нести такую околесицу.

— Вот и у меня точно так же. Поверишь, могу сдать экзамен любому преподавателю или профессору, но стоит появиться моему дяде с его снисходительной улыбкой — и всё, что знала, куда-то исчезает в глубинах подсознания.

— И что там с этими философами? — заинтересованно спросил принц.

— Суть в том, что я делаю осознанный выбор довериться тебе! — произнесла торжественно и похлопала приосанившегося парня по руке.

У перекрестка на окраине деревни стояла карета с занавешенными окнами.

— Заходи, — сказал Дэмис, открывая дверь и подавая руку, и помог подняться на высокую ступеньку, а затем и сам вошел внутрь. Ехать пришлось около часа, трясясь по неровной, ухабистой дороге на жестковатых сиденьях.

— Почему так трясёт? — не удержавшись, не слишком аристократично потерла отбитую филейную часть. — У вас тут тоже нет дорог, а есть только направления?

— Мы едем не по основной дороге, нельзя, чтобы тебя увидели раньше времени, — спокойно ответил парень, прижимая качающуюся занавеску к окну.

Карета замедлилась и остановилась во дворе, проехав через низкую арку, которая, судя по всему, служила входом для прислуги.

— Никого нет, выходи, — тихо сказал Дэмис, подавая руку.

Двор был огромен, вымощен брусчаткой, в отдалении располагались длинные ряды конюшен с массивными деревянными дверями, от которых исходил характерный запах сена и лошадей.

С другой стороны виднелись двухэтажные пристройки с аккуратными черепичными крышами и белыми оконными рамами, за которыми мелькали яркие занавески. Слишком просто для королевской семьи, хоть и миленько; скорее всего, здесь живут слуги.

По центру двора, прямо напротив входной арки высилась башня, у входа в которую стоял Дэмис, недовольно поглядывая и делая знаки поторопиться.

— Давай сюда, — сказал он, подхватив багаж и указывая на лестницу. — Нам наверх. Сама поднимешься?

— А сколько этажей? — спросила, разглядывая довольно высокую башню.

— Здесь невысоко, всего семь-восемь этажей, если считать по-вашему. Лифта, как ты понимаешь, нет, — с сочувствием ответил Дэмис.

— Расслабься, у нас лифт тоже иногда ломается, и приходится ходить пешком. Я давно привыкла к таким подъёмам. Вот когда у моей однокурсницы на двадцатом этаже сломался лифт — это была жесть!

Но, похоже, я переоценила свои способности, подниматься в тяжёлом, неудобном платье было сложно, ступеньки довольно крутые а потолки здесь гораздо выше, чем у нас дома.

— В этом "орудии пытки", — указала на своё платье, — я буду подниматься целую вечность. Может, отвернёшься, а я переоденусь в своё?

— Прямо здесь? — испуганно оглядевшись, парень бросил взгляд на маленькие окна. — Вдруг кто-то увидит? Хочешь, я тебя понесу, если станет слишком тяжело?

— Нет уж! Предпочитаю залечивать усталые мышцы, а не лечить сломанные кости.

— Почему это? Я сильный! Хочешь, докажу? — обиженно нахмурился он и потянулся ко мне в попытке поднять.

— Даже не думай, я сама справлюсь.

Ловко увернувшись, собрала последние силы и дошла до последнего пролёта лестницы.