Отбор с философским акцентом

26. Никаких личных границ

Эллада

Утром я проснулась довольно поздно. Давненько не вставала к полудню! Впрочем, на Ардане было так же. Дэмис говорил, что порталы энергозатратны, значит, опять буду спать и есть, как не в себя. Дэмис — зараза! Вот не буду о нём думать!

Несмотря на закрытую дверь, по комнате уже разносился аромат маминой выпечки. Я с удовольствием потянулась в кровати, затем встала и отправилась в ванную. Как быстро я привыкла к горничным и их косметическим процедурам! Дурацкий земной шампунь не шёл ни в какое сравнение с эльфийским, а гель для душа, несмотря на заоблачную цену и обещанную массу витаминов и масел, всё равно подсушил кожу. Да и химический запах раздражал неимоверно. А ведь раньше я обожала эти уходовые средства! Вот так привыкаешь к роскоши магического мира, а потом страдаешь в родном техногенном.

— Доброе утро! — поздоровалась я с родителями, сидящими в гостиной. Судя по аромату бергамота и мяты, папа заварил свой фирменный чай.

— Папа, как же я скучала по твоему чаю! И по твоей выпечке, мама! Дед ещё не встал?

— Доброе утро, принцесса, — папа чмокнул меня в щёку и усадил рядом. — Дай-ка взглянуть на тебя при солнечном свете... А ты, кажется, изменилась. Ещё красивее стала!

— Ну ещё бы! Там у меня были горничные. Причём сразу две! Уход, массаж, маски, магические процедуры... - вздохнула я. — Представляешь, как твоя дочь оборзела? Теперь мне даже мои дорогие шампуни и бальзамы не нравятся — во всём химию ощущаю.

— Это со временем пройдёт, — грустно улыбнулась мама. — Мы поначалу тоже никак не могли привыкнуть: к выхлопным газам, невкусной воде, странной на вкус еде... Да ко всему, в общем. Но потом всё устаканилось.

— Да, понятно, — согласилась я с её доводами. — Человек ко всему со временем привыкает. Кстати, вам дядя не звонил?

— Какой дядя? — встревожился папа. — Что случилось?

— Профессор Маликов. Я завалила экзамен по философии, — честно призналась я.

— Почему? Ты же готовилась. Переволновалась? — спросил папа, откусывая кусочек маминого фирменного творожного пирога. Он прищурился — признак высшей похвалы, и мама удовлетворённо улыбнулась.

— Потрясающе вкусно! Дочь! — строго произнёс папа. — Забота о потомстве, конечно, важная составляющая цивилизованного общества, но мамины пироги — исключение. Так что ешь свои бутерброды, а пирог — мой!

— Знаешь, Родитель, Аристотель бы тебя не одобрил! — рассудительно заметила я. — Щедрость, одна из величайших добродетелей, находящаяся между скупостью и расточительностью, является основополагающим элементом морального долга! А некоторые философы вообще считали, что истинная щедрость возможна лишь при справедливом распределении ресурсов. Так что требую поделиться ценным пищевым ресурсом в виде пирога! — я протянула тарелку, ожидая, когда жадный родитель уступит хоть кусочек вкусняшки.

— Последняя цитата про распределение ресурсов, явно, не принадлежала Аристотелю, — задумчиво произнёс подкованный в философии глава семейства. — Не Маркса ли я услышал? Так мы и до "Землю — крестьянам, власть — рабочим" дойдём. Учитывая современную историю, звучит неубедительно!

— Дебаты отнимают слишком много времени, о мой жадный до маминых пирогов Предок Первого Уровня! А между тем, молодой, растущий организм требует белков, жиров и углеводов в приятном для поглощения и лёгким для усваивания, тёплом виде! — надменно произнесла я и, воспользовавшись тем, что родитель отвлёкся на весело смеющуюся над нашей перепалкой маму, ухватила из общего блюда большой кусок и победно откусила.

— О, Носитель моего хромосомного набора! — возмутился папа. — Вы опустились до силовых методов! Совестно, юная леди-философ! Как-то не согласуется с учением Аристотеля.

— Меня, о Даритель половины моего генома, непременно будет мучить за это совесть, — нагло соврала я, наслаждаясь волшебным вкусом. — Но, по мнению одного известного в узких кругах философа, муки совести гораздо легче переносятся на сытый желудок.

— Да? И что же за философ? В каких своих трудах он об этом писал? — задумчиво протянул папа, бросая недоумённый взгляд на маму, которая уже откровенно хохотала над нашей нешуточной борьбой за румяный пирог.

— Он ещё не написал сей труд, но непременно напишет! И даже поделится своими гениальными мыслями в обмен на во-о-н тот кусочек, — я указала на самый крупный.

— Взятка, значит? — сухо констатировал папа и протянул мне блюдо. — Учитывая место нашего пребывания, аргумент засчитан.

— Этот аргумент действителен во всех мирах! — возмутилась я, защищая свою, как оказалось, не историческую, но всё же родину.

Сзади раздались тихие смешки. Оказалось, дедушка давно встал и теперь с любопытством наблюдал нашу словесную перепалку. Как же я скучала по этому весёлому балагану!

— Дедушка, садись! Сейчас попробуешь самый вкусный в двух мирах творожный пирог! — воскликнула я, указывая деду на место рядом с собой. — Я безумно по нему скучала на Ардане.

— Так что там с экзаменом? — спросила мама, протягивая деду кусок пирога.

— После каникул придётся пересдавать, — вздохнула я. — А знаешь, что самое странное? Когда я попала на Ардан, Дэмис дал мне понюхать белый цветочек. Он рос прямо в том лесу, куда нас забросило. Оказалось, что у него успокоительный эффект.

— Белисовка? Маленькие такие цветочки, пахнут как обычная ромашка? — уточнила мама.

— Да, точно! — подтвердила я. — Так вот, потом, разговаривая с Дэмом, я процитировала наизусть именно то, о чём спрашивал профессор Маликов. Представляете? То есть я знала ответ, но на экзамене переволновалась и словно застопорилась. Странно... Я ведь тогда не чувствовала сильного волнения.

— Мнение Рауфа так важно для тебя? Считаешь его авторитетом? — серьёзно спросил папа.

— Конечно. Он очень начитанный, грамотный, да и вообще много знает.

— На экзамене по философии он дважды срезался, — спокойно выдал родственника папа. — И не все предметы сдавал легко. Так что он не идеал.

— Серьёзно?! — я была ошарашена. — Такой весь правильный профессор Маликов тоже заваливал экзамены?

— Да, и я тоже пару раз срезался. Только мама ни разу не ошибалась. Она у нас "спортсменка, комсомолка и просто красавица", — громким шёпотом сообщил папа.

— А что значит "спортсменка и комсомолка"? — спросил дед, с интересом прислушиваясь к нашей беседе.

— О! Это не рассказывать, это показывать надо! — рассмеялась мама. — Приобщим тебя к земной классике.

— Спасибо, пап. Знаешь, мне и вправду полегчало, — призналась я. — Думаю, сдавать экзамен обычному человеку, без придуманного нимба над головой, будет гораздо проще. А ещё... я потеряла все свои документы и книги. Вернее, они и сейчас здесь, но стазис-браслет не отзывается.

— Наши за столько лет так и не подали признаков жизни, — махнул рукой папа. — Ничего, восстановим всё, что нужно.

Пока мама с папой ходили за покупками (нужно было запастись продуктами и купить одежду для деда), я отвечала на миллион его вопросов об устройстве нашего мира, показывала видеоролики о географии, истории и государственном строе. А вечером мы вместе посмотрели пару фильмов.

Дедушка переоделся в классический земной костюм и теперь выглядел как самый обычный житель нашей планеты.

В воскресенье мы всей семьёй решили съездить на дачу и провели там весь день. Папа часто отвозил нас туда и готовил на тяжёлом, массивном мангале самый вкусный в мире шашлык.

Дедушка выдержал дорогу лучше, чем я ожидала. Несмотря на мои переживания, он довольно быстро привык к запаху бензина и не испытывал укачивания. Всю поездку он то оглядывался по сторонам, то украдкой наблюдал за моими родителями. Те, как обычно, в какой-то момент забыли, что рядом другие люди, и начали подшучивать друг над другом, смеясь каким-то только им понятным шуткам.

Я прикрыла глаза и задумалась. Я тоже хочу, чтобы спустя тридцать лет брака мой муж смотрел на меня с той же любовью, поддерживал, заботился и при этом оставался такой же надёжной опорой. Да, если я когда-нибудь решусь создать семью, на меньшее не соглашусь.

И тут в мои мысли, как обычно, без лишних церемоний и предупреждений, вторгся лорд Стар. Я вспомнила, каким он был в редкие моменты, когда мы что-то делали вместе, рассуждали о чём-то... В такие мгновения казалось, что с ним мне будет так же уютно, как маме с папой. Но, увы, их было слишком мало. Стоило мне расслабиться, как он снова превращался в колючего, бесконечно далёкого, чужого человека!

Сейчас его поведение понятно: учитывая, какие разные роли я играла с ним и с Рэйнардом. Но всё равно обидно. Коронованная свинья! Даже свой первый поцелуй я толком не ощутила. Что мне в старости вспоминать? Вспышку ярости и свои обманутые ожидания?

Задумавшись, я не сразу заметила, что в салоне стало подозрительно тихо. Очнувшись от тягостных мыслей, увидела, как папа с тревогой смотрит на меня через зеркало.

— Так ты у нас менталист, папа? — строго спросила я, пристально глядя на него. — И часто копаешься у меня в голове?

— Я никогда не лезу в мысли тех, кого люблю, — твёрдо ответил он. — Не делал этого на Ардане и уж тем более не делаю здесь, на Земле. Да и вообще, я никогда не умел слышать мысли, даже в магическом мире. А уж здесь это и вовсе невозможно, даже если бы мог.

По его взгляду я поняла, что он немного приврал. Вот как… То есть слышать мысли он, в принципе, умеет, но не здесь.

— Но ты почувствовал смену моих эмоций?

— Эмоции я ощущаю и здесь, — согласился папа. — Но почему тебя это тревожит? Я ведь всегда на твоей стороне.

Как ему это объяснить? Ладно, как хотя бы самой себе объяснить, почему мне сейчас стыдно? Почему хочется скрыть от всех эти нелепые, совершенно неуместные чувства к этому грубияну? Всё! Не буду о нём думать! И о Дэмисе тоже! Они там живут свою прекрасную жизнь, обо мне даже не вспоминают, а я тут страдаю — непонятно из-за чего. Был бы ещё принц на белом коне… А то — неотёсанный болван! Вспомнилась наша первая встреча, когда моя лошадь понесла... Всё, я сказала! Не думать. Отвлечься!