Темный феникс. Возрожденный. Том 2

Глава 12

— Не стоит так переживать, ваше сиятельство, — канцлер продолжал усмехаться. — У меня нет задачи подтасовывать результаты испытания.

Сразу видно, что Лутковский давно в политике. Первое, о чём я подумал, увидев его здесь, что он и впрямь решил лично проконтролировать, чтобы победил нужный человек. И я знал, что им должен был стать Эдвард Рейнеке, а не я.

Из очага раздались звуки сигнальных ракет. Видимо, Воронов и Ерофеев пришли в себя и решились покинуть очаг. Я не стал оборачиваться, сосредоточив всё внимание на канцлере.

— Видите ли, граф, я всегда предпочитаю получать информацию из первых рук, — Лутковский сделал паузу, давая словам повиснуть в воздухе. — Истребители монстров докладывали мне о каждом шаге участников испытания. Полагаю, вас заинтересуют их выводы.

— Вовсе нет, — сухо ответил я. — В первую очередь меня интересует то, что мне нужно привести в порядок себя и своих людей. Четырём из них требуется помощь целителя.

— Безусловно, — Лутковский согласно кивнул, но было заметно, что он удивился отсутствию у меня интереса к выводам наблюдателей.

Я и без того знал, что они видели и что могли подумать. Опять слушать байки про Вестника Тьмы? Вот уж нет. Прежде всего нужно позаботиться о людях, а потом уже всё остальное.

Канцлер убрал правую руку из-за спины и щёлкнул пальцами. Из-за деревьев появилось около десятка человек в лёгком, но функциональном снаряжении с шевронами императорской гвардии. Это были истребители монстров, но я не видел ни одного из них в лагере перед началом испытания.

— О ваших людях позаботятся, — канцлер указал рукой в сторону дозорной башни с выдвижной платформой и неспешно направился к ней, поманив меня следом. — В лагере есть всё необходимое для первой помощи пострадавшим.

Команда истребителей, не дожидаясь дальнейших приказов, разделилась. Трое из них подхватили Лаптева, Орехова и Голубева на особый манер — закинув тех на плечи. Ещё один протянул прихрамывающему Назарову ампулу с обезболивающим.

Я видел, как напряжение наконец-то начало спадать с лиц моих гвардейцев. Плечи Демьяна Сорокина расслабились, и он впервые за долгие часы повесил автомат на плечо.

Через минуту истребители побежали к платформе так резво, будто на их плечах не болтались раненые бойцы. Мои люди не отставали — без ноши в виде раненых они двигались куда быстрее.

Я перевёл взгляд на Лутковского, который наблюдал за этой сценой с тем же учтивым, нечитаемым выражением.

— Ну что, Константин Валерьевич, — произнёс он, когда все бойцы оказались на расстоянии пары метров. — Позвольте проводить вас. Его величество будет ждать отчёта. А мне не терпится услышать вашу историю из первых уст. Думаю, она будет куда увлекательнее сухих строк протокола.

Он сделал изящный жест рукой, приглашая пройти вперёд, к платформе, где заканчивалось испытание и начиналась новая игра, уже на политической арене. Я кивнул и сделал последний шаг, чтобы выйти из леса. Лутковский шёл рядом с таким видом, будто наслаждался прогулкой.

— Когда-то это место называлось Воробьёвыми горами, — сказал он вдруг. — Видом отсюда любовались иностранные послы и горожане, он был символом мощи и величия Российской Империи. Именно сюда привозили важных гостей, чтобы произвести впечатление.

— Благодарю за экскурс, — равнодушно ответил я. — Я изучал историю.

— Ещё бы, — добродушно усмехнулся канцлер. — Насколько мне известно, вы много чего изучали. Но в ваше поле интересов никогда не входила усиленная боевая подготовка, тем более, магическая.

— Обстоятельства изменились, — я пожал плечами, глядя на то, как истребители цепляют себя к металлическому тросу и поднимаются на выдвижную платформу. — Пришлось многому научиться за короткий срок.

— Кстати, об обстоятельствах, — Лутковский замедлил шаг. — Его величество ожидал увидеть другого победителя.

Я промолчал. Наконец-то мы дошли до сути. А то я уж решил было, что канцлеру стало скучно и он отправился в очаг любопытства ради.

— Если вы ожидаете почестей и наград, то можете забыть о них, — серьёзно сказал он.

— Что вы? Как я могу ожидать награды? — я усмехнулся. — Я с самого начала знал, что получу то, что было у моего рода полторы сотни лет.

— Не дерзите, граф, — в голосе канцлера появилась угроза. — Вы отстояли своё право на врата, сохранили целостность своих земель и защитили честь рода. И вы остались живы — это уже немало.

— Вы правы, — я стёр усмешку с лица. — Честь рода и земли стоили того.

— Будьте осторожны, ваше сиятельство, — Лутковский всмотрелся в моё лицо. — Я не могу принять чью-либо сторону, но постараюсь предупредить вас об изменении настроения его величества.

— Зачем вам это? — спросил я, склонив голову к плечу.

— Затем, что я ставлю на вас, граф, — канцлер прищурился и чуть задрал подбородок. — Ваша древняя кровь важна империи. Вы важны.

На этом наш разговор закончился. Мы как раз дошли до троса, и канцлер уступил мне первенство. Я ухватился за трос, который тут же пришёл в движение. Через пару минут я уже был на платформе.

Лагерь встретил меня странной тишиной. Все выбывшие участники испытания, оставшиеся в живых, заперлись в палатках, не показываясь на глаза. Один из истребителей пересчитывал собранные моим отрядом ресурсы, необходимые для победы. Остальные истребители неспешно убирали временные палатки, в которые так никто и не вернулся.

У одной из палаток с красным крестом стоял Демьян с лицом, застывшим в каменной маске. Рядом с ним переминались с ноги на ногу остальные мои бойцы, дожидаясь, пока раненых подлечат целители.

Я рефлекторно активировал взор тьмы и сразу же выцепил у платформы Ерофеева и Воронова. Их отряды, вернее то, что от них осталось, хромали рядом с господами. Княжич Ерофеев шёл, опираясь на плечо своего бойца, но его голова была высоко поднята.

Его тяжёлый и ясный взгляд нашёл меня через всё пространство лагеря. В нём не было ни унижения, ни злобы. Лишь холодное безразличное признание моего права. Ерофеев коротко и почти незаметно кивнул мне. Я ответил тем же.

Воронов же сжимал кулаки, ковыляя к палаткам. Его аура колыхалась вокруг него чёрным маревом ярости. В меня впился его взгляд, обещая угрозу, но я даже не моргнул. Этот парень мне не соперник.

Следом за ними на платформе появился отряд Эдварда Рейнеке, который совершенно не пострадал. Юлиана Орловская поддерживала обоих выживших людей из своего отряда и не смотрела по сторонам. Я видел, что девушка устала настолько, что едва держится на ногах, но при этом она держала спину ровной.

Стоило им сделать десяток шагов, как помощник канцлера использовал сигнальный артефакт, призывая всех участников собраться в центре лагеря. Из палаток постепенно выбрались выжившие аристократы.

Кирилл Щепин демонстративно игнорировал меня, глядя куда-то в сторону. Софья Миронова делала то же самое, надув при этом губы. Выглядела княжна великолепно — она сменила доспехи на брючный костюм, который подчёркивал все достоинства её фигуры.

Анна Кожевникова улыбнулась мне счастливой улыбкой, кивнув в знак приветствия. Я указал подбородком на княжну в немом вопросе, и Анна часто закивала, подтверждая исполнение договора и отмену кабальных союзных отношений. Я показал девушке большой палец и улыбнулся.

Моя улыбка слетела с губ, едва я встретился взглядом с Ильёй Давыдовым. Я уже жалел, что не прикончил его, когда была такая возможность. Но, с другой стороны, останься он тогда скованным тьмой, его убил бы не я, а хемар. И не было бы никакого отмщения, как и восстановления справедливости.

Илья смотрел на меня открытым взглядом, в котором не читалось былое презрение. Вместо него была холодная, почти безличная оценка, будто он пересчитывал шансы в предстоящей партии. Он словно размышлял о чём-то, оценивая меня и принимая важное для себя решение. Вот только княжич видел лишь часть моих сил, поэтому мне была не понятна такая перемена в его поведении.

Более того, этот ублюдок ещё и кивнул мне с таким видом, словно мы просто знакомые или деловые партнёры, которые встретились на прогулке, а не заклятые враги. Я уже сделал шаг в его сторону, сжав кулаки и едва удерживаясь от того, чтобы выхватить топоры и закончить начатое. Но в этот момент из командной палатки вышел Лутковский.

В руках он держал тяжёлый лист пергамента, украшенный печатями и вензелями так, будто его перепутали с новогодней ёлкой. Канцлер подал знак своему помощнику, и тот выпустил в воздух струю разноцветного пламени, похожего на салют.

— Граф Шаховский, — громко сказал он, усилив голос магией. — По велению его императорского величества, в соответствии с законами и традициями Российской Империи, владение аномальными вратами, ведущими в сибирский очаг, и титул стража означенных врат закрепляются за вами и вашим родом.

Он протянул мне грамоту с важным видом. Я не стал изображать радость или воодушевление, которых не испытывал. Молча взял бумагу и кивнул.

Я не ждал аплодисментов или поздравлений. Я лишь закрепил своё право на врата. Ценой крови, боли и смерти одного из своих бойцов.

Я выпрямил спину, несмотря на усталость и боль во всём теле. Никто не должен видеть во мне даже секундную слабость. Теперь никто не скажет, что я получил врата по наследству и не смогу защитить их.

На меня смотрели все выжившие аристократы. На их лицах застыли равнодушные маски, но в их глазах я отчётливо видел обещание скорой встречи. И если тот же Роман Воронов мечтал расквитаться со мной, как и Кирилл Щепин, то Ерофеев и даже Давыдов были настроены вполне дружелюбно.

Софья Миронова тоже сменила гнев на милость и принялась призывно облизывать губы, моргая так часто, что казалось, будто у неё случился нервный тик. А вот Юлиана Орлова настойчиво ловила мой взгляд, и когда я посмотрел на неё, она указала кивком головы на стоянку с машинами, намекая на разговор.

В какой-то миг на мне скрестились и взгляды всех присутствующих здесь истребителей. Я знал, что они видели проявление пламени феникса, но пока не собирался опровергать или подтверждать увиденное ими. Пусть мой секрет подольше останется при мне, ведь я точно знаю, что статус стража врат не защитит мой род, если сам император посчитает меня угрозой.

Решив, что поздравление с победой слишком затянулось, я отошёл к стоянке и привалился к капоту внедорожника, арендованного бабушкой во Владимире. Через пару минут ко мне подошла Юлиана Орлова. Девушка помолчала немного, а потом подняла голову и посмотрела мне в глаза.

— Я уже благодарила вас, ваше сиятельство, но хочу ещё раз выразить свою благодарность, — начала она, подбирая слова. — Ваш дядя рассказал мне, что ваша сестра имеет схожую с моей направленность дара.

— Всё верно, — я склонил голову к плечу и посмотрел на девушку.

— Когда вы спрашивали о моём даре… — Юлиана судорожно вздохнула. — Вы знали, что я его лишилась?

— Да, знал, — я ободряюще улыбнулся.

— Я могла бы и понять, ведь вас интересовала только его направленность, но не уровень силы, — девушка сжала кулаки, сдерживая эмоции. — Я могу помочь вашей сестре. Пусть я потеряла дар, но я прошла полное обучение в особом корпусе императорского пансиона. И я вполне могу обучить основам.

— Это очень заманчивое предложение, — я продолжал улыбаться, хотя чувствовал в голосе Юлианы скрытый подтекст. За её словами об особом корпусе стояла какая-то трагедия. — Но что скажет ваша семья?

— Вы ещё не поняли, да? — с горечью спросила она. — Я не нужна своему роду. Я магический инвалид… меня даже замуж никто не возьмёт, опасаясь, что я передам детям свой изъян. Именно поэтому брат отправил меня на испытание… он надеялся, что я не вернусь.

— Вам есть куда возвращаться? — задал я тот вопрос, от которого зависел сейчас мой ответ на предложение Юлианы.

— Разумеется, меня даже встретят с почестями, — она горько усмехнулась. — Я сумела выжить там, где пачками гибли княжеские детки. На какое-то время брат усмирит своё недовольство.

— В таком случае я обещаю подумать и написать вам о своём решении в ближайшее время, — сказал я, глянув за спину Юлианы на дядю, который тоже топтался неподалёку.

— Вот мой номер, — девушка протянула мне листок бумаги с записанными заранее цифрами. — Можете не писать, а сразу звонить.

— Договорились, — кивнул я, взяв бумагу из рук Орловой. — Отдохните, ваше сиятельство. Вам нужны силы, чтобы вернуться домой с гордо поднятой головой.

Юлиана поклонилась мне и развернулась к палаткам. Я посмотрел на Эдварда и отрицательно качнул головой. Что бы он ни хотел сейчас обсудить, место и время самые неподходящие. Дядя понятливо кивнул и приложил ладонь к уху, изображая звонок по телефону. Дождавшись моего ответного кивка, он удалился, но я успел заметить, как в его глазах мелькнула тень того самого хищника, что пытался убить меня в очаге.

— Готово, ваше сиятельство, — окликнул меня Демьян, дождавшись, когда я решу свои дела. — Подлатали наших ребят. Как новенькие теперь.

Я склонился в сторону и увидел Орехова, Лаптева и Голубева в довольно бодром состоянии. Гвардейцы помахали мне рукой, расплывшись в довольных улыбках. Через пару минут они уже были рядом с микроавтобусом.

— Ну что, ваше сиятельство? — спросил Демьян. — Какие у нас ещё планы?

— Поехали домой, — просто сказал я, устало улыбнувшись в ответ своим людям.

Малый кабинет его императорского величества Михаила Алексеевича Романова

Его величество откинулся на спинку кресла и постучал подушечками пальцев по столешнице. Его тонкие губы были поджаты в прямую линию, а складка между бровями стала глубже.

— Этот Шаховский нарушил все мои планы, — недовольно сказал он, глядя на сидевшего напротив светлейшего князя Демида Бартенева — своего верного соратника и троюродного брата. — Я же специально направил в московский очаг Рейнеке. Как мальчишка мог выиграть испытание, если Рейнеке остался жив?

— Истребители доложили, что между дядей и племянником завязался бой, но они вышли на ничью, — Бартенев хмыкнул, развалившись в кресле. — Мальчишка Шаховский не проиграл, он бился на равных с Эдвардом.

— Почему они не убили друг друга? — равнодушно поинтересовался император. — Я дал Феликсу вполне понятный приказ. Выиграть испытание и забрать контроль над вратами.

— Не смогли убить родную кровь? — предположил Демид со скучающим видом.

— Глупости! — Михаил Алексеевич легонько стукнул ладонью по столу. — Какая к гроксам родная кровь, когда на кону врата⁈ И Лутковский до сих пор не передал мне полный отчёт от истребителей. Уж не переметнулся ли он?

— К кому? — лениво протянул Бартенев.

— Вот уж не знаю, ты мне скажи, Демид, — тяжёлый взгляд императора остановился на лице светлейшего князя.

— Лутковский верен вам, ваше императорское величество, — серьёзно сказал Демид, выпрямляя спину. Он как никто знал, что такой взгляд венценосного брата не сулит ничего хорошего.

— Ладно, — чуть смягчился Михаил Алексеевич. — Ты съездил к стене или нет?

— О да! — Бартенев мечтательно прикрыл глаза. — Там как раз случился прорыв. Гвардейцы Шаховского отбили нападение стаи стриженей.

— Сколько человек погибло? — заинтересовался император.

— Ни одного, — глаза князя блеснули от восторга.

— Как ни одного? — Михаил Алексеевич сузил глаза и подался вперёд. — Да они должны были дохнуть от проклятьев пачками. Стрижени всегда проклинают врагов перед смертью.

— А вот тут нас и ждёт самая потрясающая новость за последние несколько лет, — Бартенев заёрзал на кресле от нетерпения. — Я узнал, почему Маргарита Рейнеке-Шаховская не обучала своих детей магии тьмы и взяла с близких клятву.

— Ну же, говори! — нетерпеливо рявкнул император. Но Демид даже не вздрогнул — он знал, что сумел заинтересовать троюродного брата.

— Маргарита скрывала дар своих детей, — заговорщицки сказал светлейший князь. — В них проявилась кровь Тишайших.

— Вот же тёмная дрянь! — выругался Михаил Алексеевич. — Повезло ей, что сдохла и не попалась мне на глаза. Что там с детьми?

— Девочка Шаховских сняла все проклятья с гвардейцев рода, — выпалил Бартенев. — Кажется, мы наконец нашли того, кого так долго искали.